В обратную сторону

Алекс Д, 2022

Десять лет назад я влюбилась в парня, с которым у нас не могло быть никакого будущего. Мы тщательно скрывали наш роман все лето, а потом он бросил меня с разбитым сердцем. Сейчас у меня крепкий брак, маленький сын и успешный муж, и я отчаянно боюсь все это потерять из-за давно забытой интрижки и своего первого парня, вновь решившего ворваться в мою устаканившуюся жизнь. «– Ты опять без приглашения? – именно эту фразу я сказала ему тогда, и без всяких сомнений он это помнит. Его полные губы растягиваются в легкой ухмылке, в то время как десять лет сожалений горят на моих…»

Часть первая

Пролог

Жизнь — чертовски простая штука.

Как бы мы не пытались прикидываться разумными, усложнять все эмоциями и чувствами, мыслить, как высокоразвитые существа… Чем сильнее мы пытаемся доказать жизни, что самостоятельно можем ей управлять, держать ее под контролем, тем быстрее она наглядно продемонстрирует тебе обратное.

Все, что я строила годами, слезами, кровью и потом, по крупицам вязала, доставая нити из сердца… неважно.

Рано или поздно этот миг обязательно наступит.

Всего один миг.

Всего один роковой мужской взгляд… Я пыталась стереть его из памяти, вытравить со своей кожи вместе со сведенной тату, посвященной ему целых десять лет назад, вырезать из сердца.

Это по-настоящему страшно, когда один человек способен контролировать твое дыхание, даже не прикасаясь к тебе, разрушить твой мир небрежным щелчком пальца — просто потому, что может себе позволить всё. А он может. Теперь может.

Иногда мне хочется проснуться от этого кошмарного сна, перемотать время назад и просто… никогда не узнать его.

Слишком поздно… Механизм разрушения запущен, и судя по тому, что вытворяет со мной Дмитрий Коваль, у него нет ни совести, ни ценностей, ни принципов, ни элементарной эмпатии. Никаких чувств. Только животные инстинкты. Взять, захватить, подмять, пометить, сделать своим. Перешагнуть и пойти дальше.

Что же остается мне?

Признать свои ошибки и сражаться за то, что считаю по праву своим.

— Ты решил поиграться с жертвой прежде, чем ее сожрать? — мазнув взглядом по мужчине, от которого меня бросает в мелкую дрожь, я продолжаю нагло дергать льва за усы.

— Не хочу лгать, что не думал об этом, — его голос с хриплым тембром действует на меня, как адреналин, острыми иглами проникающим в мои вены. — Мне хотелось посмотреть, как ты будешь вести себя, когда я предстану перед тобой в новой роли, — легкая ухмылка трогает четкие линии губ Коваля.

— Насмотрелся? — едва дыша, выдаю я. Груди в моем платье становится тесно.

— Нет. И вряд ли смогу когда-нибудь, — он слегка склоняет голову набок, внимательно рассматривая меня. — Мне недостаточно просто смотреть, Эля, — смотрит сверху вниз, будто лев, наступивший на горло своей добыче, оценивающий предсмертное отчаяние жертвы. — Я хочу тебя. Хочу целиком, — его слова звучат не как банальное желание, а как непоколебимое намерение иметь выбранное.

— Предлагаешь агрессивное поглощение? — мне хочется кричать, но из губ вылетают лишь попытки возмущаться в полную силу. — Так? Одним махом двух зайцев? Чужой бизнес на потеху своему хозяину, чужую жену для удовлетворения собственного эго. А зачем тебе чужой сын, Дим? — наконец, я набираюсь смелости и наглости и мне удается повысить на него голос.

Я никогда не была для него «удобной», «хорошей и правильной». Прошло десять лет, и это тоже не изменилось. Я всегда буду будить в нем самые животные чувства и никогда не стану шелковой и покладистой.

— У нас могут быть и собственные дети, — как ни в чем не бывало заявляет он.

А вот это уже по-настоящему больно. Равносильно удару под дых.

Почему…?

Потому что Коваль озвучил то, что я изредка позволяю себе представить в своих самых разрушительных мечтах?

Ребенок с его глазами… Я так мечтала о нем, будучи восемнадцатилетней идиоткой.

Нет. Нет.

— Что ты сказал? — оскалившись, бросаю сквозь сжатые зубы.

— Богдан останется с тобой, это не обсуждается, я никогда не обижу ребёнка, — произносит таким тоном, словно речь идет о подписании деловых документов. — Я сейчас совсем о другом. Поехали со мной, Эля, и я оставлю Беловых в правлении. Отключи обиды, эмоции и просто подумай.

— Ты просишь о том, что сам не смог сделать! Дело же не только в компании отца, а в нас с тобой. Ты приехал, чтобы отыграться, наказать меня, и у тебя получилось. Радуйся, Дим. Ты разрушил мою жизнь, мой брак, а теперь еще и лишил семейного бизнеса, — перечисляю я, едва сдерживая себя, чтобы не вцепиться в эту груду стальных мышц, от которых веет тестостероном и безумно мощной мужской энергетикой. — И какого же решения ты ждешь от меня? Стать твоей шлюхой, чтобы моя мать, мой муж и его отец сохранили видимость привычного статуса? Знаешь что? Мне плевать на них. Я не должна никому. И тебе тоже ничего не должна.

— Андрей в курсе, что ты трахаешься со мной у него за спиной, — с непоколебимым превосходством заявляет подонок. — И он знает о предложении, которое я собирался тебе сделать и сделал. Как думаешь, что он мне на это ответил?

— Послал тебя к черту!

— Ты плохо знаешь своего мужа, милая. Готов поспорить, он стал давить на жалость, изображая из себя жертву. Что он тебе наговорил? Винил себя и сокрушался о том, что пригрел в компании настоящего дьявола? — словно зная весь наш разговор с Андреем, озвучивает Коваль.

— Это наше личное дело, и оно тебя не касается.

— Меня бы не касалось это, если бы твой муж сам не предложил мне сделку, которая удовлетворила бы нас обоих.

— Я не верю тебе. Ни единому твоему слову! — дрожу сильнее, пытаясь согреть себя руками. Зубы стучат о зубы, настолько становится холодно.

— А ты спроси. Вернись домой и спроси, готов ли он отказаться от доли в бизнесе ради блудливой жены, — и снова его губ касается та самая ухмылка, красноречиво рассказывающая о том, насколько сильно он наслаждается тем, что является стопроцентным хозяином положения.

— Я тебя ненавижу, Коваль! — слезы выжигают мои глаза, он побеждает.

Всегда побеждает.

Но я не позволю…

— Это не так, Эля, и мы оба об этом знаем. Выбери меня, и, клянусь, ты не пожалеешь, — хладнокровным тоном продолжает склонять меня к невозможному выбору Дима.

— Ты не предлагаешь выбор, а ставишь условия. Но я не могу, понимаешь? Нельзя повернуть в обратную сторону то, что уже закончилось. Десять лет, Дима, — качаю головой я, отчаянно кусая губы. — Ты правда думаешь, что я вспоминала о тебе все эти годы? — с губ срывается очевидный факт.

Для нас обоих.

Наша связь никогда не прерывалась.

Ни на миг.

Хоть и наши тела были в разлуке и совершенно не подпитывались похотью, которая была основой нашего романа. Основой, но не итогом, и не его нутром.

— Не думаю. Я в этом уверен, — голосом, не терпящим дальнейших споров и возражений, ставит на мне свою «печать» Коваль.

И что-то в его взгляде снова кричит мне о том, что его план был разыгран по нотам.

А я ему подыграла…

Не сфальшивив ни разу.

Глава 1

Некоторое время назад

Элина

Я нервно постукиваю каблуком по брусчатке, стоя у подъездной аллеи одного из самых роскошных домов в Барвихе. Долгие годы он пустовал — покупка такого особняка сильно бьет по карману, даже если ты представитель Московской элиты. Всего несколько месяцев назад там начались ремонтные и подготовительные работы… Новый хозяин явно хотел обставить его по своему вкусу, и ему удалось впечатлить не только всех своих соседей, но и столицу. О покупке старого дома кричали все таблоиды.

Я частенько наблюдала за вереницей строителей, отдыхающих на перекуре возле высокого кованного забора, когда мы с мужем и сыном приезжали в фамильный дом моего отца, расположенный по соседству.

Еще полгода назад этот особняк визуально напоминал мне темный и готический дворец Дракулы, а сейчас он сияет огнями ярче, чем Никольская в два часа ночи.

Прибыв к месту назначения, я еще из машины заметила огромную пробку из прибывающих в местный «дворец» гостей. Все, что я знаю о хозяине этого дома — он является новым инвестором компании «А-Трест», во главе которой временно, а, возможно, теперь пожизненно, стоит мой муж. Еще не все бумаги подписаны, последние сделки пройдут сегодня как раз на этом мероприятии, куда приглашены почти все сотрудники корпорации.

Ровно два месяца Андрей руководит огромным холдингом, который так долго и скрупулёзно создавал и строил мой отец.

Ровно два месяца назад папы не стало.

В тот день у меня словно почва из-под ног исчезла. Это случилось так резко, так неожиданно, преждевременно. Несмотря на все наши ссоры, обиды друг на друга и недопонимания, мой папа был для меня целым миром. И не только для меня… Алексея Абрамова знали все. Папа никогда не скрывал ни свое многомилионное состояние, ни свой жесткий характер, который мог легко проявить в различных интервью и пресс-конференциях, ни стремление к перфекционизму и одержимую любовь к своей компании и постоянной работе.

Я любила его всем сердцем, несмотря на то что порой мне казалось, что «А-Трест» для него куда важнее меня и мамы.

Но у меня нет на него никаких обид…

Все они потеряли всякое значение, когда я своими глазами увидела, как заколачивают гвозди в крышку его гроба под аккомпанемент рыданий матери. В тот момент я думала, что готова на многое, лишь бы просто в последний раз поговорить с ним, попросить прощения и так банально — крепко-крепко обнять отца.

Слишком много всего взвалилось на меня сразу же после смерти папы.

Неприятности посыпались на нашу семью словно из рога изобилия. Все правление компании пошатнулось, совет директоров затеял внутренние конфликты, важные договора расторгались, крупные сделки срывались. Словно из воздуха возникли старые долги Абрамова, незаконченные судебные разбирательства, финансовые дыры. Грязные скандалы в СМИ с участием женщин, убеждающих общественность в том, что они являются любовницами моего отца. Вместе со всеми этими нерадужными новостями, акции компании начали стремительно падать, и детище отца оказалось на волоске.

Маме тоже пришлось несладко… а я старалась держаться ради нее. Андрей взял все проблемы холдинга на себя, в том числе и быстро летящие вниз в цене акции «А-Треста». Наши отцы — Алексей Абрамов и Константин Белов — всегда были партнерами. И бизнес свой придумали еще за студенческой партой. И хотя мне принадлежит внушительный пакет акций компании, я уверена, что никто не справится с руководством холдинга лучше, чем Энди.

Несмотря на то, что я также работаю в «А-Трест», у меня пока нет сил вернуться в офис. Отец всегда мечтал о том, чтобы я продолжила его дело, а на мои желания ему было плевать, точнее, они были второстепенны. По сути, от нелюбимой работы меня спас декрет, но скоро Богдан пойдет в садик на полный день, а мне придется вернуться.

В компании все напоминает о папе. Оттягиваю этот момент как могу.

Стараюсь все свое свободное время проводить с сыном — только его озорная улыбка и пухлые щечки помогают мне забыть обо всех проблемах и ощутить теплоту и безусловную любовь в области грудной клетки. Даже сейчас я все время на связи с няней, которую долго выбирала по многочисленным советам и рекомендациям.

— Дорогой, ты скоро будешь? — набрав телефон мужа, нежно воркую я, нерешительно измеряя шагами ширину фонтана у подъездной аллеи.

— Малыш, зайди пока без меня. Тут, как всегда, кошмарная пробка на Рублевском шоссе. Мне кажется, километр в час движемся. Сама знаешь, как это бывает, — слышу, что Андрей изо всех сил пытается сдержать свой гнев, направленный на вечный московский трафик. Несмотря на все свое раздражение, в его голосе звучит нежность — в отличие от отца, он почти никогда на мне не срывается.

У нас идеальный брак, и иногда я сама себе завидую. Мне достался настоящий мужчина без психологических проблем, с которым я всегда уверена в завтрашнем дне.

Он — моя опора во всем, лучший друг, партнер, защита и безмятежная тихая гавань.

Да только… нет, это не важно. Уже давно не важно.

После рождения ребенка уже совсем иначе смотришь на любовь и отношения.

— Ну ты хотя бы взял из офиса то, зачем так далеко ездил? — уточняю я.

— Да, все важные бумаги при мне. До сих пор в шоке с того, что забыл все в офисе, — три часа назад Энди привез меня в отцовский дом в Барвихе, что находится как раз недалеко от особняка нового инвестора компании. Он слишком поздно обнаружил, что оставил главные документы в центре Москвы. — Это очень важный партнёр для нас, Эль. Предварительные договоренности уже утверждены, дело осталось за малым. Формальности. Эта сделка нас из такой ямы вытащит. Сама понимаешь, в какой ситуации компания. Мы не имеем права на ошибки. Я не имею, твой отец доверял мне. Я не могу его подвести, даже если Алексея Викторовича уже нет в живых. Не грусти, солнце, я скоро буду, — мягко шепчет он, подбадривая меня сдержанной лаской. — Хочу увидеть твое новое платье вживую, — уже слегка плутоватым тоном добавляет он.

— А потом снять его? — игриво мурлыкаю я.

— Ну нееет, — недовольно тянет Андрей, поддерживая флирт. — Взять тебя, не снимая чертово платье.

Закусываю нижнюю губу, ощущая легкое напряжение между нами, искрящее не так часто. Люблю это ощущение. Оно уносит меня на несколько лет назад, когда наши отношения только зарождались. Когда мы объявили родителям о свадьбе, наши отцы едва ли не плакали от счастья. Еще бы, дочь и сын двух деловых партнеров решили пожениться и преумножить семейные капиталы — папа вообще считал, что лучше Андрея Белова для меня жениха в этом мире нет. Но я выбрала Энди не по воле отца, это лишь совпадение. Скорее, потому что он совершенно не похож на моего папу — он куда спокойнее, надежнее, сдержаннее. Мой папа часто грешил изменами, а мама все спускала ему с рук, закрывая глаза на мелкие интрижки. Андрей же его полный антипод, лучший ученик курса Оксфордского университета и примерный семьянин, который никогда не станет пялиться на стройные ножки новой секретарши…, за исключением одного инцидента, едва не закончившегося разводом, но мы решили оставить его в прошлом. Андрей сделал правильные выводы из некрасивой ситуации, а я дала ему шанс восстановить мое доверие, и у него получилось. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Я верю, что Андрей на трезвую голову никогда бы не взглянул на другую женщину.

— Обещай мне, что на выходные мы уедем куда-нибудь. Только вдвоем. Мы давно так не выбирались… отдохнем от всей этой столичной суеты.

— Да, думаю, что после заключения сделки, я смогу себе это позволить… Хочешь, в Испанию слетаем? В Италию? Да куда пожелаешь!

Удивленно вскидываю брови, не веря собственным ушам.

— Так далеко? А Богдан? — затаив дыхание, забрасываю его вопросами.

— Богдан на два дня с бабушками останется, — молниеносно находит компромисс муж.

Богдану всего три года, и я никогда не покидала его даже на два полных дня.

— Хм, я подумаю, Энди. Но звучит очень заманчиво, — я уже мысленно выбираю купальник и подыскиваю нам красивый отель в многочисленных приложениях.

— Подумай, Эля, — благосклонно отвечает муж. На заднем фоне я слышу разрывающие перепонки сигналы машин. — Заходи давай, разведай всю обстановку. Пообщайся с девчонками, с мамой, все сотрудники уже в сборе. Я скоро буду.

Положив трубку, я медленно выдыхаю.

Давно не была на таких мероприятиях одна. Всегда либо с отцом, либо с Андреем. Чувствую себя максимально некомфортно, ведь я в принципе давно не посещала подобные корпоративы, мероприятия, вечеринки. Даже в период, когда наш брак с Энди был на грани разрыва, я не позволяла себе таскаться по барам и клубам.

После того семейного кризиса, который точно бывает у всех, я твердо уверена: мы с Андреем вместе состаримся. Мы очень любим друг друга и сделаем все, чтобы сохранить семью. Богдан сильно привязан к папе, правда, сыну явно не хватает его внимания.

Ноги подкашиваются, стоит лишь ступить на аллею, ведущую к роскошному особняку, утопающему в зелени. Еще один шаг — и вся земля с небесами дрожит, а темное небо озаряется зелеными, красными и пурпурными искрами. Надо же, этот загадочный новый инвестор еще и салюты в Барвихе пускает. Слышала, он с запада к нам пожаловал, не помню уже из какой он страны. Интересно, он говорит на русском? Впрочем, это для меня не проблема.

Как только подхожу к парадной двери, у которой уже скопилась приличная толпа приглашенных сотрудников и знакомых, до меня со всех сторон доносятся обрывки любопытствующих фраз, брошенных укоряющим шепотом:

— Какой роскошный дом, просто поражает воображение. Сколько же бабла у его хозяина?

— А крепкий алкоголь будет?

— Такое состояние невозможно сколотить честным способом. Еще один вор и мошенник, только западный!

— С таким бессмысленным расточительством на вечеринке, он скорее всего типичный мажор! — нового инвестора компании обсуждают все.

Осудить мужчину и перемыть ему косточки жаждут все, при этом находясь в его собственном доме. Не сомневаюсь, что, оказавшись с ним тет-а-тет, они все будут подлизываться и лебезить перед ним, как это всегда происходило с моим отцом.

Его все осуждали и ненавидели, но в реальности — слова поперек сказать не могли.

— А где Андрей? — первое, что слышу, как только я подхожу к своей матери, запакованной в черное закрытое платье, от которого веет тоской и трауром. Впрочем, она не забыла украсить свои уши серьгами за полмиллиона, а это говорит о том, что она вновь вернулась в свое типичное амплуа «светской львицы» и не даст своим подругам повод жалеть ее или вытирать ей слезы. Моя мать — сильная женщина. Про таких говорят «стерва с яйцами», и, наверное, настолько сильная, что не удивительно, что в качестве спутника жизни она видела только моего отца, который мог обуздать ее своенравный характер.

Хотела бы я сказать, что мы с мамой совсем не похожи. Но это не будет правдой. Мы слишком похожи, поэтому и воюем всю жизнь, превращая ее в поле битвы.

— Он снова тебя одну оставил?! — женщина манерно возводит глаза к потолку, а потом переводит его на идеальные длинные ногти, покрытые французским маникюром. — Он вообще внимание семье уделяет или на работе женился?

— Мам, что ты такое говоришь? — начинаю автоматически защищать мужа, всем нутром ощущая, что она сегодня не с той ноги встала.

Моя мама недолюбливает всех мужчин, не только Андрея. Честно говоря, она вообще не любит всех людей, включая меня. Единственное исключение — мой младший брат и отец.

Ко мне у матери всегда были завышенные требования, и она спешит мне продемонстрировать это и сейчас, фактически не стесняясь посторонних ушей и взглядов:

— Что за выбор цвета? — Натали оглядывает мое платье, недовольно поджимая губы. — Красный — слишком кричащий цвет для деловой вечеринки, Эля, — нравоучительным тоном читает мне нотации, сверкая белоснежными клыками, напоминая мне самку саблезубой тигрицы.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, что мне надевать, мам, — вспыхиваю я, отстаивая свои границы.

Кажется, наш отпуск в Испании отменяется — я не хочу оставлять с ней Богдана, когда она буквально испускает яд во все стороны.

— Отец умер недавно, а ты нарядилась, как новогодний подарок! Наша семья в трауре, доченька. Ты должна была надеть черный, — настаивает мать.

Ее слова звучат, как пощечина. Ощущаются именно так. Мои щеки мгновенно краснеют, я опускаю взгляд в пол, чувствую, как под веками скапливаются жгучие слезы.

— Если я не облачена в черное, это не значит, что я не переживаю нашу утрату, — едва сдерживая свои эмоции, шепчу я. — Ты… совершенно невыносима…, — признаюсь, поднимая голову, бросая на нее испепеляющий взор. Расправив плечи, стойко выдерживаю ответный взгляд матери, вошедшей в образ кровожадной Круэллы или Малифисенты.

— Я же любя, доченька, — вдруг приобнимает она меня, нежно целуя в висок. — Да, я знаю, что ты любила его. И все же, я бы предпочла, чтобы ты надела что-то более сдержанное. Завтра в газетах напишут, что мы уже во всю делим его наследство, а не оплакиваем. Я не люблю все эти обсуждения, слухи, домыслы…

— Мне плевать, что напишут в газетах! Это не изменит правды. Я скучаю по папе, — твердо произношу, сглатывая так и непролитые слезы.

Не знаю, до каких масштабов бы разросся наш с мамой конфликт, если бы не вмешалась Мила и не разредила бы обстановку.

— Эля, ты потрясающе выглядишь! — подруга подлетает ко мне, импульсивно целуя в обе щеки на итальянский манер. — Ты уже видела этого нового инвестора? — едва сдерживая визг, щебечет блондинка. — Боже, он такой горячий, — шепчет она, покусывая губы и облизывая их. — Тот момент, когда я рада, что в разводе, — она с гордостью показывает безымянный палец, на котором уже полгода нет кольца. — Еще могу урвать себе такой лакомый кусочек, как он.

Мила — моя подруга детства и по совместительству HR специалист в нашей компании. Легкая, звонкая, тонкая… это все про нее. Иногда я завидую тому, с какой женственностью и манкостью Милана порхает по этому миру. Из-за заливистого смеха она многим кажется легкомысленной и недалекой, но это не так. Глупых подруг в моем окружении нет, хоть и с Милой мы переживали совершенно разные периоды дружбы, включающие в себя взлеты и падения.

— Смотри, не подавись слюнками, — хихикаю я, замечая ее горящие лесной зеленью глаза. — Ты слишком голодна в последнее время, — игриво роняю я, прекрасно зная, что Милана после развода ударилась во все тяжкие. В выходные в «Заварку» ходит, обедает в «Сахалине» и все деньги там спускает, чтобы миллионера подцепить.

— Не осуждай меня, мамочка, — хмыкнув, бросает Мила, прокружившись в своем розовом платье, больше похожим на балетную пачку. — Я наслаждаюсь долгожданной свободой, вот и все.

— И не подумала бы тебя осуждать, ты все делаешь правильно. Не успеешь глазом моргнуть, как снова замуж выскочишь, поэтому нужно пользоваться моментом. Так, где он? — вспоминаю про виновника сегодняшнего торжества, который и организовал для нас всех это помпезное мероприятие.

Я, кстати, настолько увлеклась руганью с мамой, что не заметила, насколько тут красиво. Просторный зал со вторым светом, полукруглая лестница в ретро-стиле… Это действительно замок «Дракулы», но в стиле модерн. Внутри зала преобладают черные и белые цвета, создающие в пространстве замысловатую иллюзию красивой геометрии. Углы стен украшают свечи, ненавязчивые звуки живой скрипки уносят меня в филармонию, куда мы часто любили ходить с отцом. Музыка была его единственной слабостью. И я, как говорил он.

— В последний раз я видела его у рояля, — Мила указывает на инструмент посреди зала. Я не вижу, кто сидит по ту сторону этого произведения искусства, что идеально вписывается в интерьер. — Он слушал «Лунную сонату» в исполнении пианиста.

— Пойду и я послушаю, — быстро оставляю Милу наедине с мамой, мысленно благодаря подругу за такой удачный предлог, который помогает мне избежать ее общества.

Каждый раз после очередного конфликта мне неприятно с ней находиться. И я устала, что она вечно недовольна Андреем, хотя он совершенно этого не заслуживает. Да, он много работает и не всегда уделяет должное внимание мне и Богдану, но на мой взгляд это нормально. На него два месяца назад целый «А-Трест» обрушился, и, если бы не Андрей, мы бы сейчас с мамой по судам таскались.

Медленно обхожу рояль, оказываясь позади пианиста. Он играет знакомую мелодию из популярного фильма, пока я с неподдельным интересом разглядываю его спину и затылок, ощущая странный поток энергии, исходящий от увлеченного своим делом мужчины.

Он играет непрофессионально, но выходит ужасно красиво. У меня мурашки по телу бегут, волоски на руках невольно встают дыбом… Словно завороженная, я наблюдаю за движениями мощного мужского корпуса. Огибаю придирчивым широкие взором плечи, объятые серым костюмом. Волосы коротко стрижены, легкая щетина, покрывающая прямую квадратную челюсть, слегка выдвинутую вперед.

Мой взгляд плывет к его длинным пальцам, большим рукам, с такой легкостью скользящим по черным и белым клавишам. Пальцы… Редко можно увидеть настолько красивые мужские руки и пальцы. Вены слегка выступают под загорелой кожей. И такая знакомая надпись на костяшках…

Это похоже на сон, на глупое видение.

Я встряхиваю головой, осознавая, что пианист просто загипнотизировал меня своей игрой на инструменте.

Я автоматически хлопаю ему вместе с небольшой группой собравшихся.

А потом он резко встает, поворачивается, отвешивая зрителям легкий поклон. Поднимает лицо, пронзительный до боли взгляд.

На меня. В самое сердце. На месте сжигает, и я вновь чувствую, как подо мной горит пол, будто бы превращая в горсть пепла, сквозь которую я вот-вот провалюсь.

Еще чуть-чуть, и, кажется, я упаду в обморок.

Я вижу его.

Того, кого не видела десять лет.

Того, кого бы еще десять не видела… того, кто так часто приходил в моих снах, сколько бы я не выгоняла его из них.

Того, чье имя бы хотела забыть.

Того, кто наверняка забыл мое имя.

И от этого еще больнее.

Воспоминания накрывают волной, беспощадной снежной лавиной, обрушивающуюся на меня, как тонны снега на голову.

Вся земля вдруг уходит из-под ног.

Законы гравитации перестают быть надо мной властны. Ком из горьких слез за считанные секунды собирается в горле, стоит лишь мне рассмотреть черты до одури знакомого лица.

Он так изменился. Так сильно, что даже Мила не узнала. В последний раз, когда я видела Коваля, он был беспечным юношей. А этот человек — состоявшийся, зрелый мужчина, точно знающий, чего он хочет. Сшибающий с ног своей мужской энергетикой и силой волевого взгляда.

Нет, быть этого не может… это же не может быть он…

Но вполне реальный и настоящий он стоит лицом ко мне прямо сейчас и делает медленный шаг вперед, выходя на более яркий свет. Этот момент напоминает мне сцену из «Красавицы и чудовища», где властелин замка впервые являет свое лицо потерянной Бель.

Так я себя сейчас чувствую — максимально растерянной, запутанной и как никогда обнаженной.

Его прямой взгляд на меня — больнее любого удара. Так точно. Под дых.

Десять долгих лет я не видела этих штормовых глаз… но как бы сильно он ни изменился, я узнаю Димины черты лица из сотни тысяч.

— Привет, Эля, — как ни в чем не бывало, бросает он бархатистым баритоном. Голос прежний остался. И от этого новые разряды электричества по телу бегут и с ума сводят. Я не сразу нахожу в себе силы собраться с мыслями и наверняка слишком долго оторопело молчу.

— И почему мне кажется, что ты не рада меня видеть? — его голос нависает надо мной, словно раскалённый до бела Дамоклов меч. Он вновь делает шаг ко мне, медленно обволакивая меня внимательным взором, оценивающим каждый миллиметр моего тела и наверняка того, как оно изменилось с нашей последней встречи.

Черт… я уже не так хороша, как до рождения сына.

Надо выкинуть все эти мысли из головы, какое это вообще имеет значение? Кто он такой? Что он делает здесь? Прочь уйди… не возвращайся никогда, забудь, исчезни, молю.

Каждая клеточка моего тела находится в оцепенении.

Мысли черно-белой кинолентой уносят меня в обратную сторону, взрываясь в голове еще более яркими воспоминаниями из прошлого.

Зачем? Зачем он здесь? Ведь все давным-давно кончено…

— Коваль, ты опять без приглашения? — высокомерно вздернув нос, я, наконец, нахожусь с искрометным ответом. Именно эту фразу я сказала ему тогда, и без всяких сомнений он это помнит.

Его полные губы растягиваются в легкой ухмылке.

В то время как десять лет сожалений горят на моих…

Но я всеми силами блокирую эти чувства, прекрасно понимая, что прошло десять лет, а ничего не изменилось: я все также не имею права испытывать что-либо к этому мужчине.

И если понадобится снова прилюдно унизить его для того, чтобы он ушел, я это сделаю.

Дмитрий

Я не спешу с ответом, наслаждаясь растерянностью Элины Абрамовой. При всей внешней невозмутимости, горящий в ее глазах вызов — не более чем актёрская игра. Неплохая игра, надо отдать ей должное. Но я играю в разы лучше, и не только на рояле. Совсем скоро Элине представится шанс убедиться в этом лично. А пока я довольствуюсь возможностью видеть ее вживую, а не на многочисленных снимках в сети. Рейтинги страниц Элины заметно взлетели после скоропостижной смерти Алексея Абрамова, но вряд ли она рада подобной популярности. Сочувствующих среди брызжущих ядом комментариев мало. Богатые тоже плачут — этот сюжет давно не интересен современному обществу. Стоит идеальной картинке успешной семьи дать трещину, так сразу появляются толпы шакалов, жаждущих растерзать и попировать на чужом горе. Когда-то мне довелось узнать Абрамовых чуть ближе, и этот опыт закончился не на самой лучшей ноте. Тем не менее я не испытываю ни малейшего удовлетворения от страданий Элины, и ее язвительные слова меня ничуть не задели.

Наша с ней история закончилась десять лет назад, почти на таком же мероприятии, куда я действительно явился без документального приглашения, во взятом напрокат костюме и в дешевых ботинках.

— Ты права, я без приглашения, — соглашаюсь с открытой улыбкой, заставив Элину озадаченно сдвинуть брови. — Но я рад, что ты приняла мое и пришла.

— Эля, ты что такое несешь! Какое приглашение? Это же он! — довольно громко шепчет Наталия Абрамова, внезапно появившись рядом с дочерью.

— Он? — переспрашивает Элина, не глядя на мать. Она явно смущена, слегка дезориентирована, это читается в скованных движениях и застывшем насторожённом взгляде, обращенном на меня.

— Дмитрий Андреевич, прошу извинить мою дочь, — взяв ситуацию под контроль, госпожа Абрамова оттесняет Элину в сторону, переключая мое внимание на себя. — Она еще не оправилась после смерти отца и очень давно не появлялась на подобных мероприятиях.

— Искренне соболезную вашей утрате, — вежливо произношу я. — Алексей Викторович был незаурядной личностью. Потерять такого мужа и отца — огромное горе.

— Спасибо, Дмитрий Андреевич, нам всем пришлось нелегко, — горестно вздыхает Наталия Абрамова. — Этот вечер помогает отвлечься от тяжелых мыслей. Я в восхищении от оформления и закусок. Не подскажите имя своего организатора?

— Мой организатор временно не берет заказы, — туманно ухожу от прямого ответа.

Скользнув взглядом по разряженной толпе, наблюдающей за каждым моим жестом, я быстро нахожу смеющиеся глаза Лейлы Каримовой, атакованной каким-то престарелым пижоном, и едва заметно киваю. Она справилась на отлично, перевыполнив список моих пожеланий, за что непременно спросит с меня тройную награду этой ночью.

Обмен взглядами с Леа не проходит незамеченным для Элины, в чем я убеждаюсь, снова посмотрев в идеально-красивое лицо. Она все еще в шоке, но теперь к растерянности в выразительных глазах присоединилось раздражение. Надо же, только встретились после десятилетнего перерыва, а я уже ее умудрился выбесить. Придется потерпеть, Эля. Я планирую задержаться в Москве.

— Оу, как жаль, — Натали театральным жестом подносит ладонь к объемной груди, демонстрируя тем самым нанизанные почти на каждый палец брильянты. — Но, если она передумает, я буду рада сотрудничеству, — добавляет женщина, тоже показав отличную наблюдательность.

— Мам, может, хватит? — с негодованием бросает Эля. — Не надо делать вид, что не узнала его, — бесцеремонно тычет в меня пальцем. Я удивленно выгибаю бровь, сохраняя на лице невозмутимую улыбку.

— Элина! — шипит побледневшая госпожа Абрамова. — Да что на тебя нашло сегодня? Прояви уваж…

— Мама, я освежу твою память, — оборвав Наталию на полуслове, Эля пронзает меня ледяным взглядом. — Это Дима Коваль. Десять лет назад он под началом Парфенова отстраивал сгоревшую конюшню у нас в Барвихе и имел наглость пробраться без приглашения на празднование юбилея компании отца, после чего Трофим Иванович его уволил.

— Эля, хватит! — задыхаясь от возмущения, Натали одергивает дочь. Благородная бледность лица Абрамовой-старшей уступает место пунцовым оттенкам. И я только сейчас обращаю внимание на контраст выбранных для мероприятия нарядов матери и дочери. Натали в строгом черном, как скорбящая вдова, а Эля — в кричащем красном, как открытая рана. Ее все такие же капризные чувственные губы дергаются, но не произносят ни слова.

— Меня не увольняли. Я ушел сам, — спокойно дополняю обличающий монолог Элины. Злость ее абсолютно не портит. Эля Абрамова хороша во всех проявлениях эмоций. Особенно во время оргазма, когда ее глаза горят почти так же, как сейчас. Какого хрена я об этом думаю?

— Скорее сбежал, — парирует Элина. — Что ты здесь забыл, Коваль?

— Эля, извинись сейчас же, — снова втискивается между нами Натали. Хотя женщина и выглядит крайне удивленной, но умудряется сохранить здравый рассудок и хладнокровно «держит лицо», проявляя чудеса светской выдержки. — Дмитрий — партнер твоего мужа. Мы у него в гостях! Все остальное не имеет значения.

— Что за бред? — едва не дымясь от возмущения, фыркает Элина.

— Это правда, — сухо произносит подоспевший как раз вовремя Андрей Белов.

Надо будет уточнить при удобном случае, чем так Эле не угодила фамилия мужа, раз она решила оставить свою. Неважно сколько пришлось бы переделывать документов, я бы не принял отказ будущей жены носить мое имя.

— Андрей, что происходит? — Эля круто разворачивается к мужу на высоченных шпильках. Женский голос звенит от напряжения, а я пытаюсь не смотреть на ее задницу и красивую спину. Проигрываю сам себе, забив на то, что за мной наблюдают любопытных десятки глаз.

— Давай позже обсудим, Эль. Извини, что не предупредил, — быстро поцеловав супругу в щеку, Белов протягивает мне ладонь. — Рад встрече, Дмитрий Андреевич. Надеюсь, вечер пройдет конструктивно для нас обоих.

Пока мы обмениваемся вежливыми рукопожатиями, Элина требовательно сверлит мужа негодующим взглядом. Похоже, у кого-то тоже намечается горячая ночка, но боюсь, что супруги не получат от процесса особого удовольствия. Не то, чтобы я злорадствую. Нет, боже упаси стать камнем преткновения в счастливой семье. Просто приятный бонус.

— Так и будет, — подтверждаю высказанные надежды Белова коротким кивком. — Вы привезли оригиналы бумаг и договора?

— Да, все при мне. Юрист компании тоже в зале, — Андрей хлопает по бедру увесистой кожаной папкой с бумагами. — Все-таки я считаю, что в офисе было бы удобнее заключать соглашения подобного масштаба. — тактично озвучивает он свое недовольство.

— Вы можете считать, как вам угодно, — с вежливой улыбкой отзываюсь я. — Мне нравится решать самые важнейшие задачи в неформальной обстановке.

— Тогда предлагаю перейти непосредственно к задачам, а потом отметить их решение, — прищурившись, холодно предлагает Белов.

— Андрей, ты не будешь с ним ни о чем договариваться! — схватив мужа за рукав, Элина резко дергает его на себя.

— Эля, не устраивай сцен. Я знаю, что делаю, — мягко освобождаясь, Белов берет супругу за плечи и, наклонившись, говорит тихо и ласково, как глупому ребенку: — Алексей Викторович полгода готовился к сделке с «Эллиот Капитал». Милая, твой отец не стал бы рисковать, если бы не был уверен. Он нам нужен, Эль, — решив, что недопонимание устранено, Андрей целует жену в лоб.

Моя улыбка начинает меркнуть, что тут же замечает глазастая вдова Абрамова, ее взгляд задумчиво перемещается с меня на Элю и обратно.

— Я не верю в такого рода случайности, Андрей, — покачав головой, Элина отступает на шаг назад. — Ты должен был мне сказать, а не ставить перед фактом, — с упреком произносит она.

— Эль, я тебе подробно объяснял все нюансы. Ты была согласна. Разве нет? — с нажимом произносит Белов. Хитер бобер, и даже упрекнуть не в чем. Знал же, что вопросов у жены гораздо больше будет, вот и не спешил оглашать мое имя. Продуманный сукин сын — далеко пойдет, а вверх или вниз — покажет время.

— Элина Алексеевна, я готов ответить на все интересующие вас вопросы в моем кабинете, — вмешиваюсь дипломатичным тоном. Внезапно и совершенно некстати и не к месту в памяти всплывает разговор десятилетней давности.

« — Тише едешь — дальше будешь — это про лентяев и неудачников, Коваль. Хочешь жить — умей вертеться. Слышал такое?

— Я и смотрю, что вы извертелись вся, Элина Алексеевна. И юбку такой длины надели, чтобы вертеться удобнее было.

— Ну и хамло ты, Коваль. Совсем за женщинами ухаживать не умеешь.»

Дерзости и наглости Элине Абрамовой всегда было не занимать. Разница в том, что тогда я находил эти качества невероятно возбуждающими, а сейчас… Сейчас мои чувства тоже далеки от полного безразличия, но это ожидаемый, хоть и нехило раздражающий факт.

— У меня нет к тебе вопросов, — оглянувшись, откровенно хамит Абрамова.

— Эль, нам понадобится твоя подпись. Я очень тебя прошу, не усложняй, — виновато улыбаясь, Белов обнимает жену за талию и поворачивает лицом в мою сторону. — Мы готовы приступить, — озвучивает он за двоих.

— Отлично, — удовлетворённо произношу я. — Тогда прошу за мной. Наталия Игоревна, вы тоже, — бросив взгляд на о чем-то усердно размышляющую вдову, расплываюсь в соблазнительной улыбке. — Без вас у нас ничего не получится.

— С огромным удовольствием, Дмитрий Андреевич, — охотно отзывается женщина. На долю секунды я вновь возвращаюсь в прошлое, где госпожа Абрамова была далеко не так любезна, как сегодня.

« — Молодой человек, вы, кажется, ошиблись дверью. Конюшня находится в другой части участка.

— Я не ошибся, Наталия Игоревна. Меня пригласила Элина.

— Исключено. Мы с дочерью вместе составляли список приглашенных. Представителей рабочего пролетариата там точно не было. Сожалею, но это не благотворительный прием. Вы смущаете наших гостей. Знаете, где выход, или попросить охранника проводить?»

Просто вечер воспоминаний, ностальгией язык назвать не поворачивается. Удивительно все-таки складываются звезды. Вот и не верь после такого в бумеранг. Сегодня по иронии судьбы семейство Абрамовых-Беловых ждет благотворительности от меня. Дождется ли? Пока этот вопрос я оставлю открытым.

Глава 2

Дмитрий

Мой кабинет занимает весь третий этаж. По сути, это утепленная мансарда с полностью застекленными внешними стенами. Много света и ничем не разграниченное огромное пространство с необходимой офисной техникой и мебелью. Овальный стол в центре предоставляет возможность проведения конференций и совещаний. Я предлагаю будущим партнёрам и юристам занять свободные места, а сам сажусь во главе стола в поистине королевских размеров кресло.

— Вам можно работать, не выходя из дома, — оглядевшись по сторонам, с искренним восторгом замечает госпожа Абрамова. — А вид какой фантастический… — прерывается, уставившись сквозь прозрачные стены на виднеющиеся крыши соседних особняков. — И наш дом как на ладони. Надо же, на фоне вашего замка он выглядит не так масштабно, — женщина поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Мой, как вы выразились замок, мне достался не в лучшем состоянии, и он был единственной продающейся недвижимостью в поселке, — отвечаю на невысказанный вслух вопрос.

— Какое совпадение! — подает голос Эля. — Еще одно, — добавляет скептически.

— Мне просто повезло. К тому же, как инвестор, я сразу увидел перспективу в этом объекте, — сдержанно поясняю я.

— С вашей стороны будет кто-то еще? Юрист, секретарь? — меняет тему Белов, усаживаясь по правую руку от меня. Наталия Абрамова располагается напротив, а Элина — как можно дальше от меня.

— Нет, я один, — емко сообщаю я и обвожу быстрым взглядом собравшихся. — Приступим?

Возражений, как и предполагалась, не поступает. Даже наблюдающая за мной исподлобья Эля, несмотря на распирающее ее недовольство, предпочитает отмолчаться.

Белов не наврал, когда говорил, что сделка готовилась еще покойным Алексеем Викторовичем. Предварительных договоренностей по условиям мы достигли еще при нем. Однако внезапная кончина генерального директора внесла некоторые коррективы в черновой контракт. Скандалы в СМИ, связанные с излишней любвеобильностью Абрамова, и происки конкурентов серьезно пошатнули имидж и благонадежность «А-Трест», обрушив цены на акции и спровоцировав ряд проверок надзорными органами. На данный момент открыто несколько дел в связи с откатами и незначительными нарушениями трудового и налогового законодательства, которыми грешны практически все крупные компании, но попадают под раздачу единицы. «А-Трест» не повезло, и они попали в неблагополучную статистику. Все это сыграло мне на руку, позволив выдвинуть более выгодные для «Эллиот Capital» условия. Мой процент значительно подрос, но возглавивший компанию тестя Белов готов идти на уступки. Выхода у него особого нет. Без моих денег «А-Трест» в течение пары месяцев вылетит из десятки самых прибыльных компаний в стране, а к концу года начнет готовиться к банкротству. Так что я прибыл в Москву с, своего рода, благодетельной миссией, согласившись выступить в качестве спасательного круга для тонущего корабля. Элина Абрамова, разумеется, так не считает. Судя по воинственному настрою и недоверчиво прищуренным глазам, взгляд которых буравит на мне дыры, она раздумывает, как бы поскорее избавиться от моего нежеланного общества.

Чем я заслужил подобное пренебрежение, Эля? Боишься, что заставлю расплачиваться за старые обиды или рассчитываться натурой за мою помощь? Зря дергаешься, девочка. Я не настолько злопамятен, как ты думаешь.

— После вступления в силу наших договоренностей, я планирую собрать совет директоров и официально представить вас как нового председателя, сняв с себя полномочия. Должность генерального директора остается за мной, — резюмирует Белов условия контракта. — В следующую пятницу. Как вы на это смотрите?

— Андрей, давай на ты, — с вежливой улыбкой предлагаю я. — Нам предстоит долго и плодотворно работать. К чему эти условности?

— Хорошо, — слегка нахмурившись, соглашается Белов. — Так как насчет пятницы?

— Я — за, — киваю, переводя взгляд на Элину. — Эля, есть вопросы?

— Целый список, — ухмыльнувшись, отзывается она. — Я озвучу их после совета директоров. Сегодня от моего мнения, как я поняла, зависит мало.

— Почему же, ты тоже член правления и имеешь право голоса, — возражаю я.

— Все же за, — небрежно пожимает хрупкими плечами. — Мое «нет» можно не учитывать.

— Элина, прекрати. Ты ведешь себя вызывающе, — снова отчитывает дочь Наталия Игоревна. Кажется, в моем стане появился верный союзник. Это может пригодиться в будущем. Благодарно улыбнувшись Натали, вновь перевожу фокус внимания на Элину.

— Эля, я с нетерпением буду ждать твой список и постараюсь ответить по всем пунктам, — сообщаю самым благожелательным тоном. — Поверь, тебе не стоит остерегаться подвоха с моей стороны.

— Доверяй, но проверяй, — вздёрнув подбородок, парирует Элина.

— А я считаю, что личные неприязни не должны сказываться на деловом партнёрстве, — отчитывающим тоном обращается к Эле супруг. — К тому же официально ты еще находишься в декретном отпуске.

— Считай, что уже нет, — заявляет упрямая стервочка. — Хватит уже отсиживаться за спиной мужа. Мой опыт и образование пригодятся компании в непростые времена. Отец бы это одобрил. К тому же, Андрюш, ты забываешь, что контрольный пакет акций папа завещал мне. — Ее взгляд вспыхивает озарением. — Значит, я могу наложить вето на сделку. Так?

— Можешь, — хмуро подтверждает Белов.

Меня же вся ситуация чертовски забавляет. Интересно они живут. Фамилии разные, сплоченности никакой, информация подаётся дозировано, процветают ультиматумы, а ночью вместо супружеского секса разбор полетов намечается.

— Но не в этот раз. Мы все уже обговорили десять раз, — настойчиво напоминает Андрей. — И ты была согласна.

— Была, — раздраженно соглашается Эля, поджимая губы. Потом в течении тридцати секунд задумчиво смотрит на простирающийся за панорамными окнами пейзаж, заставив своего мужа изрядно попотеть. — Я намерена участвовать в каждом этапе сотрудничества, — неожиданно сдается она.

— Это твое право, — недовольно отзывается помрачневший Белов.

— Вот и отлично. Тогда перейдем к подписанию, — оглашаю я, пока никто не передумал, и перевожу взгляд на заскучавшего от наших перебранок юриста. — Приступайте, Сергей.

После завершения всех бюрократических моментов, градус напряжения в кабинете ощутимо снижается. Белов и его команда, за исключением супруги, пребывают в приподнятом настроении, госпожа Абрамова, забыв, что она скорбящая вдова, напропалую флиртует со мной, не обращая никакого внимания на дочь, выразительно закатывающую глаза к потолку. Довольный юрист Сергей проверяет подписанные бумаги, подсчитывая в уме причитающийся бонус за выездную работу, ну а я… Я чувствую, что в моей личной и профессиональной жизни намечаются увлекательные события.

— Теперь можно вернуться к гостям и хорошенько отметить, — воодушевлённо объявляет Белов. Его так и распирает от самодовольства.

— Отличная идея. Нас уже заждались, — благодушно поддерживаю я, поднимаясь из-за стола. — Кстати, как насчет совместного ужина послезавтра? — предлагаю как бы невзначай, поочередно посмотрев на супругов. — Вчетвером в «Soluxe Club». Часов, скажем, в восемь вечера.

— Вчетвером? Ты маму тоже приглашаешь? — ухмыляется Эля.

— Нет, я буду со спутницей, — поясняю непринужденным тоном. — Но если Натали пожелает, то с радостью зарезервирую еще одно место.

— О, нет. Что мне там делать с молодежью? — поспешно отказывается Абрамова. — Буду только мешаться.

— Ваше общество только украсит вечер, — одариваю слегка погрустневшую вдову лукавым взглядом.

— Мы непременно будем. Эля очень любит это место, — отвечает Белов. — Спасибо за приглашение.

— Плодотворное сотрудничество может стать началом крепкой дружбы между нашими семьями, — продолжаю я щедро поливать уши Андрея кленовым сиропом.

— Тебя можно поздравить? — он выразительно выгибает бровь.

— Пока нет, но все возможно, — загадочно отзываюсь я. — Моя подруга в зале. Я вас представлю.

— Заинтригован, — качнув головой, улыбается Белов, и мне вовсе не кажется, что за показным радушием скрывается огромное облегчение.

— Может, пойдем уже? — нетерпеливо бросает Элина.

— Разумеется. Дамы вперед, — галантно произношу я.

На правах гостеприимного хозяина кабинет покидаю последним, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться на потрясающий вид сзади нервно вышагивающей Элины Абрамовой. Судя по тому, что я наблюдаю, Эля не расслабилась после рождения сына и активно следит за своей фигурой. Бедра стали чуть круглее, но это только плюс, а талия по-прежнему осиная. И да, я отлично помню, как выглядит ее задница без всех этих тряпок. Визуально, наощупь и даже изнутри. Вспыльчивый и взрывной характер никак не влияли на неуемную тягу юной Абрамовой к экспериментам. С темпераментом у Эли проблем не было в восемнадцать, и вряд ли появились сейчас. Впрочем, зачем гадать, если можно проверить?

Элина

За годы жизни в публичной семье, я легко научилась надевать железную маску с узорами сдержанности и холодности. Месяцы упорных тренировок и все насмарку: стоило лишь Ковалю вновь замаячить на горизонте моей судьбы, как прочный металл моих эмоций мгновенно плывет и плавится.

Прямо как моя елейная мамуля, растекающаяся перед Димой, словно нагретая восковая фигурка.

Я чувствую его взгляд, до крови выжигающий дыру на моем затылке. Медленно рассекающий поясницу, словно плетью.

После, его взор спускается и замирает на бедрах. Я распятой себя чувствую. Распятой на кресте последних десяти лет, а флешбэки, то и дело всплывающие в моем сознании, лишь подливают масло в огонь на этом смертном одре.

« — За моими подругами их парни тааак ухаживают. Огромные горы цветов, подарки, походы по интересным местам. Но, конечно, я понимаю твою ситуацию. Просто… мне хочется внимания, как в кино. Внимания, к которому я привыкла. Но мне важен ты…. Ты важнее всей этой мишуры, слышишь. Просто хочется всего и сразу. И это нормально.

— Однажды я подарю тебе все цветы мира, — обещает мне юный Коваль, обнимая меня руками, на которых нет ни единого сантиметра кожи, на котором я не нашла бы мозоль или следы того, что ему не чужд тяжелый ручной труд. — Веришь?

— Выдумщик. Тебе столько не заработать.

— На что спорим?

— На поцелуй.

— Хм. Поцелуй? Может, сразу на… купон на секс?

— Купон на секс? Может, тебе еще на минет купон выдать?

— И от этого не откажусь. Хочется иметь при себе такой. Чтоб воспользоваться им в любое время дня или ночи.

— И какой срок тебе дать?

— Десять лет.»

Сегодня этот обрывок из нашего давнего диалога кажется устрашающим пророчеством, что сбывается наяву и прямо сейчас. Десять лет. Именно столько прошло с того дня, как я собрала по кусочкам свое разбитое сердце и бережно склеила его.

Первую любовь невозможно забыть, но я думала, что мне это удалось, когда обрела семейное счастье в лице Андрея Белова и родила Богдана. А сейчас лавиной противоречивых эмоций кроет, ноги, как у глупой девчонки, подкашиваются. Я с трудом себя контролирую, мечтая выразить Ковалю все свои чувства прямо в лицо и выгнать из его собственного дома.

Из этой страны, из этого города. Или сбежать самой.

Я готова на многое, чтобы проснуться завтра и осознать, что все это — лишь дурной сон.

Зачем он вернулся? А главное — каким он вернулся?

Разве этот мужчина в дорогом костюме и лаконичными швейцарскими часами на запястье может быть тем перекати-поле парнем? Разве эти лишенные рабочих ран ладони могут принадлежать тому самому Ковалю, который почти сутками вкалывал на стройке и вытирал со лба капли пота?

Ладони, что скользили по моему телу так, словно я была глиной в руках опытного мастера… или идеальным инструментом для его разрушительной арии.

Перед глазами вновь темнеет, Андрей мягко опускает ладонь на мое плечо, а я в ответ не чувствую ничего, кроме пронизывающего холода. Кажется, даже кожа на этом месте покрывается инеем.

Онемевает.

Губы сохнут, когда мы все возвращаемся в эпицентр мероприятия, и я тайно наблюдаю за Ковалем издалека, украдкой.

Вы только посмотрите на него.

Такой галантный, сдержанный в эмоциях, вежливый и обходительный с моей матерью… Что ты задумал, Коваль, какую такую игру ты ведешь?

Ты же всегда на дух не переносил Наталию и ее светскую жеманность, напыщенность, а теперь в уши заливаешь ей так, что она вот-вот сахаром станет.

А мне… так, стоп, мне вообще не стоит о нем так много думать.

Неважно, в каком амплуа он вернулся и спустя сколько лет. В первую очередь, Коваль — наш новый партнёр, и я сама это только что допустила. Выбора, я так понимаю, не было. Он — тот самый человек, вытянувший компанию отца из долговой дыры, как абсурдно бы это ни звучало, учитывая его прошлое и прошлое подсобного рабочего.

Наверное, папа, наблюдая за всем этим с небес, не верит своим глазам.

Из грязи в князи… Пусть Дима никогда не являлся для меня первым определением, я прекрасно знала, что именно им бы охарактеризовал бы его мой отец, если бы узнал о нашем бурном романе.

Муж мягко целует меня в висок, что-то увлеченно рассказывая, а я смотрю в одну точку и не слышу его.

У нас замечательная, идеально выстроенная жизнь. И я очень надеюсь, что Коваль вернулся не для того, чтобы отомстить мне и разрушить мою семью.

Я не верю в то, что весь этот театр — совпадение. Но какие цели он преследует, мне тоже пока не ясно. Я бы предположила, что он хочет вернуть меня, но очевидно обратное: Коваль явно очарован своей новой спутницей, да и в курсе, что я тоже состою в счастливом браке.

Богдан — мое все…, а наше прошлое с Ковалем, какой бы значительный след оно ни оставило на моем сердце, давно перечеркнуто, забыто и прочно сокрыто за семью печатями.

Втроем мы переходим в яблоневый сад, расположенный на заднем дворе особняка, и мужчины в сдержанной манере общения обсуждают, насколько быстро преобразился этот дом и прилегающая к нему площадь.

— Еще год назад я смотрел этот объект. Здесь творился настоящий хаос, и этих деревьев не было.

— Я лично руководил проектом и ландшафтным дизайном, — поясняет Коваль.

— Учитывая твой бэкграунд, я бы не удивился, если бы ты сказал, что своими руками отремонтировал этот дом. Так сказать, не привыкать, — очевидно, на автомате выдает Андрей с натянутой улыбкой, явно пытаясь обесценить своего нового партнера. На инстинктивном уровне они конкурируют между собой, продолжая вести деловые беседы и держать дружелюбный настрой.

— Так и есть. Обожаю выкладывать плитку и клеить обои, — с легкой ухмылкой, невозмутимо отшучивается Коваль.

Держится лживый гаденыш великолепно, а сколько ехидства в этих серых глазах…

Я не могу в них смотреть, постоянно взор отвожу… В них отражается слишком много совместных воспоминаний, и я не хочу нырять в этот омут памяти.

Невзначай я поворачиваю голову в сторону фонтана, вокруг которого вертится уже знакомая мне блондинка. Поправляя роскошную копну белых волос, она подмигивает Ковалю и подзывает мужчину к себе указательным пальцем.

Этакая игривая кошечка… Тошнит меня от таких. Или, быть может, я злюсь, что уже сама давно не являюсь такой, и завидую ее легкости и непринужденности?

В семейной рутине и повседневной суете забываешь об этой части своей личности.

Когда-то я была та еще зажигалочка. А сейчас? Кажется, в бесконечном декретном «дне сурка» я потеряла свой стервозный характер и природное кокетство.

— Вынужден вас оставить, — обращаясь к нам обоим, произносит Дима.

Они с Андреем жмут друг другу руки, и когда я подаю свою следом, Коваль сжимает ее куда медленнее и крепче, поднимая на меня выразительный взгляд. Я чувствую жар от его ладони, превращающий мою кровь в кипяток.

— Мы теперь тоже деловые партнеры, Элина. Для меня это много значит, — немного двусмысленным тоном заявляет Коваль, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки. Андрей не замечает «короткого замыкания» между нами, уткнувшись в телефон по рабочим вопросам. — Я соболезную твоей утрате. Твой отец был выдающейся личностью, — заканчивает фразу он, и что-то в его тоне отдает искренностью, отчего я на мгновение теплею, пытаясь параллельно скрыть неуместную легкую дрожь всего тела.

— До встречи, — едва заметно подмигнув мне, Коваль отпускает мою руку и разворачивается. Не спеша направляется к артистичной блондинке, которая вот-вот упадет в фонтан — настолько она вихляет бедрами и пританцовывает на ровном месте, делая вид, что наслаждается живой музыкой.

Я осторожно наблюдаю за ними издалека, пока муж совершает рабочий звонок. За тем, как Коваль осторожно поправляет волосы женщины, выбившиеся из укладки. Она поднимает на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц, ее губы медленно надуваются, приобретая кукольную форму. Рассмеявшись в ответ на ее слова, Коваль снимает свой серый пиджак и накидывает его белобрысой сучке на плечи.

Черт возьми, да он от нее без ума. Невооруженным взглядом видно.

— Красивая пара, — комментирует Андрей, замечая мой взгляд, направленный на Коваля с блондинкой.

— Как и мы, — я вдруг крепко обнимаю мужа, повиснув на его шее. — Так соскучилась по тебе, — пламенно заверяю Андрея, глядя в каре-зеленые глаза, в которых когда-то разглядела свою Вселенную. — Обещай, что больше не будешь оставлять меня одну на таких мероприятиях. Я от натиска мамы чуть с ума не сошла.

— Ты отлично справилась. И я тоже жутко соскучился по тебе, — Андрей обвивает мою талию и мягко целует в уголок губ. — Что-то не так? — спрашивает он, отстраняясь, явно чувствуя мое внутреннее напряжение.

— Ты знаешь, что, Энди, — с претензией бросаю я, — Мне не нравится, что все произошло за моей спиной. И этот Коваль, возникший словно из ниоткуда. Фактически, он работал на моего отца, в их отношениях не все было гладко. Все это очень подозрительно, Андрей. Его уволили, когда он сильнее всего нуждался в деньгах, — на самом деле полная история выглядит еще хуже, но знать ее Андрею необязательно.

Но не могу же я рассказать ему, по какой именно причине Дмитрий может быть очень опасен для нашей компании.

И семьи.

— Это было так давно, Эля. Парень всего сам добился после падения, такое случается, — спокойно поясняет Андрей. — История банальна: любой бизнесмен ищет куда выгоднее вложить свой капитал и преумножить его. Наши акции резко упали, и он предложил купить их дороже рыночной цены, отбросив конкурентов. Увидел перспективу. Тут нет и не может быть никакого двойного дна. Не понимаю, почему у тебя такая буря эмоций по отношению к нашему новому партнеру. Мне что, стоит ревновать?

— Ревновать? — фыркаю я, возводя глаза к небу. — Андрей, ты его видел? Когда мне нравились такие мужчины? Он слишком…, — я не могу подобрать слов, пытаясь найти в изменившемся Ковале недостатки.

Вот именно, что на первый взгляд их нет. Он выглядит и ведет себя, как мужчина года с обложки GQ.

— Когда ты влюбилась в меня, а потом вышла замуж. Я тоже тот самый «слишком», тебе так не кажется? — слегка хорохорясь, подлавливает меня Андрей.

И это правда. Белов всегда был ягодой с моего поля. Наши отцы намеренно выращивали нас на одной грядке с одной простой целью: сорвать впечатляющий урожай.

— Вы совершенно разные. Ты совсем на него не похож, тебе вообще равных нет, Андрей. Иначе бы я тебя не выбрала, — сладко пою в уши мужа. — Впрочем, давай вообще не будем о нем. Я просто переживаю за детище папы, вот и все. Не хочется разрушить за три месяца то, что он строил тридцать лет.

— Не о чем переживать, я все давно проверил. Коваль закончил магистратуру заграницей, куда получил стипендию, выиграв один из серьезных грантов. После пару лет строил карьеру в крупной компании в Цюрихе, и набравшись опыта, создал собственный бизнес. Очевидно же, что все это произошло уже после увольнения из проектов Абрамова. Коваль хорошо знал твоего отца, не удивительно, что его выбор пал именно на нашу компанию, когда он вернулся в Россию. Все логично и просто, еще раз тебе говорю.

— Да, ты прав, милый, — тихо лепечу я, ощущая, как меня бросает в пот от услышанной информации.

Пока я себя по кусочкам собирала, Коваль зубрил ответы на иностранные тесты и стремился улететь как можно дальше от меня.

Если бы только Андрей знал всю правду… он бы немедля разорвал все договоренности с Ковалем и нашел бы более надежного инвестора и партнера. Но даже думать об этом страшно. Андрей не должен узнать нашу историю.

Никто и никогда не должен узнать о ней.

Роман с «простым парнем» был непозволителен для меня тогда, а сейчас пресса втройне раздует и просмакует эту старую новость. Хватит нашей семье повышенного внимания, к тому же, есть то, чему категорически нельзя попасть в свет. Надеюсь, Коваль не опустится до подобного.

Пытаясь успокоить себя и остановить поток хаотичных мыслей, я мягко целую Андрея в губы и после кладу голову на надежное плечо мужа. Готова поспорить, что видела, как за нами наблюдает Коваль, пока я страстно целую человека, от которого родила сына и который стал моей зрелой и настоящей любовью.

Брак — это совместное развитие и гармония, и никакая легкая, горячая интрижка и даже сама «первая любовь» не заменит этого.

Я прикрываю веки, замечая, как Коваль вместе со своей спутницей уходит в глубину сада. Его мощная ладонь опускается на ее пышную задницу, отчего мое лицо мгновенно вспыхивает от необъяснимой злости и негодования.

Я не испытывала чувства ревности десять лет. Надо же… сегодня я ощущаю себя той юной восемнадцатилетней девчонкой, которой закон отца был не писан, когда один взлохмаченный юноша прижимал ее к деревянной стене на конюшне и задирал короткую юбку до талии…

Глава 3

Элина

— В холодильнике еда на полдник и ужин в контейнерах для Богдана. Поиграешь с ним в лего или железную дорогу, — перед выходом в ресторан провожу инструктаж няне, перечисляя все самое важное. — Спать в восемь часов. Все, как обычно. И не забудь залить новую воду в увлажнитель, Богдан плохо спит, когда в комнате сухой воздух, — раздаю последние указания Насте, опуская малыша на детский стульчик.

Богдан хмурит бровки, бросая на меня укоризненный взгляд. Даня явно недоволен тем, что сегодняшний вечер он снова проведет не со мной. Во всем виноват Коваль и его предложение поужинать в «Soluxe Club». Целую малыша в лоб, поправляя мягкие детские волосы, и улыбаюсь ему:

— Даня, ты Настю во всем слушайся. Она с тобой играть весь вечер будет. А завтра мы в парк пойдем гулять, все вместе. С папой, у него выходной. Договорились? — обещаю я ребенку.

— И на машинке покатаемся? — не выговаривая все слова, интересуется Даня, слегка насупившись.

— Хоть на двух, цвет сам выберешь, — уверяю его я, замечая, как лицо сына проясняется знакомой радостью и предвкушением похода в парк.

Я стараюсь всегда общаться и договариваться с ним как со взрослым и во всем предоставлять выбор. Нужно учить его принимать решения с самых малых лет. Я рада, что он пошёл в детский сад рано, в два с половиной года. Богдан очень активный ребенок, и ему нужно постоянное общение. Это чувствуется уже сейчас. Все воспитатели говорят, что он местный сердцеед, как бы забавно это ни звучало. Ему только недавно исполнилось три года.

Мой чудесный мальчик, рождение которого подарило мне столько невероятной любви, на которую я, казалось, не способна. Я родила Богдана в двадцать пять и всю беременность считала, что буду ужасной матерью и ничему не смогу научить ребенка. Первые два месяца я находилась в полнейшем шоке и порой даже боялась неправильно взять его на руки, не так покормить или допустить ошибку, подвергнув малыша опасности. Сейчас, спустя значительный срок времени, я понимаю, что рождение детей никогда не бывает случайным. Это дар жизни, истинная магия и самый главный учитель для любого человека. Мое маленькое продолжение, которым я не могу налюбоваться и ни в чем не могу отказать. Андрей часто завидует Богдану, считая, что у собственного ребенка в этом доме власти куда больше, чем у него.

Наверное, если бы не рождение сына, наш брак с Андреем не был бы таким крепким, как сейчас. Но в итоге малыш только усилил чувства между нами и сделал нас еще ближе друг к другу.

— Не переживай, Эль. Я со всем справлюсь, — Настя послушно кивает, вновь прослушивая знакомые ей наставления. — Не в первый раз же, — Настя недалеко живет и иногда подрабатывает няней, являясь воспитательницей в местном детском саду, и прекрасно справляется со своими обязанностями.

— Просто мне так сложно его оставить. Вот только позавчера вечером в свет выбирались, и теперь снова, — с тяжестью на сердце шепчу я. Целую ребенка в лоб, оставляя на детской щечке след от помады, и направляюсь в нашу с Андреем комнату.

Я бегу в спальню, чтобы добавить последний штрих в свой вечерний образ — парфюм. Когда вхожу, Андрей завязывает галстук, глядя в зеркало, и я легко подлетаю к нему и встаю перед лицом мужа.

— Давай я помогу, — обхватываю атласную ткань галстука, начиная совершать хорошо знакомые движения и завязывать узел.

— У тебя получается лучше, — любимые губы расплываются в улыбке, а руки мягко опускаются на мою талию.

Я игриво поглядываю в его глаза, рассматривая хорошо знакомые черты лица Андрея. Глубоко посаженные глаза, обрамленные густыми бровями. Прямой нос и не пухлые губы с четкой линией контура. Белов когда-то был самым завидным холостяком Москвы. Высокий, богатый, широкоплечий, знатный… одним словом, «лакомый кусочек» для женщин столицы, который изначально предназначался мне. Конечно, если бы у нас не возникла истинная взаимная симпатия и чувства, никакие планы отцов не повлияли бы на наше решение стать парой.

Просто все так удачно совпало, что дети двух деловых партнеров начали встречаться и сыграли свадьбу.

Папа всегда мне внушал, что трудно найти партию достойнее Андрея Белова. Даже когда я в Диму по уши была влюблена и бегала от своего назойливого бывшего, с которым связалась в школе, я знала, что я Андрею жутко нравлюсь. Он начал за мной открыто ухаживать, только когда мы вместе в Англию уехали учиться, как раз после моего расставания с Ковалем и его исчезновения с горизонта. Сейчас, годы спустя, у нас с Энди не совсем все идеально, но это не значит, что я имею право так много думать о другом мужчине.

А думаю ведь…

И сегодня ночью произошло то, отчего мои щеки розовеют от пожирающего душу стыда.

Мы с Андреем занимались сексом. Как это часто бывает, что-то сразу пошло не так. Моя голова была забита воспоминаниями о злосчастной вечеринке, о пальцах, скользящих по клавишам фортепиано, о хохочущей блондинке, строящей глазки Ковалю… Как Андрей ни старался, кончить я не смогла, оставшись распаленной и неудовлетворенной. Сымитировав оргазм, я пошла в душ, решив собственноручно довести себя до пика своими руками. Точнее, направив лейку для душа на центр чувственности и вспоминая лучший секс в моей жизни.

И он был не с Андреем.

А с Ковалем.

И это настолько ужасно и стыдно, что провалиться на месте хочется, когда вспоминаю, насколько мощно кончила наедине с собой, кусая губы и сжимая грудь, представляя руки чужого мужчины на своем теле.

— Полегче, детка, — вдруг выводит меня из медитации Энди. — У тебя такой взгляд, словно ты меня сейчас съешь, — лукаво улыбнувшись, комментирует Андрей. Встряхиваю головой, выбрасывая из нее все посторонние мысли. — Такая голодная девочка?

— Есть немного, — он покрывает поцелуями мою шею, опуская руки на бедра.

— Тогда у нас сегодня будет не менее яркое продолжение, чем было позавчера. Ты так возбуждаешь меня в этом платье, — шепчет Андрей, опуская взор на мою грудь. — Ты кое-что забыла, — он комментирует отсутствие бюстгальтера.

— Оно с низкой линией спины. Такие платья без белья носят, — оправдываюсь я, разглядывая свое платье цвета индиго в отражении зеркала. — Не будь старомодным, милый.

— Я не в укор. Мне наоборот нравится, что ты вернулась к таким нарядам, которые носила до беременности, — положительно оценивая мой образ, Андрей заканчивает сборы, и мы выходим из квартиры, спускаемся вниз на парковку и садимся в тонированный Майбах.

* * *

Мы заходим в ресторан в одно время с Ковалем и его пассией.

Я сразу обращаю внимание на Лейлу, наспех оценивая ее внешний вид: девушка надела плохо отпаренное платье. Чересчур вульгарно наращённые ресницы и длинные заостренные ногти дешевят ее образ, выдавая в ней типичную охотницу за трендами и Московскими миллионерами.

— Рад снова вас видеть, — дежурным тоном приветствует Андрей нового партнера и его светловолосую подружку.

Я тем временем сдаю легкую кожанку в гардероб и убираю номерок в маленькую сумочку, позвякивая тремя браслетами на своем запястье. Это все — подарки Андрея. Один он подарил на помолвку, второй — во время выхода из кризиса в отношениях, третий — после рождения сына. Общая стоимость этих украшений равна стоимости небольшой квартиры в Москве, и я всегда надеваю их с коктейльными платьями.

В повседневной жизни не ношу. Мне близок женственный стиль, но без перекоса в кричащий пафос.

— Как много наручников, — замечает Коваль, комментируя браслеты из платины. — Не тяжело носить все это на хрупком запястье?

— Это не на каждый день. К тому же, это подарки Андрея. Он всегда выбирает для меня все самое лучшее. Правда, милый? — не понимаю, что на меня находит. Но я прислоняюсь к плечу Андрея и прижимаюсь к нему словно кошка, выпрашивающая молоко на завтрак.

— Разумеется, такая девушка, достойна самых дорогих украшений, — приподнимая одну бровь, замечает Коваль. — Наверное, они делают тебя очень счастливой, — с легким сарказмом он подводит итог, пока Андрей не слышит нашего диалога, вновь отвечая на рабочий звонок.

— Мне Дима сегодня тоже серьги подарил, представляешь? — обращаясь ко мне, восклицает Лейла. — Красивые? — девушка заправляет волосы за ухо, демонстрируя мне мочку, на которой красуется украшение из новой коллекции знаменитого бренда.

— Отличный выбор… украшения, — вежливо замечаю я, бросая на Диму мимолетный взгляд.

— И женщины, — подмигивая своей спутнице, он галантно приобнимает светловолосую хохотушку за плечи.

Ненавижу весь этот театр. Меня вот-вот наизнанку вывернет. Почему я должна притворяться и быть с ним вежливой, когда меня тошнит от всего происходящего? И в лицо все высказать хочется! Все, что он мне не дал шанса сказать…

За столом наш квартет делится на два лагеря. Мужчины почти сразу переходят к обсуждению акций, криптовалютного рынка, политической ситуации в стране и бизнеса. А я лениво ковыряюсь в салате и с натянутой улыбкой выслушиваю историю Лейлы. Девушка оказалась не такой глупой, как мне того бы хотелось. Несколько лет назад она приехала покорять столицу из небольшой деревни и от студентки выросла до популярного организатора свадеб и мероприятий.

— У меня очередь из успешных клиентов. В моей сфере отлично работает сарафанное радио. Мы так и познакомились с Димой, совсем недавно… две недели назад он заказал у меня позавчерашний вечер, и мы быстро сблизились, — щебечет она, выдавая мне все подробности. — Очень счастлива, что он стал партнером в вашей компании. Иначе бы у нас было меньше времени, и он бы, возможно, вернулся в Цюрих.

— Как мило. Очень за вас рада. Должно быть, это судьба! За это нужно выпить, — провозглашаю тост я, поднимая бокал игристого шампанского. Залпом осушаю его до дна, поочерёдно бросая взгляд на Андрея и Диму. — Мне нужно в дамскую комнату, прошу меня извинить, — поставив бокал на прежнее место, я встаю из-за стола, мечтая отдохнуть от этого дурацкого мероприятия. Что мы тут забыли? Зачем он позвал нас, не пойму? Мог бы с Андреем наедине встретиться и избавить меня от разговоров с его пассией.

Черт возьми, я рассуждаю так, словно мне не все равно.

Нужно завязывать.

— Простите, женский туалет закрыт на экстренную уборку. Засорился, — женщина останавливает меня в холле, где расположены туалетные комнаты. — Воспользуйтесь мужским, там никого нет.

— А это разрешено? — напрягаюсь я, не имея и малейшего желания врываться «не по назначению».

— Конечно, когда выбора нет, — поясняет уборщица. — Мы мастера ждем.

Но я уже не слышу ее, ныряя за дверь уборной. Облокотившись на ближайшую столешницу с раковиной, делаю два глубоких вдоха и выдоха, поднимая на себя взгляд.

Соберись, Эля.

Вы оба — давно разные люди.

Дважды в одну реку не войдешь — так говорят все.

Да только они не знают истинного смысла этой поговорки.

Смысл в том, что вода в реке всегда новая.

Особенно, если прошло десять лет.

Перед тобой совершенно другой человек.

И самое страшное — влюбиться снова…

Все наши диалоги, совместные прогулки, тайные свидания… все водопадом врывается в разум. Я слышу свои стоны, чувствую его запах и вкус кожи…

Хочется стереть себе память, но я знаю, что это почти невозможно, если столько лет не избавили меня от эмоций, связанных с Димой.

Ополоснув лицо, я прячусь в кабинке. Мне просто нужен тайм-аут. Всего пять минут…

Вдруг в уборную кто-то заходит. Тяжелые мужские шаги прерываются голосом Димы, и я вздрагиваю всем телом.

— Да, все именно так, — слышу я, прислоняясь к двери. — Нет, это невозможно, — он явно разговаривает с кем-то по телефону. — Никто не будет копать, — снова нарушает молчание Коваль. — У меня есть план «Б».

Я тяжело дышу, начиная вникать в смысл подслушиваемых слов.

— Риски минимальны. Сроки? Еще рано судить. Ориентируемся на полгода максимум.

Я хмурюсь, начиная ощущать, как от этого разговора веет чем-то, что мне важно было услышать. Хоть на диктофон записывай.

— Прошлое всегда влияет на настоящее, но я все держу под контролем.

Так, что?!

Как только Коваль прекращает разговор, я уверенно выхожу из своего убежища:

— Попался с поличным? — заявляю я, скрещивая руки на груди. Наши взгляды пересекаются в отражении зеркала.

— Что ты тут делаешь? Это мужской туалет, — спокойно отрезает Коваль, снисходительно вздернув бровь.

— Нет, это ты что тут делаешь?! В Москве? В России! — напираю на него, даже радуясь тому, что мы остались наедине. Наконец-то я из него всю правду вытяну и выведу на чистую воду.

— Твой тон неуместен, Элина Алексеевна. Ты говоришь со своим деловым партнером, и где? В мужском туалете, — издевается надо мной Коваль, черты его лица остаются каменными, и разгадать, что творится за ними, невозможно.

— Что ты сказал? — усмехаюсь я, вскидывая руки. — Партнер, значит? Напомнить тебе, кто ты на самом деле?

— Давай, попробуй. Только при одном условии.

— И каком же?

— Сначала скажешь ты. А потом я напомню, кто ты. По рукам? — он вновь протягивает мне раскрытую ладонь, и на эмоциях я чересчур пылко отвечаю ему, мгновенно сжимая ее.

Не проходит и секунды, как он одномоментно притягивает меня к своему телу, нарушая всякие границы, что могут существовать между нами.

Дмитрий

Честное слово, я не собирался распускать руки. Точнее, собирался, но не сегодня, не сейчас, не в месте, мало располагающем к нашим с Элей ностальгическим воспоминаниям о горячем прошлом. Однако, стоило нам оказаться наедине, все мои наполеоновские планы полетели к чертям, дав волю незабытым инстинктам. Владеть, брать, трогать… всю и везде, жестко, напористо, грубо, не оставляя права выбора — именно так, как она любит. Я помню.

— Отпусти! — требовательно шипит Элина, не отводя взгляд. — Не смей! — воинственно дергается, когда я почти вплотную сближаю наши лица.

— Нет, — уверенно и безапелляционно. — Давай, Эля, смелее. Кто я? — подначиваю, ласково дотрагиваясь свободной рукой до ее лица. Большим пальцем веду по линии напряженных скул, задеваю уголок губ. Злой огонь в глазах-хамелеонах гаснет, оставляя место совсем другому чувству.

— Мой деловой партнер, — на выдохе отзывается Абрамова. — Все остальное не имеет значения, — она сдается, уходит от конфликта.

Боится меня или провоцирует? Все ее тело трепещет и дрожит, как натянутая струна. Кажется, надави чуть сильнее и порвется. Я ощущаю каждую вибрацию и реагирую, черт побери. Хотя кого я обманываю, железобетонная реакция появилась, как только она вошла в зал в сопровождении своего идеального мужа. Я должен отступить. Обязан! Она именно этого и ждет — что я сорвусь, совершу ошибку, дам ей повод и дальше презрительно фыркать в мою сторону. Но я не могу отпустить Элину так… быстро. Когда-то смог, с кожей, с сердцем, было адски больно, невыносимо, так какого хрена я опять ведусь, как мальчишка на эти колдовские глаза и бесстыже торчащие через ткань платья соски? Она частенько игнорировала нижнее белье, планируя поразвлечься. Для кого сейчас это шоу?

— Ответ не совсем верный, Эля, — качнув головой, дотрагиваюсь кончиком носа до ее виска, жадно втягиваю запах женского тела, так плотно прижатого к моему, что она наверняка чувствует мой каменный стояк, но мне плевать. Клянусь, это она меня вынудила, напросилась. Всему виной ее темно-синее платье, плотно облегающее стройную фигурку, и дьявольски соблазнительный парфюм, прямо сейчас будоражащий мои обонятельные рецепторы.

— Ты спросил, я ответила, а теперь отпусти, Коваль. Сюда может войти мой муж или твоя невеста, — отрезвляющим тоном произносит моя соблазнительная ведьма. Моя? Идиот. Очнись уже.

— Ты права. Свидетели нам ни к чему, — резко отпустив ее руку, делаю шаг назад, с удовлетворением замечая отблеск разочарования в скользнувшем по моему телу взгляде. Некоторые вещи не меняются со временем. Мой наглый бесцеремонный натиск всегда возбуждал Абрамову. Ей нравилось сдаваться в плен, быть порабощенной, скованной — в прямом и переносном смысле. Физически мы подходили друг другу идеально. Вряд ли что-то изменилось сейчас. Сомневаюсь, что ее павлинистый прилизанный муж способен доставить Элине все грани удовольствия. Для этого ему пришлось бы переступить черту, а у него кишка тонка.

— Выйди первым, Коваль. Мы не можем вернуться вместе, — опустив ладони под автоматически полившуюся струю воды, распоряжается Абрамова.

— Тайны от мужа, Эля? — выгнув бровь, цокаю языком и неодобряюще покачиваю головой.

— Не твое дело! — обрезает Элина. — Я попросила тебя выйти, — напоминает, нетерпеливо поджав губы.

— Белов в курсе, насколько близкое партнёрство связывало нас в прошлом? — не сдвинувшись с места, нейтральным тоном осведомляюсь я. Подняв голову, она смотрит на меня в отражении зеркала, а я на нее. Радужки выразительных глаз приобретают чистый голубой оттенок. Она по-настоящему зла сейчас. — Неужели он не интересовался, кто был твоим первым сексуальным партнёром? Я бы спросил.

— В цивилизованном обществе люди уважают личное пространство друг друга и не лезут туда, куда их не приглашали, — сдержанно парирует Абрамова. — Но откуда тебе знать, как ведут себя цивилизованные люди?

— И когда ты успела стать такой высокомерной сукой, Эля? — ухмыльнувшись, я бесцеремонно поправляю эрекцию и сую руки в карманы брюк.

— Я всегда была такой, — вздёрнув подбородок, она оборачивается и спокойно смотрит мне в лицо. Меня явно сейчас ждет холодный душ. Что ж, я готов. Выжидающе улыбаюсь.

— Давай, Эля, выскажись. Я же вижу, что ты хочешь, — тороплю отчего-то замешкавшуюся Абрамову.

— Дима, я не знаю, зачем ты появился и чего хочешь конкретно от меня, но мне, видимо, стоит сразу предупредить — не трать свое время. Я счастлива в браке, у нас с Андреем общий и обожаемый сын, а ты мне давно неинтересен, — выдает она заранее подготовленную тираду, в которую я, по ее мнению, должен поверить и заодно извиниться за неподобающее поведение.

— Я рад, что твоя жизнь сложилась удачно, — без намёка на лицемерие говорю самым убедительным тоном. — Мне тоже грех жаловаться.

— Тогда какого черта ты меня зажимаешь в туалете?

— Это больше не повторится, — смиренно склонив голову, обещаю я. Прищурившись, она недоверчиво изучает меня с головы до ног.

— Хотелось бы верить, — бросает Абрамова сквозь зубы и, обойдя меня, уверенной походкой направляется к выходу из мужской уборной. И я, черт бы меня побрал, снова смотрю ей вслед, жадно пожирая взглядом обнажённую красивую спину и подтянутые ягодицы. Ладони так и зудят от желания догнать и хорошенько… Стоп, Коваль. Держи себя в руках. Всему свое время.

По всем известному закону подлости, в дверях Эля сталкивается с моей подружкой. Оценивающе переглянувшись, девушки быстро расходятся.

— Оу, ты тут, — заметив меня, Каримова озадаченно сводит изящные брови. Быстро оглядывается назад, туда, где только что лоб в лоб сошлась с Абрамовой.

— Не понял, что за нашествие на мужской туалет? — отшучиваюсь я, не дав Лейле углубиться в своих подозрениях. — Сначала Элина едва не вломилась в мою кабинку. Теперь ты.

— Так женский сломался, — отвечает девушка, все еще хмурясь. — Если ты все, то я…

— Я всё, — улыбаюсь, скользнув ладонью по ее бедру. — Все кабинки в твоем распоряжении, — обхватив девушку за талию, привлекаю к себе. — Поторопись, скоро уходим. У меня на тебя большие планы сегодня, — доверительно шепчу в ярко накрашенные губы. Леа распахивает густые ресницы, кокетливо улыбается, цепляясь пальчиками за лацканы моего пиджака.

— Заскочим в клуб, или сразу к тебе? — воодушевлённо воркует она.

— Клуб сегодня будет у меня, — ухмыляюсь я, поцеловав ее в кончик носа. — Оторвемся на полную, детка, — отпустив девушку, хлопаю ладонью по сочной заднице, презирая себя за острое чувство сожаления, разрастающееся внутри в геометрической прогрессии, а перед глазами, как заезженный кадр, гордо удаляющаяся Абрамова и ее плавно покачивающиеся стройные бедра.

— Дим…, — останавливает меня Лейла, поймав за руку. Я вопросительно смотрю в обеспокоенные глаза. — Мы договаривались не спешить и не ставить друг другу условия, но…

— Что такое, Леа? — мягко спрашиваю я, когда она осекается, не договорив.

— Я много работаю с людьми и хорошо читаю по жестам и взглядам. Мужчины не настолько наблюдательны… — путанно продолжает она.

— Ты о чем? — виртуозно разыгрываю недоумение.

— О тебе и Элине Абрамовой. Между вами ощущается напряжение, — мрачно озвучивает она свои мысли.

— Когда-то я работал на ее семью в несколько ином качестве. Им сложно принять меня в новом статусе, — спокойно объясняю я.

— Сексуальное напряжение, Дим, — в лоб выдает Каримова. Я говорил, что все женщины ведьмы? Нет? Вот теперь сказал. А еще они мысли читают или посматривают в своем хрустальном шаре.

— Тебе показалось, Лейла, — заверяю с обезоруживающей улыбкой. — Но мне приятно, что ты ревнуешь, — а это чистая правда.

— Хорошо, — с облегчением выдыхает Леа и, повиснув на мне, пылко целует в губы. Я отвечаю ей, потому что хочу, а не потому что так нужно. Лейла Каримова мне действительно нравится. Она не красивая сексуальная пустышка, а умная, образованная, остроумная девушка с принципами и характером. Ее не только приятно трахать, но и есть о чем поговорить после секса. Она станет идеальной спутницей на то время, что я проведу в России, и если мне не надоест, то, возможно, я позову ее с собой в Швейцарию.

— Не люблю чувствовать себя дурой, — оторвавшись от меня, признается Лейла. Ее взгляд прямой и честный. — Ты первый мужчина за много лет, с кем мне по-настоящему хорошо. Не хочу, чтобы это кончалось.

— Я тоже, Леа, — улыбнувшись, стираю пальцем размазавшуюся по ее подбородку помаду, а она, заливисто рассмеявшись, трет ладошкой мои губы. Я наивно полагаю, что делает это Леа исключительно для того, чтобы избавить меня от следов своей косметики, но женщины — коварные создания, а учуявшие на горизонте соперницу — вдвойне.

Направляясь к столику, я не без раздражения, но с невозмутимым выражением лица наблюдаю супругов Беловых-Абрамовых, о чем-то тихо перешептывающихся между собой. Возможно, Эля успела передать то, что успела подслушать из моего телефонного разговора, но я спокоен по этому поводу. Никакой инсайдерской информации она не узнала. Ее домыслы и подозрения в расчет не беру. Элина изначально предвзято отнеслась к моему появлению в компании отца и вряд ли быстро ослабит бдительность.

Склонившись друг к другу, парочка тошнотворно мило воркует, не замечая моего приближения. Одна рука Андрея скрыта за спиной жены и наверняка с удовольствием изучает низкий вырез платья, вторая — потерялась где-то в области ее коленей. К счастью, из-за стола мне не видно, чем именно ладонь Белова там занимается, но мое извращённое воображение рисует не самые радужные варианты. Не стоит мне напоминать, я лучше других знаю, что не имею никакого права на проявление собственнических инстинктов по отношению к чужой жене, но кто может контролировать подобное? Остаётся только держать лицо и сохранять внешнее хладнокровие.

— О, я вижу, ты встретился с Лейлой, — подняв на меня взгляд, с ухмылкой замечает Андрей. Элина прячется за бокалом с вином, игнорируя мое присутствие. — А она у тебя с огоньком, — продолжает Белов.

— Мы недавно вместе. Страсти еще кипят нешуточные, — поддерживаю шутливый тон Андрея, расположившись на своем месте.

— У нас с Элей не за горами десятилетний юбилей, и могу заверить, что настоящая страсть с каждым годом только разгорается, — притянув к себе жену, хвастается Белов.

— Полностью согласен, — я невозмутимо улыбаюсь и, взяв со стола салфетку, неторопливо стираю то, что оставила на мне Лейла. Немало, надо заметить. — Как насчет того, чтобы продолжить вечер? — спрашиваю у Андрея, а смотрю на Элину, упорно не желающую глядеть в мою сторону.

— Хмм, есть предложение? — уточняет Андрей.

— У меня дома намечается небольшая вечеринка для своих. Буду рад, если присоединитесь.

— Энди, я обещала Насте, что мы отпустим ее максимум в десять вечера, — взглянув на наручные часы, мягко говорит мужу Эля.

— За отдельную плату она задержится до полуночи, — пытается уговорить супругу Белов.

— Богдан не уснет без меня, — ставит точку Элина, вызвав во мне одновременно уважение и раздражение.

— Ты права. Я не подумал, — соглашается ее подкаблучник. — Дети — это святое. Извини, Дим, но в другой раз, — в его голосе явственно звучит разочарование.

— Ничего страшного. Я понимаю, — сдержанно улыбаюсь, переключая внимание на вернувшуюся Лейлу. Ее губы снова ярко накрашены. — Ты обворожительна. Готова ехать?

— С тобой хоть на край света, — опустив ладонь на мое плечо, доверительно сообщает Каримова.

— Спасибо за интересную компанию и прекрасный вечер, — благодарю притихших супругов и жестом подзываю официанта, чтобы попросить счет. — Как приглашающая сторона, оплачиваю я.

Белов собирается возразить, но Эля посылает ему многозначительной взгляд и наконец одаривает меня вежливой улыбкой.

— Нам тоже было приятно пообщаться в неформальной обстановке. До встречи в офисе, — с этими словами она грациозно поднимается. Белов следует ее примеру, протягивая мне ладонь для рукопожатия.

— Лейла, Дима, еще раз спасибо за приятно проведенное время, и вам отличного вечера.

Попрощавшись, парочка быстро удаляется, и на этот раз, сделав над собой усилие, я не пялюсь вслед Абрамовой, а сосредотачиваюсь на своей очаровательной спутнице, допивающей остатки вина из своего бокала и не сводящей с меня игривого многообещающего взгляда.

— Кто еще будет на вечеринке? — любопытствует она, когда, расплатившись и оставив щедры чаевые, мы направляемся к парковке, где нас ожидает автомобиль с личным водителем.

— Какой вечеринке? — открывая для Лейлы заднюю дверь, уточняю я.

— Ты же говорил… — нырнув в салон, растерянно бормочет Леа.

— Я передумал, — невозмутимо пожимаю плечами, устраиваясь рядом. — Хочу побыть с тобой наедине.

— А гости? — хмурится Каримова.

— Отправил всех домой, — равнодушно бросаю я. — Саша, подними перегородку, — обращаюсь к водителю и поворачиваюсь к Лейле. Она расплывается в соблазнительной улыбке, мгновенно догадавшись о моих планах. — Не против начать нашу личную вечеринку прямо сейчас? — взяв девушку за талию, легко поднимаю ее и усаживаю на себя верхом.

Глава 4

Неделю спустя

Дмитрий

— Рейтинги холдинга по-прежнему ползут вниз. Деятельность филиала в Самаре приостановили, счета заблокированы, объект заморожен. Мы решаем вопрос, но это займет время. Месяц как минимум, — с угрюмой физиономией докладывает исполнительный директор головного офиса «А-Трест».

— Месяц простоя — это недопустимо. Даю неделю, — холодно отрезаю я. — Какие еще дерьмовые новости ты припас? — бесстрастно уточняю у приунывшего Сергея Ракитникова.

— Один из уволенных топ-менеджеров обвинил «А-Трест» в коррупционном сговоре при участии в тендере на проектирование жилищного комплекса в Химках.

— Доказательства?

— Ничего конкретного, но информация просочилась в сеть, и проверки уже начались, — сетует Сергей.

— Надеюсь, мне не надо учить тебя, как решить проблему? — холодно осведомляюсь, устремив на исполнительного директора тяжелый взгляд. Он начинает нервно ерзать и неуверенно кивать. — Что еще?

— Первая жена Абрамова и пара его брошенных любовниц продолжают ходить по всем телешоу, рассказывая о том, как он их избивал, уклонялся от алиментов и направо и налево раздавал взятки чиновникам, — мрачно перечисляет Ракитников.

— Сплетни меня не интересуют, — раздраженно отзываюсь я, лениво покачиваясь в своем удобнейшем офисном кресле. Предоставленный мне офис компании оказался не так уж плох, как я ожидал. Просторный, светлый, мебель отличного качества, вся необходимая техника под рукой, приемная с симпатичной и сообразительной секретаршей. Белов и его помощники действительно постарались, чтобы мне угодить.

— Нельзя недооценивать влияние СМИ, — внезапно осмелев, заявляет Сергей. — Черный пиар значительно усложняет наше положение и влияет на курс акций.

— Бизнес конкуренция год от года становится жестче и грязнее, — равнодушно замечаю я. — Вы должны быть готовы к подобным провокациям. Я подключу свою команду, которая даст вам необходимые рекомендации. Так же я посмотрел последние отчеты IT-отдела по ЦОДу (центр обработки данных) компании, и они мне не понравились. Три крупные транзакции только за текущий квартал не прошли из-за сбоя в системе. Дай распоряжение руководителю отдела по персоналу о начале конкурса вакансий. Будем менять всю команду.

— Но это же займ… — начинает возражать Ракитников, аж подпрыгнув на кресле. Договорить ему не удается, потому что в кабинет влетает взбудораженная Элина.

— Коваль, я по делу, — не заметив коммерческого директора, Эля идет прямиком к столу, звонко цокая высокими шпильками и пронзая меня горящим негодующим взглядом. Выглядит просто фантастически. Дизайнерский брючный костюм идеально сидит на стройной фигуре, подчеркивая все достоинства и отсутствие недостатков. Да, я предвзятый критик, но деловой стиль ей однозначно идет.

— Ой, Сергей Давыдович, здравствуйте. Простите, я вас не заметила, — извиняется она, едва не запнувшись за кресло Ракитникова. Ладно хоть на колени ему не плюхнулась. Вот бы конфуз вышел.

— Элина, рад вас видеть. Вы вышли из декретного отпуска? — вежливо, но с плохо скрываемым удивлением спрашивает Сергей. Для меня же внезапное вторжение Эли отнюдь не неожиданность. Я предполагал, что она явится раньше, но видимо госпожа Абрамова проспала, раз добралась до меня только к обеду.

— Да, вышла. Сегодня, — звенящим от гнева голосом отвечает Элина, снова уставившись на меня, как на врага народа.

Что за несправедливость? Я тяну их тонущий корабль, тяну изо всех сил, удержать на плаву пытаюсь, и никакой благодарности в ответ! Всем бы только спорить, да палки в колеса вставлять.

— А мой кабинет оказывается занят, как и должность! — возмущается Эля, но надо отдать должное, голос не повышает. — Проторчала в отделе кадров два часа, потому что там целое столпотворение. Что происходит, Коваль? Ты генеральную уборку среди сотрудников решил устроить? Так не с того начал!

— Дмитрий Андреевич, я позже зайду, — подает голос смутившийся Ракитников и быстро ретируется с поля боя.

— Садись, Эля, — спокойно приглашаю Абрамову расположиться в освободившемся кресле. — Про столпотворение я ничего не знал. Эти претензии лучше озвучить руководителю отдела, но кадровые перестановки действительно идут. Мы обновляем штат, набираем высококвалифицированный персонал, и это необходимая мера в сложившейся ситуации, — неторопливо объясняю я, пока она переводит дух и пытается вникнуть в смысл моих слов.

— Звучит масштабно, — холодно кивает Элина. — Но должна напомнить, что я уходила в отпуск с должности учредителя отдела продаж по работе с вип-клиентами, и по трудовому законодательству…

— Эля, тебя никто не увольнял и твой кабинет никому не отдавал, — перебив возмущения Абрамовой, заверяю я.

— Но почему тогда на нем висит табличка с именем какого-то Фредди Крюгера…

— Дэна, — со смешком поправляю я. — Дэна Крюгера.

— Да хоть Джека Потрошителя! — не разделяя моего веселья, негодует Абрамова. — Почему меня отправили не на рабочее место, а к тебе за разъяснениями?

— Потому что я так распорядился, — невозмутимо признаюсь я.

— Супер ответ, — потеряв дар речи, Эля нервно постукивает коготками по подлокотникам кресла, выжидающе наблюдая за мной. Я дружелюбно улыбаюсь, давая понять, что причин для беспокойства нет.

— Кофе хочешь? Или чай? Может, покрепче? — шучу, пытаясь ослабить градус напряжения.

— Значит, не врет стереотип, что строители любят приложиться к бутылке? — не забывает съязвить Эля.

— Мы теперь называемся модным словом «девелоперы», — снова улыбаюсь, не разрывая зрительного контакта.

— Какой ты все-таки… — качнув головой, Элина пытается удержать ползущие вверх уголки губ на месте.

— Великолепный? — подначиваю я. Она наконец сдается и смеется в ответ. — Так что насчёт кофе?

— Напилась уже, пока ждала своей очереди! — отказывается Эля, снова окинув меня укоризненным взглядом. — Выкладывай, что ты за свинью решил мне подложить, а потом я уже решу, как с тобой разговаривать.

— Свинью? — теперь хохочу я. — Эля, я тебе обещал все цветы мира. Свиньи в списке точно не было.

— Идиот, — вздыхает Абрамова, посмотрев на меня чуть ли ни с жалостью.

— Ты мне, кстати, тоже кое-что обещала, — вкрадчиво напоминаю я.

— Хоть одно слово про минет, и я заставлю тебя…

— Ты не забыла, — подлавливаю Элину. Ее щеки предательски вспыхивают, а взгляд устремляется в сторону панорамного окна с видом на соседнюю башню Москва-Сити.

— Давай ближе к делу, — хмуро бросает она.

— Как скажешь, — соглашаюсь я, переходя на деловой тон. Она абсолютно права. Пошутили и хватит. — Я озвучу свое предложение, и если тебе оно не понравится, то ты благополучно вернешься в свой кабинет к прежним обязанностям.

— Правда, что ли? — недоверчиво прищурившись, Эля снова переключается на меня.

— Гарантирую, — киваю я.

— Тогда говори, — успокоившись, она сосредоточенно включается в переговоры.

— Имидж «А-Трест» существенно просел после смерти твоего отца, и я хочу, чтобы непосредственно ты занялась этой проблемой.

— Каким образом? — недоумевает Эля.

— СМИ еще не скоро оставят в покое твою семью, — уклончиво продолжаю я. — Сейчас ты известна как богатая наследница, купающаяся в роскоши и бездумно тратящая деньги отца-взяточника, которой он оплатил престижное образование и устроил на руководящую должность. В сетях снова набирает оборот давний скандал об аварии, в которой едва не погибла молодая женщина.

— За рулем был Эдик, — не дослушав, Эля уходит в глухую оборону. — Я тоже могла погибнуть. Это была случайность. Я пыталась его остановить.

— Он был под кайфом, это зафиксировано в деле, Эля, — бесстрастно озвучиваю факты.

— Я этого не знала! — возражает она.

— Верю, — киваю я, потому что был в курсе событий, хотя они и произошли до нашей с Элиной встречи. — Но вот что известно СМИ — Эдуард Царицын — сын депутата и известный в узких кругах стритрейсер, многократно привлекающийся за превышение скорости и прочие нарушения, официально считался твоим молодым человеком.

— Прошло больше десяти лет, и никто не вспоминал о том инциденте, пока не началась вся эта травля, — произносит Элина, нервно теребя выбившийся из высокой прически локон.

— И она не закончится, пока мы не повернем ситуацию в нашу пользу. Главная задача сейчас — использовать интерес журналистов во благо репутации компании, а не наоборот, — подвожу итог всему вышесказанному.

— У тебя есть план? — с надеждой спрашивает Абрамова.

— Благотворительный проект, — конкретизирую я. — И ты будешь им руководить… Если, конечно, захочешь.

— Конечно захочу, — быстро отвечает она. — Что от меня требуется?

— Ты, кажется, мечтала заниматься лошадьми, как твой дед? — задаю наводящий вопрос. Застыв, Эля не моргая смотрит мне в глаза. Ее радужки приобретают малахитовый оттенок. Такими они становились, когда она плакала или испытывала боль. Я и не подозревал, что моя память сохранила так много деталей…

— Да, я… — сглотнув, она прочищает горло и опускает взгляд на свои колени.

— Проект носит рабочее название «Крылья», — взяв с края стола увесистую папку с изображенным на обложке белокрылым Кентавром, на спине которого сидит смеющийся ребенок, сдвигаю ее в сторону оцепеневшей Абрамовой. — Можешь изменить, если не нравится. Все материалы внутри. Но опять же — я даю тебе полную свободу действий.

Подняв голову, Эля молча тянется за папкой и, открыв, начинает листать. Ее пальцы и губы дрожат, и я не знаю, как на это реагировать. Ей нравится или… Но с ней явно что-то происходит.

— Основная идея заключается в предоставлении бесплатных занятий иппотерапией детям-инвалидам, детям из малоимущих семей и детских домов, — торопливо объясняю я. — Должен сразу предупредить, что Центр реабилитации будет находиться на территории вашего земельного участка и спонсироваться полностью из средств «А-Трест». Конюшня и лошади уже есть. Если она в рабочем состоянии, то останется…

— Я согласна, — резко вскинув на меня взгляд, перебивает Эля. И теперь приходит мой черед терять дар речи. Она плачет. По-настоящему, тихо, без громких рыданий. — Не смотри так удивленно. Моему сыну три года, и я каждый день благодарю вселенную, что он родился здоровым.

— Значит, берешься? — встав, я протягиваю ей ладонь. Она тоже поднимается, быстро смахивает слезы и, улыбнувшись, крепко сжимает мою руку.

— Берусь, — кивает она. Удерживаю ее пальцы, не спеша разрывать рукопожатие. Элина не возражает, губы дергаются в горькой улыбке. — Извини, я была груба. Ты не заслужил.

— Да брось, Эля. Я же понимаю, как мое появление смотрится со стороны, — непринуждённо отмахиваюсь, нехотя освобождая ее ладонь, но покалывающее тепло остается, как и тревожащая тяжесть в груди.

— Хочу это исправить. Приходите сегодня к нам на ужин с…, — она запинается, специально или нет забыв имя моей подружки.

— Лейлой, — подсказываю я. — У меня есть план получше.

— Я заранее согласна, — слишком быстро соглашается Элина.

— Ловлю на слове, — улыбаюсь, снова опускаясь в кресло. Эля вопросительно наблюдает за мной, ожидая, что я так сразу раскрою карты. Нет, милая, твою благодарность я буду смаковать медленно, с удовольствием и, как я надеюсь, обоюдным.

— Мне можно идти? — так и не дождавшись никакого ответа, интересуется Элина.

— Да. Андрей передаст тебе рабочий ноутбук и все доступы и пароли.

— То есть я смогу работать удаленно?

— Да, — снова киваю я. — Я предоставлю тебе штат необходимых сотрудников и консультантов. Они помогут на всех стадиях запуска центра. Я — твой координатор по этому проекту. По любым вопросам, включая финансовые, обращайся ко мне. Буду рад помочь.

— Хорошо, я тебя поняла, — слегка нахмурившись, она задерживает на мне задумчивый взгляд. — Значит, до связи?

— До скорой встречи, — поправляю и снова смотрю, как Элина уходит.

В который раз за несколько недель? Смотрю неотрывно, одержимо, с какой-то нездоровой жаждой. Остановить, удержать, запереть двери кабинета и сделать с ней все, что требует мое оголодавшее тело. Присвоить, заклеймить, напомнить, как это может быть между нами. С любой другой я бы использовал слово трахнуть, но с Элей не могу. Без всяких причин и пояснений.

Хотя без сомнений, в прошлом мы занимались именно этим — трахались, как два ненасытных извращенца. Часами не вылезали из постели в ее городской квартире, выискивая любую возможность, чтобы оказаться там — вдали от ее отца и гламурных подружек, от толпы обожателей, мечтающих занять мое место между ног Абрамовой.

Я тогда думал, что вытащил счастливый билет, ведь брильянтовая девочка выбрала меня и хотела только меня, хотя и никогда не призналась бы в своей слабости никому из своего окружения. Я был ее грязным секретом, и она умерла бы от стыда, если бы нас раскрыли. Вопиющий мезальянс. Подсобник и дочь олигарха. Но в двадцать три я не был таким прожжённым и искушенным циником, как сейчас, и сам не заметил, как легкомысленная интрижка с богатой избалованной стервочкой переросла в нечто большее. Я вряд ли отдавал себе отчет, что, заигравшись, мы оба на бешенной скорости неслись к краху своих до смешного наивных надежд. С каждым разом все ближе к краю, а потом бах… и она уделала мое сердце в ошметки. Я тоже не остался в долгу, но Эля быстро нашла утешение в объятиях Белова.

Маленькая лгунья, она уже тогда водила меня за нос, вешая на уши лапшу о своем фальшивом романе с Андреем. Белов-старший был другом и партнером Алексея Абрамова с момента основания бизнеса, и оба были не прочь породниться, укрепив сотрудничество семейными связями через детей. После истории с сынком депутата, Алексей Викторович урезал свободу Эли, приставил к ней водителя, контролировал каждый шаг. Эля бунтовала, отец давил, она убегала, он ловил и в итоге запер мятежную дочь в Барвихе, разрешив общаться только с отпрыском Белова. Элина, разумеется, приняла это откровенное сводничество в штыки. Они с отцом ссорились так, что стены их особняка дрожали. Потом Эля убегала из дома в слезах и часами скакала по полям на своем любимом жеребце. Тогда еще не на мне…

Я появился немного позже.

В тот непростой для Элины период я как раз заканчивал пятый курс МАРХИ (московский архитектурный государственный университет), подал заявки на стажировку в несколько престижных европейских компаний, и в летние каникулы искал подработку. И как-то совершенно случайно, по рекомендации приятеля из общаги оказался среди рабочих, восстанавливающих сгоревшую конюшню в Барвихе. Ванька Спиридонов тоже учился на бюджете и первым попал в бригаду. Помню, как впервые проехал через ворота усадьбы Абрамовых. Словно в другой мир попал, дух захватывало, нервничал, что не справлюсь. Зря дергался, взяли сразу, не спрашивая про опыт работы и не требуя никаких навыков. Молодой, сильный, пахал на износ, мозги работали, руки тоже. Что еще нужно?

Конюшня выгорела не полностью, но работы предстояло немало. Один из конюхов, хлебнув водки, заснул с сигаретой и едва не угробил два десятка породистых жеребцов, доставшихся Алексею Викторовичу в наследство от его отца, который когда-то был известным организатором скачек. Сын его страсти к конному спорту не разделил и после смерти отца продал половину жеребцов, выручив за них внушительный капитал, на который и построил будущую империю «А-Трест». Удивительно в этой истории то, что Элина боготворила деда и обожала лошадей.

А что в итоге? Она вышла замуж за навязанного отцом Андрея Белова, занялась ненавистным семейным бизнесом, наплевав на собственные желания и амбиции, и убеждает всех, включая саму себя, в том, что в этом и состоит ее счастье. Хочу ли я убедить Элю в обратном? Нет. Не хочу. Она и так это знает. А я — всего лишь напоминание о том, что нельзя повернуть в обратную сторону. Последняя точка… или начало.

Глава 5

Элина

Мы с Андреем долгое время не могли решиться на ребенка. С одной стороны, я очень хотела стать матерью, но в глубине души не была до конца уверена в себе, в муже, в том, что между нами все хорошо, и сейчас — подходящее время для малыша.

Отец всегда с нетерпением ждал наследника и внука, а мама… Странно, но она советовала мне не спешить с ребенком, даже когда мне было двадцать пять. Наверное, ей хотелось оттянуть тот день, когда она примерит на себя статус «бабушки». Она из тех женщин, что скрывают свой возраст.

К тому же нелюбимая работа постоянно стояла мне поперек горла. А продолжительный стресс долгое время не способствовал зачатию.

Я ведь никогда не хотела участвовать в делах отца, работать в «А-Трест», продолжать семейный бизнес и отчасти была счастлива, что все на себя берет Андрей. Ну не мое это — строительство, проекты, металлоконструкции и прочая приземленная чепуха, копание в которой не доставляет мне искреннего удовольствия.

В конце концов, я осознала, что мне нужен отдых. Полное обнуление. Именно в этот момент тест показал заветные две полоски, и на моем горизонте замаячил беззаботный декрет.

Делая ставки на «беззаботный», я ошиблась. Первые полгода после рождения Богдана оказались самыми сложными в моей жизни, несмотря на то что хоть они и были пропитаны абсолютным счастьем и безусловной любовью. Мои иллюзии о том, что декрет — это отпуск, разбились, несмотря на материальный достаток и многочисленных помощниц в виде нянь.

Как бы там ни было, я ни о чем не жалею. Богдан — самое ценное, что есть в моей жизни. Подарок Бога, каждый день наполняющий мою жизнь особым смыслом, а душу — теплом и светом.

Мой прекрасный мальчик, с большими глазами и осознанным взглядом. Его ждет большое будущее, но я никогда не буду навязывать ребенку свои амбиции и указывать, как ему стоит жить. Я подарю сыну то, чего так и не дождалась от своих родителей — тотальное принятие. Восхищение любыми, даже самыми маленькими его успехами. И конечно, любовь.

— Сегодня я заберу тебя вечером. Ты же уже взрослый мальчик. Не грусти, — прощаюсь с Богданом в коридоре детского сада, опускаясь к нему на корточки. — Ты же сам говорил, что скучаешь по Алисе. А вот и она, смотри, — киваю в сторону маленькой принцессы, появляющейся в коридоре в сопровождении матери. — Привет, Рит, — обращаюсь к маме подруги Богдана.

— Привет, Эль. Хочешь позавтракать вместе? — предлагает девушка, помогая Алисе избавиться от маленькой легкой кожанки. — Смотри, как они друг на друга смотрят. Стесняются так, — комментирует переглядки Алисы с Богданом Рита.

— Полчаса в группе, и стеснение как рукой снимет. Обещаю, Даня больше не будет трогать Алису за волосы, — отшучиваюсь я, переводя выразительный взор на Даню, и он аккуратно кивает мне в ответ, уставившись на светловолосую девочку, словно заколдованный. Она в свою очередь застенчиво улыбается и прячется за ноги матери.

Мы с Ритой не подруги, но легкий small talk на приветливых нотах всегда поддержим.

— Так что насчет завтрака? На Патриарших, — напоминает Рита, взмахивая роскошной укладкой.

Она из тех женщин, что не выходят из дома без макияжа и жизни не видят без покрытия ногтевой пластины. Сибирячка, приехавшая «покорять Москву», быстро выскочившая замуж за миллионера.

— Спасибо, Рит, но вынуждена отказаться. Я на конюшню собираюсь. Сегодня у деда день памяти, — отвечаю ей абсолютную правду. Сегодня день рождения моего дедушки, который умер, когда мне было всего пять, но я прекрасно его помню.

— Составить тебе компанию? — судя по натянутой улыбке, Рита задает этот вопрос ради приличия и ожидает ответ «нет».

— Нет, я сама справлюсь, — поцеловав Даню в макушку и крепко обняв его, я отдаю сына в руки надежных воспитательниц и покидаю территорию детского сада в меланхоличном настроении.

События последних дней выбивают из колеи, из привычной рутины. Словно щелчок, сбой в системе, перезагрузка привычных программ и данных. Всю дорогу до конюшни меня снова терзают флешбэки.

Слишком много связано с этим местом.

Прекрасное время с дедом, философские фразы которого до сих пор звучат в моем сердце, и первые свидания с Димой — все это было именно там, в декорациях уютной конюшни и профессионального ипподрома, обрамленного лесной рощей. Я хорошо помню, как наши с Димой голоса терялись в летнем шуршании зеленой листвы, всклокоченной свежим ветром. Как мы кормили жеребцов с руки, скакали на перегонки галопом и даже занимались любовью в одном из стойл. От одного лишь воспоминания об этом у меня дрожат ноги так, что свести их хочется.

До сих пор не понимаю, как он мог стать этим статным мужчиной, восседающим в одном из главных кресел «А-Трест». Как Коваль может быть таким учтивым, воспитанным, сдержанным, благосклонным и исполняющим мою мечту легким движением руки?

Изменился он. Целая жизнь прошла. И все, что мне нужно знать: прежних «нас» уже нет. Маленькая и непосредственная Эля на пару с наглым сорванцом Димой давно испепелены, брошены в реку времени и никогда не воскреснут.

Чтобы отвлечь себя от навязчивых картинок, я набираю Андрею. Он улетает на Урал, чтобы оценить новых поставщиков металла, которые обеспечат нам хорошее качество и минимизируют издержки производства.

— Я уже в аэропорту, малыш. У тебя сегодня какие планы?

— Я в конюшню поехала, деда помянуть, жеребцов проверить. Давно там не была. Нужно подготовить все, осмотреть… Коваль мне новый проект дал, очень интересный. Думала, будет трудно влиться в работу после декрета. Но сам знаешь, когда занимаешься чем-то интересным, аж руки от нетерпения чешутся…

— Что за проект? — в голосе мужа искреннего интереса не наблюдается, к тому же я слышу, как объявляют посадку на рейс. — Милая, давай я позвоню тебе позже.

— Подожди, мне нужна твоя помощь, — только и успеваю вставить я. — Хотела у тебя спросить, может ты знаешь… — только и успеваю вставить я.

— Целую, Эль. Напиши мне сообщением. Любое желание исполню, как обычно, — Андрей сбрасывает звонок, толком меня не выслушав.

И такое бывает часто, особенно когда речь заходит о лошадях. После учебы в Лондоне я прожужжала Андрею все уши о конюшне. Я всегда мечтала о том, чтобы продолжить дело своего дедушки: контролировать уход за животными, разводить жеребцов, организовать секцию по конному спорту, прогулки в роще. Но для Андрея с некоторых пор лошади стали больной темой. Раньше он тоже увлекался верховой ездой, до неприятного случая, что произошел шесть лет назад на ипподроме. Зевса пришлось усыпить после того, как он скинул Андрея во время безопасного бега рысью, и он очень долго не мог прийти в себя после этой истории.

Мне тоже было больно наблюдать за этим. Не представляю, как бы пережила подобное, заразись тогда бешенством моя Луна. До сих пор неизвестно, как это произошло. Официальная версия: Зевса укусил один из грызунов, прибежавших в конюшню из ближайшего леса. После, мы тщательно проверили всех остальных лошадей, и они оказались здоровы. Зевсу повезло меньше, а Андрей сломал ногу и два месяца пролежал в горизонтальном положении.

И все же, это не повод так разговаривать со мной. Он знает, как для меня это важно, и он действительно мог бы помочь мне — тогда он лично нашел лучшего ветеринара в городе, чтобы убедиться в том, что Зевс болен. Что смертельный укол — трагичная необходимость. И сейчас, перед тем, как подготовить проект и предоставить детям услуги иппотерапии, я считаю своим долгом тщательно проверить конюшню и состояние жеребцов и кобыл.

Наверное, мы с Андреем всегда будем в подобных отношениях: у нас все наполовину. Мы слышим и слушаем друг друга наполовину. Любим друг друга только когда вспоминаем о том, что мы не родители одного ребенка и не старые друзья, а муж и жена. Наполовину ездим в отпуск, потому что у него много работы и его мысли постоянно крутятся вокруг нее. Наполовину и трахаемся. Он получает удовольствие от процесса, а я так, через раз.

Что ж, это брак. Рутина. Все так живут. Страсть уходит, остается глубокая привязанность, уважение и дружба, и это нормально. Изредка страсть вновь вспыхивает, но для этого особое настроение должно быть у обоих.

Наконец, я приезжаю в обитель лошадей, созданную дедом. Его портрет висит в главном здании, построенном для персонала, и я невольно улыбаюсь симпатичному старичку в шлеме для верховой езды. Вдоль всего коридора я наблюдаю его фотографии и быстро нахожу самую любимую, нашу совместную.

Помню тот день. Дедушка впервые посадил меня на коня, мне всего пять, но я уже держу поводья с таким видом, словно я Амазонка, жаждущая кровожадного боя. Смешная такая. Дед тогда сказал, что я рождена для езды. С тех пор конный спорт стал моей страстью, вопреки тому, что отец был рьяно против моих «детских забав»… и оставался ею до расставания с Димой, отъезда в Лондон, до замужества и рождения сына.

Пришло время вернуться к истокам. Я так соскучилась. По этому месту, по запаху рощи и сена, по горловому гоготу гнедых коней.

— Привет, Луна. Как ты, моя красавица? — оказавшись в самой конюшне, я подхожу к самому первому загону, чтобы полюбоваться арабской чистокровной кобылой. Высота Луны в холке около ста пятидесяти сантиметров. Обладательница выразительных глаз, живого темперамента и плавной поступи. К тому же рыжая красавица с пепельной гривой — весьма необычное сочетание цветов, придающее ей «сладкую» внешность, несмотря на сухое телосложение, характерное для арабских пород.

Мягко прикоснувшись к Луне, улыбаюсь, чувствуя, что она узнает меня. Раздувает ноздри, явно радуясь нашей встрече. Сегодня у меня не так много времени на конюшню. Как только я найду хорошего специалиста, я проведу здесь весь день, а пока бегло прохожу мимо ее обитателей, которых здесь чуть больше десятка, и останавливаюсь у последнего стойла. Именно в этот момент со стороны ипподрома идет конюх в компании Ареса.

— Что с ним? — забыв поздороваться, спрашиваю я, как только замечаю, что Арес хромает на правую ногу. Его шерстка цвета вороного крыла потеряла былой блеск и холеность. — Привет, Егор.

— Повредил ногу на прогулке. Не смог одолеть прыжок через параллельные брусья. Я сразу вызвал ветеринара, его залатали в тот же день. Это было две недели назад. Позавчера из раны вновь пошла кровь, и я еще не успел ничего предпринять, — отвечает светловолосый парнишка, которого мне очень хочется отругать за такую беспечность и безответственность.

Но это не только его вина. Тренера и управляющие тоже не досмотрели. К тому же ветеринара второго нужно было позвать. Знают же, как сложно найти хорошего профессионала, а тот горе-специалист мог неправильно закрыть рану Ареса.

— Рана явно гноится, — выношу вердикт я, бросая сочувствующий взгляд в темные, как смоль, глаза Ареса, переполненные болью и немым отчаянием. Терпит, красавец, не подает виду. — Ему нужна срочная помощь. Что за ветеринар его лечил? Почему мне не позвонили? — и я прекрасно знаю ответ на последний вопрос. После рождения сына я совсем пропала из конюшни, даже с управляющим созваниваться перестала. Все делегировала, забыв об увлечении всей своей жизни. А сейчас… словно от «декретного дня сурка» очнулась.

— Вы же сами знаете, Элина Алексеевна. Хороший ветеринар — на вес золота. Мы думали, что нашли лучшего, и он долгое время лечил лошадей. А тут… очевидно, допустил ошибку. Человеческий фактор. Или Арес сам нечаянно задел шов, и он разошёлся, — пытается найти оправдания себе и команде Егор.

— Я постараюсь найти действительно лучшего специалиста. К завтрашнему дню, — тихо обещаю я. — Грядут большие перемены, Егор. Я скоро снова стану тут частым гостем, — ввожу мужчину в курс дела, а сама не могу насмотреться на страдающего Ареса. Сердце не на месте, когда вижу, как конь медленно падает на сено и отворачивается к стене, издавая жалобный гогот. — Как бы не пошло серьезное заражение. Ты должен был позвонить мне, — добавляю обвиняющим тоном.

— Вы же давно не занимаетесь делами лично. Откуда я знал, что грядет революция? Я рад вас видеть, Элина Алексеевна. Я сам за них, как за детей переживаю. Здесь не доглядел я, простите дурака, — Егор поджимает губы, выставляя руки с раскрытыми ладонями вперед.

— Да… ты прав. После рождения Богдана я была здесь всего пару раз. Но как я уже сказала, теперь все изменится. И позже я расскажу тебе обо всем подробнее. Как только мы проверим каждого жеребца и кобылицу.

— Я буду рад вашему возвращению в любое время.

— Только сейчас я поняла, как сильно соскучилась по этому месту. И с уверенностью могу сказать, что прежняя я вернулась. Я больше не только мать своего сына, — тихо признаюсь, опуская голову.

— Ваш дед был бы счастлив узнать об этом. Кстати, я регулярно ухаживаю за его памятником. Проводить вас? — наконец, я вспоминаю, что приехала сюда не только проверить животных, но и навестить дедушку, что похоронен у рощи — рядом с местом, которому он отдал свое сердце и посвятил свою жизнь.

Глава 6

Дмитрий

— У вас гости, Дмитрий Андреевич? — паркуясь на площадке под навесом, подмечает мой внимательный личный водитель. Александр — бывший оперативник, полгода как уволился из органов, но навыки никуда не делись. — Мне задержаться? — хмуро оглядывая внушительных размеров тонированный Гелик, беспокоится он.

Стоящий неподалеку красный «Лексус LS» на фоне черной громадины смотрится детской игрушкой, хотя, по сути, ею и является. Дорогая модная игрушка для красивой девочки Лейлы, подаренная ей в благодарность за помощь в организации моих вечеринок. С тех пор, как мы перешли деловую черту, она стала отказываться от платы за свои услуги. А я не привык к бескорыстной щедрости со стороны женщин. Пришлось пойти на маленькую хитрость. Думаю, Лейла тоже отлично поняла потаенный смысл моего внезапного подарка, но приняла и очень горячо отблагодарила. В общем, в накладе никто не остался.

— Нет, Саш, на сегодня ты свободен, — уверенно бросаю я, покидая прохладный салон автомобиля, и сразу ощущаю контраст. Душный, однако, выдался вечерок. — А завтра, как обычно, к семи утра жду.

Попрощавшись и отпустив водителя, я прямиком иду в дом. Быстро миновав холл, застаю в гостиной весьма любопытную картину. Лейла в развивающемся вокруг стройных ног пеньюаре порхает около моего заметно раздобревшего студенческого приятеля Ваньки Спиридонова, потчуя его своим фирменным «ядреным» рассольником и варениками с картошкой. Оба просто светятся от удовольствия. Ванька лопает так, что за ушами трещит, а Лейла радуется, что кому-то пришлись по вкусу ее кулинарные умения. К слову, готовит она действительно неплохо.

— О, Дим, привет. Твой друг к нам заехал, — заметив меня, Лейла спешит навстречу, сверкая белозубой улыбкой.

К нам? Очень интересно. И когда это мой дом успел стать нашим?

— Представляешь, мы с Иваном, оказывается, земляки. Он тоже с Кубани. Выросли в соседних поселках, — повиснув на моей шее, щебечет Леа. Я быстро целую ее в губы и мягко отстраняю.

— Мир на удивление тесен, — пожав плечами, направляюсь к поспешно вытирающему масляные губы Спиридонову. — Привет, Вань. Сто лет не виделись.

— Десять, — поправляет он с широкой улыбкой, одергивая топорщащийся на животе пиджак. — Охренеть, как время летит. Кажется, еще вчера диплом вместе обмывали, — поднявшись из-за заставленного тарелками кофейного столика, Спиридонов протягивает ладонь.

— Неплохо, кстати, обмыли. Качественно, — ухмыляюсь в ответ. Оба смеемся, вспоминая, как я тащил на себе его грузную тушу из клуба в общагу. Сытно пожрать и хорошо выпить Ванька любил всегда. Обменявшись рукопожатиями, мы садимся в удобные кресла напротив друг друга. Лейла снова начинает хлопотать. Теперь уже вокруг меня, предлагая тот же ассортимент, которым угощала Спиридонова.

— Не суетись, Леа. Я не голодный, — пресекаю ее попытки «соблазнить» мой желудок.

— И чем же тебя так сытно накормили в офисе? — она обиженно надувает губы. Я не утруждаю себя ответом. Если заикнусь про деловой ужин, из-за которого я немного опоздал, заставив Ваньку ждать, вопросов только добавится.

— Принеси лучше нам бутылку виски, пару стаканов и что-нибудь из закусок, — вопросительно смотрю на гостя, не сводящего с Каримовой «влюбленного» взгляда. — Ты как, Вань?

— За, конечно, — радостно отзывается он. — Только водителя придется вызвать. Я же за рулем.

— Видел-видел твой танк, — киваю я.

— Ага, грязи точно не боится. Я же охотой иногда промышляю, а на спорткаре в лес не проедешь.

— Дим, нам обязательно надо съездить с Иваном на охоту. Я ни разу не была, но очень хочу, — озадачив меня очередным «нам», Лейла проворно убегает выполнять мой «заказ». Ваня смотрит ей вслед, пока она не пропадает из зоны видимости, а потом завистливо вздыхает:

— Эх, и везучий же ты, Коваль. Только вернулся, а уже и дом прикупил, и такой красивой хозяйкой обзавелся.

— Лейла пока не хозяйка, — сухо поясняю я. — У нее сегодня выходной, решила остаться.

— А я подумал, что без пяти минут жена, — подмигивает Спиридонов. — Ты присмотрись. Хороша же и готовит классно, и планы у нее на тебя большие.

— Спасибо, в курсе. А ты как сам? Женат?

— Да, — кивает Ванька, заметно погрустнев. — Пару лет уже. У Инки моей одни шмотки, салоны и курорты в голове. Детей не хочет, планов на жизнь — ноль. Прыгает по клубам, как стрекоза.

— А зачем женился? — без особого интереса любопытствую я, расстёгивая пиджак и ослабляя галстук.

— Красивая, — снова вздыхает Спиридонов, поглядывая на оставшиеся в тарелке вареники. — Но одной красотой сыт не будешь.

— Ты все о еде, — смеюсь я. — Давай лопай. Зря что ли Лейла старалась.

— Я под вискарь, — ухмыляется Ванька. — А ты колись, какими судьбами тебя в Москву занесло. Как сам, вообще?

— Хорошо все, Вань, — отвечаю, пожав плечами. — Кручусь потихоньку, а в Москву приехал работу работать.

— Работу работать — это ты про «А-Трест»? Под себя подгребсти решил? Тесно стало «Эллиот Капитал» в Австрии? — взгляд Спиридонова становится острым и пристальным. Дураком Спиридонов никогда не был. Понимает, что я не просто так его в гости позвал после десяти лет молчания.

— Зачем же сразу «подгребсти». Мы сотрудничаем, — непринужденно возражаю я. — «А-Трест» — компания перспективная. Почему бы не вложиться?

— Дим, вот только мне не заливай. Повидал я таких инвесторов из-за бугра, — на его лице снова появляется добродушная улыбка.

— Мальчики, а вот и я, — объявляет Лейла, вплывая в гостиную с нагруженным подносом.

— О, Лейлочка, столько всего. Да ты настоящая фея, — хвалит мою зардевшуюся любовницу Иван.

Пока «фея» расставляет тарелки с закусками на столе и убирает лишнюю посуду, мы с Ванькой обмениваемся дежурными вопросами. К серьезным мужским разговорам возвращаемся, только когда Леа снова нас покидает, пожелав приятного вечера. Она бы с радостью осталась и украсила мужскую компанию, но мне пришлось деликатно намекнуть, что у нас со Спиридоновым намечается мальчишник, а ей пора бы навестить собственную квартиру на Тверской.

— Насчет охоты, Дим, не вопрос. Звони, договоримся, — закусив после первой порции вискаря, предлагает Иван. — В любое время не обещаю, но вопрос решаем.

— Наберу, если надумаю, — киваю я. — У тебя как с работой? Слышал, карьерный рост пошел в гору.

— По-разному бывает. Должность главного проектировщика требует максимальной вовлеченности и нервишки выматывает неслабо. Да и генеральный в «Афине» гондон редкостный, но, как говорится, начальство не выбирают. Бабки платит хорошие, а остальное — к хренам собачьим. Мудаков везде хватает, — философствует Спиридонов, двигая к себе недоеденные вареники.

— Чем тебе так Лавров досадил, что ты его в гондоны и мудаки записал? — нарочито равнодушно интересуюсь я.

— Роман Алексеевич, когда в настроении, может, и не плохой мужик, но вот ставленники его совсем берегов не видят, — поясняет Спиридонов и, взявшись за бутылку, разливает по второй. Выражение его лица снова неуловимо меняется. — Давай начистоту, Коваль, я же вижу, что тебе от меня что-то надо. «А-Трест» почти завалил, теперь на «Афину» нацелился? — в лоб спрашивает Ванька.

— Начистоту так начистоту, — я тоже перехожу на деловой тон. — Группа компаний Лаврова — главный конкурент «А-Трест» на строительном рынке, а я вбухал в этот холдинг крупный инвестиционный пакет, и мне очень не нравится, что в последние месяцы «Афина» активно использует все возможные грязные методы для потопления «А-Трест».

— Боишься прогореть? — ухмыляется Спиридонов.

— Нет, не хочу топить друга, — качнув головой, спокойно отвечаю я.

— Ого, звучит как угроза, — подбирается Ванька, забыв о вожделенных варениках.

— Скорее, как предложение сотрудничества, — направляю его мысль в правильное русло.

— Если ты хочешь меня переманить или перекупить у Лаврова, буду вынужден отказаться. Производственным шпионажем я тоже не занимаюсь, — на этот раз деловая чуйка Ваньку уводит куда-то не туда.

— Не напрягайся, Вань, — успокаиваю приятеля, поднимая свой стакан. — Я предложу условия, которые устроят обе стороны.

— Обе стороны — это «А-Трест» и «Афина»? — хмуро уточняет Спиридонов.

— Нет, обе стороны — это я и «Афина».

— Что ты хочешь от меня? — не увиливая, прямо озвучивает вопрос Иван.

— Устрой мне личную встречу с Лавровым. Остальное я разрулю сам.

— Ты-то, может, и разрулишь, а я могу без должности остаться, — разводит руками Спиридонов.

— Не ссы, Вань. Компенсирую все риски. Поработаешь еще на своего мудака и гондона, — широко улыбнувшись, ударяю своим стаканом по его. — Давай еще раз за встречу. Я правда рад тебя видеть.

— За встречу, — поддерживает Спиридонов. — Вот только попробуй снова на десятку пропасть, я тебе устрою такую «дружескую» встречу, век не забудешь, — погрозив мне, Ванька опрокидывает в себя очередную порцию алкоголя.

Я следую его примеру. До дна не получается. Горло жжет с непривычки. Давно не позволял себе крепких напитков. Не было случая, подходящей компании, да и времени на головную боль жалко, но завтра выходной, а значит, можно расслабиться.

— Дим, телефон, — Ванька кивает на мой светящийся на столе айфон. — Еще одна секси-крошка, — комментирует, успев рассмотреть аватарку.

Вот жук глазастый. Надо с ним повнимательнее. За десть лет люди могут сильно измениться и не всегда в лучшую сторону.

Взяв телефон, задумчиво хмурюсь, не спеша отвечать на вызов. Пялюсь, как дурак, на красивое фото, гадая, что от меня понадобилось госпоже Абрамовой-Беловой в пятницу вечером. Неужели соскучилась? Да хрен тебе, Коваль, не обольщайся, такие крепости так просто не сдаются.

— А ты времени зря не теряешь. Только одна за порог, уже другая звонит, — продолжает болтать Спиридонов.

— Это по делу, Вань, — тряхнув головой, я резко поднимаюсь и направляюсь к террасе с выходом в сад.

— Дим, ну какие дела? Время позднее. К тебе друг приехал. Шли всех на хер, — возмущается Ванька, успев слегка «закосеть». Вроде из России не уезжал, а пить так и не научился.

— Отлучусь на пару минут. Я быстро. Ты тут наливай пока, — распоряжаюсь я, открывая стеклянную дверь.

Эля, Эля, что же ты творишь, девочка? Каблуком мне в сердце, как в прошлый раз, не выйдет. Нечего там больше топтать. Я, конечно, не устою, но ты же сама потом плакать будешь.

Элина

Вечером, после тяжелого дня, проведенного в разъездах по городу, я наливаю себе бокал белого вина, намереваясь выпить его в гордом одиночестве. На повестке вечера — твердый сыр, алкоголь и душевный фильм «Ешь, молись, люби». Я смотрела это кино сотни раз, но все взлеты и падения героини проживаю вместе с ней заново, словно никогда не видела. Меня цепляют даже первые кадры развода Лиз с мужем. Сердце переходит на бег, когда я на мгновение представляю себя на ее месте…

Разорвать длительные отношения, когда они «идеальны» — на это нужна особая смелость.

Как только главная героиня встречает на своем пути нового избранника, мысли автоматически переносят меня к Ковалю и проекту, который он мне подарил.

Он словно знал куда бить. И попал в самое сердце.

Нервно сжимаю айфон в руке, то и дело поглядывая на экран. Позвонить ему? Зачем, да еще и в восемь часов вечера?

Но это же будет рабочий звонок.

Почему нет?

А это не слишком?

Но так хочется услышать его голос.

Дура, что ты делаешь?

А потом пальцы сами набирают в адресной книжке «Коваль» и нажимают зеленую кнопку вызова абонента. Он не отвечает слишком долго, и я уже сто раз успеваю передумать, но сбрасывать глупо. Все равно увидит и перезвонит.

— Здравствуй, — немного взволнованно щебечу я, когда абонент наконец принимает вызов. — Прости, что беспокою так поздно…, — все еще чувствую себя идиоткой и кусаю губы, жалея, то поддалась соблазну.

— Все нормально, говори, — официальным тоном отзывается Коваль.

— Сегодня я ездила в конюшню деда, — мой голос дрожит, когда я вслух называю место, являющееся свидетелем нашего прошлого. — Впервые за долгое время, — дозировано выдаю с легким придыханием.

— И как там? — дежурно любопытствует Коваль.

— Все отлично, само здание и конюшня в прекрасном состоянии. Но нужно обязательно проверить всех лошадей. Тщательно, досконально, Дим. Все-таки с детьми будем работать. Нужно отобрать самых подходящих специалистов для этих целей. Трех пока достаточно, не все скакуны подходят для подобного проекта. К тому же один из жеребцов хромает из-за открывшейся раны. На вид очень похоже на заражение. Тянуть нельзя. Может, ты знаешь хорошего ветеринара? — и только в конце своей фразы я понимаю, насколько это нелепо звучит.

— Я совсем недавно приехал в Москву, Элина, — напоминает Дима. — А ты звонишь мне в восемь вечера и интересуешься, знаю ли я здесь хорошего ветеринара, — подлавливает меня Коваль. Нам обоим ясно, что причина моего звонка — лишь предлог. — Тебе не кажется это странным?

— Да, кажется… правда, — немного теряюсь, ощущая, как морально сажусь в лужу. — Я зря тебя набрала, ты прав, справлюсь сама.

— Стой. Перестань. Я просто шучу, — одергивает меня Коваль.

— Не смешно, Дим. Конь умирает, — искренне переживая за жеребца, возмущаюсь я.

— Я найду ветеринара к утру. Лучшего. Есть мысли, где искать, — дает четкое обещание Дима.

— Правда? — затаив дыхание, уточняю я.

— Правда. И привезу его на конюшню лично. Но только при одном условии, — с долей иронии в голосе добавляет Дима: — Если ты признаешься, что ты позвонила, потому что просто хотела меня слышать. А может, и видеть, Элина? — усмехается Дима, а у меня руки стали чесаться от назойливой мысли задушить его за то, что он имеет наглость произносить все это вслух.

Мог бы и промолчать, даже если нам обоим понятно, почему я набрала его номер.

— Не мечтай, Коваль, — откровенно надсмехаюсь над ним я. — Давай продолжим соблюдать дистанцию. Думаю, мы оба понимаем, что ее сокращение не приведет ни к чему хорошему. Давай не будем портить эти прекрасные, сдержанные и спокойные отношения между нами. Как руководитель ты мне нравишься, и я благодарна тебе за ту возможность, что ты мне дал. Считай, что купил мой голос в совете директоров.

— Комплименты… это всегда приятно, Эль, — благосклонно отзывается Дима, его голос становится сексуальнее и глубже. — Я люблю, когда меня хвалит красивая женщина. Особенно такая женщина, как ты. Но дистанция — это определенно то, что я и сам хотел тебе предложить. Доброй ночи, Элина, — Дима кладет трубку, ясно давая мне понять, что наш телефонный разговор был исключительно деловым.

И его желание приехать завтра на конюшню не несет в себе двойного дна.

И это взаимно.

Конечно взаимно.

Очередная рабочая встреча, не более.

В месте, где он не раз стягивал с меня трусики.

Просто прекрасно.

Глава 7

Элина

В утренних сообщениях мы договорились встретиться с Ковалем в полдень. Сегодня выходной, поэтому в путешествие я беру с собой Богдана и няню. Можно было бы оставить их дома, но сын с утра капризничал и совершенно не слушался Настю, а такое бывает крайне редко. Думаю, прогулка на свежем воздухе пойдет ему только на пользу. К тому же я хочу, чтобы Дима увидел меня вместе с Даней. Возможно, это укрепит в его сознании, что я — замужняя женщина, и в следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем зажимать меня в мужском туалете.

— Ух, да вас целая делегация сегодня приехала, — замечает Егор, встречая нас у входа в загон. — Я как раз малышку Венеру вам приготовил, — махнув рукой, приглашает нас в конюшню. — Она будет рада сладкому перекусу, — подмигивает Егор, вручая нам специальные мешочки с морковкой. — Да и Луна на месте, Элина Алексеевна.

Луна — моя девочка. Арабская кобылица, на которой я тренировалась долгие годы. Вчера я не застала ее в стойле, потому что она была оккупирована тренерами. Сегодня, когда мы все разойдемся, я оставлю Богдана с Настей и прокачусь на Луне до самой рощи. С нетерпением жду нашего воссоединения.

— Делегация? А кто-то еще уже приехал? — уточняю я, поглядывая на время. На часах полдвенадцатого.

— Егор, я бы хотел возобновить полноценные тренировки, — в этот момент в проеме арки появляется Дима. — Сегодня у всех тренеров выходной? — оборачиваясь на знакомый голос и замечая Диму, я на мгновение теряю дар речи.

Он одет в форму для конного спорта. Высокие черные сапоги, бежевые брюки и белая рубашка-поло, как влитая, облегающая крепкие мышцы. Его длинные волосы слегка всклокочены и уложены назад ветром. Он явно уже прокатился галопом по ипподрому. Без рубашки и пиджака он намного больше напоминает мне того Диму, что мог схватить меня за запястье, заманить в одно из стойл и прижать к стене, накинувшись с укусами и поцелуями. Я помню, как это было однажды… Мы так боялись, что кто-то зайдет. Я громко кричала, умоляла остановиться… Он затыкал мой рот ладонями, четко вбиваясь в мое обомлевшее от его натиска тело.

И судя по потемневшему взору Коваля, устремленного прямо на меня, в его голове сейчас проигрывается то же кино, что и у меня. Эти флешбэки мучают нас обоих. Или мне так только кажется? Есть какой-то способ их удалить?

Если да, то я плачу любые деньги.

— Тебе идет форма, — тихо замечаю я, облизывая пересохшие губы.

— Тебе тоже, насколько я помню, — кивает Дима, и я бросаю на него осуждающий взгляд. Мы не одни. Не стоит намекать Насте и Егору на то, что в прошлом нас что-то связывало.

— Дежавю не мучает здесь? Ты уже прокатился?

— Мучает, — подтверждает, сверкнув глазами. Коваль боком облокачивается на один из деревянных столбов, вздергивая брови. — И гордость за то, что эти стены стоят так прочно благодаря мне.

— Ты постарался на славу. Не хочешь вернуться к профессии? — подшучиваю над ним я.

— Нет ни малейшего желания возвращаться в прошлое, Эля.

Мы познакомились здесь. Прямо на этом месте. Он сидел на крыше едва отреставрированной конюшни, а я загорала неподалёку, раскинув плед на влажной после теплого дождя траве. Видела, как он жадно на меня смотрел, игралась с ним. Я любила флиртовать, обожала мужское внимание и устроила это шоу специально. Тогда мне хотелось позлить Эдика и отправить ему гневные сообщения, сопровождаемые горячими фото в купальнике.

Взгляд Коваля я кожей чувствовала. Понимаю, любой бы не устоял. Я такие наряды носила, вся Москва слюнями захлебывалась. Короткие юбки и высокие сапоги были моими любимыми предметами гардероба.

— А вот и Леонид Сергеевич. Лучший ветеринар в Москве, — наш немой поединок прерывается визитом ветеринара. — Я уже заметил коня, которому нужна помощь. Первое стойло. Арес.

— Всем доброе утро, — приветствует нас упитанный мужчина, пытаясь отдышаться. — Простите, задержался. Пробки. Тогда я осмотрю Ареса первым, — пожав Диме руку, ветеринар приветствует меня дружелюбным кивком и спешит приблизиться к Аресу в сопровождении конюха.

Я тем временем подхожу к Насте с Богданом, что вовсю кормят маленького пони — Венеру. Даня смеется каждый раз, когда Венера жадно хватает сладость своими большими губами и едва ли не хрюкает от удовольствия. Кажется, ему очень нравятся лошади, но это и не удивительно — все дети от них в восторге. Наш проект будет потрясающим и принесет им много радости.

Пока Леонид Сергеевич разбирается с Аресом, Дима созванивается по телефону и покидает загон.

— Мам, можно я посмотрю всех лошадок?

— Конечно, — я киваю Насте, отдавая ей немой указ следовать за ним по пятам. — Только не подходи к лошадкам близко, — напутствую я, устанавливая за ними четкую слежку. — Не уходи далеко, ладно?

Даня кивает, делая аккуратные шажки по конюшне. Ему явно нравится, как хрустит разбросанное сено под модными кроссами. Окончательно осмелев, он уже вовсю носится по конюшне под зорким присмотром Насти.

— А для меня форма найдется, Егор? — ненадолго отвлекаюсь от Богдана, приближаясь к Егору, что все это время пристально следит за манипуляциями Леонида Сергеевича с больным Аресом. — Раньше мы вроде бы продавали здесь форму…

Внезапно я замечаю, как один из коней резко встает на дыбы, издавая громогласное и даже безумное ржание. Все происходит так быстро, молниеносно… Я вздрагиваю, ощущая, как сердце таранит грудную клетку. Калитка стойла распахивается, едва ли не срываясь с петель. Одна из кобылиц стремительно покидает свой крохотный загон и несется в противоположную от меня сторону.

Туда, где находится Настя с Богданом. Я истошно кричу, пытаясь предотвратить неизбежное, но уже слишком поздно.

Мой взор плывет, я едва различаю происходящее. Порываюсь вперед, прекрасно понимая, что не успею схватить Даню и оттащить от несущейся прямо на него лошади. Теряю из вида Настю, в фокусе моего внимания только сын, вжавший голову в плечи. Я нахожусь слишком далеко от него, чтобы разглядеть глаза Дани, но всей кожей ощущаю его страх и ужас, что передается мне.

Господи.

Я никогда себе этого не прощу.

Я же рядом с ним лягу.

Прямо здесь, у рощи, как дедушка.

Если хоть один волос с его головы упадет…

Все происходит за считанные секунды. В лошади, что словно одержимая выбежала из стойла, я узнаю свою Луну. Сердце сжимается от боли и отчаянья, по позвонкам бежит смертельный холод…

Еще миг, и Луна скрывается за противоположной аркой. Я не сразу понимаю, что произошло с Богданом, лишь слышу его испуганный плач и крики «Мама, мамочка!».

Я успела уловить лишь мимолетное движение. Дима вовремя появился в проеме арки, схватил Даню на руки и буквально отпрыгнул к одному из безопасных мест, между столбом и стойлом.

Преодолевая расстояние между нами, пытаясь совладать с бешенными ударами сердца, что обливается кровью, я подбегаю к Ковалю, укрывшему Даню, словно защитным щитом.

— Даня! Данечка, — захлебываясь слезами, шепчу я, забирая из сильных мужских рук своего ребенка.

Я, кажется, ничего не слышу, не вижу и не понимаю. О Диме тоже забываю, прижимая к себе сына так крепко, насколько это возможно. Он в порядке, в порядке. Жив, цел, невредим. Надеюсь, мы оба отделаемся легким испугом, хотя «легким» его назвать чертовски трудно.

Не могу поверить, что это была Луна…

Как же так? Как это возможно? Что здесь происходит?

— С ним все хорошо, Эля. Успокойся. Она его не задела. Все будет хорошо, — чувствую, как Дима гладит меня по спине широкой горячей ладонью, стараясь успокоить мою внутреннюю истерику и остановить дрожь, бегущую по всему телу.

Слезы немым ручьем ласкают щеки, я зацеловываю сына, наслаждаясь его голосом, плачем и даже его тяжестью на моих руках.

— Все хорошо, малыш, мама рядом. Мама плохая. Ужасная мама, — словно в бреду, я ругаю и ненавижу саму себя, пока Даня нервно хватает меня за волосы, но уже больше не плачет.

— Я испугался, мам. Что случилось с этой лошадкой? Она плохая?

— Не знаю, сыночек. Она никогда не вытворяла ничего подобного, — я бросаю обеспокоенный взгляд на Диму.

— Это правда, Дим. Она не могла… не могла выйти из себя просто так, — на подкорке памяти невольно всплывает инцидент с Андреем и жеребцом, зараженным бешенством.

Неужели ситуация повторилась?

— Не паникуй, Эль. Тебе нужно успокоиться. Я разберусь.

— Боже, как мы можем открывать здесь такой проект…, — крепче прижимая к себе сына, интересуюсь я.

Настя в этот момент стоит в сторонке и отчаянно всхлипывает, явно ощущая себя виноватой и благодаря Бога, в лице Коваля, что все обошлось.

Дима спас Богдану жизнь. Боже. Страшно представить, что бы сейчас было, не появись он в арке так вовремя.

— Они тренированные, Эля, — озвучивает он то, что я и так знаю. — Не может быть такого на ровном месте. Кто-то напугал Луну.

— Кто, например? Здесь все свои, — нервно бросаю я. — Может быть, Луна заражена? Черт, я не знаю… Шесть лет назад случилось подобное, и вот, снова… Но я не верю. Все лошади привитые. Она не может быть больна. Я не хочу… не хочу. Дим, это Луна. Она не могла… не могла просто так. Ты же знаешь, что она спокойная и мягкая.

— Знаю. Поэтому и прошу тебя успокоиться, выдохнуть и позволить мне решить все проблемы, — настойчиво убеждает меня Дима, все еще находясь рядом.

Я неотрывно смотрю в его глаза. Слишком долго, слишком настойчиво. Время останавливается, и я почти не дышу. Мне никогда не расплатиться с ним за то, что он сделал. Хотя я знаю, что оплаты он и не потребует.

— Спасибо, Дим, — мягко произношу я. — Если бы не ты…, — в горле становится так сухо и горько, что снова хочется разрыдаться.

— Брось, — отмахивается Коваль. — Я просто оказался в нужном месте в нужное время. Любой бы на моем месте поступил так же.

— Но на твоем месте не любой. А ты, — поправляю я, в мыслях отмечая, что Андрей на мою просьбу найти ветеринара и поехать в конюшню вместе со мной, просто положил трубку. — Ты наш спаситель, Дим. Скажи, что я могу сделать, чтобы хоть как-то отплатить…

— Глупости не говори, Элин, — качнув головой, он переводит взгляд на моего притихшего сына, с любопытством рассматривающего незнакомого дядю. — Привет, рыцарь. Будем знакомиться? Меня Дима зовут, а тебя как? — подойдя ближе, он подставляет кулак, и Даня, просияв, с силой бьет своим в ответ.

— Баган, — смешно коверкая свое имя, радостно сообщает мой общительный малыш, моментально забыв о пережитом страхе. — Я не рыцаль, я гелой.

— Ого, — широко улыбается Коваль. — Герой, как Супермен или Капитан-Америка?

— Как Человек-Павук, — важно отвечает Даня, а меня пробирает нервный смех.

Как все-таки хорошо, что Дима оказался рядом. Я готова его расцеловать в эту минуту.

Исключительно из благодарности.

— А не пора ли Человеку-Пауку подкрепиться? Хочешь большой кусок пиццы и огромный стакан яблочного сока?

— Да! Да! — от восторга Богдан едва не выпрыгивает из моих рук.

— Дим, Дане всего три. Ему нельзя такую еду, — включается мой синдром наседки.

— А с твоей мамой не забалуешь? — подмигнув моему приунывшему сыну, Дима переводит смеющийся взгляд на меня. — Значит, пойдем туда, где готовят правильную еду для супергероев, — объявляет он безапелляционным тоном. — Заскочу домой переодеться и сразу за вами. Выбери пока место, Эль. Я в детских кафе не ориентируюсь, — взглянув на часы, уверенно добавляет Коваль. — Минут через пятнадцать будете готовы?

Вот черт! И какие у меня варианты? Знает же, хитрец, что отказать с моей стороны будет вопиющей неблагодарностью.

— Будем, Дим, — киваю я. — Ты же будешь не против, если моя мама к нам присоединится?

— Без проблем, — равнодушно пожимает он плечами.

Вот и хорошо. Вот и замечательно. Теперь главное, чтобы мама взяла трубку и нашла время для встречи с любимым внуком.

Глава 8

Дмитрий

— Очень жаль, что Натали не смогла к нам присоединиться, — «искренне» сокрушаюсь я и вежливо киваю официанту, обслуживающему наш столик.

— Она тоже расстроится, когда увидит пять пропущенных вызовов, — кисло отзывается Эля, без энтузиазма взглянув на поставленную перед ней тарелку. — Мне сейчас и кусок в горло не полезет, — вздохнув, она откидывается на спинку кресла, и мы какое-то время в молчании смотрим друг на друга.

Она — задумчиво, я — изучающе. Красивая, очень красивая, даже когда выглядит такой несчастной. Пока Богдан с нами сидел, веселее была, улыбалась, шутила, а как Настя мальчонку в детскую комнату увела, сразу сникла. Это я на нее так действую, или откатом после случившегося на конюшне кроет? Хотя, мне кажется, я знаю в чем дело.

— Что не так, Эля? — спрашиваю прямо. — Боишься, что нас кто-то увидит вместе? Так мы не одни. Вряд ли на свидания с любовником с сыном и нянькой бегают.

— Коваль… ты, как всегда, в своём репертуаре! — вспыхнув, как спичка, возмущается Элина. — И Настя не нянька. Она с нами столько времени проводит, что ее уже смело можно членом семьи назвать.

— Ага, еще и в кровать третьей положите, — ухмыляюсь я. — А что? Семья же. Тебя мама не учила, что от молодых и хорошеньких нянь мужей надо держать подальше? — подливаю масло в огонь, а самого на смех пробивает. Настя, может, и смазливая, но у меня бы на нее даже у пьяного не встал. Пугливые заикающиеся лани — не мое.

— Я Андрею доверяю, — ледяным тоном отрезает Элина и зачем-то добавляет: — А он — мне.

— У вас идеальный брак. Я помню, — невозмутимо киваю, с трудом сдерживая циничную ухмылку. — Счастливая семья, любимый сын.

— Да, Дим, представь себе, так бывает, — подтверждает Эля, предупреждающе глядя мне в глаза. — Доверие, верность и любовь. У нас с Андреем все это есть.

— Рад за вас, — ленивая улыбка сползает с моих губ.

Становится совсем не весело и не забавно, потому я что знаю цену таких разочарований. Самый болезненный удар — тот, которой наносят в спину те, от кого не ожидал. Доверие — понятие для меня давно не существующее. Если женщина говорит «я тебе доверяю», она подсознательно или вполне осознано прибегает к манипуляции, негласно требуя от мужчины того же, а когда он не дает ей желаемого, бросается в слезы и кричит: ну ты и козел, мы же доверяли друг другу. Алле, детка, ты о чем? Да я сам себе не доверяю, как и любой нормальный человек.

Разговор не клеится от слова совсем. Эля слишком напряжена, в каждом моем слове ищет подвох. Вполне вероятно, и не зря ищет, но сегодня я абсолютно безопасен и миролюбив.

— Хочешь, вина тебе закажу? — предлагаю, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Нет. Я чай пью, — показательно взявшись за кружку, качает она головой. — Ты извини, я такая взвинченная не из-за тебя, — вымученно улыбается Абрамова, тоже устав от нездоровой атмосферы за столом. — Перенервничала сильно и испугалась до чертиков. При Дане держала себя в руках, а сейчас не могу. Как подумаю, что могло…

— А ты не думай о плохом, — протянув руку, я накрываю ее пальцы, нервно теребящие салфетку.

Вздрогнув, она распахивает глаза, в которых читаются не только отголоски пережитого страха. Отрицать бессмысленно — между нами искрит, даже когда мы оба пытаемся делать вид, что не замечаем этого.

— Сосредоточься на хорошем, — продолжаю, понизив тон. Эля не убирает руку, а я, вконец обнаглев, лениво поглаживаю ее пальцы. — Твой сын в порядке, наелся полезной еды, играет и веселится, мы сидим в уютном ресторане и неплохо проводим время, а Леонид Сергеевич занимается лошадьми. Обещаю, Эля, он обязательно выяснит, что напугало Луну.

— А если это не случайность? — делится она своими подозрениями. Признаться, меня они тоже посещают, но я предпочитаю не забегать вперед, пока не будет весомых доказательств.

— Значит, будем разбираться, — отвечаю спокойно. — Этот проект важен для нас обоих. Я все решу. Доверься своему куратору, Эля, — не отводя взгляда от выразительных глаз, переворачиваю тонкую женскую кисть и провожу большим пальцем по центру открытой ладони. — Даю слово, что мы запустим «Крылья» еще раньше запланированного срока, — вкрадчиво продолжаю я, вырисовывая зигзаги на чувствительной коже.

Приоткрыв губы, она дышит чаще, руки покрываются мурашками, а зрачки становятся похожими на перезрелые черешни. Я помню этот взгляд, а ее тело помнит мои руки и все, что они умеют вытворять. И не только руки. Долгие прелюдии были не про нас. Мы все время спешили куда-то. Голодные, жадные, ненасытные, хотелось попробовать все и сразу, и мы пробовали. Медленным был только первый раз. Ее первый раз. Я старался, как мог, чтобы Эле понравилось, и ей понравилось. Во второй раз еще больше, в третий я уже трахал ее не сдерживаясь, а она умоляла меня не останавливаться…

Словно прочитав мои мысли, Эля снова вздрагивает, сжимая под столом колени. Меня и самого кроет так, что вот-вот ширинка лопнет, а что будет, когда я коснусь ее по-настоящему? Нас же разорвёт на хрен. Она понимает, что, вообще, происходит?

— Коваль, ты что делаешь? — внезапно очнувшись, Эля резко убирает ладонь, облизывая пересохшие губы. Черт, зря она это. Я же сейчас сорвусь и припомню ей обещанный купон на минет, а потом заслуженно схлопочу по морде.

— Помогаю тебе расслабиться, — сдавленно проговариваю я, чувствуя себя перевозбужденным подростком. Смешно и больно, вашу мать.

— Сначала сам расслабься, Дим, а то скоро дым из ушей повалит, — издевается Эля, отлично догадываясь о моих мучениях. Если что у меня и дымится, так точно не уши, и об этом ей тоже прекрасно известно.

Пока я придумываю достойный ответ, чтобы совсем не упасть в грязь лицом, в свободное кресло за нашим столиком бесцеремонно усаживается какой-то левый мужик. Он подходит со спины, изначально принимая меня за Белова.

— Какие люди и без охраны! — глумливо восклицает этот мудак, по-хамски пялясь на побледневшую Элю, с трудом скрывающую брезгливое презрение. — Привет, сестричка. Вы никак семейные посиделки решили устроить, а мне можно присоединиться? Поболтаем по-родственному, — развалившись в кресле, «родственничек», совершенно охерев, закидывает свою лапу Эле на плечо. Что за херня?

— Руки убери, Олег. Ты меня, наверное, с Зоей перепутал. Я тебя не приглашала, — на удивление спокойным тоном обращается она к обнаглевшему уроду.

— А я, может, не с тобой хочу пообщаться, — скалится плешивое чмо в брендовых шмотках, переводя свой ох*евший взгляд на меня.

Вся его смелость сразу сдувается, потому что каким бы моральным уродом не был Абрамов Олег Алексеевич, инстинкт самосохранения у него присутствует, иначе не вылез бы в топ-менеджеры группы компаний «Афина». Он — один из «не видящих берегов» ставленников Лаврова, о которых так нелестно отзывался Ванька Спиридонов.

Прищурившись, Элькин «братец» мгновенно выпрямляется, убирая от нее свои грабли.

С Элиной они действительно родственники. Олег и Зоя Абрамовы — не упомянутые в завещании отпрыски Алексея Викторовича от первого брака. Им этот факт, по всей видимости, очень сильно не дает покоя, как и их матери, не выползающей из студий телешоу и щедро поливающей дерьмом покойного бывшего мужа. Судебные тяжбы и скандалы с первой женой у Абрамова начались задолго до его смерти. Мне об этом было хорошо известно еще в стадии подготовки к переговорам с «А-Трест».

— Интересно девки пляшут, — Олег выжимает из себя фальшивую ухмылку. — Дмитрий Андреевич, какими судьбами? — притворяться, что мы не знаем друг друга, бессмысленно. Бизнес обязывает знать своих конкурентов в лицо. — Рабочие вопросы обсуждаете?

— А это не твое дело, Олег Алексеевич, — сдержанно отвечаю я. — Элина Алексеевна, по-моему, вполне доходчиво дала понять, что твоя компания нежелательна, — добавляю невозмутимым тоном. Физиономия сводного брата Эли становится пунцовой. Того и гляди лопнет от возмущения. — В зале полно свободных столов, — говорю я, а сам киваю на дверь. — Будь добр, сделай так, чтобы мы тебя потеряли из поля зрения.

— Дим, не вмешивайся, пожалуйста. Олег сейчас сам уйдет, — боясь очередного публичного скандала, с мольбой смотрит на меня Эля.

— Я не понял, ты мне хамишь, что ли, Коваль? — налитые кровью глаза взбешённого ублюдка так и сверлят мое лицо. — Ты ничего не попутал? А? — упорно напрашивается он.

— Попутал ты, Олег, — спокойно отзываюсь я. — Это место занято. Так понятнее? Или еще раз объяснить?

— Дима, не надо. Он же этого и добивается, — шепчет Эля.

— Все нормально, Элина, — я непринуждённо улыбаюсь ей и перевожу ледяной взгляд на спесивого идиота. — Олег Алексеевич — серьёзный бизнесмен, вести цивилизованные переговоры — его работа. Он сейчас извинится за причинённые неудобства и пойдет по своим делам. Я прав?

— Да ты оху… — закончить ему не дают. Два крепких амбала в деловых костюмах подходят к нему со спины, обступают с обоих сторон. Тот, что слева, наклоняется к плешивой башке Олега и что-то говорит ему на ухо. — Какого хе… — начинает Абрамов и снова затыкается на полуслове.

— Мы еще поговорим, — угрожающе обещает он, бросив на меня взбешённый взгляд. После чего резко встает из-за стола и, не прощаясь, нервной походкой покидает ресторан в сопровождении следующих за ним по пятам качков.

Эля какое-то время сидит в легком ступоре, переваривая неожиданное появление родственничка и такое же внезапное исчезновение.

— Дим, скажи, что его вывели не твои телохранители, — обретя дар речи, она смотрит на меня отнюдь не с благодарностью. — Он же этого так просто не оставит. Олег — мстительный и подлый человек, готов пойти на любую низость, лишь бы отравить мне жизнь. С ним лучше не связываться.

— Это тебе Андрей внушает? — пересиливая рвущееся наружу раздражение, нарочито-равнодушно уточняю я. — Поэтому Олег так по-хамски себя вел, пока не понял, что ты здесь не с мужем?

— Да причем тут Андрей? — вспыхивает она, с досадой кусая губы. — Я должна думать о спокойствии своей семьи!

— Об этом должна думать не ты, Эля! — жестко возражаю я. — Прогибаться перед этим дерьмом, называющимся твоим братом, — херовый способ, чтобы сохранить спокойствие семьи.

— А что мне, по-твоему, делать? — яростно парирует Эля. — Опуститься до их уровня? Драться? Хамить? Плевать в лицо? Как это поможет?

— Тебе не нужно ничего делать, — понизив тон, говорю я. — Если Белов не в состоянии решить проблему и оградить тебя от этих охреневших ублюдков, то я сам этим займусь.

— Даже не думай! Ты сделаешь только хуже! — шипит Эля, старательно пытаясь держать себя в руках и не привлекать внимание других посетителей ресторана.

— Посмотрим, — уклончиво отзываюсь я.

— Дима, я сказала «нет», — наклонившись вперед, Элина испепеляет меня гневным взглядом.

— Будем считать, что я тебя не услышал, — заявляю, расплываясь в обольстительной улыбке. Она обескураженно моргает, поражаясь моей наглости. — И еще, Эля. У меня нет телохранителей. Если ты забыла, мы приехали сюда вчетвером. Внезапный уход Олега никак не связан со мной. Возможно, за ним заявились люди Лаврова, потому что он срочно понадобился боссу.

— Я совсем ничего не понимаю, — потирая виски, растерянно бормочет Эля. — Ты-то откуда знаешь Лаврова… и Олега… и он тебя? Ты два месяца в Москве, Коваль. Что происходит?

— Ничего сверхъестественного, Эля, — успокаиваю ее с теплой улыбкой. — Мы работаем в одном бизнесе. Разумеется, прежде чем приехать сюда, я собрал досье на всех конкурентов и потенциальных партнеров.

— На меня тоже? — тихо спрашивает она, складывая руки на столе, как школьница.

— Конечно, — не отрицаю я. Покачав головой, Эля откидывается назад.

— И после этого ты утверждаешь, что твое появление в компании моего отца никак не связано со мной? — блуждая по мне задумчивым взглядом, она снова возвращается к тому, что мы уже не раз обсуждали. Мне это уже надоело, если честно.

— Значит, ты думаешь, что я потратил полгода на подготовку сделки с «А-Трест», прилетел в Москву и ввалил многомилионный инвестиционный пакет в тонущую компанию, исключительно ради того, чтобы спустя десть лет получить возможность еще раз тебя трахнуть? Скажи, Эля, я похож на сумасшедшего?

— Только вот не надо врать, что ты этого не хочешь! — бросает она прежде, чем в ее красивой головке загорается сигнальная лампочка. — Черт, — вдыхает с досадой, осознав, как облажалась. Отводит в сторону глаза и, схватив кружу с остывшим чаем, пытается спрятаться за ней. — Не надо ничего отвечать, пожалуйста, — чувствуя на себе мой испытывающий взгляд, сдавленно просит Эля.

— Зачем отвечать, если ты сама все сказала? — протянув руку через стол, я забираю у нее чёртову чашку и с грохотом ставлю на блюдце. — Вот только не надо врать, что ты не хочешь этого так же сильно! — проговаривая каждое слово, я неотрывно смотрю в блестящие от возбуждения глаза. — Тебе нужно только попросить, Эля…

— У тебя есть Лейла! — с упрёком выдыхает она. На четких скулах проступают алые пятна.

— Десять лет назад у тебя был я, но ты без раздумий прыгнула в койку к Белову, — рявкаю в ответ. Теперь не срабатывает моя сигнальная лампочка, выдавая то, что до сих пор цепляет за живое, как застрявшая заноза. Я сбился со счета, сколько раз пытался ее вытащить, но она вросла слишком глубоко. — Зачем, Эля? Во благо семейному бизнесу или ради эксперимента? Или влюбилась в него? Так могла бы прямо сказать, а не устраивать показательное представление. Я бы понял. Вроде не дурак, но ты сделала все, чтобы я себя им почувствовал.

Отпрянув, Эля озадаченно хмурится, словно я сморозил полнейшую чушь. Только у нее получается смотреть на меня так… Только ей это позволено. Ведьма бессердечная, все нервы из меня вытянула.

— Хочешь о прошлом поговорить, Дим? — расправив плечи, с вызов предлагает Эля, как обычно считая себя правой. — Давай вспомним, что ты мне устроил после той проклятой вечеринки?

— Ты сама ко мне пришла, — стиснув челюсть, я невольно отвожу взгляд.

— Чтобы извиниться! — в сердцах восклицает Эля.

— Но начала не с того, и все вышло, как вышло.

— Мне было восемнадцать! Глупая импульсивная девчонка. Я не понимала ни своих чувств, ни того, что на самом деле хочу.

— Ничего не изменилось, ты и сейчас ни черта не понимаешь… Прости, я не то хотел сказать, — устало потерев переносицу, выжимаю из себя примирительную улыбку.

— У тебя очень хорошо получается говорить не то, а потом извиняться и делать вид, что ничего не произошло, — окинув меня холодным взглядом, отвечает Абрамова.

— Я не прав, Эля, — делаю вторую попытку сгладить неприятный осадок от короткой стычки. — Глупо предъявлять друг другу счета десятилетней давности. Мы оба наворотили дел.

— Ты мне весь мозг своим появлением вынес, — с досадой признается Эля. — Каждая наша встреча, как на пороховой бочке. Смотрю на тебя и ежеминутно жду, когда рванет. Это выматывает, Дим, — она нервно проводит пальцами по волосам и вымученно улыбается. — Но поверь, я понимаю, что не только в тебе дело. Может, даже хорошо, что мы откровенно поговорили и больше не станем возвращаться к прошлому.

Откровенно? С этим я не совсем согласен, но основную мысль уловил и почти поддерживаю.

— Гештальт закрыт? — спрашивает Эля, недвусмысленно предлагая перемирие.

— Конечно, — согласно принимаю протянутый белый флаг. — Немного не в тему, но сколько себя помню, у меня слово «гештальт» почему-то всегда ассоциировалось с «эшафотом», — со смешком говорю я.

— Что-то в этом есть, Коваль, — с неуловимой грустью улыбается в ответ Элина. — И то и другое ставит жирную точку, после которой ничего нельзя повернуть обратно, — замолчав, она смотрит на часы и резко подрывается с места. — Заигрались что-то Даня с Настей. Пойду заберу их.

— Давай беги, — понимающе киваю. — Я пока расплачу́сь и буду ждать вас в машине.

Элина

Когда мы снова оказываемся в машине, я чувствую себя не в своей тарелке. Хоть и не осмелилась сесть на переднее сидение рядом с Димой, уступив вакантное место Насте, все равно ощущаю плотное искрящееся напряжение между нами, циркулирующее по салону, способное взорвать двигатель.

Или меня.

Или Коваля.

Весь. Чертов. Мой. Привычный. Уклад. Жизни.

Все, что происходит сейчас между нами — словесные перепалки, многозначительные взгляды, легкие прикосновения, недвусмысленные намеки — ощущается бомбой замедленного действия. И иногда мне кажется, что мне уже ее не разминировать.

Тогда что делать? Бежать от предстоящего взрыва? Но куда: в отпуск? Так я только из декрета вышла и за проект своей мечты взялась. Еще есть план «Б»: разорвать нужные провода в этой самой бомбе, нейтрализовать смертельную гранату. Но единственный способ это сделать — дать понять Диме, что даже самые горячие и пылкие иллюзии о первой любви не способны победить мою любовь к Андрею. Не способны предать нашу верность друг к другу.

На одной чаше весов — одержимость и страсть, на другой — любовь, понимание, глубокая связь, проверенная временем. Когда у тебя есть ребенок, вторая чаша всегда важнее.

Даня выглядит спокойным и счастливым, беззаботно дергая ножками в детском кресле. В который раз за сегодняшний день я благодарю Коваля и Бога за то, что все закончилось хорошо и мой малыш ведет себя так, словно и не заметил опасной для себя ситуации. Надеюсь, это никак на нем не отразится, и он не будет бояться лошадей.

А вот Дима держится отстраненно, несмотря на то, что Настя вовсю болтает с ним на нейтральные темы и, кажется, немного строит глазки.

Это вполне естественно, как с таким мужчиной не флиртовать? У него здесь любая по свистку, в этом я не сомневаюсь, вот и скромная нянечка решила воспользоваться своим шансом и предоставить «принцу» возможность примерить на нее хрустальную туфельку.

Я невольно вспоминаю, как Дима опускался передо мной на колени, медленно и аккуратно начинал снимать туфли с ножки и покрывать поцелуями щиколотку, изредка бросая на меня голодные взгляды. Наш секс был чаще быстрым и страстным, чем нежным… поэтому такие трепетные моменты хранятся в моем сознании в отдельной папке с пометкой «важное».

— Как ты, зайчик? — обращаюсь к Богдану. — Сегодня папа приедет, — с нежностью касаясь светлой головы сына, воркую я. — Соскучился по нему?

— Да, — сияет Даня, мотая ногами. — Я не хочу, чтобы ты работала, мам, — коверкая слова, сообщает Богдан.

Как и в большинстве семей, он видит меня куда чаще отца, и поэтому его страх потерять из виду и меня вполне естественен. Хорошо, что у меня есть возможность создать себе гибкий график и правильно распределить время.

— А давай позвоним ему? Прямо сейчас? — не знаю, что кричит во мне громче: желание набрать Андрею или жажда того, чтобы Коваль услышал наш разговор и убедился, что у нас действительно все хорошо, и ему не стоит вмешиваться в нашу семью, если он до сих пор планирует свое хитрое и вероломное вторжение.

— Привет, детка. Вы куда-то откуда и куда? — интересуется Андрей, стоит ему лишь увидеть нас обоих по видео связи. — Богдан выглядит счастливым. В батутный парк ходили?

— Нет, он просто в детской комнате наигрался. Мы домой едем, в кафе ходили.

— С кем?

— С Настей, дорогой, — нежным тоном мурлыкаю я. — Я просто хотела сказать, что соскучилась по тебе, — в этот момент мы так сильно резко тормозим, что я наклоняюсь корпусом к телефону, едва ли не вскрикнув.

— Игнат стал так резко водить? Урежу ему зарплату, — раздражается Андрей, переживая за нашу безопасность.

— Мы с Ковалем едем, — смело сообщаю мужу. — Я тебе потом расскажу подробнее, как так вышло. На конюшне очень неприятный инцидент произошел с Луной. Есть подозрения на то, что ситуация повторяется, — дрожащим голосом добавляю я. Мне хочется плакать от одной лишь мысли, что она может быть заражена и усыплена в последствии. — Дима приехал, чтобы жеребцов для проекта проверить…

— Какой еще инцидент? — глаза Андрея мгновенно темнеют, между бровей выделяется глубокая морщина. — С Богданом и с тобой все хорошо, детка?

Я перевожу камеру на счастливого сына.

— Дима оказался в нужном месте и в нужное время, Андрей. Он буквально спас Богдана, от… Я вечером тебе все расскажу, милый. Даже вспоминать страшно. Главное, что все живы и здоровы, — обещаю я. — Мы желаем тебе хорошего дня, — целую сына в лоб. — Правда, Даня? Ты ведь желаешь папе хорошего дня?

— Приезай скорее, папуля! — кричит Богдан.

— Не знаю, что у вас там произошло, но я надеюсь, Дима слышит, что я ему очень признателен, — без тени ревности высказывается Андрей. Меня аж гордость берет за него. Ну что, съел, Коваль? Видишь, как мы доверяем друг другу? Думал, ты моим «грязным секретом» будешь? Как бы не так.

— Он все слышит, да. На конюшню нас обратно везет. Богдан хотел есть, мы до ресторана доехали, чтобы стресс снять, — думаю, Андрей по моему взгляду уже понял, какой инцидент на конюшне имел место быть. — Скоро увидимся, дорогой. Жду тебя.

— Давайте, до встречи, — Андрей немного поспешно бросает трубку. Это его дурная привычка. Но я давно смирилась с ней: муж терпеть не может телефонные разговоры.

Я не смотрю на Диму, а Настя, услышав, что разговор с Андреем окончен, вновь начинает увлеченно болтать.

Если можно было накалить атмосферу в машине еще больше, то мне это удалось. И мне не нужно видеть выражение лица Коваля, чтобы чувствовать, как от него исходят крышесносные волны ревности и недовольства. Мурашки по коже бегут, его энергетика всегда захлестывала меня так, что я ощущала себя рыбой, выброшенной на берег.

Не считаю, что веду себя глупо. Просто ставлю его на место, заведомо пытаясь нарушить планы Коваля на мой счет. А они определенно есть, судя по его прикосновению в ресторане.

И эта его игра в героя, вы слышали? Он хочет решить все мои проблемы. Для этого у меня есть муж, и как только Андрей закончит свои командировки, он обязательно будет помогать мне с любой просьбой. Он делал это много лет, у всех бывают трудности.

Наконец, мы подъезжаем к конюшне, где я оставила свою машину. Без лишних слов Дима выходит из авто и открывает дверь со стороны Дани, чтобы помочь ему выбраться из специального кресла. Должна признать, он довольно лихо обращается с ребенком. Уверена, он будет прекрасным отцом и…

Сердце вдруг невольно сжимается от этих мыслей. Я так сильно его любила. Я видела своих детей с его глазами…

— Еще раз спасибо тебе, Дим, — искренне благодарю я, когда он передает мне Богдана с натянутой улыбкой. При этом выглядит он мрачнее тучи.

Ничего мне не отвечает, потому что в эту минуту звонит телефон. Он лишь коротко кивает, смерив меня пустым взглядом, отвечает на звонок и не обернувшись опускается в кресло водителя.

Грудную клетку невольно сдавливает, да с такой силой, что и один вдох сделать трудно.

Фантазии и флешбэки поражают мое сознание со скоростью смертельного вируса, вероломно проникают в мысли, забираются под кожу… заражают.

Как бы ни старалась, как бы ни подавляла свои эмоции, я не могу от них избавиться.

Я отчаянно ловлю себя на мысли, что давно не чувствовала себя в такой безопасности, защищенности, как сегодня с Димой.

И невольно вспоминаю, каким прочным щитом он ощущался, когда обнимал меня крепко, целовал до одури и шептал «люблю» в горячие губы.

Брось эти мысли, Эля.

Ты знаешь, какой он человек на самом деле.

И как глубоко может проникать его яд в твое сердце.

Глава 9

Элина

Кажется, Коваль меня везде преследует. Даже в утренних передачах на TV.

Следующим утром я хочу спокойно позавтракать в одиночестве: Богдан уже в детском саду, Андрей на совещании. Я собираюсь работать из дома. Обожаю начинать день с завтрака наедине с собой: неспешно потягивать ароматный кофе, смотреть в панорамное окно нашей квартиры, откуда открывается вид на Воробьевы горы. Сегодня мы ночевали в городской квартире. По телевизору фоном идут новости, но я сначала не обращаю на них внимания, наслаждаясь каждым кусочком омлета с авокадо, и зависаю на Pinterest в поиске вдохновения для конной формы. Хочется создать какую-то красивую эмблему для проекта «Крылья». То, что объединяло бы всех участников и ценности идеи.

Внезапно вздрагиваю от звонка в дверь. По специальному приложению смотрю в камеру: пришла мама, и я с неохотой удаленно открываю ей дверь. Кофе сразу приобретает вкус горечи. Я совершенно не хотела ее видеть сейчас, но она просто профессионал в подобных делах.

Заявиться с утра без приглашения — это фирменный стиль Натали Абрамовой.

Через пару секунд мама модельной походкой залетает на кухню, спуская брендовый шарфик на плечи. Оглядывает меня с головы до ног, замечает, что я слегка не причесана и до сих пор одета в шёлковую пижаму, в которой спала, и жеманно кривит губы.

— Привет, милая, — Натали наклоняется, чтобы по-светски поцеловать меня «щечка к щечке». — Этот цвет тебе не идет, — с улыбкой опускает токсичное замечание она, на что я лишь сжимаю губы.

Ей не удастся вывести меня из себя.

— Привет, мамуля. Я твоего мнения не спрашивала, вроде.

— Я же как лучше хочу. Стиль — все для меня. В прошлой жизни я была Коко Шанель, — она поправляет серьги от одноименного бренда.

— Когда ты родилась, она была еще жива. Это невозможно, мам, — парирую я.

Натали возводит глаза к потолку.

Затем переводит свой цепкий взгляд на экран. Я замечаю Коваля, что дает интервью и держится превосходно.

Черт. Даже в собственной квартире он меня преследует.

— Пресса перестала судачить о смерти и грехах Лешеньки, когда появился он. Какой шикарный мужчина, неужели ты не видишь? — Натали облизывает губы, прилипнув взором к экрану. — Какая харизма, какая энергетика. Мне бы минус двадцать лет, схватила бы его, не думая, — забывая о своем трауре, заявляет маман.

— Мам, у тебя все в порядке? — что она несет? Может, смерть папы так сильно ударила ее по голове, что она теперь слова вообще не фильтрует?

— Ах, молодость… Твой отец такой же был. Шикарный мужчина. Все о нем мечтали, а он в мои сети угодил, — взмахивает волосами Натали. — Это так возбуждает, не так ли? Когда твоего мужчину хотят все. Андрей, конечно, у тебя того же поля ягода. Но в Ковале чувствуется животная энергетика, что сводит нас, женщин, с ума.

— Мам, хватит, — пресекаю поток хвалебных дифирамбов, потеряв аппетит.

Но мама права. Все так и есть.

— Как у тебя с Андреем? — переводит тему Натали.

В этот самый момент мне звонит Дима. Какого черта?!

— Привет, Эль. Я по делу, — сразу предупреждает он. — Про Луну есть новости.

— Привет. Что удалось прояснить? — нервно сжимаю трубку я.

— Начну с хорошего: с Луной все в порядке. Она здорова, — у меня едва ли не слезы на глаза наворачиваются от радости.

— Боже, спасибо…, — с придыханием вырывается у меня. Страшно представить, что бы я чувствовала, если бы ее пришлось усыпить. — Но почему тогда она так резко выбежала? На нее это не похоже.

— А в этом и заключается плохая новость, Эля. Кто-то закинул в стойло змею. Реакция Луны была мгновенна, как только она ее увидела в сене. Ты же знаешь, как лошади боятся пресмыкающихся.

— Что?

— То, что ты услышала. Змеиопасны своим ядом, лошадьэто чувствует и пытается либо убежать, либо напасть и раздавить пресмыкающееся копытами.

— Это все объясняет… но не объясняет, как туда попала змея! Точнее, кто ее туда запустил? Там не водятся змеи, Дим. Господи, а если это кто-то из своих?

— Под подозрением у меня несколько человек: Егор, управляющий конюшни, все кто имеют доступ к стойлам. И Настя, которая ошивалась рядом.

— Настя? Дим, это не может быть Настя…

— И Настя, Эля, — с нажимом говорит Дима. — Крота нужно найти как можно скорее, и я занимаюсь этим. Я уже сменил весь штат, поставил везде камеры, усилил всю защиту. Такого не должно повториться, — четко докладывает Коваль.

— Боже, это какой-то кошмарный удар в спину. Я не верю, что это мог сделать кто-то из своих, — хватаясь за волосы, хнычу я. Если это Настя… Как я могу доверить ей своего ребенка?! Сегодня она забирает Богдана из садика. Боже, у меня, кажется, сердце сейчас из груди выпрыгнет.

— Ты судишь по себе, а мир полон всяких двуличных тварей. Все будет хорошо. Не нервничай, — непоколебимым тоном останавливает он мою истерику.

— Спасибо, Дим, — мне остается только поблагодарить. — Я ценю все, что ты делаешь, — я не знаю, как у него это получается. Одного его слова порой достаточно, чтобы вернуть меня в ресурсное состояние.

— Не стоит благодарностей. Ничего личного. Только бизнес. Мне важен этот проект, как и тебе. И важны человеческие жизни, разумеется. Поэтому я намерен вкладываться на все сто процентов и поддерживать тебя, — деловым тоном отрезает Дима. Прямо-таки обжигает своим холодом, меня даже в дрожь бросает.

Я кладу трубку, как только слышу короткие гудки на другой стороне связи.

— Тебе Коваль звонил? — мама внимательно смотрит на меня, словно прочитать все эмоции хочет. — Глаза блестят у тебя, давно их такими не видела.

— Ты придумываешь, мам. От слез они блестят. Радуюсь, что Луна не виновата.

— Как с Андреем дела? — снова вспоминает о своем вопросе Натали. — Помнится, кризис у вас в отношениях был. Сначала он накосячил. Потом рождение Богдана. Первый год с ребенком — всегда самый сложный. А сейчас как?

— Сейчас все хорошо, мам, — улыбаюсь я, глядя ей прямо в глаза. — Мы с Андреем давно вместе. А ошибиться и оступиться может каждый. В долгосрочных отношениях никогда не бывает все гладко. И иногда понимание этого важнее всяких лишних эмоций и драмы…

— Запомни мой совет, — со знанием дела заявляет мама, облокотившись на барную стойку. — Настоящие эмоции — это самое важное, что у нас есть. Жизнь одна, Элина. И прожить ее нужно так, чтобы в моем возрасте не было сожалений. А если бы и были… то лучше жалеть о том, что сделала, чем о том, что не сделала. Смекаешь? — подмигнув мне, она хватает со стола яблоко и вгрызается в него словно голодный вампир.

Легко сказать, мам.

А как жить с эмоцией чувства вины, если оступишься?

Андрей не смог, я простила… К тому же я знаю, что это был одноразовый случайный эпизод под дозой выпитого алкоголя.

А если оступлюсь я, то только с человеком, которого любила, как никогда уже не полюблю мужчину снова. Оступлюсь с тем, кому открыла все свое сердце и душу. Кажется, часть их до сих пор осталась вместе с ним… и мы связны неразрывными нитями.

Так что такое измена? И может ли ментальная измена и фантазии о другом мужчине быть более страшным предательством, чем ничего незначащий, но реальный секс по пьяни?

Что хуже?!

Дмитрий

Мне, конечно, очень приятно, что Элю так сильно осчастливила новость, что ее любимая кобыла здорова. Еще один бонус в копилку уже имеющихся лишним не будет, но Элина пока еще не осознает всю опасность ситуации. Пока виновник и его мотивы не установлены, угроза повторного покушения не исключена. Камеры, усиленная охрана, полная смена персонала — существенно усложнят задачу злоумышленникам, но риск все равно есть. К тому же неизвестно, что или кто являются целью.

Тут может быть замешана как личная месть Эле и ее семье, так и происки конкурентов, которым кто-то успел слить информацию о благотворительном проекте. Вроде как «Крылья» не имеют прямого отношения к деятельности «А-Трест», но в креслах директоров сидят не дураки и отлично понимают, что, зачем и для чего делается.

Я больше склоняюсь, что в данном случае имеет место объединение целей. Личная месть под прикрытием грязной конкуренции. О том, что кто-то мог погибнуть, заказчики «змеиной диверсии» либо не подумали, либо совсем берега попутали. Исполнителя выявить вряд ли получится, да и не нужно, доступ на территорию Абрамовых ему или ей теперь закрыт, а дабы новые сотрудники не поддались меркантильному искушению, мне стоит подумать над тем, как заставить «передумать» главного зачинщика.

Задача не из простых, но я почему-то уверен, что она удачно разрешится в ближайшее время.

— Арина, будь добра, соедини меня с Иваном Спиридоновым, — нажав кнопку селектора, отдаю указание своей секретарше.

— Главным архитектором ГК «Афина»? — уточняет она.

— Да, с ним.

— Хорошо, Дмитрий Андреевич. Минутку подождите, — девушка отключается, и уже через двадцать секунд Ванька сам мне звонит на сотовый.

— На хрена твоя секретутка мне на рабочий трезвонит? Под монастырь подвести хочешь? — паникует Спиридонов.

— Вань, не дергайся. Я по делу, — «успокаиваю» приятеля, но он только сильнее напрягается.

— Знаю я твои дела, Коваль, — хмуро отвечает Иван. — В общем, я сам тебе собирался набирать. Отвлекли ироды. Роман Александрович дал добро, но сразу скажу, довольным он не выглядел. Так что не обольщайся.

— Я и не думал, — ухмыляюсь в ответ. — Мы разберемся, Вань. Когда и где?

— Сегодня. В шесть вечера у него дома в Новых Вешках. Знаешь, где это? Ехать недалеко. Пять минут от МКАДА. Я скину тебе локацию.

— А почему не на нейтральной территории?

— Видимо без свидетелей пообщаться хочет. Будет что-то типа семейного ужина. А ты, вроде как, гость.

— Что-то типа, вроде как… — смеюсь в трубку. — Понял, Вань. Спасибо за помощь.

— Да иди ты, Коваль, — беззлобно хамит Спиридонов. — Больше меня в ваши директорские разборки не припахивай.

— Договорились, Вань. С меня причитается.

— Ладно, сочтемся. Заеду к тебе на днях. Попробуй только отморозиться.

— Предупреди заранее, я Лейлу озадачу с ужином. Она будет рада.

— Привет ей от меня. Давай, Дим, удачи с Лавровым, — прощается Спиридонов и сбрасывает вызов.

Ну вот, удачное разрешение не за горами. Все пока идет как по нотам. Осталось только грамотно сыграть и ни разу не сфальшивить.

Как все-таки удивительно складываются судьбы. Рома Лавров, Костя Белов и Леша Абрамов, три закадычных друга, выпускники одного ВУЗа, когда-то они вместе начинали строить бизнес, дела медленно, но верно шли в гору, пока в один прекрасный момент Лавров не решил вывести все свои активы из «А-Трест» и основать собственную компанию, тогда еще никому неизвестную «Афину». Что послужило причиной раскола до сих пор считается тайной за семью печатями. Для идиотов. Для меня же было достаточно соединить в одном временном периоде факт внезапного развода Абрамова с первой женой и выход Романа Лаврова из состава учредителей «А-Трест». Скандала не последовало по одной простой причине — тогда ни «А-Трест», ни «Афина» не имели такого влияния в строительной сфере, как сейчас, и мало кого интересовали разборки бывших партнеров.

Семейный ужин, значит… Это даже лучше, чем деловая встреча в ресторане. Есть шанс пообщаться с экс-супругой покойного Алексея Викторовича, которая с момента своего развода неофициально сожительствует с его экс-другом. Странно, что имея вполне обеспеченного любовника, Варвара Григорьевна никак не может смириться с тем, что Абрамов оставил ее и детей ни с чем. И все же я рассчитываю на то, что, как мать, она должна обеспокоиться судьбой своего озлобленного отпрыска, который стоит у меня первым номером в списке подозреваемых в инциденте со змеей.

В Новые Вешки Саша доставляет нас с Лейлой на пять минут раньше оговорённого времени. Спутница не помешает, раз визит неофициальный. К тому же я слышал, что у Романа Александровича неискоренимая слабость к красивым блондинкам. Автомобиль и наши документы долго проверяют на пропускном пункте. Один из охранников даже связывается с Лавровым, чтобы уточнить, действительно ли нас ждут. Похоже, с безопасностью в этом элитном коттеджном поселке проблем нет, и пять запасных минут оказались не лишними.

После удачного завершения досмотра, до коттеджа Романа Александровича мы доезжаем быстро и без всяких препятствий. Размеры особняка, кстати, довольно скромные, прилегающая территория — тоже. Я ожидал увидеть больше пафоса, но нет. Уютно, дорого, со вкусом.

Лавров встречает нас в просторном светлом холле. Держится вежливо, но напряжение все равно ощущается. К моему огорчению, Роман один. Надо признать, для своих шестидесяти пяти он неплохо сохранился. Высокий, крепкий, моложавый. Одет в обычные джинсы, темную рубашку и мокасины. Если бы не почти лысая голова, мог бы еще помолодиться. Пока мы обмениваемся дежурными приветствиями, Лавров не сводит с меня цепкого внимательного взгляда. Переключившись на Лейлу, он заметно оттаивает, заинтересованно оценивая мою спутницу снизу-вверх. Судя по масляному блеску в глазах, она понравилась ему целиком. Присутствие красивой женщины на переговорах — отличный отвлекающий маневр, а если она еще и не глупа и способна поддержать диалог, то это почти гарантированный успех.

Ужин накрыт на три персоны, на открытой террасе, куда нас приглашает пройти гостеприимный хозяин. Мы усаживаемся за стол, помощница по хозяйству суетится вокруг, предлагая горячие блюда и закуски. Лавров ее вежливо отправляет куда подальше. Сам разливает вино, задает дежурные вопросы, не касаясь цели моего визита, периодически флиртует с Лейлой, не переходя границы приличий.

— Леа, прогуляйся по саду, а мы с Романом Александровичем немного побеседуем о делах, — решив, что пора переходить к официальной части, тактично прошу Лейлу удалиться. Она, как обычно, понимает меня с полуслова и, широко улыбнувшись Лаврову, покидает террасу.

Проводив Каримову долгим и немного завистливым взглядом, Лавров переключает фокус внимания на меня. Радушная улыбка мгновенно испаряется, взгляд становится острым, тяжелым.

— Кто за тобой стоит, Коваль? — переходя на «ты», в резковатой форме спрашивает Роман Александрович. Я демонстративно оглядываюсь.

— Никого не вижу, а вы? — невозмутимо отвечаю на заданный вопрос.

— Давай без клоунады. Я уже не в том возрасте, чтобы тратить время на цирковые представления. Поэтому буду говорить прямо, — сложив руки на столе, мужчина поддается вперед. — Олег мне сообщил о ситуации в ресторане, откуда его вывела служба безопасности Ладогина. Мы оба знаем, как высоко сидит этот человек. Если ты находишься под его покровительством, то я не вижу смысла в твоем визите. Одно его слово, и «Афину» уже завтра прикроют.

— Именно поэтому я здесь, Роман Александрович, — повторив позу Лаврова, сообщаю миролюбивым тоном. — Я не заинтересован, чтобы у вашей компании возникли серьезные проблемы, и их не будет, если вы пойдете мне навстречу.

— Чего ты хочешь? — прищурившись, хозяин дома откидывается на высокую спинку стула. Пытается держать лицо, но углубившиеся морщины выдают высокий градус внутреннего напряжения. Он бы ни за что не согласился на встречу со мной, если бы не эпизод с обнаглевшим родственничком Эли. Можно считать, что «Афине» повезло. Получив отказ, я бы действительно зашел с другой стороны.

— Вы останавливаете конкурентную борьбу против «А-Трест», включая все репутационные атаки и сговоры с надзорными инстанциями, — сложив пальцы в замок, начинаю с главного пункта. — Ваша сожительница и ее дети отзывают все судебные иски и прекращают преследовать семью Абрамовых, имеются в виду Элина, ее мать, младший брат и сын.

— Константин и Андрей Белов в список неприкасаемых не входят? — нервно ухмыльнувшись, уточняет Лавров.

— На них мне насрать, — широко улыбаюсь я. — Мы друг друга поняли?

— Как не понять, — вернув слегка поехавшее самообладание, спокойно отвечает Роман Александрович.

— До Варвары Григорьевны и ее детей тоже донесите информацию как можно быстрее. Ни мне, ни вам неприятности не нужны, и, если вдруг на конюшню или в дом Абрамовых снова случайно заползет змея, или внезапно Олег или Зоя Алексеевна внезапно решат, что их отец несправедливо распределил наследство между детьми, или не дай бог кто-то из партнеров и клиентов «А-Трест» решит расторгнуть договор в вашу пользу, мне придется обратиться к Ладогину за помощью в устранении последствий. Будьте уверены, Роман Александрович, он мне не откажет.

— Пожалуй, я проверять не стану. Поверю на слово, — хмыкнув, кивает Лавров. — У меня вопрос есть. Ответишь?

— Валяйте, — соглашаюсь я.

— Как тебе, явившемуся в Москву несколько месяцев назад, удалось добраться до Руслана Вадимовича? Я с какой стороны только не заходил, «подмазать» не удалось. Неподкупный и острожный сукин сын. За свое кресло в департаменте трясется. А значит, ему предложили сумму, перекрывающую все риски. Вряд ли у небольшой швейцарской компании денег больше, чем у «Афины» или у того же «А-Трест». Поэтому я повторю, кто за тобой стоит, мальчик?

— Спросите у Ладогина, — усмехнувшись, я поднимаю бокал и говорю тост: — За процветание нашего бизнеса и здоровую конкуренцию.

— Поддерживаю, — без энтузиазма отзывается Лавров. — Не пора ли позвать твою славную подружку?

— Леа, милая. Иди к нам, — махнув рукой, окликаю скучающую возле декоративного фонтана Лейлу. Оглянувшись, она одаривает нас голливудской улыбкой и, подняв телефон, дает понять, что ей нужно закончить разговор.

— Красивая девушка Лейла, — делает комплимент пожилой Казанова. — И имя ей подходит. Но сдается мне, что не просто так ты о Лешкиной дочке печешься. Смотри, Коваль, я один раз из-за бабы чуть было все не потерял.

— Баба же при вас осталась, Роман Александрович. Да и с бизнесом полный порядок. Грех жаловаться. Дети же тоже ваши? — бесстрастно интересуюсь я. Лицо Лаврова становится мрачнее тучи.

— Кто тебе такую чушь сказал? — чуть ли не рычит от праведного негодования.

— Почему чушь? Алексей Викторович хоть и обладал неиссякаемой любовью к женскому полу, но своих бы отпрысков без обеспечения не оставил только из-за того, что жена с лучшим другом рога ему наставила.

— Будь это так, Леша в суде бы доказал, что Олег и Зойка не от него.

— А зачем? Он их три года как своих растил. Дураком никто не хочет выглядеть. Они-то в курсе, что требуют того, на что права не имеют? Сейчас Алексея нет, можно и обнародовать ваш семейный секрет. Вы только сильно не нервничайте, Роман Александрович. В вашем возрасте вредно. Мне до чужих тайн дела нет, пока сфера моих интересов в безопасности. Вы уж их приструните. По-отечески.

— Ну как прошло, Дим? — нетерпеливо беспокоится Леа, как только мы оказываемся в салоне автомобиля. Саша заводит мотор и мягко трогается с места, и только после этого я отвечаю:

— Ты справилась на отлично. Лаврова чуть инфаркт не хватил от твоей красоты. Перевозбудился старик не на шутку. Всю скатерть слюной закапал, и джинсы наверняка пришлось менять.

— Ну тебя, — толкнув меня плечом, смеется Каримова. — Ты его сам провоцировал. Вел себя очень неприлично, — шутливо грозит пальцем, имея в виду мои откровенные поползновения в ее строну на глазах у побагровевшего Лаврова. — Думаешь, он не видел, как ты мне под юбку под столом лез?

— Не только видел, но и завидовал жутко, — невозмутимо заявляю я, закинув руку на плечо Лейлы, прижимаю ее к себе, плотоядно улыбаюсь, глядя в разрумянившееся лицо. — Тебе не понравилось?

— Что именно? — озадачивается Каримова, не совсем поняв вопрос, и мне приходится сделать уточнение.

— Женщинам льстит, когда их хотят. Разве нет?

Положив ладонь на мою ширинку, Лейла округляет глаза, губы складываются в хитрую улыбку.

— У кого-то каменный стояк. А тебя самого это заводит, Коваль, — делится она со мной своими выводами, игриво поглаживая через ткань возбужденный член.

— Да, Леа. Меня это заводит, — не вижу смысла отпираться. Нам давно пора шагнуть дальше. Легкомысленная улыбка сползает с полных губ, как только до нее доходит, что мы сейчас ни фига не прикалываемся. Лейла растерянно моргает, одёргивая руку.

— Что именно? — настороженно повторяет она недавний вопрос.

— Могу показать, что именно, — предлагаю я тоном искусителя и, не дождавшись ответа, дергаю ремень на брюках, расстёгиваю молнию и приспускаю боксеры.

— Дим, может, не надо мне ничего показывать? — с легким испугом шепчет Каримова, таращась на освобожденную тяжелую эрекцию и на мои пальцы, ловко раскатывающие презерватив.

— Снимай платье и забирайся, — шлепнув ее по заднице, приказываю жестким тоном. Теперь мы оба абсолютно серьезны. Автомобиль резко съезжает на обочину, двигатель глохнет.

— А он? — почти беззвучно лепечет Лейла, кивая на моего водителя. — Может, перегородку…

— Саша будет смотреть. Ты ему нравишься, детка, — хрипло говорю, помогая обескураженной блондинке избавиться от платья. — Пусть полюбуется, — накрыв ладонями упругие полушария, сдавливаю их между собой, растирая большими пальцами плоские соски. Они мгновенно отзываются на ласку, превращаясь в меленькие камушки. Наклонившись, я прихватываю один губами, жадно посасывая и подразнивая языком. Лейла шумно вздыхает и, приподнявшись, стаскивает с бедер платье вместе с трусиками. Абсолютно голая залезает на меня сверху и сдавленно стонет, опускаясь на мой член. Взяв девушку за бедра, я насаживаю до упора, наблюдая, как от удовольствия плывет ее взгляд.

— Он будет только смотреть? — тревога в затуманенных глазах вызывает у меня улыбку.

Резко развернув девушку спиной к себе, наклоняю ее немного вперед и, заставив развести ноги, жестко вбиваюсь снизу. Ахнув, она подпрыгивает, хватаясь за мои колени, чтобы удержать равновесие. Возможности прикрыть подскакивающую от каждого толчка грудь у нее нет. Остается только расслабиться и получить удовольствие, либо заистерить, обозвать меня извращенцем и свалить из машины, показав на прощанье средний палец. Лейла выбирает первый вариант. Прогнувшись в спине и выпятив задницу, она переносит вес на упирающиеся в мои колени ладони и начинает ритмично раскачиваться вверх-вниз, не стесняясь ни громких стонов, ни вываленных на обозрение водителю голых сисек, ни хлюпающих звуков потекшей щелки, трахающей мой член. Я придерживаю ее за талию, работая бедрами в одном темпе с движениями Лейлы. Полностью потеряв контроль над стремящемся к оргазму телом, она откидывает голову назад и бьет меня по лицу волосами, мнет свою грудь, ласкает соски, прыгая все быстрее и быстрее. Это пиздец как горячо.

— Я сейчас кончу, детка, — замедляясь, предупреждаю свою взмокшую от усилий наездницу.

— Две секунды, Дим… Еще… Пожалуйста, — стонет она, задыхаясь. Обхватив ее одной рукой поперек живота, опускаю освободившиеся пальцы к лобку. Несколько скользящих движений по набухшему клитору, и нас почти одновременно накрывает оргазмом. Почти всегда, бл*ь, есть гребаное почти. Какие-то секунды, и абсолютного кайфа не случается. Лейла трясётся всем телом, сжимает колени, скулит от наслаждения и откровенно балдеет. Мне тоже хорошо, я кончил, но… почти всегда, бл*ь, есть гребаное «но».

Абсолютный кайф у меня случался только с одной. Всего, сука, с одной. А у меня до хрена их сколько было, но так, как с ней — ни разу. Ну и ведьма ты, Эля Абрамова. Столько лет прошло, а я в каждой своей новой бабе тебя ищу и не нахожу. Проклятье какое-то, и купон на минет не предъявишь.

— Поехали, Саш, — сняв с себя очередную подделку, даю распоряжение водителю. Глянув в зеркало заднего вида, отдаю должное невозмутимо-бесстрастному выражению Сашиного лица. Кремень парень. Даже не вспотел.

— Дим… — придя в себя и одевшись, с запоздалым смущением мнется Лейла. — Я не против расширить границы… но только с тобой.

— А с кем еще ты их расширять собралась? — выгнув бровь, мрачно ухмыляюсь я. Она облегченно выдыхает, словно я снял с нее тяжелую ношу. — Я люблю играть только вдвоем, Леа. Ну или втроем, если третья еще одна женщина.

— Хрен тебе, а не еще одна, Коваль, — недовольно фыркает Лейла.

— Не зарекайся, детка, — щелкнув ее по носу, я отвлекаюсь на телефонный звонок. Звонит тот самый Ладогин, которого мы так много упоминали с Лавровым.

— Привет, Дим. Как прошло с Романом? — интересуется Руслан Вадимович.

— Здравствуй, Руслан. Никаких проблем. «Афину» пока не трогаем. Наши планы на вечер в силе? — уточняю я, хотя уверен, что он не забыл.

— Да. Все организую, как надо. Ты с подружкой в списке. Прилетайте, оторвемся.

— Спасибо. Извини, что херней всякой напрягаю.

— Да брось. Мне самому интересно, иначе я бы тебя на хер послал. Не постеснялся, — смеется в ответ собеседник. — Ладно, давай. У меня тут совещание. Вырвался на минуту. За*бали нудить.

— Давай, Руслан, веселись. В клубе пересечемся, — сбросив вызов, оборачиваюсь к разомлевшей после секса Лейле. — Ну что, детка, готова продолжить расширять границы?

Глава 10

Элина

— Так в итоге, что случилось на конюшне? — вчера Андрей устал после перелёта, и у нас не было возможности все обсудить. За ужином он снова устроил мне допрос с пристрастием. — Ты отошла, маленькая? — я убираю тарелки со стола в раковину, и в этот самый момент муж берет меня за запястье и аккуратно притягивает к себе вплотную. Крепко обнимает, обеспокоенно заглядывая в глаза.

— Отошла уже. Я же тебе рассказывала все: Дима спас Богдана, когда на него понеслась взбешенная Луна. Сегодня удалось выяснить причину ее неадекватного поведения. Кто-то из своих подкинул в стойло змею. Так странно…

— Все хорошо будет, не нервничай, ладно? Главное, что Богдан цел и Луна здорова… Хотя ты же знаешь, что я против твоего увлечения. И не вздумай больше брать с собой Даню туда, — стальным тоном наказывает мне Андрей, нахмурившись. Мышцы его плеч мгновенно напрягаются, взгляд опускается в пол… Он явно вспоминает причину, по которой и его любимое увлечение превратилось в пепел.

И я понимаю его.

Андрей поддевает мой подбородок пальцем, притягивая к себе, чтобы нежно и долго поцеловать. Его язык скользит внутри моего рта так плавно и мягко, что я начинаю медленно возбуждаться, ощущая его сильные ладони на своей талии. Услышав мое тихое «ах», муж мгновенно встает со стула, обхватывает мои ягодицы и опускает на барную стойку, раздвигая ноги. Устраиваясь между ними, притягивает меня за задницу ближе к своему паху, вызывая во мне игривый смех и надежду на то, что у нас сейчас будет жаркий и яркий секс, способный выбить всю дурь из моей головы. Хочу кончить с его членом внутри, хочу почувствовать, что мой мужчина — самый лучший и идеально подходит мне. Хочу, чтобы Андрей накормил меня досыта, чтобы даже не вздумала смотреть на другого глазами голодными.

Поднимаю взгляд на Белова, вглядываясь в родные и такие знакомые черты. У него волевой подбородок, прямой нос, выразительные скулы… Мой муж — привлекателен до чертиков, но в его глазах я порой не вижу того, что видела в глазах Димы.

Целую Вселенную, в которой я тонула, словно в сладком омуте.

Губы Андрея скользят по моей шее, ладони уверенно проникают в область между ног. Пальцы находят увлажненную область на моих трусиках и скользят по ней так, что клитор начинает бить током.

Ух, жарко. Очень жарко. Я давно так его не хотела, или сказывается влияние постоянных фантазий, в которых фигурирует другой мужчина?

— Хочу тебя, очень, — шепчу ему в губы, прогибаясь в крепких объятиях мужа.

— Меня хочешь, Эль? Или еще кого? — вдруг задается вопросом он на тяжелом выдохе.

Я мгновенно отстраняюсь, упирая ладони в его грудную клетку.

— Почему ты задаешь этот вопрос? Ты какой-то напряженный, Энди. Все последние дни. Что-то не так?

— Прости, Эль. Ты права, но давай не сейчас, — наша горячая прелюдия заканчивается еще быстрее, чем началась. — Я немного озадачен этой статьей, — Андрей тянет на себя айпад, что все это время лежал на столе, свайпает влево и демонстрирует мне желтую статью с сайта московских сплетен. Не знаю, что именно там написано и даже не хочу знать, но текст сопровожден фотографией из кафе, где отчетливо видно, что Дима держит меня за руку и мы проникновенно смотрим друг другу в глаза.

— Ах это… у меня руки дрожали после случившегося с Даней, — спокойным тоном, не оправдательным, объясняю я. — Он меня за руку взял, настолько мне плохо было. Андрей, ты что не знаешь желтую прессу?

— Знаю, Эль. Просто хочу все от тебя услышать. Твою версию. Я же все еще могу тебе доверять? Или ты решила сравнять счет? Я думал, что мы давно выяснили ту ситуацию.

— Я даже слышать твоих вопросов не хочу, — вспыхиваю я, соскакивая с барной стойки. — За десять лет я хоть раз дала тебе повод усомниться в себе?! В отличие от тебя?! — не выдержав, я слегка повышаю тон на Андрея. — Это у меня к тебе вопрос, Андрей. Могу ли я тебе доверять? Я не разъезжаю по командировкам и не кладу трубки.

— Что ты опять начинаешь на пустом месте, Эля? Мои поводы давно в прошлом остались, а вот это фото — вчера сделано.

— Я тебе дала объяснение этому фото, не нужно придумывать то, чего не существует, и задавать мне такие вопросы. Ты меня знаешь. Я бесконечно честная и принципиальная. Я люблю тебя и Богдана больше всего на свете. Мне бы никогда не пришло в голову сводить какие-то счеты, особенно несколько лет спустя, — фыркаю я, все еще находясь в шоке с предъявы мужа.

Хотя, если быть до конца откровенной, я с ним не совсем честна. Ведь в голову за последние несколько дней мне чего только ни приходило. И лучше ему не знать, какие картинки гуляют у меня в голове, когда я ласкаю себя в душе.

— А ты что сразу с цепи сорвалась, Эль? С тобой разговаривать невозможно, ты бы глаза свои видела, — Андрей зачесывает ладонью назад свои волосы, окидывая меня оценивающим взором. — Мы сейчас поссоримся, если я не уйду, верно? — замечает он, поймав мой испепеляющий взгляд. Видимо, понял, что я могу в порыве злости припомнить ему все грехи прошлого и в сердцах кричать про развод.

— А вот и уходи. Хоть в аэропорт прямиком. В третью командировку за неделю. Не во Владивосток случайно? Чтобы подальше и на подольше, — с сарказмом отвечаю я, скрестив на груди руки.

— Я в гольф клуб пойду. Ребята там сегодня собираются, — Андрей бросает мимолетный взор на часы и поджимает губы, вновь глядя на меня. — Хотелось бы провести вечер в постели с любимой женой, но ты сегодня совершенно неадекватна. Невольно задумываюсь о том, что для жены, которой можно доверять, реакция у тебя слишком острая.

— А какая она должна быть, Андрей?! Такая же, как несколько лет назад, когда ты чуть было не изменил мне, а я это проглотила?! — рычу я и убегаю в ванную комнату, хлопнув дверью так, что все люстры задрожали в доме.

Упираясь ладонями в рукомойник, включаю из-под крана воду и ополаскиваю свое лицо, чтобы прийти в себя. Не знаю, сколько времени торчу в ванной, но, когда выхожу, Андрея уже дома нет.

Намереваясь успокоить себя печеньками с чаем, я снова опускаюсь за барную стойку. И снова раздражающий звонок в дверь.

Черт, я совсем забыла, что Мила сегодня в гости напросилась. У нее там какая-то очередная любовная драма случилась, и ей срочно нужна жилетка. Богдана сегодня забрали бабушка с дедушкой со стороны Андрея, а это значит, что истерики Милы не побеспокоят его сон.

— У нас все было так хорошо. Ты не представляешь, насколько идеально. Его словно из моей головы достали, — через десять минут Мила уже вовсю изливает мне душу, залпом осушая второй бокал шампанского. Я тоже пью, только куда медленнее и не на голодный желудок. — Две недели провели словно в сказке. Он на Мальдивы пообещал меня свозить, — всхлипывает блондинка, вытирая слезы наманикюренными пальчиками.

Слушая подругу, я тянусь к шкафчику и достаю оттуда пачку сухих салфеток, с сочувствующим видом протягиваю их ей.

Весь ее рассказ заключался в том, что три недели назад она познакомилась с шикарным мужчиной. Баснословно богатым, чертовски сексуальным и влиятельным. Это все, что я о нем знаю, не считая того, что осведомлена о его красивых ухаживаниях за Милой: мужчина дарил ей огромные букеты цветов, колье с брильянтами и отправлял в лучшие SPA города. В один прекрасный день он исчез без объяснения причины и перестал отвечать на ее звонки и сообщения. Для Милы эта история звучит как трагедия, а для меня обычная ситуация: мужчины часто так делают. Покупают себе живую куклу и играют с ней, пока не надоест. А там и новая поставка «Барби» в Москву не за горами…

— Ну и зачем тебе такой мужчина? Который то исчезает, то появляется. Даже не вздумай за ним бежать, — успокаивая Милу, даю совет я, поглаживая хрупкое плечико подруги.

— Может, все-таки написать ему? То, на что он точно ответит? — с горящими глазами восклицает Мила безумным тоном. Осушает третий бокал вина, и я подумываю над тем, что стоит убрать бутылки с алкоголем из поля ее зрения.

— Не вздумай! Сразу упадешь в его глазах. Он будет думать, что ты вся в его власти, еще и сама написываешь. Ну уж нет. Это он должен тебя искать и думать, стоит ли тебе писать. А в идеале — писать и не думать ни о чем, потому что чертовски хочет тебя видеть. Поняла меня?

— А вдруг он хочет написать, но не может… по каким-то причинам, непредвиденным обстоятельствам. Или работы много, просто нет времени?

— А может, он умер, Мил? — останавливаю ее надежды я. — Тогда да, действительно нет ни времени, ни возможности. Все остальное — ложь, фарс и наши женские фантазии. Мужчине если нужна женщина, он всегда напишет, приедет, успокоит, позаботится. Он все для нее сделает. А если нет… то зачем тебе такой? Даже если его достали из твоей головы. Себя любить надо больше.

— Ты права, — пряча лицо в ладонях, Мила заходится глухими рыданиями. Я как могу поддерживаю ее около часа, пока сама не растворяю свою злость на Андрея в большой дозе выпитого вина.

— Эля! Эля! Он написал! — вдруг визжит Мила, сжимая в руках айфон. — Боже, он написал! — соскакивая со стула, она начинает подпрыгивать на месте, задирая голову к потолку.

— Успокойся. Что пишет? — пытаюсь отрезвить Милу я.

— «Давно хотел показать тебе одно место, малыш. Уверен, оно тебе понравится. Это клуб, о котором я тебе рассказывал. Встретимся там. Одевайся. Я пришлю такси через час».

— Странно, что он в клуб тебя вызывает. А не на свидание…

— Не странно, Эль. Мы давно хотели в клуб сходить, чтобы поиграть в «случайное знакомство».

— Это еще что?

— Это когда вы со своим парнем делаете вид, что абсолютно незнакомы, и он подсаживается к тебе за баром, чтобы познакомиться вновь и потрахаться так же, как в первый раз. Только лучше, — со знанием дела фыркает Мила. — Поехали со мной, Эль? Прошу тебя, умоляю, — Мила складывает ладони в умоляющем жесте, бросая на меня взгляд глаз рыжего котика из Шрека.

— Зачем тебе я там? Да и какой мне клуб? Я же мать…

— Не хочу одна быть. Хочу предстать перед ним гордой, независимой и незаинтересованной. Не хочу, чтобы это выглядело так, словно я примчалась к нему по первому зову. Скажу, что не ради него приехала. Что мы и так тусить собирались.

— Я не хочу, — твердо заявляю я, мотнув головой. Хотя, если честно… возможно, мне стоит куда-то выбраться. Назло Андрею.

— Одевайся, и поехали! — приказывает мне Мила.

Недовольно скривив губы, я бросаю:

— Но только ненадолго. И мне совсем нечего надеть в клуб.

— Надень это! — как только мы оказываемся в моей спальне, Мила находит мне наряд для вечера в моей гардеробной. Это одно из самых откровенных платьев, которое у меня когда-либо было. Я покупала его для ужина с Андреем, но в тот вечер он задержался на работе, и оно так и осталось невостребованным.

Самая пикантная деталь в нем — это выразительное декольте и красивый разрез на бедре, драпированный дождем из страз, что красиво блестят и звенят при ходьбе.

То ли это гнев на Андрея так действует, то ли четыре бокала вина, но я таки решаюсь влезть в это платье, которое в обычной жизни не могу себе позволить. Это десять лет назад я примерно так и одевалась, но сейчас я молодая мама, а не вертихвостка, что жаждет привлечь приключений на свою задницу.

Все-таки оно не соответствует моему статусу… но боже, как же я в нем сексуальна.

Все остальное происходит словно в тумане. Мы с Милой накручиваем друг другу волосы, как в старые добрые времена, быстро красимся и выходим из квартиры, пошатываясь на высоких каблуках.

Кураж, адреналин, ярость — все эти чувства несутся по венам, рождая в крови невероятный бодрящий коктейль, толкающий на сумасбродные поступки. Хочется потанцевать, повеселиться… хочется вспомнить беззаботную юность, когда мы жили моментом, находились «здесь и сейчас» и не думали о завтрашнем дне.

Я вообще после пары бокалов превращаюсь в свою молодую версию Элины. Поэтому пью редко, чтобы не ударять в грязь лицом, все-таки уже не по статусу.

Что ж, чувствую, эта ночь будет очень веселой.

— Вы есть в списке? — вход в клуб находится в каком-то мало примечательном подвале, на котором даже нет банальной неоновой вывески. Это первое, что меня настораживает, но Мила вполне уверенно вступает в диалог с амбалом-охранником.

— Есть. Нас пригласил Ладор, — называет псевдоним своего возлюбленного Мила. Кстати, подруга до сих пор не выдала мне его личность, не показала ни одной фотографии. Говорит, что он крупный чиновник, поэтому в подобные места ходит под выдуманным именем, что вполне нормально и правильно.

Некая маска для безумной Московской ночной жизни.

— Такой есть. Проходите. Но телефоны сдаем здесь. По желанию, вы можете надеть маску, хоть мы и гарантируем строгую конфиденциальность наших клиентов, — декларирует встречающий нас амбал, и от его слов у меня мурашки бегут по коже. Такое чувство, будто мы собираемся заняться чем-то противозаконным или намереваемся посетить бордель.

Я с неохотой опускаю свой телефон в пластиковый контейнер. Нас запускают в разрисованную беспорядочным граффити железную дверь, и весь мой мир погружается в полную темноту, а барабанные перепонки оказываются в плену гипнотизирующей музыки, напоминающей мне обработанные хиты треков в духе «энигмы».

— Мила, где мы, черт возьми? Я уже хочу уйти, — возмущаюсь я, когда в помещении загорается приглушенный красный свет, сменяющийся пурпурно неоновым и кислотно-зеленым. Такие цвета и вся окружающая нас обстановка мгновенно возбуждающе действует на психику.

Без всяких сомнений, мы оказались на кинки-вечеринке, и я даже боюсь идти дальше вперед по этому длинному коридору, украшенному подвесными шатрами, замысловатыми светильниками и различными секс-игрушками, и плетками, прикрепленными прямо к стенам заведения.

— Какая разница? — с веселым хохотом отзывается Мила, надевая предложенную ей кожаную маску с кошачьими ушками. Пожав плечами, я беру со специального подноса черную шелковую ленту, и обвязываю ее вокруг запястья, стараясь успокоить свои натянутые нервы.

Да уж, мое проститутское платье идеально вписывается в формат этой вечеринки. Как хорошо, что телефоны все оставляют на входе и вероятность слива всего этого безобразия Андрею крайне мала. Я и без слов Милы поняла, что это закрытый клуб для высокопоставленных чиновников и мужчин, занимающих первые строки в Forbes.

Без заветного слова «Ладор» нас явно бы выпнули еще у поста охраны.

И все-таки я ожидала обычный клуб, а не Эдэм для извращенцев и сексуально одержимых богачей.

— Мил, я, пожалуй, пойду. Не обидишься?

— Ага. Удачи, Эль. Так устроены правила: тебя отсюда до утра не выпустят. На выходе всех жестко проверяют, владельцы этого клуба знаешь как за свою репутацию трясутся. И не зря: за три года, как рассказывал Ладор, никаких сливов. Кстати, он один из основателей… он давно обещал мне, что сводит меня сюда.

— То есть ты знала какого формата это место!? И затащила меня обманом?

— Расслабься, дуреха, и получай удовольствие. Ты не обязана ни с кем трахаться, тут и танцпол, и бар есть. Предлагаю с него и начать, — подруга заливается искристым смехом, но вместо того, чтобы осудить ее, я смеюсь ей в ответ.

Игривое настроение, включенное во мне после бокалов вина, дает о себе знать. Весь клуб утопает в специальной дымке и неоново красном цвете. Лица присутствующих и без масок распознать сложно. Хотя мне везде начинают мерещиться друзья Андрея, которые могут меня здесь заметить…

Взяв напитки в баре, мы направляемся к танцполу, расположенному в конце длинного коридора. Высокие потолки заставляют забыть, что в клуб мы заходили через подвал. Алые люстры в виде огромных факелов создают особую атмосферу этому месту, как и костюмы многих из участников вечеринки. Я даже не могу определить, что за тема, но почти на каждом я вижу кожу, латекс, обтягивающие трико, не скрывающие рельефа мышц. Обнаженных девиц, демонстрирующих себя в чем мать родила, не так много.

Я обескуражена, растеряна, нахожусь в легком шоке от увиденного… и все больше пьянею после первых же глотков коктейля с водкой и маракуйей, что заказала в баре.

Внезапно мое внимание привлекают стены коридора из стекла. Прозрачного стекла, за которым есть пространство. Много пространства, разделенного на отдельные приватные комнаты.

Боже, что это? За стеклами занимаются сексом?

— Мила, что здесь происходит…, — продолжая потягивать коктейль, шокировано бормочу я и оборачиваюсь назад и в бок: Милы уже, оказывается, нет рядом.

Наверное, ее перехватил загадочный Ладор. Чувствую, хлебнет она с ним горя. Вот что бывает с женщинами в период развода… крыша от свободы едет конкретно.

Но ладно Мила, у нее хотя бы нету ребенка.

А я?

Я подхожу к одной из прозрачных стен и замираю прямо перед ней. Не дышу, наблюдая за парой, что скрывается по ту сторону, и в то же время оба участника вечеринки знают, что за ними может подсматривать любой желающий.

А таких здесь собралось немало. Одни сидят на диванах, по одиночке и парами, другие, как я, залипли напротив стеклянной стены, жадно наблюдая за приватным танцем белокурой девушки для мужчины, что сидит в профиль. Блондинка медленно опирается на его бедра руками и, извиваясь красивой кошечкой, опускается перед ним на колени.

Затем мужчина властно хватает ее за волосы, наматывая их на свой кулак. Его губы шевелятся: он отдает ей приказ.

Девушка убирает руки за спину, покорно повинуясь мужчине, пока он расстегивает ширинку на своих джинсах. При этом торс его полностью обнажен, мышцы пресса сокращаются в нетерпении, и у меня нет сомнений в том, что его член стоит колом от горячих танцев партнерши.

Вновь отдавая приказ, он притягивает ее голову к своему паху. Девушка начинает с вожделением вылизывать его гордо вздыбленный член, но это длится недолго, потому что уже спустя несколько секунд он с упоением трахает ее рот. Его голова откидывается назад, таз ритмично приподнимается, пока его член пропадает в губах девушки…

Конец ознакомительного фрагмента.