Американ Босс

Алайна Салах, 2021

Когда являешься обладателем квартиры в центре Москвы, пользуешься бешеной популярностью у противоположного пола, занимаешь директорское кресло в преуспевающей фирме и имеешь двойное гражданство – жизнь прекрасна. По крайней мере так было до тех пор, пока я не согласился взять сводную родственницу на стажировку. Это стало самым глупым решением в моей жизни. Книга содержит нецензурную брань

8

Ника

— Ты бизнес-ланчи, что ли, с перловкой и салом в офисе у себя организуй, Максим, — ворчливо говорит дядя Игорь, глядя, как мы с Кэпом, лучась фальшивым дружелюбием, поднимаемся по мраморным ступеням его дворца. — А то тётя твоя младшая сохнет с каждым днём.

И что за мания у старшего поколения обязательно раскормить младшее до состояния колобков? Нормальная я и ничуть не тощая. Но вступать в словесные дебаты с грозным маминым мужем всё же не решаюсь. Не по себе как-то.

— Буду вытаскивать с собой на обеды из трёх блюд, дед, — весело откликается Максим и, поравнявшись с ним, крепко сжимает в своих медвежьих объятиях.

Заметив маму, появившуюся на пороге, я с облегчением выдыхаю и с разбегу падаю в пахнущие уютом объятия. В её руках я всегда чувствую себя спокойнее, а после будоражащей поездки с Кэпом мне просто необходима инъекция эмоционального транквилизатора.

— Соскучилась по тебе, Никуш, — мама ласково гладит меня по волосам и быстро целует в щёку. — Может, недельку у нас с Игорем поживешь? Он тебя до работы подвозить сможет.

Одна мысль о нескольких часах, проведённых в машине с маминым мужем и его адским характером, заставляет меня бешено крутить головой.

— Не могу, мамуль. Спатифиллумы твои любимые только зацвели. Боюсь, завянут.

— Это внук мой Максим, Люба, — объявляет раскатистый голос главы дома. — А это бабуля твоя новая, Любовь Ивлеева. Прошу уважать и жаловать.

— Здравствуй, Максим, — с улыбкой отвечает мама и слегка розовеет, когда тот вручает ей букет, который предусмотрительно купил по дороге.

— Очень приятно познакомиться, Люба, — услужливо урчит грейпфрутовый баритон. — Прошу прощения, что раньше не заехал.

Мужчины проходят в дом, а мама быстро ныряет носом в разноцветный ворох лепестков и, наклонившись ко мне, заговорщицки шепчет:

— А Максим-то огонь, Никуш. Горячий.

Ох, даже мама пала жертвой протеинового бургера.

Я провожаю глазами удаляющуюся супергеройскую задницу и твёрдо заявляю.

— Не в моём вкусе, мамуль. К тому же у меня Глеб есть.

— Как у тебя, кстати, с ним? — Приобняв за плечи, мама увлекает меня в царские покои имения Ждановых. — Приехали бы как-нибудь вместе в гости.

— У нас всё отлично, — говорю уверенно, потому что у нас с Глебасей и впрямь всё отлично. — Глеб сейчас занят подготовкой к вступительным в аспирантуру, поэтому видимся мы только по выходным.

— О как, — поднимает брови мама. — Какая железная у твоего Глеба выдержка. Я бы от такой красавицы, как моя дочь, сутками не отлипала. Как он, должно быть, мучается: всего три месяца вместе, а тут эти экзамены не вовремя.

Вот за что я обожаю мамулю, так это за деликатность в проявлении материнской заботы и любви. Знаю, что она переживает за мои отношения с Глебом, но всё равно не опускается до того, чтобы тыкать носом в то, что, по её мнению, у нас не так. Разве что намёками.

— Мам, мне ведь тоже сейчас на стажировке надо сосредоточиться, поэтому экзамены Глеба как нельзя кстати. Зато в выходные мы ни на минуту не расстаёмся.

— А с сексом-то у вас всё хорошо, Никуш?

Ну, у кого лучшая мама? У меня, разумеется. В четырнадцать Любовь Ивлеева сама посадила меня на наш кухонный стул и со скрупулёзностью университетского преподавателя поведала о неотвратимости появления коитуса в моей жизни, его последствиях и самых надёжных способах защиты от нежелательной беременности и всякой дряни. Благодаря этому, секс не ассоциируется у меня с тем, чего необходимо стыдиться, и именно поэтому мама первой узнала о том, что я потеряла невинность с Витей.

— До секса у нас ещё не дошло, мам.

В тот вечер в клубе всё и должно было случиться. А эротичный тверк задом предназначался не для того, чтобы польстить кэповской ширинке, а для того, чтобы подтолкнуть Глеба к более решительным действиям. Мне очень нравится, что он относится ко мне с уважением и не форсирует события, но я же, в конце концов, здоровая двадцатиоднолетняя женщина… А какая здоровая двадцатиоднолетняя женщина не мечтает заняться развратным сексом со своим парнем спустя три месяца знакомства?

Мама вновь поднимает брови, демонстрируя лёгкое недоумение, после чего быстро целует меня в щёку и тянет в кухню.

— Потом поболтаем. Не терпится дочь собственной кулинарией побаловать. Я сегодня необычный штрудель приготовила.

— С мясом, что ли?

— Ага.

*******

— Ну как тебе работается у Максима на фирме, Ника? — Дядя Игорь отпиливает стейк и, не донеся кусок до рта, смотрит на меня. — Не пристаёт?

Я едва не давлюсь красным сухим и машинально перевожу взгляд на Гасовича, которого такие родственные ремарки, кажется, ничуть не смущают, судя по тому, как вальяжно он продолжает мять спиной стул.

— Мы не слишком хорошо успели познакомиться, но думаю, у Максима есть понятия о рабочей субординации. К тому же он знает, что у меня есть парень.

— А я думал, мы достаточно неплохо пообщались в нашу вторую встречу, Ни-ка, — раздаётся насмешливый голос. — Ты меня буквально чуть не задушила в родственных объятиях, — с этими словами говнюк демонстративно указывает глазами под стол и начинает широко улыбаться.

— Оу, это ж разве душила? — парирую язвительно. — Так, слегка приобняла. Крепкие обнимашки в моём исполнении ты бы точно никогда не забыл.

Улыбка на лице Капитана Америки меркнет, а глаза темнеют, точь-в-точь как в машине. Мама замирает с вилкой в руке и начинает с любопытством разглядывать нас, а её муж свирепо рявкает:

— Вы Игоря Жданова за идиота, что ли, держите? Что тут происходит?

— Никуш, иди чай налей, — нараспев предлагает мама. — Игорь, твой любимый, с мятой и мелиссой, будешь?

Как по команде, маска воинственности покидает лицо дяди Игоря, и он, сделав глоток воды, уже более спокойно отвечает:

— Буду, Люб. Чудо как хорош этот твой чай.

Ай да Любовь Запашная. Как мастерски льва травяным отваром на лопатки уложила.

Решив не пренебрегать маминой помощью, я бесшумно поднимаюсь со стула и, погремев ящиками, нахожу жестяную банку с чаем. Включаю чайник и пока жду, когда закипит вода, прислушиваюсь к разговору.

— Мама твоя как поживает? — спрашивает миролюбивый голос дяди Игоря. — Совсем родину забыла. Обещала ещё две недели назад приехать, а всё тянет.

— Её токсикозит немного, поэтому перелёт отложить пришлось.

— Слава снова беременная, что ли?! — слышится грозное рявканье. — Твой папаша когда-нибудь слезет с моей дочери? Или у вас там в Америке биткоины за детей давать стали? Чего так старается-то он?

— Я об этом стараюсь не спрашивать, — насмешливо отвечает Кэп. — Предлагаю просто порадоваться, что ты дедом в пятый раз станешь.

К тому времени, как мамин муж заканчивает рассуждать, насколько было бы лучше, если бы семья Максима покинула вражескую страну и купила пять гектаров земли в Подмосковье, мятно-чайный напиток заваривается, и я с видом заправской горничной иду его разливать. По старшинству, разумеется.

Обойдя с чайной милостью Игоря и маму, я подхожу к стулу Кэпа и невольно морщусь, потому что терпкий запах грейпфрута ударяет в ноздри, а во рту начинается необратимый процесс слюноотделения.

Сделав мысленную пометку не забыть купить в аптеке витамин С, я придвигаю чашку, начинаю лить в неё дымящийся отвар и едва не расплёскиваю кипяток на скатерть, потому что в этом момент здоровая ручища выныривает из-под стола и, обхватив колено, бесцеремонно скользит мне под юбку.

— Тони послал Кэпу сигнал о помощи, — доносится низкое урчание. — Не могу оставить друга в беде.

Забыв, как дышать, я перевожу ошарашенный взгляд вниз и шумно сглатываю, потому что говнюк бесстыдно заглядывает мне в глаза и гладит мою ногу в критической близости от белья.

К счастью, оцепенение отпускает меня уже через секунду и, переместив носик чайника на джинсовые колени, я с садистской улыбкой опрокидываю на них хорошую порцию кипятка. Лицо говнюка болезненно морщится, но перед тем, как меня отпустить, его рука успевает сжать мою ягодицу. Терминатор какой-то, ей-богу.

Вернув заварочный чайник на столешницу, я возвращаюсь на свой стул с пульсом, как у колибри-сердечника, и машинально утыкаюсь в телефон, чтобы скрыть своё замешательство. Жму пальцем на значок нового сообщения и едва не рычу от негодования.

«Передай Тони, что я зайду в гости позже»