Ведьма Дивнозёрья

Алан Чароит, 2019

В деревне Дивнозёрье бок о бок с людьми живут лешие, русалки, кикиморы и другие таинственные существа из русских народных сказок. Волею судьбы простая шестнадцатилетняя девушка Тайка становится ведьмой-хранительницей этого заповедного края. Её волшебные друзья – коловерша (наполовину сова, наполовину кот) по кличке Пушок и суровый обстоятельный домовой Никифор – помогают ей распутывать загадки Дивнозёрья и противостоять козням недружелюбной нечисти.

Глава седьмая. Хозяин волшебства

Сколько Тайка себя помнила, Дивнозёрье всегда было особенным местом. Грань между потусторонним и проявленным мирами была здесь настолько тонка, что волшебство стало неотъемлемой частью жизни.

Но вдруг в один день все переменилось: вязовые дупла, служившие проходами из Дивьего царства в мир людей, закрылись, а все шишки тут же посыпались на несчастную ведьму-хранительницу. Мол, не уберегла, не уследила. А вот при Семеновне такого не было!

От сравнений с бабушкой у Тайки аж внутри все переворачивалось. Она и прежде знала, что не дотягивает, но теперь и вовсе перестала справляться.

Как тут справишься, когда вся нечисть Дивнозёрья собралась у тебя на кухне и галдит, не переставая?

— Ох, беда! — громче всех причитал Пушок. — Все теперь, не вернешься в родный край.

— Можно подумать, ты там часто бывал, — фыркнул Никифор. — Здесь твой дом, оглоед. Постыдился бы!

Леший Гриня поднялся во весь могучий рост и стукнул кулаком по столу:

— Никифор прав! Дом наш давно уж здесь. Не в том беда, что больше не попасть в Дивье царство, — он понизил голос до шепота, — а в другом. Вы пробовали поколдовать?

— Значит, не только у меня не получается! — прогнусавил кто-то из овинников.

Лохматый банник Серафим тут же защелкал пальцами, пытаясь поджечь огарок свечи, но искры вышли такими слабыми, что фитиль не загорелся. А вскоре даже искрить перестало.

— А у меня чешуя облазит, — пропищала юная водяница, чьего имени Тайка не знала, но ее жалобы потонули в общем гомоне.

Все стали шептать, петь, улюлюкать, визжать, щелкать пальцами, вертеться волчком, греметь желудями — словом, колдовать по-своему, кто как умел. Водяница зарыдала, упав на грудь мавке Майе. Та смочила тряпицу в кувшине с водой и шлепнула ею по лбу товарки.

— Не шумите! — Тайка не слышала себя. — Успокойтесь!

Гриня стучал по столу так, что отбил кулак, но тщетно.

— А ну тихо! — От голоса Яромира зазвенело в ушах.

Кавардак вмиг прекратился, некоторые даже вытянулись во фрунт. Пушок же зашипел Тайке на ухо:

— Разузнал я кой-чего: этот пришлый у самого Дивьего царя в дружине служит. Ишь, раскомандовался!

— Откуда знаешь?

— Да слышал, как он Марьяне хвастался.

Тайка, откашлявшись, поспешила воспользоваться воцарившейся тишиной.

— Во-первых, мы не знаем, почему закрылись дупла. Может быть, они скоро откроются. А во-вторых, мои обереги действуют — значит, не пропадем. Уверена, ваша сила тоже вернется.

— Придется тебе делать обереги не от нас, а для нас, — хихикнула востроносая кикимора Кира.

Кира была ловкой садовой воришкой: даже самого Пушка могла за пояс заткнуть. Именно из-за нее в Тайкином саду на каждой яблоньке висел охранный знак от кикимор.

— Надо — значит, сделаю, — Тайка поджала губы.

— Твое волшебство совсем другое, — вздохнул Гриня, — более… волшебное, что ли.

Закивали все, кроме Яромира. Тот задумчиво погладил своего симаргла, а потом вдруг спросил:

— А жив ли еще болотник Мокша?

Гриня поскреб в затылке:

— Есть тут такой. Тока он не простой болотник, а хозяин болот. Кичливый, ни с кем знаться не хочет.

— Стало быть, добился своего, — хмыкнул Яромир. — Надо же!

— А чем этот Мокша может помочь? — Это имя Тайка слышала впервые: похоже, хозяин болот на новую ведьму-хранительницу посмотреть не пришел и себя показать не захотел.

— Ничем, — леший махнул рукой. — Пошлет он тебя… далече.

Яромир не согласился:

— Если кто и в силах помочь, то только он. Мокша очень стар. Его сослали в Дивнозёрье века назад, еще по указу деда нынешнего царя. — Завидев недоумение в глазах окружающих, дивий воин нахмурился: — Вы хоть знаете, что дупла не первый раз закрываются?

Все взгляды обратились к нему. Кажется, это было новостью не только для Тайки.

— Тогда слушайте, — Яромир говорил негромко, но каждое его слово было отчетливо слышно. — В незапамятные времена, когда никто из вас еще не родился на свет, дивьи люди узнали про волшебный край, где живут смертные. Многих, как и ныне, влекли местные чудеса. Легенды о Дивнозёрье рассказывали нашим детям, а люди, наоборот, придумывали сказки о нас. Все соблюдали законы и жили в мире, а если и случались недоразумения, с виновниками разбирались быстро. Те дни по сию пору называют золотыми. Но однажды в Дивьем царстве случилась война…

Он замолчал, чтобы перевести дух, и Никифор услужливо подвинул ему кружку с квасом. Промочив горло, Яромир продолжил:

— Чтобы оградить чудесный край от неминуемой беды, царь повелел закрыть все ходы и выходы. Многие тогда не пожелали вернуться домой. А некоторые — вроде Мокши — и не могли. Спустя века вязовые дупла снова открылись, но оказалось, что людская память коротка. В нас больше не верили, чудесный мир изменился, законы были забыты, и пришлось все начинать сначала.

— Помню-помню сказки о золотых днях… — кивнул Гриня.

Раздались возгласы:

— И я!

— И я тоже!

А Никифор лишь усмехнулся в усы:

— Эх, молодежь! Я вот знал, что это все не сказки.

— Может, тогда откроешь секрет, отчего дупла вновь закрылись? — Майя дрожащими пальцами крутила свои многочисленные браслеты.

— Небось, опять война? — пожал плечами домовой.

— Может, и так, — вздохнул Яромир. — Но, как бы там ни было, Мокша застал золотые дни. И если он жив по сию пору, значит, колдовать не разучился.

— Только нынче он сам по себе, — Гриня утер вспотевший лоб рукавом рубахи. — Уж я ходил к нему на поклон с дюжину лет назад, корзинку лягух принес, грибочков отборных, шишки самые лучшие… не взял. Грит, хоть вы и местные, а все одно царские прихвостни.

— Тогда я к нему пойду! — Тайка вскочила, ее темные глаза горели решимостью. — Уж я-то точно не за царя.

— А сама недавно дивьей царевной называлась, — усмехнулся Яромир.

— И что? Это шутка была такая. И вообще, не нравится — сам иди, — Тайка слегка покраснела.

— Мне Мокша точно не поверит. Умный слишком. И хитрый, как все болотники.

— Тогда решено. Я ведьма-хранительница, стало быть, мне и идти. Гриня, где живет этот ваш хозяин болот?

— Знамо где — в трясине, — леший нахмурился. — Ты уж там поосторожнее, ведьмушка.

— С ума сошли? Мою Таюшку-хозяюшку на верную погибель посылать! — Одинокий возглас Никифора потонул в одобрительном гуле.

— До границы я провожу, а дальше ты уж как-нибудь сама. — Мавка Майя накрыла ладонью Тайкину руку. — Никто из нас не ходит в Мокшины топи.

— Соберу-ка я пока даров. Малинки там, яблочек, — Пушок взмахнул крыльями и вылетел в раскрытое окно.

Даже не попытался напроситься за компанию. Вот тут-то Тайке стало по-настоящему страшно. Прежде коловерша от приключений не отлынивал, даже против оборотня готов был пойти, а тут вдруг струсил.

Но отступать было поздно: все Дивнозёрье надеялось только на нее.

Беспокойные гости разбрелись по домам, лесам, рекам и озерам; последней скрылась в садовых кустах кикимора Кира. А Яромир остался сидеть.

— Чего ждешь? — насупилась Тайка.

— А куда мне идти? — Дивий воин поправил плед на старом бабкином диванчике. — Лучше подожду тебя здесь.

— Нет уж! — Тайка топнула ногой. — Ты в заброшенном доме жил? Вот и живи себе дальше. Марьянка только рада будет.

— Тяжко мне с ней, — Яромир опустил глаза. — Болтает без умолку, спасу нет.

— Ничего, авось до смерти не уболтает.

Еще не хватало, чтобы этот дивий наглец тут распоряжался, пока ее не будет! Тот, впрочем, упорствовать не стал:

— Будь по-твоему, дивья царевна… А ты ведь сохранила перо из крыла моего симаргла?

— Ага, — нехотя призналась Тайка.

Перышко, оставшееся с той памятной ночи, она хранила под подушкой.

— Возьми его с собой, — велел Яромир. — Если попадешь в беду, брось на ветер и позови Вьюжку.

— Его зовут Вьюжка? Вот этого собакена здоровенного? — Тайка, не удержавшись, хихикнула, а дивий воин, покраснев, принялся оправдываться:

— Это Радмила придумала. Я вообще-то хотел Буяном назвать. Ума не приложу, почему ему не понравилось?

Провожали Тайку в путь, будто на войну. Пушок притащил корзинку с яблоками и ягодами, Никифор выдал фляжку со сбитнем в дорогу, а потом самолично проверил все обереги, поцокал языком и принес с чердака еще два — для пущей уверенности (один из них вообще-то был заговорен на удачу в рыбалке, но Тайка все равно взяла). Гриня вручил ей собственноручно вырезанную еловую палку с навершием из корня, чтобы сподручнее было по болотам ходить. Даже кикимора Кира поделилась пуховым платком, с которым никогда не расставалась: мол, ночи на болотах холодные, а сестрицы-трясовицы только того и ждут, чтобы на человека лихорадку напустить.

Сама Тайка взяла серебряный ножик, соль и спички, веревку покрепче, всякие ведьминские мелочи и перо симаргла, конечно же. Уже у калитки Майя всунула ей в руки зеркальце:

— Если будет гневаться хозяин болот, покажи ему это.

Тайка глянула на свое отражение и ахнула: вот как должна была дивья царевна выглядеть! Платье парчовое, жемчугом шитое, на груди каменья самоцветные, золотой обруч блестит-переливается, а косы… косы в руку толщиной!

— Ух ты, волшебное!

— Да ну, обычное, — мавка отмахнулась. — Показывает чепуху всякую. Мокша его потерял, а я нашла. Не хотела отдавать, но ради общего блага… полюбовалась красой, и хватит.

— Ну что ты, Майя! Ты и так хороша собой.

Она вздохнула:

— Хороша девица, да не всякому годится. Но не о том речь. Лучше запомни: Мокша будет запугивать — не поддавайся. Ему по душе дерзкие да смелые. Но не перегни палку — подходи с уважением. Не вздумай равнять его с простыми болотниками — он у себя в краю если не царь, то князь уж точно. Оттого-то и его подданные нос задирали. А теперь еще больше будут задаваться, коль все колдовство у них копится.

— Не любишь болотников? — Тайка нутром чувствовала, что за всем этим стоит какая-то личная история: слишком уж много горечи было в словах мавки.

— Терпеть не могу. Сестрицу названую они у меня свели.

— Украли? — ахнула Тайка.

— Какое там… сама пошла. Марфа из озерных мавок была. И хоть речные с озерными редко ладят, а мы были не разлей вода. А как-то летом гляжу — озерцо-то Марфино ряской затянуло, на берегах рогоз вымахал в человечий рост. Я бегом к ней, а уж поздно: позеленела, заболотилась. Жениха нашла себе из Мокшиной свиты. Ох, и поцапались мы тогда, чуть космы друг другу не повыдергали. Ты, коль увидишь ее там, передай весточку, а? Скажи, сестрица Майя дурой набитой была, в ножки кланяется, прощенья просит.

Они пересекли поле от края до края и вышли к истокам Жуть-реки. И даже брода не понадобилось: Тайка запросто перепрыгнула с одного берега на другой. А Майя осталась.

— Все, тут Мокшины топи и начинаются, дальше мне ходу нет. Удачи тебе, ведьма!

Тайка поправила панаму и бодро зашагала вперед, сердцем чуя, что удача ей понадобится — и довольно скоро.

Лужок, поросший сочной зеленой травкой, на поверку оказался коварным. Земля под ногами чавкала, резиновые сапоги так и норовили соскочить с ног и остаться в глине, а следы мгновенно заполнялись мутной влагой. Настал миг, когда воды стало слишком много и идти дальше можно было только по кочкам. Тайка вздохнула и покрепче перехватила палку.

Казалось, пути не будет конца. Она прыгала, несколько раз оскальзывалась, однажды чуть не выронила корзинку.

Небо потемнело. Вода стала почти черной, запахло гнилью и болотным газом, везде хлюпало и чавкало, на корягах заклубились таинственные огоньки…

Так вот они какие, Мокшины топи!

Тайка вскрикнула, когда прямо перед ней из воды вытянулась костлявая рука, похожая на корень дерева. За ней последовала вторая, и над поверхностью воды показалась лупоглазая и лохматая, с зеленоватой сединой, башка.

Болотница в коротком платье из коры и водорослей, хихикая, выбралась на кочку:

— Дальше не ходи. Столкну! Утоплю!

— Но мне нужно к Мокше, — Тайка показала корзинку, и болотница, воровато озираясь, сцапала яблоко:

— Пробу-то надобно снять… — она с хрустом надкусила спелый бок, но тут же спохватилась: — Не, все равно не пущу!

И раскинула руки в стороны, чтобы ни обойти, ни перепрыгнуть.

— Может, еще яблочко? — Тайка потрясла корзинкой; болотница вздернула нос:

— Мы вообще эти ваши яблоки не любим. Фу, гадость! — В воду плюхнулся малюсенький огрызок.

Ага, прямо видно, как сильно не любят…

— Возьми еще. Никто не увидит, — шепнула Тайка.

— Только никому ни слова! — Болотница сунула угощение за пазуху.

На миг стало видно, что ее шею обвивают замшелые и потускневшие нити старых бус.

Тайка сняла бисерный браслетик и помахала им перед лицом болотницы:

— А хочешь подарочек?

Глаза той сперва загорелись, но через миг опять потухли.

— Пустяки это, — процедила она. — Цацки для глупых мавок.

А Тайку вдруг осенило:

— Уж не Марфой ли тебя кличут?

— Откуда ты знаешь? — Болотница сжалась, завесив лицо волосами.

— Сестрица твоя, Майя, рассказывала. А еще велела тебе кланяться и прощения просить.

Взгляд Марфы неожиданно посветлел.

— Не врешь? А ну, поклянись!

Тайка приложила руку к груди:

— Век с места не сойти!

Лишь когда Тайка сделала шажок, болотница расслабилась и заулыбалась. Ее круглые глаза наполнились слезами.

— Как она там?

— Нормально. Но очень скучает.

Марфа спрятала лицо в ладонях.

— Ох, и наделали мы глупостей. Коль увидишь, передай — права она была. Только поздно, мне теперь век тут вековать… А ты-то зачем к Мокше? Али жить надоело?

— Нет… я помощи хочу попросить.

Болотница рассмеялась, будто в бочаге заклокотала вода:

— Ой, умора! Поможет, как же, держи карман шире. Лучше уходи подобру-поздорову. Утопит он тебя, и все. Станешь, как я, заложницей болот.

— И ушла бы, да не могу, — Тайка вскинула голову. — Я же, как-никак, ведьма-хранительница.

— Ну, поступай как знаешь, — Марфа нырнула в черную воду, обдав Тайку вонючими брызгами.

Напоследок из воды высунулась узловатая рука, и Тайка, разгадав намек, вложила в ладонь болотницы бисерный браслет.

Когда спустился туман, продолжать путь стало еще труднее.

Один из болотных огоньков отделился от гнилушки, заплясал прямо у Тайки перед носом, а потом полетел вперед, будто приглашая следовать за ним. То ли верный путь хотел указать, то ли окончательно завести в трясину. Выбирать не приходилось — и Тайка пошла следом.

Вскоре стало понятно, что обе догадки были верными: огонек привел ее в самое сердце болот, куда ни самой дойти, ни обратно выбраться.

На островке посреди топей росло несколько кривых деревьев, а под корнями огромного выворотня Тайка разглядела настоящий трон, сплетенный из веток и выстланный мхом.

— Эй?! — Эхо трижды повторило ее зов.

Болота молчали, но Тайка вдруг остро ощутила чужое присутствие, как будто бы кто-то наблюдал за ней из-под коряги. Вспомнив бабушкину науку, она прошептала верное слово и глянула сквозь колечко из пальцев, чтобы узреть незримое.

Тут вода забурлила, и на остров вышел… не человек, не жаба, а что-то между. Высокий, толстый, весь в бородавках и с плавниками за ушами. Одет он был в мантию из осоки и плащ из ряски. Иссиня-черные волосы украшали желтые кувшинки. Болотник подошел к Тайке и принялся разглядывать ее, думая, что остается невидимым. Она окинула толстяка таким же пристальным взглядом:

— Здравствуйте! А вы кто?

От неожиданности тот подпрыгнул, вскинув перепончатые жабьи лапы.

— Уф, напугала! Давненько у меня на болотах человечьим духом не пахло. — Голос его тоже напоминал кваканье. — Сперва сама сказывай, кто такая, зачем пожаловала?

— А вы случайно не господин Мокша?

— Я тебе не «Мокша»! — рявкнул он. — Пошто без уважения к болотному царю обращаешься?

Тайка сняла с головы панаму:

— Простите, ваше величество. Я ведьма-хранительница Дивнозёрья, пришла спросить царя болот: как мне сберечь силу этих земель? — Она с поклоном поставила перед троном корзинку, но Мокша даже не взглянул на дары.

— И что за беда у тебя приключилась, ведьма?

— Да вот, дупла закрылись.

Он замер, нахмурил брови, а потом рассмеялся неприятным квакающим смехом, потирая жабьи ладони:

— Опять? Ну, коли так, пришла пора сменить мой титул.

— И как же вас теперь величать? — Тайка закатила глаза, предвкушая долгую беседу.

Мокша прошлепал лапами, оставляя после себя мокрый след, уселся на троне, поправил кувшинку в волосах и осклабился, показав колючие щучьи зубы:

— Не буду скромничать. Зови меня отныне хозяином волшебства.