Пароград

Алан Олегович Башкатов, 2023

17-й век. Степь современной Карагандинской области. На эти земли в то время претендовали племена джунгар. Аул Касыма одним из первых подвергался налётам этих кочевников. Каждый год они должны были платить дань, обеспечивая тем самым свою безопасность. Но Касым и его друзья даже не знали, как сильно скоро изменится их жизнь. Рядом с их аулом крушение потерпела спасательная капсула с принцем инопланетян с планеты Марс на борту. Он рассказал, что у них идёт война с расой рептойдов. Для жителей аула это было неожиданностью. Они и глазом моргнуть не успели, как попали в самый эпицентр межпланетной войны…

Однажды в степи

XVII век… Чем запомнился вам этот период из учебников истории? Сменой династий? Началом эпохи Великих географических открытий? Я угадал?

Есть на свете одна история, которую ни литераторы, ни историки, ни географы не удосужились запечатлеть в своих трудах. Не хотели ли они это делать, боялись ли они этого или им кто-то сказал, чтобы они этого не помнили и не описывали — это неясно. Хотя событие это было не для большого кругозора глаз и широкой огласки на публике, поэтому об этом событии никто и не знает. Событие, о котором я говорю, — война небывалых для тех лет масштабов, исход которой мог в корне изменить не только наш мир… Впрочем, обо всем по порядку.

Чтобы разобраться в этой запутанной истории, надо перенестись на несколько веков назад на территорию современной Карагандинской области. Так ее в нашем мире и именуют. Тогда если и существовало на этих землях какое-то подобие государства, именуемое Казахским ханством, то стабильным оно было лишь на бумаге. Там отсутствовала конкретная централизованность, были неясности и территориальные споры, а между общинами постоянно возникали враждебные наклонности и стычки, да и, как назло, появились налетчики — джунгары¹. Нетрудно тут догадаться, каков был исход у походов джунгар на эти земли. У них было значительное преимущество в вооружении и большая организованность, а их малые армии часто наведывались в малые аулы, которые были сами по себе.

В одном таком ауле жил и управлял им старик Абдула. Было ему где-то под пятьдесят лет, что довольно солидно по тем временам. Успел Абдула обзавестись женой и тремя детьми. Был он консервативным управляющим с достаточно настойчивым и даже порой ворчливым характером. Пребывая в ссоре с соседними старшинами, Абдула не мог ни с кем из них сотрудничать, а потому его аул вот уже третий год был под обложением данью со стороны джунгар, что слегка осложняло жителям аула жизнь. А куда они денутся? Места для пастбищ нужны, пастбища принадлежат джунгарам, отбиться жители аула Абдулы от них не могут, а идти и искать новые места — опасно: мало ли что там, за бугром, их подстерегает. Из вышеуказанных причин и исходили. Абдула говорил довольно гордо о чести и сохранении традиций его отца, деда и прадеда, хотя другие соседи называли его просто трусом.

И вот на третий год с момента обретения аулом сборщиков дани Абдула решил попытаться обхитрить разбойников в угоду себе. Собрав своих сыновей рано утром у себя в юрте, он был готов начать обсуждать план.

— Сыновья мои! — с таких слов начал Абдула семейное собрание. — Шаруан, Углык и Касым, все вы уже подросли, набрались немалого опыта нашего. Где не преуспел один — преуспел другой и… — но он не успел закончить.

— Папа, папа, папа, папа, — перебил Абдулу один из сидящих вокруг него высоких мужчин с острыми скулами, длинными волосами и широкими чёрными глазами, — я понимаю, что тебе хочется пофилософствовать и сказать на научном языке то, что давно знаем и мы сами, да и вообще все девяносто семь человек, с которыми мы странствуем не первый год. Ближе к сути, прошу.

— Касым! Не перебивай! — рявкнул Абдула.

— Да, брат, помолчи чуть-чуть, отец, видимо, хочет сказать что-то важное, — поддакнул ему другой мужчина с более широкими плечами, чуть более короткой стрижкой и более прищуренными глазами.

— Шару-а-ан, напоминаю тебе: дел у нас много, а эти беседы отнимают у нас время, — спокойным игривым тоном ответил ему его брат. — Отец, прошу вас, продолжайте, но говорите по существу и быстро.

— Ишь ты, какой дерзкий! Прям весь в меня молодого, я смотрю, — прошептал Абдула себе под нос.

Абдула встал и окинул взором свою юрту. Была она не такой большой, как у ханов, но и не излишне скромной, как у малоимущих кочевников. На стенах красовались традиционные узоры на коврах, которые было трудновато рассмотреть, ведь стояло утро, и солнечный свет еще не до конца проникал в юрту через шанырак. Взглянув сначала на кровать, рядом с которой стояли сундуки и обеденный стол, отодвинутый от центра юрты специально для сего собрания, а потом на прихожую, где стояли пара копий, лук с двумя стрелами и своеобразная вешалка в виде брусков на кереге, Абдула перевел взгляд на сыновей и начал их обхаживать по кругу:

— В прошлые два лета джунгары наведывались к нам, — продолжал он. — И не трогали нас они только в том случае, если мы откупались съестными припасами или частью стада. Я не сомневаюсь, что совершат они это и в этом году.

— Так надо собраться и дать им бой, отец, — воскликнул Касым.

— Тебе бы все да так просто, — молвил почти шепотом Углык, третий сидящий сын с такой же прической, как у Шаруана, такими же большими глазами, как у Касыма, и чуть более широким лицом, чем у остальных двух юратьев.

— Не перебивай! — слегка разъяренно сказал Абдула. — Ты все равно не сможешь противостоять их волшебным палкам, извергающим огонь и метающим металлические шарики, несущие смерть! — речь шла о мушкетах и ружьях с фитилем, которых у степняков практически не было, но были у джунгар. — У нас только три пути: первый — мы мирно отдаем джунгарам часть продовольствия и обходимся без жертв, но тогда половина из нас умрет от голода; второй — мы даем им бой и отстаиваем свой скот, но тогда есть вероятность, что нас всех перебьют; и третий — мы уходим новыми лазейками по новому маршруту и надеемся, что нас не найдут.

Третий вариант из предложенных всем казался наиболее привлекательным. Выбор казался очевидным. Это было понятно по взглядам с покачиванием голов. И стукнув тростью о пол, Абдула добавил:

— Поиск новых маршрутов и дальнейшие сборы с перекочевьем предоставляю лучшему ориентировщику (географу) среди вас. Шаруан, сынок, встань!

В этот момент Шаруан был приятно взбудоражен, потому что осознавал, какую важную миссию ему поручили. Да, не особо большая. Но сегодня он ведет людей своих как экспедитор, а что будет дальше, потом? Он осознавал свой маленький шаг на пути к великому будущему. Он поднимался, хоть и ждал этого момента довольно давно, с эмоцией приятного удивления и широкой улыбкой на лице. И он, положив руку на сердце, гордо смог сказать:

— Я не подведу тебя, отец!

— Рад слышать! Через двенадцать дней враги будут здесь, так что готовьтесь и торопитесь, — и, ударив еще раз тростью, Абдула добавил: — Все свободны.

Сыновья Абдулы вышли и отправились восвояси, а он сам присел на небольшую скамейку возле своей юрты. Одет он был легко: в бешмет, штаны и маленькие сапожки. Он прошел мимо своей черной шапки, висевшей на вешалке у входа, на которую едва опустился лучик света. На свою плешивую голову он часто ее надевал, когда было холодновато. Но не сегодня. Абдула вышел, чтобы своим лицом обнять легкий мимолетный ветерок. Он сел и, положив ладони на подбородок и лоб, прошептал:

— Надеюсь, у них получится, и все обойдется на этот раз, — он осознавал все риски сейчас.

Шаруан тем временем все еще не мог отвести руку от груди и шел с гордым, боевым настроем, смотря вдаль, как орел. Сам Шаруан по характеру был человек довольно надежный и справедливый. Он был, так сказать, на голову выше братьев, причем во всех смыслах слова.

— Ну что?! — приобнял Шаруана Касым. — Еще немного, и станешь новым главой аула?!

— Ну я…

— Как будто ты сам не осознаешь этот маленький шаг…

— Да брось, — отнекивался по дороге Шаруан. — Я просто веду вас на перекочевье по новому маршруту, стараясь не попасться джунгарам. Вот и все.

— Сегодня ведешь нас один раз, через неделю ведешь нас уже десять раз по новым маршрутам, все тебе повинуются… Практика рождает все: опыт, знание, умение, харизму и так далее, — продолжал веселым тоном говорить Касым.

— Ну, возможно, ты и прав, немножко.

— В его словах присутствует частичка правды, — подтвердил Углык.

— Да, да, да, да.

— Слушай… А как нам теперь тебя называть? — воскликнул шутливо Касым.

— Касым… — улыбнулся Шаруан.

— Абдула-младший…

— Касым…

— Папа-два… Шаруан-вождь… Звучит?! А?!

— Я смотрю, шутить ты так и не научился, — усмехнулся Шаруан.

— Ладно, ха-ха, смущать не буду, братец. Вон уже твоя юрта.

Тут братья стали провожать Шаруана.

— Удачи, брат, — сказал, подбадривая, Углык.

— Иди работай, первопроходец ты наш! — добавил Касым. — Мы на тебя надеемся!

— Непременно, ребята, непременно! — ответил им Шаруан.

Углык и Касым пошли дальше.

— Любишь ты, Касым, не в свои дела лезть все-таки, — сказал Углык. — Аукнется тебе это еще.

Касым, улыбаясь, ответил:

— Если и аукнется, то мне с моими хорошими делами и поступками ничего не грозит. Ты, видимо, братец, не слышал от знакомых о том, что такое карма. Вмешиваюсь, когда считаю нужным. Да и сейчас это просто шутка, для того чтобы подбодрить Шаруана. А то ходит весь какой-то зажатый, несобранный. Волнуется. Ты, братец, лучше про себя расскажи: как жена, дети? Чего нового?

— С Жансаей мы все еще живем душа в душу. Что касается сына, Ануру нынче не сидится на месте. Его постоянно тянет к приключениям и ко всему такому, неизвестному. Впрочем, как и всегда.

— Ну ничего не поделаешь. Да и потом разве мы в его возрасте не были такими, а?

— Вот именно что не были, — вздохнул Углык. — Это другой случай: видим мы зайца непропорциональных размеров — он приписывает это к замаскировавшимся троллям; для нас падает звезда — для него это сгусток пыли с невероятной силой, которую прежде не видывал человек. Парню четырнадцать лет. Даже не знаю, что мне делать с его фантазиями?

Братья шли медленно, продольными тропами. Лагерь их располагался на небольших холмах. И если некоторые юрты находились на вершинах этих холмов, то основной части домов-палаток приходилось ютиться в два ряда полукругом у их подножий. В основном здесь была пустыня с кучей солончака и полыни, и можно было наблюдать пару деревьев. Но в целом дороги были: и ходить, и ездить можно было. Не так далеко пасся скот, а рядом играли местные ребятишки в подобие то ли асиков, то ли гольфа.

— Посмотри туда, Касым. М-да, хотел бы я видеть своего сорванца там почаще, с другими нормально играющими детьми.

— Он прям так мало с ними играет? — спросил Касым.

— Нет, играет. Но бывают у него дни, когда он шатается где-то, находит какую-нибудь штуковину ненужную, приносит ее домой, начинает плести какие-то небылицы про нее…

— А помнишь…

–…Как он уговорил нас пойти на поиски «драгоценного камня счастья» и завел нас и еще пять человек в змеиную яму? Помню. Как тут такое забудешь?

— Но не пострадал же никто: все тогда выбрались целыми, пусть и с трудом.

— Ну ключевое слово здесь «тогда». И не менее ключевое «с трудом». А что же будет потом?

Анур действительно верил постоянно во всякую мистику, загадки и «вещи неестественного происхождения». Много на что велся сын Углыка. Например, однажды сельские мальчишки нарисовали на камне всякие символы обуглившимися веточками из костра, а Анур нашел его и принял за сверхъестественное происхождение его появление здесь. Обрадовался. Притащив камень домой, он начал всем хвастаться, мол, он нашел следы древней цивилизации или инопланетян. Как над ним все смеялись, когда выяснилась правда! Анур, конечно, не растерялся и посмеялся за компанию, хотя в душе он плакал. Но найти что-то невероятное попыток он не бросал и все еще верил, что мы не одиноки во вселенной.

Примечания

1

Джунгары — жители ойрат-монгольского государства, существовавшего в XVII—XVIII веках на территории от Кашмира, Тибета и Китая на юге и юго-востоке до юга Сибири на севере и от Кокандского и Бухарского ханств на юго-западе до Халха-Монголии на северо-востоке, включая в себя озеро Балхаш, Семиречье, озеро Кукунор, горы Тянь-Шань и Алтай, долину реки Или, а также верховья Оби, Иртыша и Енисея.