Исповедь = Аһыллыы

Айсен Дойду

В сборнике «Исповедь», выпущенном к 75-летию писателя, собраны, как считает сам автор, наиболее удачные его стихи и проза, драма и киносценарий. Особое место занимают его статьи на темы древней истории народа саха и религии – тенгрианства. Айсен Дойду, билингвист, пишет на двух языках – русском и якутском, как и в своих предыдущих сборниках, на темы актуальные, остропроблемные, и он, как истинный гражданин, ратует за Правду и Справедливость. Некоторые произведения Айсена Дойду опубликованы за рубежом, в том числе и во Франции. Он автор-сценарист фильма «Снайпер саха», который получил главный приз на Международном кинофестивале в Монако.

Хоһооннор. Стихи

Аар Кудук Мас

О-о, бу тураахтыыр эбиккин!

Аҕыс иилээх — саҕалаах

далан дойдум тулааһына,

кэтит дойдум биттэҕэ,

айгыр — силик айхаллаах

Аар Кудук Маспыт бэйэлээх,

Алахчын Хотун иччилээх

Орто дойдум тутааҕа!

Амарахтыыр аймахтарга,

урааҥхайдыыр сахаларга

иитэр Ийэ — мас буолан

туругурдаан турдаҕыҥ!

Айбыт айыы аҕалаах,

иэйэхситтиир ийэлээх,

билэр–өйдүүр төбөлөөх,

астык ааллаах атыырдаах,

ирдиир — көрдүүр ыллыктаах,

содуоллаһар суоллардаах,

туруолаһар туруктаах,

самнархайдыыр сайылыктаах,

кыргыһыылаах кыстыктаах,

кыайар — хотор хоннохтоох,

албан ааттаах эр киһи!

Тэтэркэйдиир имнэрдээх,

имигэстэй илиилэрдээх,

мэтэгэркээн түөстэрдээх,

хойуу — субуй суһуохтаах,

кылбаа көмүс ытарҕалаах,

илин — кэлин кэбиһэрдээх,

кылыгырыыр симэхтэрдээх

саха аймах кэрэтэ,

дьиэлээх кэргэн ийэтэ!

Айыыһыттан айдаран,

Иэйэхситтэн имэҥнэнэн

кэргэниниин таптаһан,

оҕолорун төрөтөн,

саха дьонун элбэтэн,

үөскүүрүгэр кыһаллан

хотун дьахтар барахсан!

Аламай күнүм анныгар,

уйгу — быйаҥ дойдубар

хайгыыр хотун дьахтарым

уонна дохсун эр киһи

көрсө түһэн — билсиһэн,

төлөннөөхтүк таптаһан,

хоонньохтоһон — холбоһон

олохторун тэрийбиттэр,

уйаларын оҥостоннор

оһохторун оттубуттар,

бур — бур буруо таһаарбыттар,

элбэх оҕо төрөтөннөр,

аймах — уруу үөскэтэннэр,

далбар түөлбэ тэрийэннэр

үөрэ — көтө олорбуттар!

Алгыс

Күлүмнүүр күндү күннээх,

дьэҥкир ыраас халлааннаах,

унаар урсун уулардаах,

күөхтүү хампа тыалардаах,

дьоллоох дьоһун дьоннордоох,

айгыр — силик бэйэлээх

албан ааттаах Орто дойдум!

Түһүлгэҕэр төннөммүн

сэргэлэргин кууһабын,

кэлбит кэми уруйдаан

ахтар — таптыыр Алахчыммар

ытык тоҕой саламаҕа

маҕан кылбын ыйыыбын!

Арыы түөлбэ алаастардаах,

сытар сылам сыһыылардаах,

сүөгэй сүүрэр сүөһүлэрдээх,

кымыс сыттаах сылгылардаах

далбар далан дойдубут.

Манна ааннаан олорор

Айыы айбыт сыччыйа,

биэбэйдээбит бэдэрэ,

Орто дойду кэрэтэ —

саха омук киһитэ.

Иэйэн — туойан киниэхэ

анаан — минээн этэбин,

арчылыырдыы алгыыбын:

аччыктыыры аһатан,

хоргуйбуту хоннорон,

хоргустууру харыстаан,

ылларбыты ыллыктаан,

ачайбыты абыраан,

кэлбиттэри кэрэлээн,

барбыттары байдамнаан,

уруулары уруйдаан,

аймахтары айхаллаан,

туруктааҕы тарҕатан,

үөлээннээҕи үөскэтэн,

сирин — уотун баһылаан

кэскиллээхтик олордун,

тускуллаахтык туругурдун!

Айгыр — силик! Уруй — мичил!

Дьөһөгөй. Төннүү

Орто туруу дойдубут

оһуор дьэрэкэй киинигэр

арҕаһыттан тэһииннээх,

көхсүттэн көнтөстөөх

айбыт айыы аймахтара,

Күн Өркөн дьонноро

бүгүн мустан тураллар.

Күнү көрсө кэлэннэр

эрэнэллэр, кэтэһэллэр,

илиилэрин өрө уунан

кэп туонар курдуктуу

истиҥнээхтик иэйээхтээн

күүрээннээхтик көрдөһөллөр.

Күлүм аллай!

Маҥхалыырым барахсан,

Күөгэллиирим көмүһүм,

Алахчыным хотунум…

Истэбин! Көрөбүн!

Сирэйиҥ сиэрдийбит,

мөссүөнүҥ мөлтөөбүт,

хараҕыҥ уута халыйбыт —

онно ахтар Дьөһөгөйүҥ

күн буолан кылбайбыт,

сах курдук сарыаллаабыт…

Кэтэһэҕин кэлэрбин…

Истэбин! Көрөбүн!

Түһэбин… төннөбүн!

Үчүгэйи баҕаран,

ньүксү нөрүөн нөргүйэн

истэр истиҥ сүрэхпиттэн

баҕараммын этэбин.

Көмүс күммүт күөрэйдэ,

күүтэр кэммит кэлээхтээтэ!

Айгыр — силик аан дойду

саһарҕаттан сырдаата,

соргулуурдуу сандаарда.

Айхаллыыбын, алгыыбын!..

Аньыы — хара араҕыстын,

кирдээх санаа кэбэлийдин,

хара хабыр халбарыйдын!

Алыас! Алыас!

Сотуллубат суоллардаах,

ыһыллыбыт ыллыктаах,

оломтолоох олохтоох

дьарылыктыыр дьылҕалаах,

туругурдуур туруктаах,

тосхоллордуур тускуллаах

сайдар саха дьонноро,

айыыларбыт оҕолоро…

Наскыл! Тускул!

Күөгэл — нусхал!

Уруй! Айхал!

Люблю

Люблю я в людях чистоту и цельность,

Когда в словах — святая простота,

В поступках, жестах — не суета, а дельность,

В глазах открытых — неба высота.

Тебя хотел бы видеть я такой —

Учтивой, милой, умной, нежной,

И в сердце верном — ангельский спокой,

Когда вокруг так много скверны.

Когда вокруг балдеж и суета,

Народ везде базарит неразумный,

Нужны мне — разум, доброта,

Мне нужен мир — прекрасный и не шумный.

Я ухожу от пьянства, бардака,

Где все обман и скучная игра,

Я убегу от жизни дурака

В мир Высшей Правды и Добра, —

В твой лучший мир, где голоса столетий

Звучат божественно, как музыка Вивальди,

Где в царстве Красоты, Гармонии на свете

Все в жертву отдают — искусства ради,

Где в штормовых морях белеют паруса,

Творений гениев рождается так много,

Где свято чтут и деда, и отца

И в храмах светлых славят в песнях Бога!

Люблю я в людях чистоту и цельность,

Когда в словах — святая простота,

В поступках, жестах — не суета, а дельность,

В глазах открытых — неба Высота!

Исповедь

Ветер, звезды, река,

крыши, окна, столбы…

дни, года и века…

я такой же как вы —

из толпы —

миллионная часть, миллиардная доля,

я — вселенская пыль,

семя Бога и воля,

птица света и тьмы,

Смерти цель я живая,

суть холодной зимы

и зеленого, теплого мая;

я как фактор и новость,

«я» — как буква и повесть;

справедливый упрек:

я всегда поперек,

иногда невозможный, возможно,

чаще «свой» для чужих,

но порою «чужак» для своих;

в браках — брак,

в дебрях быта — дурак,

в драку лез ошалело и рьяно,

и бывал я противный и пьяный,

куролесил безбожно довольно,

падал, падло, я долго и…

больно,

но однажды поднялся, —

я встал…

«только так! только так!

к черту муть и бардак!»

Фантазер по натуре, чудак,

я — начало свое и конец,

я — азартный игрок

и певец,

я — струна несмолкаемой лунной гитары,

я — журчащий, поющий ручей:

пей и лей! пей и лей!

— Нынче чей ты?

— Ничей.

Я — стрела,

золотое звенящее слово,

я — волшебник и маг,

создающий из какушки смак,

нажитое добро превращающий в тлен,

я — свобода и плен,

я — любовь,

небывалая жгучая страсть —

на фиг славу и власть!

на хрен пошлость и мразь! —

Я — поклонник ромашек и роз,

враг бездарных и скучных мимоз…

— Правда — истина где?

— В унитазах.

И сегодня зараза маразма,

раз за разом,

входит, наглая в раж,

Люди знают, не врут:

время злобы и смут подошло:

как легко убивают и мрут,

и тут

не фанатик идей я

и шут,

я — не «пряник и кнут»,

я — язычник — якут, и сегодня, сейчас

буду горше, чем соль, —

в корень сердца смотрящая боль.

— Сильный прав? Прав подлец?

Но тогда, если так,

я — мертвец,

что зарылся в земле

от кошмара живых убежав —

здесь беда и битье! —

я — дите, кто хватает бездумно

ручонками пламя,

я — усталый, познавший все страхи старик,

я — молчанье и крик,

я — сегодня — вчера…

трижды три, дважды два!

Ветер, звезды, река,

крыши, окна, столбы…

дни, года и века…

Я — мольба,

я — судьба;

наяву и во сне —

я есть всадник

на белом

крылатом коне!

Я — полет,

я — поэт,

чья стихия — стихи;

«я» есть я, но и…

и

сын тончайшей

зеленой травинки

и могучего духа Айыы!

Якутск

Мой забытый, опальный Якутск,

город «серый и скучный»,

город добрых начал

и обычных печальных концов.

Кто поможет тебе?

Кто спасет твое ветхое древо?

Город — сон, город явь,

город первой любви и последних надежд,

город пыльный, старинный, седой,

это город — старик

с сучковатою тростью кривой,

город мертвых шаманов,

купцов и священников,

город ссыльных, убийц и мошенников,

город псов и святых простаков,

город странных навязчивых снов,

город вещих таинственных слов.

Город жил, пережил и пожары, и смерть,

город трижды тонул,

город трижды воскрес

и донес чрез века свой божественный крест.

Город знает в лицо Муравьевых, Бесстужевых,

город помнит и храбрых —

Дежневых, Хабаровых,

город, чье продолжение —

Камчатка, Аляска, Америка…

Где конец и начало земли? Снова: эврика!

Мой старинный Якуцкъ —

город в зоне зимы,

город в поясе вечного холода,

город открытый, наивный и добрый,

город щедрый простой и покладистый,

город теплых дождей

и вечерней прохлады, покоя,

город светлых июньских ночей,

город утренних рос, золотых одуванчиков,

город, пропахший смолой

и сиреневым дымом печей,

город в зеленой долине у Лены,

я люблю твои мшистые теплые стены.

Как хорошо здесь бродить не спеша…

Ты — город — сердце, город — душа!

Город прадедов, бабушек, дедушек наших,

которые тут чинно — важно когда — то ходили

по мостовым деревянным,

по тротуарам дощатым,

вдоль заборов, дырявых от шитиков,

у ворот расписных,

где горят фонари — одиночки,

должно быть, стояли они и смеялись,

носогрейки курили — дымили,

а потом в свете зимней луны

у дряхлеющей «башни Дыгына»

втихоря целовались они… Хорошо!

Этот город под Северной Синей Звездой,

город сказок и песен,

чабыргахов, преданий,

город чистого первого снега,

город свадеб и «ярмонков» шумных,

город церквей и соборов,

город праздничных звонов:

динь — день — дом! Но…

Но разбито, убито, забыто,

«нету их боле» — пусто, ноль…

Что сейчас?

Город — тень, город — боль,

это город забывших достоинство,

собственный чин,

это город в низине, на дне,

этот город с ногами в воде

дышит смрадом бензина и гари…

Этот город сегодня в дерьме.

Это город, в котором гуляют другие,

это город, в котором торгуют чужие,

этот город как двор проходной,

перевалочный путь лагерей,

город резвых чинуш и рвачей,

город пьяных бродяг и бичей,

город нищих артистов, поэтов, творцов…

город обманутых наших отцов.

Как твоя сложится дальше судьба,

город — молитва, город — мольба?

Сегодня атака железа и камня —

окна разбиты и сорваны ставни.

Кружева — на дрова!

Узорочье дивное — в свалку!

Чужое не жалко,

итить твою мать!

И можно тащить, шуровать — воровать!

Что закон! Это нас не касается.

И, наглея, они подбираются

быстро, бодро теснят, наступают,

руки хищные жадно хватают,

быль и сказку живую ломают,

дом за домом, квартал за кварталом…

Мало сил отстоять и оспорить

нашу память, наследство, историю.

Отвернулись. Махнули: пуща — ай…

И прощай!

Прощай, мой Якуцкъ,

деревянный Якутск,

Дьокуускай!

Знакомые улицы, окна и лица,

город — калека, город — провинция,

город властями верховными списанный,

город любимый,

последний,

единственный!

15 апреля, 1992 г., г. Якутск