Одиночный выстрел

Алекс Орлов, 2009

Где-то на слаборазвитой планете, в далеком феодальном мире влачит жалкое существование невольник по прозвищу Молчун. Он не говорит, не слышит и ценен только тем, что может исправно вращать ворот водочерпалки в условиях, где не выдерживают другие невольники и тягловый скот. Но неожиданно случилось незначительное событие, заставившее Молчуна «проснуться», спасти своих хозяев и вновь стать на просторах Вселенной тем, кем он был когда-то…

24

Как ни старался прелат ускорить погрузку, как ни хлестал себя по сапогам стеком, полностью приготовить корабли к отходу удалось лишь ближе к полудню.

— Ну наконец-то, великие реки, — сказал гвардеец, сидевший на скамье рядом с Григом. — Я уж думал, так и заночуем у берега.

— Сейчас осень, это опасно, — заметил Григ.

— Вот и я о чем. Вдарит волной — и все на дно, даже обидно потонуть возле берега.

— Ну хватит тебе, Седой, любишь ты страху нагнать, — из темного угла подал голос другой гвардеец.

— Да, Седой, этого у тебя не отнимешь, — согласился с последним еще один солдат. — Помнится, перед атакой у Кохти ты нас так Илкнерами запугал, что сотня едва назад не повернула.

— Не пугал я вас вовсе, а сказал только, что у них стрелки хорошие, так и что? Разве не прав был? Первую шеренгу выкосили, как корова языком…

— Страшная сеча была, — со вздохом произнес тот, что лежал в углу на соломе. — Я тогда даже клинок сломал и не заметил. Илкнеры хорошо дрались, хоть и жидковаты они на самом деле, но в тот раз… Ужас просто.

Налетевший порыв ветра ударил в снасти, волна качнула корабль и ударила о свисавшие с причала мешки с опилками.

— Навали-и-и-ись! — закричали на берегу.

Команда из дюжины мужиков уперлась в борт, и корабль начал медленно отходить от стенки.

— Закачало… — сказал кто-то.

По палубе застучали кованые башмаки матросов, заскрипели блоки, загудела от напряжения мачта, принимая на себя силу пойманного парусами ветра.

— А его светлость с нами? — спросил Григ.

— С нами, у него на носу богатый партамент со стекольными окошками, — пояснил Седой.

— Нам здесь тоже неплохо будет, — сказал солдат из угла. — Отхожее место на корме — чистое, воды-то пропасть. Дров много взяли, значит, горячее давать будут, а еще вина сладкого.

— Откуда сладкое-то, Притчет? — спросил кто-то.

— Оттуда. На море дают вино, чтобы кровь лучше гоняло.

— А почем ты знаешь?

— Я со второй ротой на Илкнеров десантом ходил, вот и знаю.

Через час разговоров и солдатских историй корабли вышли в открытое море и качка усилилась.

С палубы в трюм спустился один из телохранителей прелата Гудрофа.

— Григ-Молчун! Тебя к его светлости зовут!

Новичок вскочил со скамьи и, едва не ударившись о бимс, стал пробираться к выходу. Ступив на первую ступень, он оглянулся и у сквозного квадратного окошка снова увидел Бакрута. Тот поигрывал кинжалом, перебрасывая его из руки в руку, но, встретившись взглядом с Григом, отвернулся к окну.

«Помни и берегись — помню и берегусь», — вспомнил Григ невесть откуда прилетевшую фразу. Кажется, это было объявление войны.

Курьер ожидал новичка на палубе и, когда тот поднялся, махнул ему рукой и поспешил вдоль борта.

Свежий ветер ударил Григу в лицо, и он улыбнулся, поскольку эти ощущения были ему знакомы. Наверное, палуба, надстройки, снасти и паруса были тогда другими, а название судна звучало как «Аллакорда» или «Аврора», но море и качка были такими же.

Его светлость ожидал Грига в своих «партаментах», которые по сравнению с темными трюмами казались дворцом.

Миниатюрная судовая мебель, обшитые шпоном стены и пять широких окон с вязанными медью рамами.

Прелат сидел на высоком стуле возле одного из окон, а на пристенном столике перед ним лежала карта. Чуть поодаль двое слуг крутились вокруг отлитой в виде пузатого тритона чугунной печки, пытаясь разжечь в ней мелко поколотые дрова.

— Он здесь, ваша светлость! — объявил телохранитель, он же курьер.

— Пусть войдет, а ты карауль снаружи…

— Слушаюсь!

Телохранитель вышел, и в «партаменты», сняв шляпу, вошел Григ. Он плотно притворил дверь и поклонился.

— Подойди ближе и расскажи, как тебе понравилось на нашем корабле?

— Благодарю, ваша светлость, здесь намного интереснее, чем на водочерпалке, — признался новичок, останавливаясь в трех шагах от прелата.

— Тебе приходилось видеть карты? Подойди ближе…

Новичок подошел к столу и осторожно дотронулся до карты, вычерченной на телячьей коже. В ней использовалась тушь трех цветов, отчего карта выглядела очень нарядно.

— Да, ваша светлость, мне приходилось видеть карты, но они выглядели иначе…

Прелат кивнул. Если бы Григ стал отказываться, Гудроф ему бы не поверил, но невольник подтвердил свои знания. Пусть пока неосознанно, но подтвердил. Он выздоравливал, это было заметно по его глазам, становившимся живее, и вскоре прелат рассчитывал получить от Грига новости, которые можно будет использовать для собственной пользы.

— Скажи, Григ, тебе приходилось видеть летающие корабли?

Задав этот вопрос, прелат впился глазами в лицо невольника, стараясь не пропустить ни одного движения глаз или легкой гримасы.

— Нет, ваша светлость, едва ли можно представить себе такое, чтобы корабль мог летать.

«Не врет, — подумал прелат и разочарованно вздохнул. — Значит, действительно ничего не помнит. Слишком много вопросов к больному человеку, нужно дать ему время».

— Ну хорошо, а может, тебе знакомо название «черная колесница»? — спросил прелат, не удержавшись от еще одного вопроса.