Джекпот

Ак – патр Алибабаевич Чугашвили, 2018

"Джекпот" – это история взросления, история инфантильного мужчины, случайно открывшего для себя неприглядные стороны жизни…Содержит нецензурную брань.

5.

Дни между сменами пролетали очень быстро, необходимость снова возвращаться в зал игровых автоматов, давила на психику, на третий день я становился нервным и злым. Отношения с Еленой Ивановной, начавшиеся так многообещающе, развивались по восходящей. Мы практически не общались, изредка она сцеживала в мой адрес несколько слов, обильно приправленных шипяще — свистящими звуками. Я старался не донимать её без необходимости, но иногда любопытство брало верх над осторожностью.

— Елена Ивановна, а почему больше не видно этой девушки, ну, которую мы меняли в тот раз, когда я впервые вышел на смену?

— Ты про кого? Про Мышшку? Бедняжжка. С кем работает, сс тем и сспитт…

Я сглотнул подступившую слюну — правда?

— Да. У неё такая манера. Не мой стиль. У меня так — работа отдельно, личное — отдельно.

Я облегчённо выдохнул в сторону.

— Она уволилассь. Решшила Задовскому ультиматум поставить — или убираете Вову, или я увольняюсссь. Задовский сказал — увольняйссся. Теперь ссидит дома, без работы, и без мужика, Андрюшша её сразу броссил. А почему ты спрашиваешшшь? А? Аааа, она тебе понравилась! Ты такой же козёл, как и вссе осстальные! Дура она! Дура!

— Понятно. Елена Ивановна, у меня ещё один вопрос. Как вы чаевые просите? Научите меня, а то я даже не знаю, как подступиться…

— У тебя не получится, это целое искусство, я сама овладела не сразу. Предположжим, выигрывает человек деньги, подходит к касссе, надо вот так расстерянно заморгать глазами, надуть губки, и жалобно сказать — на шоколадочку оставите?

Она часто заморгала лишёнными ресниц глазами, вытянула не накрашенные губы куриной гузкой, и стала похожа на фотографию из справочника по психопатологии.

— Вы правы, я так точно не смогу.

— То — то же, иди в зал!

В зале было пусто, ближе к полудню в зал, нелепо извиваясь, вошёл очень странный человечек. Причиной его необычных движений была изогнутость поясничного отдела позвоночника (формой он напоминал латинскую s), которая была следствием какой — то травмы, возможно перелома. Покрытое потом (несмотря на холод) лицо человечка было искорёжено гримасой боли, каждый шаг доставлял ему очевидные мучения. Я сразу вспомнил армейскую службу, и собаку, сбитую УАЗиком, она приползла к казарме, жалобно поскуливая, и волоча за собой безжизненно повисшие задние ноги. Острая жалость к инвалиду заставила меня услужливо подбежать к несчастному, усадить его на стул, и дать салфетку, для того, чтобы он мог вытереть вспотевший лоб.

— Здравствуйте! Что вам предложить — чай, кофе?

Человечек неторопливо вытер покрытый испариной лоб, глаза его быстро и внимательно обежали весь зал, и остановились на мне. Он угодливо улыбнулся — а коричневенького, или беленького в вашем заведеньице не подают?

–?!

Охранник подсказал — он про коньяк и водку спрашивает.

— Именно так! Реплика достойная глубокого мыслителя!

— Играть будете?

— А для чего же я по — вашему пришёл в зал игровых автоматов, ведь это же зал игровых автоматов, я не ошибся?

— Не ошиблись.

— Сейчас отдышусь, и сразу за игру!

Я дошёл до подсобки, и налил несчастному стакан коньяка. Глотнув живительной влаги, инвалид удовлетворённо крякнул — вот это другое дело! Это я понимаю! Сразу чувствуется умелая работа с клиентом! Нравится мне у вас молодые люди, очень нравится, а мне угодить трудно. Открытые, добрые, русские лица, радушный приём, гостеприимство, сейчас это большая редкость, все гонятся за деньгами, и забывают про элементарную вежливость — diffugiunt cadis cum siccatis amici! Переводите, студент!

–?!

— Да, нам давали лучшее образование, нежели сейчас, вы не знаете латыни?

— К стыду моему, нет, не знаю.

— Эту фразу можно перевести так: на обеде все соседи, скатерть со стола, и дружба сплыла! Гораций, мой любимый поэт. Ad hoc, юноша, как вы считаете — женский и мужской организм устроены одинаково?

— По — моему, ответ очевиден. Конечно, нет!

Инвалид отхлебнул из стакана, глаза его заблестели.

— Ошибка, мой юный друг! Заблуждение! И мужчинам, и женщинам природой дарованы отверстия, позволяющие получать космическое блаженство! «Живейшее из наших наслаждений, заканчивается судорогой почти болезненной!». Ad verbum. Как говорил классик. Вы согласны со мной, юноша?

— Нннет, не согласен.

— А, я уже слышу нотки сомнения в вашем голосе! Вы (как человек образованный, ведь вы — образованный человек?), конечно же, знаете, что все современные науки берут своё начало в древней Греции, Аристотель — основоположник логики, физики, риторики и et cetera. Утончённые, возвышенные эллины не считали любовь между мужчинами чем — то предосудительным и грязным. Вы же читали диалоги Платона, один из известнейших мудрецов древности Сократ испытывал отнюдь не платонические чувства по отношению к Алкивиаду, сожительство с мальчиками воспринималось как наставничество, упоительный союз опытного, мудрого мастера и юного, неопытного малыша, и всё это, конечно же, omnium consensus — с общего согласия. Таким образом, мы Claris verbis приходим к выводу, что любовь (не важно в каком обличье она нас настигает) ценна сама по себе, важно содержание отношений, а не их форма. Имеет ли объект любви форму прекрасного женского тела, или же мы пылаем страстью к атлетично сложённому, подобно греческому богу мужчине (вот вы, например, легко могли бы служить моделью для скульптора, bona fide, у вас такие трапециевидные, отлично прорисован трицепс, грудные…я могу продолжать описание ad infinitum — до бесконечности!

Охранник заинтересовано следил за нашей беседой, совершая ряд бессмысленных (на первый взгляд) движений (переставляя стулья, подвигая тумбочки, поправляя урны), он постепенно оказался на соседнем с инвалидом стуле, и очень вежливо спросил.

— На каком автомате играть будете?

— Что?

— Какие автоматы предпочитаете?

— Ну,…вот такие…

— Какие «вот такие»? «Атроники», «Новоматики», «Лубриканты», «Страпоны»?

— Я…мне надо для вдохновения ещё немножечко ad verbum, капельку коричневенького…

— Капельку дерьма?

— Фу, как грубо, и вообще, мой друг, почему вы прерываете нашу увлекательную беседу? Мы с коллегой…

— Я тебе не друг. А он тебе не коллега, пидор ты крученый. Я, таких как ты, знаю. Говори точно — будешь играть?

— Я…ммм…в некотором роде сейчас…стеснён в денежных средствах,…а так бы…с большим удовольствием…

— Дохлёбывай и уёбывай, если не хочешь, чтобы я тебе ещё раз позвоночник сломал!

Инвалид допил остаток коньяка, оттопырив в сторону мизинец с длинным грязноватым ногтем, он чинно поставил стакан на тумбочку, и привстал, серые щёки его подёрнулись лёгким румянцем. Он попытался изобразить поклон, и похромал к выходу, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. У выхода он остановился, поднял над головой руку (подражая Пушкину, запечатлённому в момент вдохновенного чтения стихов), и произнёс — не воспринимайте произошедшее как casus belli, мне кажется, что мы неправильно друг друга поняли. При любых обстоятельствах, надо сохранять comitas gentium. А с вами, юноша, я надеюсь, мы ещё встретимся, в более благоприятной обстановке.

После его ухода, охранник быстро подошёл к двери — ну, куда эта гнида теперь поползёт?

«Гнида» поползла в зал конкурирующей фирмы, и вышла оттуда буквально через пару минут.

— Молодцы! Они его быстрее раскусили, чем мы. Что смотришь? Ты так ничего и не понял?

— Чего я не понял?

— Вот ты наивный, да если бы не я, ты бы у него уже в рот брал, где — нибудь за углом…

— Чего? Ты чего несёшь? Ну, странный тип, согласен, латынь знает…

— «Латыынь», он тебя разводит на тему педерастии, а ты ему в рот заглядываешь, словно малыш несмышлёный, тебе, сколько лет — то, парень?

— По — моему, ты всё преувеличиваешь, да, он аферист, и хотел нахаляву выпить, но, чтобы…

— Ты безнадёжен.

— А ты — гомофоб!

— Кто? Гомо…кто? Я в милиции двадцать лет отработал, а ты меня в пидоры записываешь?

— Гомо фоб — это тот, кто боится гомиков…

— Я их не боюсь, они мне омерзительны, а тебе, пора уже спуститься с небес на землю.

Я развёл руками, охранник улыбнулся, и сказал — не бойся, пока я рядом, с тобою ничего не случится. Пошли, я тебя финиками угощу.

Мы попили чаю с финиками, охранник всё время повторял — это ничего, ничего, всё приходит с опытом, постепенно поймёшь, я буду за тобой приглядывать.

После чаепития, охранник позвал меня к двери — во, смотри! Видишь цыганок?

— Вижу, и что?

— Сейчас сюда зайдут, следи за ними внимательно.

Цыганки (пять штук) разбрелись по залу, и начали играть, громко перекрикиваясь между собой. Периодически, то одна, то другая, просили снять выигранные деньги (для этого у меня были ключи от автоматов), я заметил, что суммы были некруглые — триста сорок пять рублей, сто восемьдесят девять…Затем они подходили к кассе за выигрышем, и, получив деньги, просили разменять пятисотрублёвую купюру на пять сотенных, получив сотенные, просили разменять их на полтинники, купюры быстро переходили из рук в руки, туда — сюда, туда — сюда. Охранник закрыл дверь на ключ, перегородил выход, и громко крикнул — всем стоять! Прекратили игру!

Цыганки бросились к выходу, громко галдя.

— Молчать! Лена! Проверь кассу!

Цыганки хватали охранника за рукава, пытались погладить по лицу, совали ему в ладонь мятые купюры, он был непреклонен.

— Ну? Посчитала?

— Не хватает полторы тысячи.

— Ну, что девушки? Решим проблему по — хорошему, или мне вызвать наряд?

— Чего ты хочешь?

— Деньги верните.

— Какие деньги?

— Полторы тысячи.

— Мы тут не причём, ваша кассирша работать не умеет…

Охранник вытащил рацию, нажал на кнопку, послышался треск радиопомех.

— Обыщи нас, что найдёшь — твоё.

— Я к тебе прикасаться не собираюсь, сейчас наряд приедет…

— Ладно, ладно, подавись — одна из цыганок бросила на пол две купюры, и зло цыкнула золотым зубом.

— Подними, и отнеси в кассу!

Самая молодая подняла деньги и положила их к окошечку кассы.

— Ещё раз увижу, пеняйте на себя! — охранник открыл дверь, цыганки быстро выскочили наружу, самая старшая остановилась, сплюнула на асфальт, и стала делать какие — то знаки руками, негромко шепча заклинание. Охранник расхохотался, демонстративно повернулся спиной, и пошёл заваривать себе чай. Я догнал его, и спросил — Коля, объяснишь, что случилось? Я не понял…

— Простой трюк. Они приходят, толпой, шумят, галдят, отвлекают внимание, часто снимают деньги, суммы некруглые, просят размена, деньги постоянно переходят из рук в руки, в один момент, пользуясь усталостью или невнимательностью кассира, она просит разменять деньги, держит купюру в руке, а затем убирает её, забирая размен, и так повторяется несколько раз. Результат — вы в минусе на полторы тысячи.

— Блин. Вот это да! А ты…как ты заметил?

— Давно здесь работаю. Это что, тут несколько месяцев назад гипнотизёр ходил, приличный такой дядечка, поиграет немножко, подходит к кассе, поговорит, и уходит. Начинают закрывать смену, в кассе не хватает пятьдесят тысяч. Как? Что?

— Ну и?

— Он подходит к кассе, что — то негромко, уговаривающим тоном рассказывает, журчит — журчит, кассирша даже объяснить не смогла — что он ей говорил, она ничего не помнит, гипноз, мать его! А денег нет!

— И что, он так и ходит?

— Я его поймал за руку, при выдаче денег. Закрыл дверь в зал, попросил оператора назвать сумму, и сверил её с той, которую он получил, тут — то дяденька и поплыл, пытался взять меня за руку, в глаза заглядывал, но на меня гипноз не действует, поэтому…вызвал наряд, съёмки с камеры, чек, деньги, и — вот опять передо мной, параша, вышка, часовой… Короче, ты не переживай, я буду за тобой приглядывать.

— Это утешает. Теперь я спокоен за своё будущее.