Золотой воин

Алекс Орлов, 2008

Уцелев в жестокой битве и попав из-за предательства в галерные рабы, Питер Фонтен отправляется на сказочный остров, где рубины родятся в реках, а берега усеяны жемчугом. Чудом избежав участи всей команды, он и его товарищ Крафт выбираются на обитаемые берега, но спасение превращается в новое рабство – могущественный маг пленяет Питера и передает оркам-гигантам…

16

Как и рассчитывал Вендор, в порт Исфаган они прибыли, когда начало смеркаться. Несмотря на вечерний час, город-порт был наводнен веселыми горожанами и проезжими гостями. Почти в каждом доме здесь имелся трактир или увеселительное заведение с девицами. У дверей за небольшую мзду играли уличные музыканты, а коптящие смоляные факелы ярко освещали площади и улицы.

Перекрикивая друг друга, хриплые трактирщики, как могли, зазывали новых посетителей: удачливых пиратов, рыбаков и разжившихся лишней монетой городских воров.

В заведения подороже пускали только людей состоятельных и заезжих купцов, сумевших провести товар мимо дорожных грабителей.

— Ну что, мы пойдем куда-то ночевать? — спросил Карцепос, оглядывая шумную улицу.

— Не люблю я эту публику и смрад, исходящий от них, — поморщился Вендор. — Мне не нужны мягкие подушки, чтобы переждать ночь, однако если для вас в этом есть нужда…

— Никакой нужды нет, подушки и перины мне без надобности, но от нескольких минут тишины я бы не отказался.

— И от чая с медом! — добавил Харар, уже устав быть настоящим магом.

— Что ж, выбирайте дверь, и я наберусь терпения, пока вы станете услаждать плотские прихоти, — ответил Вендор.

— Я… грязи не люблю, — покачал головой Карцепос, с сомнением поглядывая на распахнутые двери трактиров.

— Быть может, мы найдем другой приют, я знаю верно, что на причалах у самых лодок и воды торговцы чаем ищут рыбаков, тех, что приходят с моря. Усталые, пропахшие волнами, они пьют чай…

— Едва ли это чай, Харар, — усмехнулся Вендор. — Уж я-то знаю человеческую природу.

— Нет, правда, ведь им потом всю рыбу отвозить на ледники, чтобы поутру…

— Довольно, мне понятно, идем к причалам. Ты согласен, Карцепос?

— Надеюсь, это недалеко?

— Совсем рядом, я чувствую, откуда тянет рыбой, ведь этот запах тут неистребим, — заверил Харар.

— Ну что ж, идем, веди нас.

И путники стали выбираться из центра города, петляя между нетрезвой и шумной публикой, но дорога к порту оказалось совсем не близкой.

— Здесь слишком душно, — сказал Вендор, когда они забрались в узкие переулки.

— Сейчас выйдем, мессир! — пообещал Харар.

— Мы были здесь, я помню эту кошку.

— Ну что вы, Карцепос, это другой дом.

— Спроси дорогу вон у той старушки, — посоветовал Вендор.

— Не нужно, мы почти пришли. Вот там, за поворотом.

Едва свернув за угол, путники оказались на широкой улице, которая, без сомнения, вела прямо к пристаням, поскольку рыбой здесь воняло просто невыносимо.

— Тут не слишком опрятно, всюду мусор, — заметил Вендор.

— Пахнет мясом, кажется, это баранина, — повел носом Карцепос.

— Ты пугаешь меня, неужто все действительно так плохо? Ты станешь есть мясо? — ужаснулся Вендор.

— Нет, никакого мяса, это лишь воспоминания. Я сказал — чай.

— С медом, — напомнил Харар.

— Да, с медом, но и только.

Обходя пьяных, они продвигались вперед, проходя через волны различных запахов: лаванды, горелого жира с трактирной кухни, кислого пива и вареной требухи.

Где-то играла музыка — скрипка, флейта и барабан.

— Это невозможно вынести — скорее на воздух, к морю! — потребовал Вендор.

— Мы уже рядом, мессир! — успокоил его Харар. Вдруг публика стала расступаться и показались пешие тураны. Настрой их был мирным, они глазели по сторонам, поражаясь тому, как светло может быть в городе ночью и какие высокие дома строят в здешних местах.

Едва миновали туранов, показалась группа молоканов. Тут улица и вовсе опустела, захлопали ставни, стали закрываться двери трактиров. Внутри тушили лампы — таких гостей нигде не ждали.

Однако страшные орки вели себя спокойно. Их желудки были наполнены крепленым приморским вином и жареными бараньими ребрышками, оттого известные своей жестокостью молоканы никого не трогали, а их широкие тесаки в кожаных ножнах болтались на поясах без дела.

Помимо хмеля, сытости и хорошего настроения, оркам не давал разгуляться договор Рамбоссы и Хиввы. Приморские города оставались под властью императора, это для него было очень важно, поскольку буйная прибрежная торговля приносила в казну много золота. Сейчас, когда он готовился к новой схватке с Хиввой, эти деньги были весьма кстати.

— Смотрите, этто… этто колдуны! — произнес один из молоканов, останавливаясь напротив троих путников и указывая на них когтистым пальцем.

В темных длиннополых хламидах, с прикрытыми капюшонами лицами и посохами в руках, эти трое действительно выглядели жутковато.

— С чего ты взял, что это… колдуны? — спросил другой молокан и громко икнул.

Орки были настолько пьяны, что, позабыв свой язык, разговаривали на яни.

— Я чувствую, как от них исходит какая-то… опасность. Давай убьем их, Кем?

— Нет, Бун, в городе это невозможно. Ты забыл, что тут действует договор? Если хочешь убить их, проследи за ними и оторви ноги за городской границей — это совсем недалеко.

— Хорошая мысль, Кем, — согласился другой орк, покачиваясь и невпопад шевеля пальцами на своих лапах. — А когда?

— Завтра. Вот пойдем еще выпьем, а потом выспимся и завтра… убьем.

— Убьем, — кивнул Кем и вернулся к своим товарищам. Обнявшись, орки побрели прочь.

Угроза миновала, и улица снова стала наполняться народом, а в притихших было трактирах зажглись огни и заиграла музыка.

Трое путников продолжили движение и вскоре вышли к портовым складам и причалам, на которых, как и обещал Харар, стояли прикрытые навесами столы, а рядом с ними дымили обложенные камнями костры.

На прутьях жарилось мясо, парили носики медных чайников, запахи меда и шербета перемешивались с ароматами пряных трав и дыма. Даже Вендор заметил, что такое сочетание ему совсем не мешает, если бы только не пахло еще и рыбой.

— Пейте же свой чай, рабы ненасытных желудков, а я посмотрю на море. Может, это поможет мне увидеть то, чего я жду…

Вендор скинул капюшон и стал немолодым человеком лет шестидесяти с коротко подстриженной бородой. Карцепос тоже сбросил капюшон и принял вид прежнего господина Карцепа — чиновника из обычного городка, а Харар не изменился никак, поскольку обходится одним-единственным лицом.

Он подошел к ближайшему столу и попросил две кружки чая.

— Одну минуту, господин, — ответил торговец, выхватил из-под прилавка кружки и бросил в них по щепотке заварного сбора.

— Вам с марципаном? — уточнил он, замерев на половине движения.

— Нам с марципаном? — переспросил у Карцепоса Харар.

— Я люблю простой.

— Нам простой, — повторил Харар.

— Как прикажете, господа, — ответил торговец и снова задвигался, гремя чайником, заливая кипяток и накрывая кружки глиняными крышками.

— Мед? Шербет?

— Мед! — сделал выбор Карцепос.

— И мне мед, — согласился Харар.

Взяв свои кружки, они сели на лавку рядом с отрешенно смотрящим на море Вендором.

Харар огляделся. Публики здесь хватало: прибывшие с уловом рыбаки и их грузчики, засидевшиеся за срочной работой плотники, весовщики и приказчики с портовых складов. Все они выходили перекусить, чтобы затем снова заняться работой, возможно до самого утра.

Харар сделал глоток и вздохнул. Легкий ветерок приносил резкий запах рыбы, тощие портовые кошки бегали по натянутым канатам, отыскивая на лодках остатки улова.

— Ваш мед, господа, — с поклоном произнес торговец, подавая две плошки с медом и деревянными палочками вместо ложек. — С вас четыре кадастра.

— Возьми, любезный, — подал деньги Карцепос. Торговец ушел.

— Вот ведь какая неприятность, казалось бы, сиди, Харар, да пей душистый чай…

— Душистый, — подтвердил Карцепос.

— А все равно как-то неспокойно.

— Тебе неспокойно? — уточнил Вендор, продолжая смотреть куда-то вдаль.

— Вот именно, мессир, мне как будто в спину кто-то смотрит.

Харар даже обернулся, проверяя свои ощущения.

— Маг всегда должен быть готов к неприятностям.

— Но я-то еще не маг.

— Думаю, все обойдется, — сказал Вендор, но в это мгновение ярдах в сорока справа от него полыхнул силуэт синего великана, однако едва тот размахнулся, как Вендора, Карцепоса и Харара будто сдуло налетевшим с моря шквалом, и сфера из синего пламени ударила в пустую скамью.

Раздался грохот, по камням пристани побежали трещины, а стол со сладостями разметало в пыль.

Вендор швырнул в синего великана столб пурпурного пламени и разом вырос до его размеров.

— Он здесь не один! — предупредил своих Вендор, и тут из ближайшего проулка стали выскакивать орущие орки-молоканы.

Размахивая широкими тесаками, они бросились к Харару, но тот вскинул посох, произнес заветное слово, и каменная сфера, сорвавшись с посоха, пробила насквозь четверых молоканов, а затем сделала круг и вернулась на место.

Четверо орков повалились на мостовую, но остальных это ничуть не смутило, они стали метать в Харара топоры, заставляя беднягу то падать на мостовую, то высоко подпрыгивать. С пристани стали с криками разбегаться люди.

Гильгум и Вендор сошлись в схватке, сотрясая округу громом тяжких ударов. Синие и красные искры разлетались по сторонам, с крыш портовых складов съезжала черепица, но, несмотря на обмен ударами, синий и красный великаны оставались на ногах.

Стоявший в стороне Карцепос еще не решил, кому помогать, когда с другого конца причала появился слепленный из мостовых булыжников двадцатифутовый монстр. От его шагов сотрясались стены, рыбаки прятались на лодках и торопливо отвязывали канаты.

«Этот — мой», — понял Карцепос. Каменный монстр замахнулся и швырнул в него свою правую руку.

Раскаленные камни запели в воздухе, Карцепос мгновенно сместился на несколько ярдов, однако рой щебня изменил направление и ударил точно в цель.

От простого человека уже не осталось бы и следа, но Карцепоса лишь отбросило к лодкам, где он сломал борт баркаса и свалился в воду.

Каменный монстр сделал еще шаг и, не видя цели, остановился, бегающий от орков Харар его пока не интересовал. Услышав всплеск, он швырнул вторую руку, и новый рой раскаленных камней ударил в воду, вспенив ее и подняв клубы густого пара.

Однако Карцепос не сварился и выскочил на пристань в десяти ярдах дальше. Затем вскинул руку и образовал три воздушных вихря, которые стали вращаться вокруг него, набирая скорость.

Быстрый взмах — и они, словно натравленные псы, рванулись к каменному монстру. Тот пытался остановить их полыхнувшим из глаз синим огнем, но это не помогло. Один за другим два вихря ударили в каменное тело монстра и, как показалось, не причинили ему вреда, однако удар третьего оказался для него роковым. Каменный монстр потерял несколько камней, покачнулся и обрушился, словно ветхие руины, образовав на пристани гору обломков и облака пыли.

А Гильгум и Вендор продолжали свою дуэль, становясь то закованными в сталь рыцарями, то косматыми варварами. Их удары были все так же тяжелы, а руки полны сил.

Семеро молоканов гоняли Харара, который истратил все силы на первый удар и теперь отбивался посохом, как обычной палкой. Прижатый к самой воде, он прыгнул на один из баркасов, и рычащие орки последовали за ним. Харар перепрыгивал с лодки на лодку, раскачивая их, чтобы преследователи падали в воду, однако орков было слишком много, и удрать от них совсем Харару не удавалось.

Окинув взглядом общее поле боя, Карцепос решил помочь Вендору. Раскрутив до треска большой вихрь, он швырнул его в Гильгума. И, хотя прежней силы у Карцепоса еще не было, его вихрь потряс Гильгума настолько, что тот пропустил удар палицы Вендора и рухнул с причала в воду, разбив множество лодок в щепки.

Синий огонь разошелся по волнам голубоватыми кругами, что означало победу Вендора.

С треском и шипением красный великан Вендор сложился до обычных размеров, снова превратившись в благообразного старика.

Переведя дух, он улыбнулся Карцепосу и сказал:

— Ты подоспел вовремя, стихия — воздух. Я не ожидал от тебя такой прыти, а каково было Гильгуму, ведь и тебя, и Энверсая он считал давно ушедшими из этого мира.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он последовательно пытается убить меня, полагая, что я последняя помеха его служению Хивве.

— А кто был этот каменный великан?

— Исседол — маг из Хардада. Он давно служит Хивве, помогает туранам и вот теперь — Гильгуму.

— А что же наш Харар? — вспомнил Карцепос и, обернувшись, увидел, как бедняга мечется среди горящих обломков лавок и столов, избегая ударов озлобленных орков. — Он еще не созрел для самостоятельности?

— Нет, помоги ему.

— Харар, сюда! — позвал Карцепос, и обессиленный ученик Вендора заковылял в их сторону. Орки побежали за ним, но были отброшены внезапно налетевшим шквалом.

Харар добежал до своих и остановился, тяжело опираясь на посох.

— Мессиры! — едва переводя дыхание, произнес Харар. — Вы могли бы сделать это раньше — они меня чуть не убили!

— А что же сам, ты ведь так долго отрабатывал этот номер с летающим камнем? — спросил Вендор.

— Я исполнил его в самом начале — зашиб четверых молоканов!

— Но их было больше.

— Я надеялся потрясти их своей силой и мощью, но недооценил их толстокожести, они слишком грубы, чтобы бояться, мессир.

— Вместо того чтобы так ярко демонстрировать свою причастность к магическому искусству, ты мог заставить камень прыгать и бить орков по головам. Этого было бы достаточно, чтобы обратить их в бегство.

— Спасибо за совет, мессир Вендор, в следующий раз я так и поступлю, — ответил Харар, вытирая со лба пот.

— Значит, Гильгум снова станет нападать? — спросил он, поскольку был свидетелем их предыдущей схватки с Вендором.

— Думаю, он сделает это, — ответил Вендор. — Правда, теперь он знает, что Карцепос вернулся.

— Если бы еще встретить Энверсая, тогда бы он не рискнул, правильно?

— Если появится Энверсай, Гильгум тотчас оставит Хивву и присоединится к нам. Круг Четырех для него важнее Хиввы.