Одиночный выстрел

Алекс Орлов, 2009

Где-то на слаборазвитой планете, в далеком феодальном мире влачит жалкое существование невольник по прозвищу Молчун. Он не говорит, не слышит и ценен только тем, что может исправно вращать ворот водочерпалки в условиях, где не выдерживают другие невольники и тягловый скот. Но неожиданно случилось незначительное событие, заставившее Молчуна «проснуться», спасти своих хозяев и вновь стать на просторах Вселенной тем, кем он был когда-то…

11

С дороги донесся звон колокольчиков, и Рулоф узнал «голос» экипажа интрессы Амалии.

Поставив посуду на крыльцо и подхватив шапку, он сбежал на ярус и помчался к калитке, чтобы встретить важную гостью.

Теперь уже Рулоф не радовался визиту Амалии, поскольку последний ее приезд принес ему много неприятностей. Не знал смотритель, чего от нее ждать и в этот раз, а вдруг она уговорила отца уничтожить Молчуна? Что тогда?

Экипаж Амалии и ее свита остановились ярдов на пятьдесят дальше обычного места, и Рулофу, подхватив полы халата, пришлось бежать им навстречу, чтобы продемонстрировать молодой хозяйке свое уважение.

Соскочивший с козел слуга не успел разложить выдвижную ступеньку, и Амалия обошлась без нее.

Опоздавший слуга замер, ожидая гнева госпожи, та фыркнула и ударила его по голове коротким стеком. Сегодня ее раздражало абсолютно все, и, не дожидаясь телохранителей, она зашагала навстречу Рулофу, начавшему кланяться ей издалека.

— Здравствуйте, ваша светлость! Очень рад вас видеть!

— Ну что, старый интриган, тебе удалось переубедить моего отца?

— В чем переубедить, ваша светлость? — сыграл испуг Рулоф, останавливаясь и прижимая руки к груди.

— Я попросила уничтожить эту вонючую гадость, эту зловонную яму, и отец согласился со мной, а ты его отговорил!

— Я никого не отговаривал, ваша светлость. Утром здесь были гвардейцы и пытались увести Молчуна, но он им не дался. Вот и все. Неужели вы думаете, что я, нижайший из ваших слуг, почти что раб, дерзну о чем-то спорить с его светлостью прелатом Гудрофом?

— Вот и знай свое место, а то пожалеешь! — прошипела Амалия, заставив Рулофа содрогнуться. Та ли это девочка, которую он знал столько лет и вместе с которой радовался ее первым успехам в росписи шелковых рамок?

— Его светлость сам принял такое решение! — воскликнул Рулоф, обгоняя телохранителей и забегая перед интрессой.

— Я знаю, — ответила та и щелкнула стеком по перчатке. — Я встретила его по дороге сюда, и отец сказал мне, что убивать вонючку больше нет смысла, якобы он поправляется и больше не пахнет. Как такое возможно: сегодня одно мнение, завтра другое? А ведь я уже приготовила для тебя двух крепких рабов, Рулоф!

«Да что же ей так взбрело-то?» — мысленно сокрушался Рулоф, снова обегая вокруг звенящих амуницией телохранителей.

Оттеснив Рулофа, Амалия первой прошла на ярус и сразу увидела стоявшую на каменной ограде конструкцию из свежеструганных балок.

Молчун, не обращая внимания на пришедших, продолжал выпиливать очередную деталь. Не узнав его, Амалия повернулась к подоспевшему Рулофу.

— А где же вонючка?

— Это он и есть, ваша светлость, — ответил смотритель.

— Да нет же, это другой человек! — не поверила Амалия.

— Тот самый, ваша светлость, просто он пострижен, помыт, да и домик себе новый построил.

— Так это он построил?

— Собственными руками, без единого гвоздя и на одних шипах.

— Поразительно. — Амалия недоуменно покачала головой. — А почему он больше не пахнет?

«Далось тебе это — пахнет — не пахнет!» — мысленно возмутился Рулоф, ему казалось странным, что все уделяют этому так много внимания.

— Ваша светлость, этот парень пришел в себя после долгой хворобы, поразился тому, как выглядит, и попросил постричься и помыться. Сломал старый сарайчик, построил новый и пользуется отхожим местом, как и любой другой житель нашего края. Потому и не пахнет.

— М-да… — Амалия осторожно потянула носом. — Пахнет сосновой стружкой и полынью. Удивительно.

Интресса подошла к краю яруса и облокотилась на невысокую ограду.

— Какой же он огромный, раньше за грязными космами его роста и видно не было, а теперь… Что он строит?

— Я не знаю, ваша светлость. Он пообещал мне впрячь сюда осла.

— Но ведь животные умирали здесь, не выдерживая паров серной воды, правильно?

— Именно так, ваша светлость, я ему все так и объяснил, а он сказал, что может сделать в яме хороший воздух и осел сможет выжить.

— И ты полагаешь, что он сумеет сделать это с помощью вот этих деревяшек? — с усмешкой поинтересовалась Амалия.

— Ваша светлость, после того как он сам скроил и пошил себе одежду и собрал домик, я ему вполне доверяю. Мало того, не знаю, можно ли говорить это вашей светлости, но утром он поколотил гвардейцев вашего батюшки…

— Что значит — поколотил гвардейцев? — спросила Амалия, выпрямляясь.

— Ну… — Рулоф был не рад, что затронул эту тему. — Одним словом, утром гвардейцы приходили его зарезать…

— Не зарезать, а сбросить в водопад, — поправила Амалия. — Это я так распорядилась.

— Вам лучше знать, ваша светлость, но он гвардейцам не дался, и они его прямо здесь зарубить хотели.

— И что ж не зарубили? — спросила Амалия, следя за тем, как невольник прилаживает очередную деталь.

— Не смогли, ваша светлость, он проворнее их оказался. Так ни с чем и уехали, а затем уже ваш батюшка наведался…

Амалия молчала, недоуменно хлопая ресницами. Произошедшие с невольником перемены никак не укладывались в ее голове. Он строит, он шьет, он прогоняет гвардейцев, а еще пару дней назад он напоминал растение.

— Я хочу спуститься к нему, мне нужно увидеть его вблизи.

— А вот этого делать не стоит, ваша светлость! — Рулоф загородил собой выход к лестнице. — Кто знает, что придет ему в голову при виде вас, ведь это молодой мужчина! А ваши телохранители, при всем уважении, едва ли лучше гвардейцев.

Охранники угрожающе двинулись к Рулофу.

— Пст! — произнесла интресса и сделала рукой останавливающий жест.

Охранники подались назад.

— Хорошо, Рулоф, ты меня убедил. Сегодня я не стану беспокоить твоего работника… Но и на водопад я сегодня тоже не поеду — мне расхотелось. Прощай, Рулоф, провожать меня не нужно, сегодня ты меня раздражаешь.

Смотритель молча ей поклонился и оставался на месте, пока Амалия и ее свита не удалились.