Во бору у косолапого

Алекс Динго

Роман «Во бору у косолапого». Они просто идут по грибы и по ягоды. И каждый мечтает о своём, о женском. Но в медвежьем бору лучше не зевать.

© Алекс Динго, 2021

ISBN 978-5-0055-7502-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алекс Динго

Глава первая

Лето жаркое клокотало в самом разгаре. И воздух прогрелся до тридцати градусов. Небосвод с утра пораньше окрасился в однотонный, бирюзовый тон. Уже близился полдень. Кругом зеленели широкие луга и перелески. Круг замыкал дикий, чудный, тёмно-еловый лес. Где-то вдали мелькало долгое синее озеро. И края не видно. Веял тонкий ветерок. Тополиный пух плавно и красиво плыл по воздуху. И порой казалось, что находишься в глубинах океана. И где-то там на поверхности воды сияет яркое солнце. И то рождает сияющие, играющие, золотистые блики. И волны набегают одна за другой. И чуть что-то шепчут. Где-то там белый парусник. И тот куда-то мчится. На глубине опасные молодые акулы и много планктона. Вода прозрачная. Кораллы имеют все цвета радуги. И томно-зелёные водоросли танцуют в одном ритме. Тополиного пуха становилось то больше, то меньше. И тот красиво парил, как парашютист в открытом небе. И ощущал все прелести невесомости, дикого свистящего ветра и полной свободы. И те чувства полнились в яром коршуне, который высоко парил над незаметными лилейными облаками. Он широко расправил свои крылья. На концах словно пальцы. И теми он может схватить что угодно. Он большой и развитый. Голова массивная. Глаза из чистого янтаря и серебра. Клюв острый и крутой. Коршун чутко осматривал свои дикие владения. И тонко, и красиво подал свой мощный боевой клич. И тот пронёсся далеко и звонко. Коршун живо замахал крыльями. И полетел свободно. Тополиный пух продолжал свой полёт. И того становилось всё больше и больше. И как будто среди лета наступила зима. И не пух то летел, а снежинки порошили красиво и непринуждённо. И сейчас наметёт горы снежные. Но горки и скаты зеленели. Июльская жара бушевала красиво и своеобразно. И брала своё в полной силе. Пух белый порошил бес конца. И как будто по заказу на значительном и ярком празднике. И просто как большое чудо. И по воздуху вместе с тем носились неугомонно и бабочки разноцветные, и стрекозы, и осы, и пчёлы.

Дали дикие завораживали не на шутку. Круг опоясывал тёмный лес. Веял тонкий ветерок. Дорога широкая тянулась далеко. И виднелись тонкие волны накала, исходившие от гладкой поверхности. По краям зеленела трава и кусты. Большой оранжевый рейсовый автобус «В-В» лихо мчался своим намеченным маршрутом. Высокие колёса слегка свистели. Мотор работал плавно и тихо. На идеальном кузове рисовались чудные блики. И на тонированных, широких, просторных стёклах отражалась местная реальность. За рулём восседал невысокий узкоплечий мужичок Микула Рыбкин. Он не в меру упитанный. Руки коротки. Ноги колесом. Голова округлая. Лицо щекастое, как мордочка у хомяка. Глаза небольшие, тёмно-золотистые. Нос пятаком. Губы тонкие. Он умело держался за руль. И уже накатал тридцать пять лет стажа. Но три раза был уволен по пьяному делу. И теперь завязал. Его приняли на работу по блату. И он взялся за ум. Но год назад он спал под забором, как бродяга. И выглядел дурно. На лице синяки и сечки. Нос в крови. Одежда вся ободрана и грязная. Он получил приглашение на работу от своего родственника Павла Будкика. Микула отоспался. И пришёл на собеседование. И выглядел как огурчик. И началась вновь трудовая деятельность. Он чутко смотрел на дорогу. И умело вёл большой автобус. Он чутко глянул в зеркало заднего вида. Глаза скрывали тёмные очки. В просторном салоне восседало немало пассажиров. Но имелись и пустые места. В воздухе витал лёгкий говорок и гул. И тот порой затихал. Но ненадолго. Наседал лёгкий жар. В передней части автобуса на левом ряду восседали студентки педагогического вуза. Они отличницы филфака. Место у широко стекла занимала Виктория Юрьевна Малафеева. Она плотно навалилась на спинку кожаного удобного сидения. Глаза скрывала тёмными, солнцезащитными очками. Дышала ровно. И смотрела прямо перед собой. На голове широкая красная бейсболка. Её стройное тело украшала белая футболка с коротким рукавом. На той написано «Форевор Париж». Низ украшали короткие, голубые, джинсовые шорты с разрезами. На ногах белые носки и кроссовки того же цвета. На полу стоял большой рюкзак. Вика глубоко вздохнула. И слегка оправила руками свои распущенные, томно-золотистые волосы. Те слегка липли к футболке. У неё спортивное, красивое тело. Грудь второго размера. Соски ярко-розовые, острые. Шея развитая. Голова овальная. Лицо белое, симпатичное. Лоб широкий. Глаза большие, выразительные, как бурный океан. Нос изящный. Губы полные, алые. Она не любит косметику. Она волевая, импульсивная, сексуальная. И она знает, как нравится парням. И вскружила голову уже многим. Но пару раз обожглась. И теперь задирает нос выше. Она строит отношения с Тимом Буровым. Тот боксёр любитель. И красив сам собою. Она уже позволила себя поцеловать один раз, но не более того. Она самолюбива. И уже нашла немало изъянов в своём бойфренде. И порой подумывает, как с ним безболезненно расстаться. Она часто болтает по телефону со своими друзьями, каких насчитывается немало. Она та ещё кокетка. Она недавно отметила свой двадцать второй день рождения. И считает себя большой и взрослой. Вика дышала ровно. И чуть потянула свои стройные, красивые ножки. Мысли томили разум. «Едем уже несколько часов… Наконец-то каникулы… И можно много отдыхать… И купаться, и загорать, и ничего не делать… Это круто… Я уже устала сдавать эти экзамены… Сколько можно… Сейчас мы приедем ко мне домой… В деревню Крюки… К бабушке… И там классно… Будет много веселья и огня… Пойдём сразу на озеро купаться… Вот это будет веселье… У меня есть мини-бикини… И стринги… И чего только я не купила… И три купальника… Я буду бесподобна, как всегда… Все парни мои… Хиихихииии… Я зажгу весело на пляже… И Вероника будет мне благодарна… Там весело у нас… Мы будем много отдыхать и веселится… Она мне скажет не раз спасибо… Может, я там с кем-нибудь зажгу… Этот Тим Буров мне надоел… Он какой-то слизкий что ли… И такое чувство что от него иногда пахнет невкусно… Как будто консервами… Точно так и пахнет… Надо с ним кончать… Я прямо по телефону скажу ему сегодня, что мы расстаёмся… Даже интересно, как он отреагирует на это… Я очень хорошо разбираюсь в людях… Меня не обманешь… Я импульсивная и сексуальная… И меня нельзя обмануть чувствами… Я сегодня же с ним расстанусь… И обязательно здесь кем-нибудь познакомлюсь… Сюда приезжают парни из Москвы и других городов… Сто пудово мы с кем-нибудь познакомимся… Я найду парня Веронике… Она полная заучка… И прямо отличница… Но мы её исправим… И зажжём красиво на пляже… Хиихихиииии… Сто пудово там будет много парней… Как романтично… Я вижу наш пляж, дикий алый закат… Или зарю… И мы целуемся с крутым мускулистым мачо… А потом занимаемся сексом в палатке… Как романтично… Я размечталась… Мечтать не вредно… Где мы уже едем? Скоро ли Вытегра… Потом в деревню махнём Крюки… Там бабушка Агния Аграеновна Бутылкина. Я уже хочу домой… И подружка со мной… Она будет рада… Я ей всё покажу… Она даже не мечтала о таком… Вот это будет лето… Что он так едет критин… Он что там пьяный… Не дрова везёшь… Так бы и крикнула… Вот же мудень… Я бы ему сказала… Он что там спятил… У него опилки в голове… Или как… Тоже мне буратино или как там папа Карло… И разогнался как псих… Есть же такие водилы… Ему права в психушке что ли нарисовали… Хиихихиииии… Надо бы поостыть… Но мне жарко и душно… Не знаю, как подружке… А мне уже дурно здесь в автобусе… Как бы я не блеванула… Но жара ничего… Я ещё потерплю… Всё же душновато здесь… И даже жарко… День ещё такой выдался… Но мы сейчас приедем… И всё будет клёво…», — подумала она. Вика чуть оправила красную бейсболку на своей голове. Глаза прищурила. И чутко глянула на широкое тонированное стекло.

Автобус слегка тряхнуло. Но тот не утратил скорости. И быстро мчался вперёд. В салоне возник лёгкий гул и говорок. Вика оправила на голове бейсболку. Глаза округлила. И чутко глянула на большое стекло. И тут же посмотрел на свою визави. На соседнем кожаном сидении находилась подружка Вероника Николаевна Павлова. Она весьма рослая и стройная. Плечи узкие. Грудь первого размера. Соски шоколадного цвета, острые. Шея тонкая, но сильная. Голова овальная. Волосы по плечи, густые, томно-серебристые. Лицо не лишено красоты. Но есть и дурные черты. Глаза узкие, тёмные. Нос весьма широкий. Губы тонкие, алые. Подбородок слегка витой. Её лик слегка напоминает мордочку барсука. И тот кусается. Она носит тонкие, округлые очки. И слывёт умницей-разумницей. Она много читает. И прямо ботаник-полиглот. Но в любви ей не везёт. Но она всё же мечтает встретить крутого мачо. И даже нарисовала того портрет. Он внешне похож на американского актёра Николаса Кеджа. Тот носит очки. И по виду работает в библиотеке. Она не ходит в ночные клубы. Она скромна и таинственна. Сейчас она плотно навалилась на кожаную, тёмную спинку сидения. В руках держала синюю шляпку с большими полями. Дышала ровно. На розовом лице виднелся тонкий влажный блеск. Она чуть помахала шляпкой, как веером. И, казалось, чуть освежилась. И сейчас напоминала енота-полоскуна, который сильно утомился за целый день. И теперь лежал как коврик на диване. Вероника бегло глянул на подружку. И глубоко вздохнула. На ней имелась белая блузка. Низ украшала короткая юбка алого цвета. На ногах белые носки и снежного тона кроссовки. На полу стояла небольшая спортивная, тёмная сумка. Вероника вновь чудно глянул на свою подружку. И оправила руками свои очки. Она страдает небольшой близорукостью. Но всё же видит отменно. Но читает только в очках. Вероника глубоко вздохнула. И показала странную гримасу. Вика заметила вздохи подружки. И слегка улыбнулась.

— Что так вздыхаешь? — спросила Вика.

— Тут жарко… Мне уже надоело тут сидеть… И, кажется, мне надо скоро в туалет…, — ответила Вероника.

— Тебе надо… Серьёзно в туалет… Блин, остановка ещё не скоро…

— Что серьёзно? Долго ещё?

— Ну, примерно километров сто… Может, меньше… Я точно не могу сказать…

— Ты издеваешься что ли?

— С чего ты взяла…

— С меня довольно… Я устала тут жарится…

— Хиихихииииии…

— И как ты поступишь? Выйдешь прямо сейчас из автобуса… И поедешь домой… Тебе придётся ждать другой автобус… Или ловить попутку…

— Ловить попутку… Звучит странно…

— Хиихихииииии… Да подружка ты явно не путешественник…

— Чего ещё? Я не хочу так путешествовать… Можно и с комфортом… Собрать чемодан, сесть на самолёт и куда-нибудь на экзотический остров…

— Аха сесть на самолёт… А ты знаешь, что многие самолёты падают до посадки…, — сказала Вика.

— Блин Вика… Мне жарко, душно… Я тут еле дышу… И ты ещё умело портишь настроение…

— А что я сказала?

— Про падающие самолёты… Это же жутко как минимум…

— Хиихихиииииии…

— Что ты смеёшься? Дура что ли…

— Хиихихииииии… Вероника ты смешная… У тебя такое лицо, что ты утёнок, который взлетел и теперь падает…

— Это не смешно… Утёнку будет больно…

— Хиихихииииии… Я не про утёнка…

— А про что тогда…

— У меня такое чувство… Что мы с тобой реально сидим в самолёте… Сейчас пройдёт стюардесса, катя тележку… И предложит нам сок или чай с лимоном… А может просто водички…

— Ты дура что ли…

— Ты сама дура…

— Мы же не на самолёте летим… Мы в автобусе…

— И что? Я же просто шучу…

— Мне дурно… Лучше не шути…

— Вероника ты слишком напряжена и серьёзна… Ты вообще умеешь расслабляться… Нужно уметь расслабляться…

— А ты такая прям гуру…

— Я не гуру… Но я хотя бы не веду себя как дура…

— Ты меня обзываешь который раз… Хватит уже меня обзывать…

— Ты сама напросилась… Вот и получи…

— Пошла ты…

— Хиихихииииииии… Я представляю, что мы сейчас подрались и все на нас смотрят… Вот это да… Хиихихииии…

— Я могу легко тебя ударить… Особенно сейчас…

— Хиихихиииииии…

Вика подняла руки. И умело, как боец в актагоне защитила своё милое лицо. И симпатично улыбнулась. Она выказала голливудскую улыбку. Глаза засияли, спрятанные за тёмными очками. Вероника недоумевала. Она слегка растерялась. Она заглотила слюнку. Вика резвилась. И чуть замахала руками.

— Давай, наступай… Если сможешь… Я тебя сильнее… Хиихихииии… Я тебя сейчас вырублю… Хиихихииииии, — веселилась Вика.

— Отвали Вика… Мне не до тебя…

— Хиихихиииииии… Ты просто трусишь…

— Вика хватит уже… На нас уже смотрят все…

— Хиихихиииии…

— Хватит тебе, говорю…

— Хиихихиииии… А ты мне что мама что ли…

— Вика отвали…

— Хиихихииииии…

— Вот же пристала…

— Хиихихииииии… Давай, дерись со мной… Устроим шоу…

— Мне не надо шоу… Вика веди себя нормально… Иначе мы с тобой из тебя пойдём пешком до твой деревни… Будь она неладна… Эта твоя деревня… Хиихихииии…

— Ты что-то против моей деревни имеешь…

— Вика отстань…

— Хиихихииииии…

— Ты просто взорвала мой мозг… Хватит уже… Успокойся, ладно…, — сказала Вероника.

— Ладно я тебя больше не буду доставать… Ты моя любимая подруга… Я за тебя горой… Я за тебя кого угодно побью… Хиихихиии…

— И кинг-конга… Тоже побьёшь…

— Да как врежу ему по пятой точке…

— Хиихихииииии…

— Вот видишь Вероника, тебе уже весело… А мы ещё даже не в деревне… Там будет по-настоящему весело… Хиихихиииии…

— Я надеюсь…

— Та ты ещё хочешь в туалет… Или как…

— Я хочу… Но ещё не сейчас…

— Давай остановим автобус… И ты сходишь за кустик… И все будут смотреть на тебя… А я сниму видео…

— Блин Вика отвали…

— Хиихихииииии… Я уже представила эту картину…

— Фффууууу… Ты извращенка…

Вика просто угорала. Она схватилась руками за живот. И выказала гримасу веселья. Улыбка растянулась широко. И она оголила свои ровные, белые зубы.

— Хихихииииииии…, — громко засмеялась Вика.

— Вот же дура…

Вероника, глядя на подружку, покрутила рукой у виска. И слегка улыбнулась. Она чуть помотала головой. И сейчас напоминала суслика, который метался у своего домика. И ждал момента, когда можно перебежать поле. Ведь над тем кружил опасный ястреб. Вероника чутко глянула по сторонам. И заметила, что на неё смотрит бабушка Лида Дурова. Той уже девяносто лет. Но выглядит отменно. Лицо загорелое и всё в морщинках. Глаза тёмные, узкие. Нос слегка витой. Губы сухие, сине-багряные. Бабушка около пятидесяти лет отработала дояркой. И повидала немало игривых телушек. Казалось, на что — то шептала. И всё смотрела на лик Вероника. И девушка смутилась. Она чуть оправила свою юбку. И заглотила слюнку. И сделала вид, что ничего не замечает. Она несколько зажалась. Бабушка Лида Дурова всё смотрела на девушек. И как будто что-то шептала. Мысли путались. «Вот же молодые дурёхи… Прямо тёлочки надоенные… И я была такой же… И, казалось, так недавно я бегала по полям да лугам… И было весело… А вот мне уже много лет… И так не побежишь… Как я им завидую… Их молодости…», — подумала она. Бабушка всё смотрела на девушек. И чуть шевелила своими сухими губами. В воздухе повис гул и говорок. По салону пронеслась свежая волна. И та прямо бодрила. Автобус лихо мчался по дорожной свободной полосе. Колёса высокие лихо крутились. Мотор пел свою чудную, ровную песню. Спидометр водительский показывал сто тридцать километров в час. Автомагнитола тихо рождала или воспроизводила тонкую мелодию группы «Иванушки Интернешнл»: «Тополиный пух, жара, июль. Ночи такие длинные… А ко мне пришла любовь… Этим летом…». На стёклах просторных рисовались яркие блики. И там отражалась реальность и колорит местных окрестностей. И те забавляли своими зелёными, далёкими, дикими видами.