Скандальный роман

Алекс Д, 2016

Казалось бы, эти двое никогда не должны были встретиться. Алекс – популярный автор и сценарист, за плечами которого ни один успешный проект и мировая слава. Лана – обычная студентка Колумбийского университета, которая только делает первые шаги на писательском поприще. Один взгляд. Случайное столкновение. События, которых невозможно было избежать, привели героев к необычному для обоих эксперименту – соавторству между преподавателем и его прилежной студенткой и «Скандальному роману», разворачивающемуся на фоне поражающего воображение Рождественского Нью-Йорка. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Алекс

Не знаю, как мне удалось поспать ночью, но очередное дерьмовое утро не заставило себя долго ждать. Разница заключалась только в том, что виной головной боли было не похмелье, а переизбыток мыслей. Я отвёз детей, позвонил Ане, заставив себя извинится за то, что нагрубил вчера. Я не смирился, черт, но надо пытаться наладить мосты и общаться, как цивилизованные люди. Я знаю, как бывают мстительны женщины, и не хочу, чтобы мы были похожи на другие распавшиеся семьи, бесконечно судящиеся и делящие детей. Я готов признать себя полностью и во всем виновным, и принять любые условия. Мне необходимо общение с детьми и их уважение. Конфликты с Анной негативно скажутся и на отношениях с детьми. Вывод напрашивается сам собой. Мне пора начать реально смотреть на жизнь.

На лекциях удается немного отвлечься от мучительных размышлений. Как говорил Олдос Хаксили: «работа ничем, в сущности, не отличается от алкоголя и преследует ту же цель: отвлечься, забыться, а главное, спрятаться от самого себя.» И я с ним совершенно согласен. Если нет возможности нажраться, значит нужно немного поработать.

Провожу пару лекций, потом стоически выдерживаю собрание в кабинете ректора Кевина Райта, где я, по негласному обычаю, становлюсь ключевой обсуждаемой фигурой. Такое ощущение создаётся, что кроме как обо мне на педсоветах поговорить больше не о чем. Черт, я, честно говоря, не понимаю, почему меня до сих пор не уволили. Я не отличаюсь пунктуальностью, часто беру отгулы, не заполняю специальную документацию. В коллективе меня откровенно недолюбливают, считая, что я попал сюда по блату, чтобы просиживать штаны и ни хрена не делать. Студенты меня любят по непонятной причине, но опять же успеваемость по моему предмету оставляет желать лучшего. Райт частенько намекает на мою излишнюю требовательность и принципиальность.

— Студент не может знать все по каждому предмету, который у него в расписании. Джордан, тебе стоит пересмотреть критерии оценивания знаний. В данный момент по твоему предмету самый низкий бал успеваемости со всего потока, — пафосно вещает ректор. Другие участники собрания помалкивают, глядя в свои рабочие планшеты. Мне не стыдно, но я не знаю имен и половины своих коллег и даже по смежным направлениям. Я всегда был здесь белой вороной, но никогда не ощущал дискомфорта. Мне нравится моя обособленность от этих светлейших умов Колумбийского университета.

— Я не могу ставить зачет за скачанные работы, сэр, — сухо отвечаю я, — Вы знаете, что нас тоже проверяют. Мои требования более чем выполнимы. Если студент посещает лекции и немного занимается дома, то проблем не возникает. К тому же я иду на встречу и позволяю неуспевающим посещать дополнительные занятия.

— Это похвальное рвение, но я бы посоветовал при колебании между пять и шестью балами ставить семь.

— А между одним и двумя? — скептически спрашиваю я.

— Четыре, Джордан. Любое колебание показывает, что студент частично знает предмет, — совершенно серьёзно заявляет Райт, застегивая пуговицу пиджака на своем жирном животе.

— Великолепно, — ухмыляюсь я. — А потом мы спрашиваем, почему уровень культуры у современного общества падает все ниже и ниже с каждым новым десятилетием.

— Не тебе говорить о культуре, Джордан. Судя по гуляющим в сети публикациям, тебя мало заботит уровень культуры подрастающего поколения. — мерзко улыбается Райт. Коллеги поганенько хихикают, спрятавшись за своими планшетами. Я отвечаю ему невозмутимым взглядом.

— Приятно видеть вас в числе моих поклонников, сэр.

Лицо Жирного Тома покрывается красными пятнами.

— Меня беспокоит нравственное лицо педагогического состава Колумбийского университета, — яростно отвечает он. — Репутация, Джордан. Вот что меня интересует. А не твои пошлые книжки.

— Пару лет назад, помнится, вы пели иначе, — сдержанно напоминаю я.

— С тех пор многое изменилось, не так ли? — насмешливо бросает Райт, окидывая меня снисходительным взглядом. — Хотя нет, у коего-кого ничего не меняется. Полный застой.

Бл*дь, а прав ведь любитель фастфуда, полный застой, думаю я, заходя в аудиторию спустя пару минут. И с культурой, конечно, у меня тоже не складывается. Ну и хрен с ним, пусть плюётся ядом. Я знаю, что причина «особого» отношения вовсе не в том, что я как-то в не вписываюсь в высоконравственный педагогический состав университета. Они заканчивали колледжи и высшие заведения Лиги Плюща, чтобы занять свои должности. А я пришел ниоткуда, овеянный славой, а мое лицо по-прежнему периодически мелькает на страницах журналов, в то время, как их имен не узнает никто и никогда кроме выпускников университета. Но и они благополучно забудут, как только получат диплом и покинут стены Колумбии.

— Добрый вечер, тема сегодняшней лекции… — начинаю я, обводя взглядом ряды, на которых хаотично расселись студенты. Сегодня много народу. Не знаю, хорошо это или плохо. Наталкиваюсь взглядом на Руслану Мейсон, которая с бесстрастным ожиданием смотрит на меня. — Концепция социальной стратификации и социальной мобильности, — заканчиваю я мысль, и по аудитории проносится недовольный разочарованный шепоток. Я сдерживаю улыбку, вспоминая, как сам терпеть не мог некоторые нудноватые темы с замудренными названиями. Смотрю в янтарные глаза Русланы, которая не проявляет внешне никаких эмоций и методично вбивает тему лекции в свой ноутбук. Удивительное усердие. Девочка решила взяться за ум. Но я не настолько наивен, чтобы поверить во внезапное послушание и рвение к знаниям по философии. После лекции проверяю у всех наличие конспектов, и тут мисс Мейсон снова удается меня удивить, я даже собираюсь отпустить саркастическое замечание, но она окидывает меня таким равнодушным взглядом, что я предпочитаю промолчать. Руслана покидает аудиторию, сухо попрощавшись, вместе с другими студентами, пока я в небольшом замешательстве провожаю ее взглядом и успеваю увидеть в коридоре брутального парня, который стремительно направляется к ней. Понятно, что у такой симпатичной девушки есть бойфренд, но какого черта тогда она заигрывала со мной? И почему меня вообще это интересует?

К черту. Мне никогда не понять этих вертихвосток. Сам тоже хорош. Докатился до молоденьких студенток. Правильно говорят, седина в голову… Хотя я вроде еще не седею. Непроизвольно провожу пальцами по волосам.

Если вчера все женщины меня хотели, то сегодня я перестал для них существовать. Моя харизма явно претерпела изменения, или отпечаток неудачника на моем лице стал более заметным, чем вчера.

Как бы там ни было, собираюсь проверить свою теорию. Вечером звоню Стейси Риз и приглашаю ее к себе. Она без лишних вопросов соглашается. Мой бар совершенно пуст. Поэтому прошу ее захватить пару бутылок виски. Заглядываю в пустой холодильник и заказываю суши. Курьер успевает до приезда Стейси.

Когда Риз звонит в дверь, я уже опустошил больше половины из заказанного набора. Надо было подстраховаться пиццей. Не догадался.

— Фу, какая гадость. Ты же знаешь, что я не ем суши, — сморщив курносый нос, фыркает Стейси, бросая укороченное пальто на кресло. Пакет с бутылками ставит на столик перед диваном.

— Правда? Я как-то забыл, — наигранно удивляюсь я, испытывая внутреннее облегчение. Это отличная новость. Мне больше достанется. Ребячество, скажете вы? Нет, это умное подсознание сработало. Окидываю пристальным взглядом суховатую фигуру Стейси, затянутую в короткое черное платье, под которым, я уверен, отсутствует белье. Ни для меня, ни для нее нет сомнений в том, чем закончится встреча, если я приглашаю ее на вечерний виски.

— Не переживай. Я уже достаточно тебя изучила. Поужинала по дороге. — ухмыляется Стейси. Берет пульт, уверенно вырубая плазму. Скидывает туфли, проходит к дивану и садится рядом со мной, собственнически опуская руку на мое бедро. — Только попробуй сказать, что ничего не написал, и я лишу тебя минета, — совершенно серьезно произносит Стейси, ведя ладонью вверх, я перехватываю ее запястье прежде, чем она успевает схватить меня за яйца.

— Не спеши, Стейс, — прохладно говорю я и, наклоняясь вперед, беру бутылку, открываю ее и наполняю стаканы.

— По-моему эту фразу обычно я тебе говорю, Джордан, — замечает она, с любопытством разглядывая меня. Я подаю ей стакан, встречаясь взглядом с раскосыми красивыми серыми глазами. Стейси убирает за ухо белокурый локон. Вопросительно приподнимая брови. — Ты ничего не написал, не так ли?

— Мы можем хотя бы иногда поговорить о чем-то кроме написанных или ненаписанных глав? — раздраженно спрашиваю я.

— Ты издеваешься? — яростно шипит Стейси. — Дай мне хоть что-то, Алекс, чтобы я могла убедить редактора не расторгать контракт и не выставлять нам заоблачную неустойку. Ты просил не дергать тебя каждый день, не давить на тебя, и я честно исполняла твое пожелание. Как насчет того, чтобы выполнить свои обязательства?

— Анна нашла себе мужика и собирается подать на развод, — произношу я на одном дыхании, залпом осушая треть стакана неразбавленного виски.

— Боже! Тоже мне новость! — Риз закатывает глаза, словно я сморозил очередную глупость. — Разве ты не говорил, что для вдохновения тебе необходимо страдание? Вот он тот самый момент, Джордан. Ты, мать твою, страдаешь херней уже год, а я все жду новую гениальную выстраданную идею, но то, что ты мне даешь — полное фуфло.

— Тоже самое сказал мой сын про фильм. Он посмотрел его, Стейс. А завтра и Кристина сможет сделать то же самое. И что они подумают обо мне? Вряд ли в их глазах я буду гениальным автором бестселлеров. Знаешь, о чем подумают мои дети? Они скажут, что я променял нашу семью на порнографические романы, которые гроша ломаного не стоят.

— Напиши сказку, Джордан. Напиши приключенческий роман про подростков. Напиши хоть что-нибудь, или тебя и меня вместе ждет банкротство. Хочешь оставить своих детей без алиментов? Продашь дом, потом машину? А дальше что? Вернешься в свой городишко с клеймом неудачника? Этого ты хочешь?

— Не говори со мной, как с идиотом.

— Не веди себя, как идиот. Ты можешь, Алекс. Дело в твоем чёртовом упрямстве. Что тебя гложет?

— Ничего, я не умалишенный Гилберт Грейп, и меня ничего не гложет. Я не могу писать по указке, не хочу оправдывать чьи-то ожидания. Я пытался написать то, что я хочу, но ты считаешь это дерьмом.

— Это не то, чего ты хочешь!

— Откуда тебе знать?

— Я тебя нашла, Алекс. Я вытащила тебя из такой глуши, где никто и никогда бы не узнал, что существует такой писатель, как Алексей Князев. Я дала тебе билет в большой мир, и что ты делаешь? НИЧЕГО!

— У меня творческий кризис.

— А мне кажется, что ты просто зазнавшийся осел. Не ищи причины своего бездействия в проблемах с женой. Без пяти минут бывшей женой. Вы не вчера расстались, чтобы устраивать проблему. Дело совсем не в ней и даже не в детях. Разберись в себе, наконец.

— Я не могу. Не знаю, как, — бормочу я, шумно вздыхая, опираясь локтями о колени, и запускаю пальцы в волосы.

— Тебе нужно встряхнуться. Влюбись что ли? Говорят, любовь окрыляет.

— В тебя? — скептически спрашиваю я и протягиваю руку за стаканом. Стейси берет свой, стукается с моим и делает небольшой глоток, оценивающе разглядывая мою помятую физиономию.

— В меня не надо. Это непрофессионально, — с усмешкой говорит Риз, вытягивая длинные стройные ноги. — Ты что-то недавно говорил или бредил про девушку, которую спас от смерти. Если она тебе не приснилась, чем не повод для того, чтобы влюбится? Она хорошенькая?

— Она моя студентка, — мрачно отвечаю я, прикладываясь к прохладному стакану губами.

— Пфф, не верю, что тебя это способно остановить. Роман между студенткой и преподавателем такое же клише, как миллионером и официанткой. Но тебе как раз и нужна такая вот бодрящая душу и тело история.

— Перестань, — отмахиваюсь я. — Она младше меня лет на пятнадцать.

— Какая чушь! А сколько было той стриптизерше, которая оставила тебя без штанов?

Вскинув голову, я вопросительно уставился на Стейси Риз, глумливо мне улыбающуюся.

— Значит, была стриптизерша? — потерянно спрашиваю я.

— Я не стала говорить. Это не очень приятно, когда приходишь в бар с парнем, а он бросает тебя, чтобы оттрахать какую-то малолетку в приват комнате, даже не удосужившись извиниться.

— Черт. Надеюсь, я предохранялся.

— Мы этого не узнаем, так как штаны и упаковка с презервативами, которые ты мог бы пересчитать, наверняка остались у нее.

— А зачем ей понадобились мои брюки?

— Возможно, как трофей. Ты же весь вечер на весь зал рассказывал о том, что ты мега звезда, автор бестселлеров, по которым снят как минимум десяток фильмов. И да, ты еще убеждал всех, что Спаркс и в подметки тебе не годится. Что он нервно курит, перечитывая твои романы в поисках вдохновения.

— Серьезно? — простонал я, хватаясь за голову.

— Ты многих там упоминал, милый. Я просто не все запомнила.

— Ты права, я идиот, — произношу я отрешённым тоном.

— Да, брось. Было забавно. Ты отрывался, мы все смеялись.

— Я выставил себя кретином.

— Все творческие люди немного кретины. Спаркс не узнает о твоем нелестном отношении к его творчеству. Ну, так расскажешь мне о своей студентке?

— Я завалил ее на зачете и заставил написать эссе. Она умная, но я все равно ее завалил.

— Ты говоришь это таким чувственным голосом, что я не совсем уверена, что слово «завалил» означает низкий непроходной бал.

— На самом деле мысль о том, чтобы завалить ее на свой стол, была, но, к сожалению, в аудитории мы были не одни, — ухмыляюсь я, покачивая пальцами почти опустевший стакан.

— Послушай мудрую старую деву, Джордан. Мимолетный горячий роман — это то, что тебе сейчас нужно. Позволь ей быть твоей музой. Вы же, авторы, это умеете. Придумай себе историю и влюбись в нее.

— Тут и придумывать не нужно. Она классная, — пожимаю я плечами, возвращаясь мыслями в кофейню, где Руслана Мейсон рассказывала мне о своем порно-триллере. — И мне кажется, что у нас много общего.

— ВООТ. Только ты же не маленький, сам поймешь, когда нужно будет остановится. Секс — это круто, но у тебя еще куча нерешенных семейных проблем. Не добавляй себе еще одну. Просто получай удовольствие.

— А я хотел быть благородным.

Стейси смеется в голос.

— Брось, Джордан. Ты не умеешь быть благородным. За то время, что я тебя знаю, я повидала тебя всяким, но уж точно не благородным защитником девичей чести.

— Уверен, что честь ее защищать уже бессмысленно, — заметил я задумчиво.

— Тогда не понимаю, чего ты до сих пор не действуешь?

— Я не думаю, что это хорошая идея. Давай просто выпьем, Стейс. И, боюсь, что кроме как выпить и поболтать я ни на что не способен.

— Я уже поняла. Не отрываю тебя от фантазий о твоей студентке. Прибереги свой запал для нее. А я подожду, когда в твоем графике найдется место для старой боевой подруги.

— Ты не старая.

— Конечно, нет. Вообще-то я младше тебя на три года, — почти обиделась Стейси. Рассмеявшись я приобнял ее за хрупки плечи.

— Молодая боевая подруга. Так звучит лучше.

— Согласна.

Наутро разговор со Стейси вылетает из моей памяти, но, как ни странно, мне становится легче. Ее ироничное отношение к моим проблемам позволяет и мне увидеть, как много я надумываю и преувеличиваю. Мне необходима перезагрузка. Сколько раз в день я повторяю себе эту штампованную фразу? На самом деле, если следовать тактике визуализации желаний, я должен сказать: Я на пике успеха, у меня появилась гениальная идея, я стою на пороге бешеного успеха. Круто, да? И несложно. Но пьяному фантазировать мне удается куда проще. Жаль, что пьяная визуализация работает гораздо хуже.

О том, что мне не помешало бы завести интрижку с хорошенькой студенткой, я вспоминаю каждый раз, когда вижу на вечерней лекции Руслану Мейсон. Она почти всегда без косметики и выглядит еще моложе, чем я запомнил ее в кафе. Чувствую себя извращенцем, но мой взгляд все равно снова и снова возвращается к хорошенькому личику. Руслана больше не поражает мои низменные инстинкты обтягивающими юбками и блузками, подчёркивающими ее женственные упругие формы, предпочитая банальные джинсы и скучные закрытые кофточки, но даже в них умудряется выглядеть сексапильно. Или я слишком предвзят, когда дело касается Русланы Мейсон. Она по-прежнему делает вид, что меня не существует, старательно набирая лекции в ноутбук. Мне хочется поддразнить ее, спровоцировать на эмоции, которые выдали бы ее с головой, но что-то меня сдерживает. Да, я не прочь пошалить с юной красивой девушкой, но, когда ее темный наигранно бесстрастный взгляд останавливается на мне, я понимаю, что мое эгоистичное желание может стоить ей разбитого сердца. Но мне ли не знать, что для писателя разбитое сердце — источник бесконечного вдохновения. Злость, боль, ревность, ярость — это то, что нужно для того жанра, который в данный момент ее интересует. Мы могли бы стать друг для друга чем-то вроде катализатора для нового рывка. Вопрос в том, нужен ли ей этот рывок? Или я опять думаю только о себе.

На протяжении последних двух недель я частенько ловлю себя на мысли, что думаю о своей студентке гораздо чаще, чем стоило бы. Она ведет себя сдержанно, отстраненно, и я тоже не спешу набрасываться на нее, наблюдая за добычей, как уверенный и предвкушающий победу хищник. Уверен, Руслана каждый раз ждет, что я сделаю первый шаг, как-то задену ее, но я намеренно игнорирую девушку, заставляя думать, что забыл о нашем небольшом флирте. Ожидание только обостряет чувства. Уверен, что она обижена моим равнодушием, и ее показная скрупулёзная игра в исправившуюся отличницу — всего лишь ответ на мою холодность. Много на себя беру? Ну и что. Я уверен, что так и есть.

И к концу второй недели я склоняюсь к мысли, что мы выждали значительную паузу, чтобы перейти к следующему этапу.

Пора действовать. Руслана Мейсон, надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания и окажешься достаточно умной, чтобы выдержать наш небольшой поединок.

Я прошу ее задержаться после лекции, заметив, как она бледнеет, бросив на меня удивленный взгляд. Однако, когда все студенты покидают аудиторию, она подходит ко мне.

— Вы игнорируете меня, мисс Мейсон? — придавая голосу обиженные интонации, спрашиваю я.

— Что вы имеете в виду? — со смущённой улыбкой спрашивает Руслана. Сегодня она в красной юбке. Скольжу взглядом по красивым ножкам. Я видел и лучше, но в данный момент именно эти ноги занимают все мои мысли и фантазии. Ее красная юбка, как знамя к действию. Это не случайность. Я уверен.

— Вы уже приготовили эссе? — холодно спрашиваю я.

— Ах, да. Проверьте его, пожалуйста, — она протягивает мне флэшку, — Я хочу прочитать ваши замечания по эссе, подправить его, а после защитить. Если, конечно, можно. Мне больше не нужны проблемы… — у нее удивительный мелодичный голосок, даже когда она лепечет что-то невразумительное.

— Хорошо. Проверю, — киваю я, пытаясь показаться немного рассерженным, чтобы она не думала, что я так просто пойду на попятную. Ей придется потрудиться еще лучше, чтобы получить высший бал по философии. Я невольно ухмыляюсь, когда представляю, как именно….

Но я совершенно не представляю, что окажется на флешке с эссе, которую мне передала Руслана, когда чуть позже вечером загружу содержимое карты памяти в свой домашний компьютер.

Лана

Вот уже ровно две недели я не пропускаю штрафные лекции по философии. Я, правда, почти не думаю о мистере Джордане. Достаточно лишь почаще напоминать себе о том, что он мой преподаватель. Я даже придумала себе легенду, что у него есть жена и дети, и я просто не имею права думать о нем. Табу. Запрет. Нельзя…

Но от этого хочется еще больше. Особенно, когда почти не обращаю на мистера Джордана внимание и чувствую на себе его пристальные взгляды, словно он ждет, когда я тоже подниму на него глаза, и мы, наконец, пересечемся взглядами. Но это для нас непозволительно. Еще две недели, и история нашего флирта подойдет к концу.

Наконец, в конце десятого занятия Алекс вновь просит меня задержаться после лекции, и я напрягаюсь, не понимая, что я сделала опять не так:

— Вы игнорируете меня, мисс Мейсон? — он кидает на меня прямой, открытый, слегка обвиняющий взгляд. Его полные губы плотно сжаты, взгляд каре-зеленых глаз с хищным прищуром вновь заставляет меня нервно покусывать свой язык и щеки. Честно говоря, я не понимаю, звучит это как вопрос или утверждение…но мне чертовски тяжело снова стоять к нему так близко.

— Что вы имеете в виду? — сиплым от волнения голосом спрашиваю я. Расплываюсь в улыбке, теребя подол своей красной в клеточку юбки.

— Вы знаете, — холодно замечает Алекс, и лишь пульсирующая вена на его виске выдает возможное неравнодушие. — Вы уже приготовили эссе? — спрашивает он, словно хочет ко мне придраться или просто ищет любой повод поговорить со мной. Опять я себе придумываю, да? Романтичная дурочка.

— Ах, да. Проверьте его, пожалуйста, — я протягиваю Алексу флэшку, предварительно достав ее из сумочки. — Я хочу прочитать ваши замечания по эссе, подправить его, а после защитить. Если, конечно, можно. Мне не нужны больше проблемы…

— Хорошо. Проверю, — Алекс забирает карту, и я замечаю, как он сжимает зубы, словно что-то в моем поведении его чертовски злит. Но что не так? Я даже не смотрела на него все эти две недели. Глупых вопросов не задавала. Лекции старательно записывала…

И переваривала его роман. Не знаю, вдохновило меня его произведение или наоборот — убило.

И только через два выходных дня, когда я направляюсь в клуб на смену с огромной сумкой через плечо, в которой уместила концертное платье и туфли на неприлично высоком каблуке, я замираю прямо посреди многолюдной Пятой авеню, как вкопанная.

Вот черт.

Летящий на меня турист с гигантскими пакетами покупок чуть не сбивает меня с ног, пока я судорожно вспоминаю о том, что же наделала. По моей спине струится пот, когда до меня в полной мере доходят масштабы бедствия: на флэшке, которую я отдала Алексу, хранится не только мое эссе. Но и мой роман, включая еще не выложенный в сеть эпилог. И кажется…лихорадочно вспоминаю, есть ли на карте памяти компрометирующие меня фотографии. Кажется, там несколько селфи с моего айфона…надеюсь, он не будет смотреть их. Черт возьми, опять мне краснеть в аудитории. Только бы там не оказалось фотографий в купальнике или чего-нибудь еще хуже…там точно были фотографии с Колином…и для него. Какого черта я не стерла их?

— Ты опоздала. Марш приводить себя в порядок! — рявкает Лидия, как только я вхожу в гримерную. Улыбнувшись вечно всем недовольной управляющей, с ужасом разглядываю свое отражение: кожа на щеках жутко красная, меня даже пудра не спасет. И все же сцена требует идеального макияжа, поэтому уже через двадцать минут с поверхности зеркала мне улыбается не милая девушка Лана Мейсон, а почти роковая женщина. Такая нужна Алексу? — почему-то вспыхивает мысль в моей голове, но я тут же прогоняю ее прочь.

Наверное, он даже не видит во мне женщину. Глупую ученицу, маленького ребенка, неуклюжую девчонку, которая уронила телефон на дороге…плевать, что он во мне там видит. Я откидываю за плечо роскошные, упругие локоны и снимаю белье, влезая в платье с открытой спиной.

Концерт длится час, и все это время я жутко фальшивлю, особенно когда начинаю переживать о том, что Джордан прочитает мой роман. Честное слово, я потом не смогу ему в глаза смотреть. Лучше пусть меня исключат сразу.

— Ты, как всегда, очаровательна, — улыбается мне Джек — наш бармен, когда я, окончательно сорвав голос, присаживаюсь отдохнуть за барную стойку. Концертная программа закончилась, теперь пространство клуба заполняет электронная музыка, бьющая по оголенным нервам. На танцполе уже вовсю происходит мое любимое представление «дикие, пьяные пляски», а за VIP столиками веселятся либо шумные компании, либо «кошельки» со своими шлюхами. Накопленная усталость дает о себе знать, и я испытываю прилив благодарности к Джеку, который без лишних слов преподносит мне клубничный мохито. Мне еще нет двадцати одного года, и клуб могли бы закрыть, а бармена — уволить, но в такой суматохе вряд ли кто-то заметит, что я решила расслабиться после смены.

— Только никому ни слова, — широко улыбается Джек до милых ямочек на щеках, протирая стакан, зажатый в сильных ладонях.

— Конечно, — заговорщицки прикладываю палец ко рту, чувствуя, как уголки губ невольно ползут вверх.

Как там сказал Кейт? У меня давно не было секса. На самом деле, я не очень из-за этого расстраиваюсь. Какой толк в сексе, если нет оргазма? Какой смысл заниматься этим просто так, не испытывая к человеку хмм…истинного влечения? Секс со всеми моими парнями приносил мне куда больше пустоты, чем удовольствия…Не знаю, была ли у нас с Колином химия, но мне явно чего-то не хватало. Может, больше времени или его внимания, или хотя бы чувствовать то, что он думает не только о своем удовольствии.

Искать развлечений на одну ночь не в моих правилах, но я все равно со скучающим видом разглядываю подходящих кандидатов, которые только и ждут от меня сигнала, чтобы подойти и познакомиться. Я бы могла завязать новое, интересное знакомство с мужчиной старше себя и напрочь выкинуть из головы одного преподавателя, писателя, и моего личного супергероя в одном лице.

На самом деле я бы выбрала того, кто бы подошел ко мне без всяких сигналов.

Наконец, я томно улыбаюсь статному красавцу в окружении двух блондинок. Самооценка взлетает до небес, когда он почти сразу оставляет своих девиц, направляясь ко мне вальяжной, львиной походкой. Я тут же делаю вид, что потеряла к нему всякий интерес и увлечена коктейлем и разговором с Джеком. Какой это по счету мохито? Третий? Черт, голова немного кружится, но не напиться сегодня было невозможно: иначе я бы себя съела, бесконечно представляя, как Алекс Джордан все выходные ржал над моим романом….

— Мне понравился твой голос, — поворачиваюсь, услышав низкий тембр, и оценивающим взглядом окидываю очередного «претендента» на свое сердце.

А внутри…ничего.

Сердце не екнуло.

Несмотря на то, что «претендент» очень даже хорош. Мужчина пленительно улыбается мне, проводит рукой по вискам, приглаживая каштановые волосы, которые изрядно потрепали две блондинистые силиконовые куклы. Дорогой костюм как влитой сидит на подкаченной, мощной фигуре, и даже каре-зеленые глаза должны вызывать в душе уже знакомый трепет, но я абсолютно ничего не чувствую к этому незнакомцу и задаюсь лишь одним вопросом: почему?

Они же довольно похожи с ним. Казалось бы, то, что мне нужно. Приблизительно та же упаковка, но всей душой я просто чувствую…что содержание не то.

И мне достаточно всего лишь взгляда, чтобы сделать такие выводы. Может, я еще слишком глупа или молода, но я сразу понимаю, «мой» это человек или нет. Но алкоголь в крови призывает меня продолжить знакомство с привлекательным мужчиной.

— Мой голос? Бросьте, бэк-вокал никогда не слышно. Но сочту за комплимент, — хихикаю я и понимаю, что причиной моего смеха является не волнение, а то, что я уже изрядно перебрала. Джек надо мной поиздеваться решил: для моего веса три бокала мохито на голодный желудок — это уже на грани.

— Райан, — представляется он и берет мою ладонь и, слегка сжимая ее, наклоняется, чтобы поцеловать мою руку. Это неприятно, потому что я ненавижу, когда без спроса влезают в мою зону комфорта.

— Лана, — слегка веду плечом, посылая ему короткие заинтересованные взгляды. Фальшивые, черт возьми, фальшивые. Мне нужно просто убедиться в том, что мои чары еще работают. Потому что на Алекса Джордана они явно не действуют…может, поэтому я перестала на него пялиться в аудитории.

— Может, что-нибудь покрепче? — интересуется он и, не дожидаясь моего ответа, бросает Джеку: — Эй, парень. Два виски с колой.

«Претендент» Райан стремительно падает в моих глазах. Он принял меня за легкодоступную дуру, которую можно напоить и трахнуть в туалете клуба… Таких я люблю наказывать, исчезая в самый пикантный момент, и планирую сделать с ним то же самое, пока не вздрагиваю от звука знакомого голоса. Черт, у меня чуть сердце не останавливается от неожиданности.

— Крошка, ты потрясающе выглядишь, — в следующее мгновение в ноздри ударяет запах парфюма, который я узнаю из тысячи, а крепкие, сильные мужские руки плотно обхватывают мою талию. Не успеваю и слова сказать и оттолкнуть Алекса, как чувствую, как он утыкается носом в мою шею всего на мгновение, а потом резко отодвигает коктейль, который только что поставил на барную стойку Джек, в сторону Райана.

— Чтоб я больше тебя не видел. Девушка со мной, — уверенно заявляет Джордан, кидая уничтожающий взгляд на Райана. Я не понимаю, что происходит.

У меня руки дрожат, пока я ощущаю приступ удушья и легкой эйфории одновременно. И только, когда мой взгляд встречается с до боли знакомыми глазами Алекса, я понимаю одно: Великий писатель в стельку пьян.

— Это шутка? Лана, я думал… — начинает Райан, вскидывая брови, но я и слова не могу вымолвить, до сих пор находясь под воздействием чувственных прикосновений Алекса. Он сильно сжимают мою талию, пока его большие пальцы мучительно медленно скользят по моим ребрам сквозь тонкий шелк платья…о, Бог мой. Так приятно.

— Я прекрасно знаю, о чем ты думал…. Проваливай отсюда, — категоричным, на первый взгляд ровным тоном, но на деле полным откровенной враждебности и угрозы приказывает Алекс.

Дождалась. Того, кто подошел ко мне без всяких сигналов… чертовски пьяного, слегка растрепанного, с расстегнутыми верхними пуговицами на рубашке…Мой взгляд скользит по его открытым ключицам и этим проклятым пуговицам вдоль торса. Промолчу, сколько раз я мысленно расстегивала их дрожащими руками…к черту все это.

— Мистер Джордан… — начинаю я, пытаясь оттолкнуть Алекса, действительно прикладывая все силы. — Отпустите меня. Вы пьяны. Вы…я ваша студентка! — напоминаю я, нервно оглядываясь по сторонам. В этот клуб часто ходят девочки из моего общежития. Всего лишь одной фотографии хватит, чтобы меня отчислили, а Алекса лишили преподавательской лицензии. Не уверена, что она ему нужна, а вот семья мне не простит такого позора.

— О да. Моя примерная студентка, которая так увлечена записями моих лекций, что за две недели даже не взглянула в мою сторону. Я, знаете ли, мисс Мейсон, люблю, когда студенты смотрят мне в глаза и слушают то, что я говорю, — наконец, мне удается его оттолкнуть и выровнять тяжелое дыхание. Я начинаю очень жалеть, что не переоделась после концерта. Мне не нужно видеть себя в зеркало, чтобы ощутить острую волну возбуждения, наполняющую каждую клеточку тела. Затвердевшие соски упираются в мягкий шелк платья, и это болезненное приятное ощущение заставляет меня пылать под его взглядом еще сильнее. Черт, это неправильно и ничем хорошим не закончится. Мы не должны были встретиться в столь неформальной обстановке.

— Что-то не так, мистер Джордан? — невинно моргаю, пытаясь прикрыть грудь волосами. — Кажется, это вы мне и сказали делать, — вспыхиваю я, не понимая характер его претензий. Уязвленное самолюбие? Словно он недостаточно потешил свое эго, влепив мне «неудовлетворительно»…

— А ты всегда делаешь все, что тебе скажут, Лана? Какая послушная девочка, — нахмурив брови, Алекс мгновенно мрачнеет. Холодок бежит по позвонкам, пока наши взгляды вновь ведут неравную борьбу. Клянусь, именно таким я представляла его жуткого героя из романа «Last Victim». Все-таки душу он туда вложил.

— Нет, — резко вздергиваю подбородок. — Но пока в ваших руках вся моя жизнь, а точнее учеба, я предпочитаю вас слушаться. И не называйте меня Ланой, мистер Джордан, — ерничаю я, обращаясь к нему исключительно официально. — Мы с вами не настолько близки.

— Думаю, что после того, что я прочел в эти выходные, я знаю тебя очень хорошо, Руслана, — заявляет Алекс, и от его слов у меня волоски на теле встают дыбом. Только не это…пожалуйста.

— Вы читали? — резко встаю со стула, едва не пошатнувшись на высоких каблуках. Сердце пропускает удар, когда Алекс резко прижимает меня к барной стойке и, не разрывая зрительного контакта, заключает меня в плен, хватаясь за столешницу по обе стороны от моего тела.

— А ты? — не уверена, что наши бедра соприкасаются, но почти…низ живота обдает жаром, в то время как я пропадаю в бездне его потемневших глаз. — Разве ты бы не прочитала?

— В отличие от вас — нет. И я настоятельно рекомендую вам вернуться к той девушке, которую вы зачем-то ради меня оставили, — слегка киваю в сторону соблазнительной длинноногой модели…или шлюхе, которая кидает на Алекса призывные и гневные взгляды. — Надеюсь, папарацци сделают удачные фотографии для новой статьи на выходе из клуба…отличная пиар компания для нового романа. Это я вам, как маркетолог, советую.

— Ревнуешь, крошка? — выдыхает он, но вместо ответа я бью кулаками по его груди, пытаясь вырваться. — Стой, Лана, — вдруг просит он и, положив ладонь мне на затылок, мягко сталкивает наши лбы. Его лицо так близко, и свежий аромат парфюма проникает глубоко в мои легкие, заражая меня очередным приступом возбуждения и легкого безумия. Я прежде никогда не теряла контроль с мужчиной, но с ним я на грани того, чтобы потерять все…

— Я выйду из этого клуба. Прямо сейчас. С тобой, — его губы замирают в считанных миллиметрах от моих, и это сводит с ума. Сколько раз я себе представляла, что он накрывает мой рот своим, несмотря на то, что нас разделяет непробиваемая стена, и это просто…запретно? Представляла невольно, непроизвольно, погружаясь в сон…а теперь, когда это все реально, я хочу одного — убежать, испариться. Боюсь, если наши губы когда-нибудь соприкоснутся, обратной дороги из ямы с чертями не будет. Мы оба стремительно полетим в ад.

— С тобой, детка, — неровно и немного пьяно выдыхает он. — И мы пойдем ко мне, — приоткрываю рот, подавляя стон, рвущийся из груди. Его губы едва касаются моих, но все же не касаются, и это мучает еще сильнее. Все равно, что ходить по краю, ощущать дикое возбуждение, и знать, что никогда не получишь желаемое…медленно закусываю губу, тихо всхлипывая.

— Ч-что… — лепечу я, судорожно сглатывая и снова отталкивая его. — Ты нормальный? — всерьез шепчу я, и в этот самый момент происходит вспышка очередного безумия. Его рот резко накрывает мой, но не проходит и доли секунды, как я бью его по щеке, отталкивая от себя. Я сама не заметила, насколько сильно его ударила, но моя ладонь горит огнем…но это пламя не сравнится с чертями и разъяренными искрами, беснующимися в его глазах.

Кажется, я попалась.