Рекс

Алекс Орлов, 2011

Семья толстосума Юргенсона приобретает для дома элитную модель робота – слуги и телохранителя. Двенадцатилетняя дочь дельца невзлюбила умную машину, так как надеялась получить игровую модель, и теперь ее цель – уничтожить ненавистного робота. Однако попытки повредить машину приводят к неожиданным последствиям, и робот начинает вести себя очень странно. А затем и вовсе перестает быть роботом…

21

В комнате пахло блевотиной и страхом — она повидала многое. Полицейские умели разговаривать жестко, некоторые из арестованных, случалось, не выдерживали.

Юргенсон знал это по собственному опыту, поскольку ему в свое время пришлось не одну ночь провести пристегнутым к батарее наручниками, с направленной в лицо лампой, такой яркой, что на другой день шкура шелушилась, как от загара.

Память Юргенсона хранила многое из прошлого, но это было давно, а теперь он смотрел по сторонам с чувством крайней брезгливости.

— Ну, мистер Юргенсон, может, все же начнем разговор? Вам ведь, наверное, хочется ночевать дома, а не в камере?

— Ты чего уперся, сынок? — спросил Юргенсон молодого следователя с лицом, как у хорька, и такого же суетливого. Он то перекладывал с места на место папки, то прятал авторучку в карман и доставал другую. То отодвигал стул, то придвигал его.

— Мне интересно услышать от вас, что произошло в ресторане «Павлин», мистер Юргенсон, и кто привел в действие бомбу? Кто дал указание взрывать ресторан?

— Ты что, дурак, парень? Ты думаешь, что я взорвал ресторан, находясь внутри него?

— А вы напрасно кидаетесь оскорблениями, мистер Юргенсон. На вас висит обвинение в терроризме, а тут никакие адвокаты не помогут и никакие деньги не сыграют никакой роли.

— Где мои адвокаты, кстати?

— В делах о терроризме следствие имеет право на свое усмотрение ставить вопрос о контактах подозреваемых с адвокатами.

— Ты взятку из меня выбиваешь, что ли?

— С чего вы взяли? — усмехнулся хорек.

— Ну ты же сам сейчас говорил — никакие деньги не помогут. А это прямой намек, я же вашего брата казенного немало повидал. Если про деньги заговорили, готовь конверт…

— Я не из таких, мистер Юргенсон, — заверил следователь, хотя его глаза говорили об обратном.

— Ладно, сколько ты хочешь? Пять сотен хватит? — спросил Юргенсон, в упор сверля следователя взглядом.

— Давайте вернемся к нашему делу, — сказал тот, в который раз перекладывая на столе папки.

— Ну давай вернемся, только у меня ранение. — Юргенсон показал на заклеенный пластырем лоб. — А врачу меня еще не показывали, хотя обязаны, это я и без адвокатов знаю. Если мне станет плохо, я подам на тебя в суд. Не на следственный отдел, а именно на тебя — персонально! Скажу, что именно твое личное плохое и предвзятое отношение, ну и прочие бла-бла-бла. И вот тогда ты попрыгаешь, как таракан на сковородке!

— Вы не сможете предъявить мне лично ничего серьезного, мистер Юргенсон, — сказал следователь и, резко поднявшись, подошел к стене, чтобы прихлопнуть папкой мокрицу. Затем вернулся на место. — У вашего иска не будет никакой судебной перспективы.

— А мне эта перспектива не нужна, — сказал Юргенсон и ухмыльнулся. — Я просто немножко побросаю дерьма в твой послужной список, и мой иск к тебе с его формулировочкой будет лежать в твоем личном деле до пенсии, врубаешься?

Начиная понимать, куда он клонит, следователь выпрямился, на его заостренном личике появилось беспокойство.

— Я же ваш народец хорошо знаю. Вы же друг дружку подсиживаете и дерьмом обливаете при каждом удобном случае, потому что генеральских должностей мало, а желающих попасть на них — выше крыши.

— Я… запрещаю вам говорить со мной в таком тоне.

— Значит, сдаешься, да? Зови адвоката, теперь уже можно.

— Нет, мы должны довести допрос до конца, — упрямился хорек, но уже из последних сил. Юргенсон видел это.

— В таких случаях, приятель, принято советоваться с более опытными товарищами, — подсказал он следователю. — Но для этого нужен повод, чтобы выйти. И я тебе его дам. Своди меня в сортир, мне отлить нужно.

— Нет. Расскажите все, как было, свожу в сортир…

— Я сейчас нассу прямо здесь в штаны, а потом скажу, что ты надо мной издевался. И это тоже пойдет в твое личное дело. Отведи меня в туалет, а сам тем временем попроси замену.

— Хорошо, — после паузы произнес следователь. — Я отведу вас в туалет, мне эти запахи здесь ни к чему.

— Тем более что они тут уже есть, — добавил Юргенсон.

— Вставайте и идите, — сказал следователь и нажал кнопку дверного электрического замка. — За дверью налево. А я вас пока здесь подожду.

— Хорошо, ваша честь, я быстро, — сказал Юргенсон и вышел из допросной в такой же вонючий и обшарпанный коридорчик. Потом свернул в туалет. Да уж, за последние тридцать лет ничего в этой системе не изменилось. Те же осклизлые трубы, по которым гарцевали тараканы, те же скособоченные унитазы и потрескавшаяся плитка на полу.

«Точно, застудился», — подумал Юргенсон, снова чувствуя неприятную резь. Но каков щенок, а? Кто-то определенно науськивал его на Юргенсона, сам бы он на такое не решился. Кто-то за этим стоит — но кто? И как это связано с покушением? И связано ли?

Продолжая раздумывать, Юргенсон помыл под краном руки, потом вытер их собственным платком и, выйдя из туалета, вернулся в допросную.

За следовательским столом сидел другой человек, но Юргенсона это не удивило.

— Присаживайтесь, мистер Юргенсон, — произнес мужчина лет сорока, куда более уверенный в себе, чем предыдущий юнец, и не такой агрессивно-растерянный.

Юргенсон сел и положил руки на стол, давая понять, что не собирается становиться болваном, которого можно взять на ровном месте.

— У меня только один вопрос: где вы были в момент взрыва?

— В коридоре. По дороге из сортира к своему месту.

— Понятно.

Следователь стал что-то записывать, но вдруг на столе зазвонил телефон — старый проводной аппарат, поскольку все другие средства связи здесь глушились.

— Да, слушаю. Да, здесь. Уточнить фамилию? Конечно, одну минуту…

Прикрыв рукой трубку, следователь склонился к Юргенсону и учтиво поинтересовался:

— Вы ведь Тревис Юргенсон, правильно?

— Правильно.

Следователь кивнул и сообщил в трубку, что действительно допрашивает Тревиса Юргенсона. Там что-то проскрипели, следователь положил трубку на рычаг и стал собирать бумаги в папку.

Сзади лязгнул замок, следователь вышел, а его место занял другой человек, на этот раз седой, в гражданском костюме.

— Ну что, Тревис, помучили они тебя? — с усмешкой произнес он.

— Арнисон?.. — не слишком уверенно произнес Юргенсон.

— Узнал! — радостно произнес давнишний знакомый, который когда-то трижды пытался посадить Юргенсона на большие сроки за наркоторговлю. Но один раз Юргенсону повезло, что-то не так оформили при изъятии, другой раз Арнисона переиграли адвокаты, а на третий Тревис уже смог купить всю следственную бригаду, правда, самому Арнисону денег не давал и не был уверен, получил ли тот что-нибудь.

— Ты постарел, Бэскот.

— Да и ты не молодеешь. Вон как морда-то расплылась.

— Что здесь происходит, чего от меня хотят?

— Теперь уже ничего. Хорошо, что я случайно глянул на фамилию в протоколе, а то бы они из тебя еще долго жилы тянули. Денег хотят.

— А ты?

— Я из другой оперы. Я полицейский, они юститоры.

— А что здесь делаешь?

— Мы ведем много совместных дел, иногда и юститоры на что-то годятся…

— Когда на пенсию?

— Скорее, чем хотелось бы, — сказал Арнисон и грустно улыбнулся. — Хотелось бы еще поработать, но молодые уже выталкивают.

— Не наработался?

— Пенсия такая, что не разгуляешься. Может, к себе возьмешь?

— А на кой ты мне? — усмехнулся Юргенсон, испытывая что-то вроде злорадства. — Лужайки подстригать? Там помоложе найдутся.

— Зачем лужайки? В охрану.

— В охране тоже помоложе и поздоровее нужны.

— Ну и что, помогли тебе эти молодые из-под взрыва уйти? А ведь нужно было только поработать головой, провести контрразведывательную операцию, ты ведь знал, с кем дело имеешь…

— Знал, — вынужденно согласился Юргенсон.

— Значит, можно было это дело предотвратить. Ребята твои таких вещей не умеют делать, а я умею. Вот тебе моя карточка, если что — звони. А теперь можешь идти, тебя внизу целая делегация дожидается. Твои костоломы, кстати, таки догнали этот фургон.

— И что? — спросил Юргенсон, поднимаясь со стула.

— Порубили всех в капусту, так что говорить там уже не с кем.

Юргенсон спрятал визитку в карман и вышел, а Арнисон сел за стол с «хозяйской» стороны и стал ждать.

Вскоре дверь открылась и в допросную вошел человек в гражданском костюме с фетровой шляпой в руке. Он пристально посмотрел на Арнисона и, не дождавшись от него приглашения, сел на арестантский стул.

— Ну что, ты отпустил его?

— Отпустил.

— Поговорил?

— Поговорил.

— Ну и чего он?

— Взял телефон, если будет необходимость — позвонит.

— Думаешь, позвонит?

— Не знаю. Тревис — парень себе на уме.

— Послушай, Арнисон, возьмись за это дело покруче. Сядь ему на уши, заставь закрутить с тобой побыстрее. Хочешь, я скажу, на кого мы с тобой работаем? Хочешь, я назову имя этого человека?

— Заткнись, — прошипел Арнисон, наклоняясь над столом. — Мне предложили работу за деньги, а для кого она, я знать не хочу.