Лиловый остров, или Трое из прошлого

Айрис Канна, 2023

Трое наших современников по воле судьбы попадают в постапокалиптический мир далекого будущего. Смогут ли они найти друг друга, понять, зачем их свела судьба именно в этом времени и месте, и предотвратить апокалипсис?Повесть вошла в лонг-лист конкурса КнигуРу 2017 года.

Глава третья. Плохие новости и страшные тайны

Аглая смотрелась в зеркало, расчесывая жидкие седые волосы. Мерзкий шрам, пересекший лицо, с годами стал похож на узловатую, выбеленную непогодой веревку, с которой ветхой тряпкой свисала тонкая сухая кожа. Криво улыбнувшись, Аглая надменно подняла брови: красота не только преходяща, иногда она лишь помеха счастью. А счастье Аглая себе построила. Кто еще в городе, в их Потерянном мире жил в таких хоромах? У кого еще столько последователей, слуг? Кто так вкусно и сытно ест?

Удовлетворенно кивнув отражению, Аглая накинула легкое парео, надела сандалии и вышла на оплетенный винным виноградом балкон. Она села в кресло в тени перед небольшим сервированным к завтраку столиком, взяла бокал, наполненный красным вином, и несколько вишен, отодвинула лозу, закрывающую обзор. Море спокойно плескалось, вдали виднелся Лиловый остров. Аглая ждала гонцов. Солнце почти в зените, а их все не видно.

Она понимала — найти и захоронить останки девушек не так-то просто, только уже пора бы и возвращаться! Немного жаль красавицу Дану, но та отказалась повиноваться. Это ее ошибка. И чужестранку жаль. Аглая видела, как бескрылая девушка пряталась за кустами. Предложила Рамону забрать незнакомку с собой, но тот не захотел. Кем же была эта девушка? Аглая пошевелила крыльями. Бескрылая! Откуда она? Да, зря оставила!

Аглая вспомнила прабабку, та говорила, что очень давно, много веков назад, у людей не было крыльев. Они стали появляться после большой катастрофы. Сначала не у всех, а потом… Аглая поднялась и неспешно прошлась по балкону, посмотрела вниз. Три девчушки что-то рисовали на камнях. Аглая хлопнула в ладоши. Девочки испуганно взглянули вверх и что было сил бросились бежать прочь. Аглая рассмеялась. Да, ее боятся!

Кто-то говорил, что в городе появился Таир. А что он теперь? Несчастный сирота! Пожалеть его, что ли? Бедный мальчик, потерявший родителей, а теперь и сестру. Аглая усмехнулась, высчитывая, сколько ему может быть лет? Молод. Еще и двадцати нет. Пусть поищет сестренку. Да он уже и не помнит, как та выглядела. Столько лет в монастыре.

Да где же гонцы? Она нетерпеливо взглянула на море и увидела, как, расправив огромные крылья, от острова к городу неслись три фигуры. Аглая позвонила в серебряный колокольчик, и на балкон выскочила девушка лет пятнадцати со светлыми короткими волосами, чуть припухшими губами и покрасневшими, будто только что плакала, зелеными глазами. Она коротко взглянула на Аглаю и уставилась в пол, непрерывно кланяясь.

— Принеси еще бутыль вина, три бокала и холодное мясо, — приказала Аглая, — и кресла придвинь. Летят.

Служанка кинулась выполнять распоряжение, неловко повернулась и наступила на свисавшее до полу парео, тряпица слетела, обнажив девушку. Аглая расхохоталась, потом нахмурилась и прошипела:

— Молодостью хвастаешься? Смотри, дошутишься!

Пряча наготу крыльями, девушка подхватила упавшее парео и выскочила с балкона. Аглая расстроилась — юное тело напомнило о возрасте. Кроме того, это еще и плохая примета — увидеть наготу перед важной встречей. Хотя, что тут важного? Слуги летят с острова. Не в первый же раз! Вот если бы пришел начальник стражи или госпиталя, тогда — да, это была бы важная встреча. А так! Аглая посмотрела на быстро приближающиеся силуэты. Уже близко!

Вернулась служанка с вином и бокалами на подносе, расставила на столике, придвинула кресла, спросила:

— Фрукты добавить?

Аглая кивнула, но девушка продолжала стоять, глядя в пол. Она не видела кивка. Это взбесило хозяйку, схватив с кресла тонкую кожаную плеть, Аглая хлестнула по ногам служанки, крикнула:

— Быстро! Фрукты и мясо!

Девушка, с трудом сдерживая слезы, исчезла. Когда один за другим на балкон опустились мужчины, Аглая спокойно сидела в кресле и пила вино. Низко поклонившись, один из них, сделал шаг вперед и сказал:

— Прости, Аглая, у меня плохие новости.

Аглая изумленно вскинула брови.

— Какие могут быть плохие новости? — она не верила своим ушам.

— Пантера убита.

Второй мужчина с поклоном положил на пол перед хозяйкой стрелу, белое оперенье которой стало бурым. Аглая вскочила.

— Это не все, хозяйка, — продолжил речь первый, — мы не нашли свежих костей.

Аглая обошла мужчин и долго смотрела в море на Лиловый остров. Она готова была зареветь. Но нельзя при слугах показывать слабость. Вернувшись к столу, она сказала:

— Там была чужестранка. Без крыльев. Вы ее нашли?

— Нет, Аглая, — кланяясь еще ниже, ответил мужчина.

— Значит, у меня нет ни кошки, ни чужестранки?

— Кошка есть, хозяйка, — третий мужчина сделал шаг вперед, достал из-за пазухи черного котенка, положил к ногам госпожи, — он голоден, истощен, но его можно воспитать так, как надо тебе.

Аглая радостно подхватила на руки черный комочек, задумалась и сказала:

— О гибели кошки никому не говорите! Найдите мне эту бескрылую бабу. Как уж она выбралась с острова, не важно. Она будет первой, кем полакомится мой котенок! А теперь — вон! Я буду думать. Далеко не уходите, понадобитесь, позову.

Аглая нервно постукивала пальцами по столу. Кто убил кошку? Если появившийся в городе Таир, он бы сразу вместе с сестрой убрался в монастырь, коли не дурак. Если бескрылая тварь, обеих девиц нашли бы на острове. Или хотя бы одну. Чужестранка была безоружна. На острове нет луков. Дана точно не могла дать отпор: то количество карнели, которым ее напоили, не позволило бы проснуться даже от невыносимой боли. Аглая подняла стрелу. Разглядывая, искала хоть какой-то знак: многие охотники или воины метят стрелы. На этой не было никаких меток. Кошка начала вырываться из рук.

— Ну, ну, звереныш, — ласково произнесла Аглая, поглаживая котенка, — не бойся. Сейчас придумаем, чем тебя покормить. — Аглая позвонила в колокольчик.

* * *

Шевин после ночного облета ушел проверить сети. Основной заработок ему приносила рыба. Дана чистила овощи за столом мазанки, Кира хотела помочь, но та отмахнулась:

— Гостюй, справлюсь.

Таир, словно медведь в клетке, метался от стены к стене, озабоченно выглядывая то в окно, то в дверь. Ранки у Киры, как Дана и обещала, почти затянулись. Боли она не чувствовала. Ей очень хотелось расспросить Таира, но тот слушал рассеянно и отвечал невпопад, занятый своими мыслями, но вдруг он остановился и заявил:

— Кира, будь осторожна! Не выдай себя, уж слишком ты порывиста. Если Аглая что пронюхает, как мы справимся?

— Кто такая Аглая? — спросила Кира.

— Да никто. Впрочем, хозяйка острова, а остров ей отец подарил. Она долго там жила одна. Я даже не знаю, когда она переселилась в город.

— Совсем одна на острове? — Кира даже поднялась с места.

— Ну, не совсем. С мужем. Тот куда-то исчез, она вернулась в город.

Кира рисовала угольком на стене танцующую пару. При этом у обоих были крылья, которые закручивались вокруг фигур спиралью. В мазанке запахло вареной картошкой: Дана как раз слила воду и добавила в кастрюлю масло.

— В монастыре много картин. Есть очень красивые, — сказал Таир, глядя на рисунок Киры.

— Расскажи о монастыре, — попросила Кира, снова устраиваясь на скамье у стены.

— Монастырь был всегда, — начал Таир, — еще до катастрофы.

— Какой катастрофы? — Кира даже придвинулась ближе.

— Около пятисот лет назад случилась большая катастрофа, — продолжил Таир, — сначала был взрыв, так говорят летописцы, потом пришла огромная волна, больше десяти метров высотой, и землетрясение. После всего — началась зима. Все завалило снегом, с гор сошли лавины, одна за другой. Померз урожай. Продукты закончились очень быстро. Лекарства тоже. С гор или еще откуда пришли люди. Они были в язвах, с кровоточащими деснами. В летописях сказано, что зима была ядерная, а люди пришли с лучевой болезнью. Тогда же и появился этот Лиловый остров. В то время у нас еще были настоящие врачи.

— Сейчас их нет? — спросила Кира.

— Народ передает знания из поколения в поколение. Дана может лечить. Наша мать была из клана врачей, отец — из инженеров. Поэтому я и работаю на электростанции. Но электричества мало. Детали машин изношены, а новых не создать. Никак не создать. Мы не знаем, что будет дальше.

— Деградирующий мир, — прошептала Кира.

— Мы называем его Потерянным, в надежде, что где-то на планете есть и другой мир. Некоторые заводы частично восстановлены, но станки приходят в негодность.

В кухню вбежал пес Шевина, следом ввалился и сам хозяин с нанизанной на леску рыбой.

— Пошли, Кира! Нам далеко идти, — Таир поднялся.

— Возьмите с собой горяченького, — Дана подала туесок, — здесь картошка с мясом.

* * *

Черное небо, усыпанное звездами, казалось совсем близким. Кира узнала ковш Большой Медведицы. Небо выглядело родным. Пахло хвоей и ночной фиалкой. Море шуршало галькой на берегу. Было чуть прохладней, чем днем.

— Мы не можем лететь? — Кира расправила крылья.

— Не боишься?

— Уже нет.

— Ну, нежелательно. Я же не знаю, может, они установили ночную слежку. Будут меньше знать, нам легче будет.

Они прошли по развалинам, периодически взлетая невысоко над землей, огибая груды камней на месте бывших зданий. Там, где когда-то была набережная, можно было идти пешком. Таир взял за руку Киру, притянул к себе, обнял крылом и прошептал в ухо:

— Притворимся влюбленными. Так менее подозрительно.

Он подлетел к раскидистой кроне ленкаранской акации, оторвал веточку, усыпанную метелками розовых цветов, поднес Кире и снова ее обнял. Кира почувствовала тепло мускулистого тела и испугалась. Чтобы как-то отвлечься, стала внимательно рассматривать освещенные луной развалины города. Ей показалось, что местами дерн, покрывший остовы домов, шевелится, что из-под камней за ней следят чьи-то глаза, злобно поблескивая в темноте. Она вздрогнула и тесней прижалась к Таиру. Вдруг с торчащего обломка крыши взлетела ворона. Она громко каркнула, пролетая над их головами. Кира остановилась — сердце затарахтело так быстро, что идти не было сил. Таир подхватил Киру на руки и понес, приговаривая:

— Да что же ты за человек такой, а? То, чуть что и — в полет, то в обмороки падаешь от всякой ерунды!

— Я — безбашенная, — ответила Кира, — поставь меня.

— Погоди, кто-то идет нам навстречу.

Он сильнее прижал к себе Киру и наклонился ближе к лицу. Кира увидела огромные глаза с широкими зрачками и испугалась еще больше.

— Загулялась молодежь, — то ли спросил, то ли подтвердил низкий мужской голос.

— Ага, — весело ответил Таир.

— Погоди, это ты, Таир?

— Я, путник, с молодой женой. Домой иду. Устали. Как там моя сестра?

— Давно не видел. Как только родители умерли, так больше и не видел.

— Надо будет разобраться со смертью родителей, — громко сказал Таир, — с чего бы еще не старые, здоровые люди умерли в один день?

— Разберись сынок, разберись.

Кира не видела собеседника Таира, она притворилась спящей, положив на плечо голову, но услышала звуки шаркающей походки и, когда человек прошел мимо, приподнялась и посмотрела вслед. В свете луны она увидела седую голову и короткие, растрепанные крылья.

— Что это с ним? — спросила она.

Таир оглянулся.

— Эй, старик, я не узнал тебя. Постой.

Мужчина встал, не оборачиваясь и не поднимая головы. Таир подошел, продолжая прижимать к себе Киру таким образом, чтобы не показать ее лицо собеседнику. Наклонился, вглядываясь. Старик поднял бесцветные неулыбчивые глаза.

— Максимыч? — удивился Таир. — Что это с тобой?

— Длинная история, сынок. Иди и будь осторожен. Плохо тут у нас, плохо…

Старик пошел дальше, Таир долго смотрел ему вслед. Больше они никого не встретили. Скользнув сразу перед поворотом на Тонкий мыс, в переулок, Таир быстро поднялся в гору, остановился около небольшого дома с увитым диким виноградом крыльцом. Не спуская с рук задремавшую Киру, уютно устроившуюся на руках, открыл дверь своим ключом.

— Просыпайся, женушка, — громко сказал Таир и прошептал в самое ухо: — Надо посмотреть, все ли в доме в порядке.

* * *

Порядка в доме не было. Таир закрыл входную дверь, повернул выключатель. Свет не зажегся. Из выдвижного ящика шкафа, стоящего в прихожей, Таир достал свечу, зажег. На полу валялись перевернутое ведро, куртки и плащи. В нос ударил запах застоявшейся пыли и мышей.

Осторожно переступая через хлам, держа в вытянутой руке свечу и не выпуская руку Киры, Таир пошел вперед. Сначала показалось, что кто-то ходит в дальней комнате, оба застыли, прислушиваясь. Тишина. Через дверь справа виднелась кухня: битая посуда на полу, перевернутые кастрюли. Зловонная лужа скисшего, с огромной пушистой шапкой серой плесени, борща прямо перед раковиной, из-под которой каплями сочилась вода. Таир даже заходить туда не стал. Посветил, посмотрел и пошел дальше. В спальне Даны тоже царил беспорядок. Таир понял, что сестра боролась. На полу валялись разбросанные и порванные простыни, следы крови на них темнели бурыми пятнами. В гостиной было бы чисто, если бы не перевернутые книги.

— Что же они искали? — прошептал Таир, осматриваясь.

В спальне родителей вывернуты только тумбочки. Шкаф не тронут, хотя дверцы распахнуты. Одежда висит ровными рядами, так же аккуратно разложены майки и постельное белье. Таир задернул шторы.

Две кровати, стоящие параллельно, застелены шелковыми покрывалами. Между кроватями тумбочка, на ней заложенная закладкой книга. Под кроватями домашние тапочки, рядом на стуле цветастый ситцевый халат. Казалось, что хозяева вышли по делам совсем ненадолго. На стене портрет, написанный простым карандашом. Счастливые молодые люди и двое детей. Кира поняла — Таир за спиной отца, лет десяти, и Дана на руках у матери, лет трех. Таир проследил за ее взглядом, пояснил:

— Это в монастыре. Когда я туда улетел. Все летели. Даже маленькая Дана.

Кира почувствовала легкий укол зависти. У них фотографий в доме не было. Все на каких-то электронных носителях.

— Спать будем здесь. Во-первых, я думаю, молва быстро разнесет, что я приехал с женой. Так что, лучше пусть знают, что мы спим в одной спальне. Ты ложись, я займусь уборкой на кухне.

Кира кивнула. На ней были все то же парео и купальник.

— Кстати, выбери себе одежду. Здесь все материно. Впрочем, даже хорошо: будешь смотреться чуть старше. И сразу видно, что одежда наша. Слышь, как мы замаскировались? — он улыбнулся.

Кира опять кивнула.

— Да ты почти спишь уже, — заметил Таир, — спи. Я пойду на кухню.

Кира уснула моментально.

Таир прошел на кухню, открыл окно настежь и стал собирать мусор. Периодически, взяв в руки какой-нибудь черепок, он застывал, вспоминая мать, ее улыбку. Она любила кухню. И то, что здесь творилось сейчас, Таир воспринимал как кощунство, насмешку. От этого становилось больно.

Наконец, вся битая посуда была собрана. В ведро отправилась и скисшая лужа с пола. Немного подумав, Таир поставил ведро с мусором на окно, а сам принялся мыть полы. Он услышал шорох, оглянулся — ведро с мусором с подоконника исчезло. Выглянув, Таир увидел удаляющуюся на крыльях фигуру. Кто это был, не рассмотрел. Сначала хотел кинуться следом, но передумал. Он уже почти домыл полы, когда снова послышался шорох от окна. Оглянувшись, Таир увидел, как на подоконник садится молодой мужчина со светлыми курчавыми волосами почти до плеч, перехваченными через лоб тесемкой. Рядом с собой он поставил пустое ведро.

— С луной тебя, друг! — улыбнулся гость. — Вот, решил помочь.

— Нико! — Таир подскочил к окну, обнял парня, неуклюже расставляя в стороны грязные руки, — как ты?

— Нормально. Ты-то как?

— Плохо. Вот, — Таир развел в стороны руки, показывая разоренную кухню, — впрочем, я уже убрал.

— Я видел, ты пришел не один.

— А, то жена. Спит. Умаялась совсем. Я вот сестру не найду. И мать с отцом как-то странно, в один день, мне сказали, умерли. Ты ничего не знаешь?

— Говорят, угорели?

— Почему девчонка не пострадала? — Таир смотрел в глаза друга и чувствовал: надо быть осторожнее.

— Честно скажу, не знаю. Сходи к градоначальнику, поспрашивай там. Было же следствие.

Они замолчали. Таир снова взялся за тряпку, домывая пол. Нико задумчиво морщил лоб и смотрел в пол, где Таир старательно растирал грязь. Вдруг в кухню заглянула Кира. Она увидела Нико, охнула и потеряла сознание. Таир подхватил ее, сказал другу, оглянувшись:

— Беременна, понимаешь, отнесу сейчас и вернусь.

Таир отнес Киру в спальню, уложил в постель. Через не плотно задернутые шторы проникал тусклый свет фонаря. Красные, почти затянувшиеся раны на лице Киры делали ее еще бледнее. «Только бы не воспалились», — подумал Таир, проведя рукой по лбу девушки. Показалось, что у нее жар. Он вернулся в кухню. Нико не было. Таир набрал воды из-под крана в уцелевший стакан, вернулся в спальню. Кира стонала, разметавшись в постели. Таир смочил кусочек чистого полотенца, провел по лицу девушки. Кира открыла глаза:

— Он был там, на острове! Он привязывал Дану к столбу!

Таир вздрогнул, ощутив холодок в груди. Догнать и убить? Но он вырос с этим парнем. Они вместе учились в монастыре. Нико уехал на три года раньше, как и многие другие, из-за болезни родителей, и вернулся в город, а Таир отправился на разрушенную электростанцию, пытаясь как-то ее восстановить.

— Я не знаю, что об этом думать, но… Тебе здесь будет опасно, впрочем, как и у Шевина. Нет, у Шевина все же не так опасно.

Услышав шаги в коридоре, Таир открыл дверь. Нико смущенно улыбался.

— Я принес вам посуду. И поесть.

Таир взглянул на друга. Тот смотрел прямо и открыто. Таир засомневался, действительно ли Нико был на острове во время жертвоприношения. Наверное, Кира что-то перепутала.

— Если ты не хочешь есть, то спи, — сказал Таир, оглянувшись в комнату, — мы поболтаем.

Нико уже шел в кухню. Там на столе стоял туесок, наполненный продуктами, рядом сумка с посудой. Свеча чадила. Таир установил ее прямо на стол. Сели друг напротив друга.

— Расскажи, что здесь происходит, — попросил Таир, — куда могла деться моя сестра?

— Я не знаю. Все странно. Аглая появилась лет пять — семь назад. До этого жила на острове. Говорят, овдовела. У нее трое сыновей и две дочери, тоже уже семейные, с детьми.

— Почему ты начал с нее?

— Говорят, с ее появлением начались странности, стали пропадать люди. И погибать непонятно. Раз, и нет семьи. А завещание на Аглаю. Или ее детей. Или приближенных. Как-то странно… Сразу столько вокруг нее собралось народу.

Нико задумался, достал кисет и закурил. Таир поморщился, но промолчал. Он ждал подробности.

— Что не ешь? — спросил Нико.

— Да не хочу, — Таир махнул рукой, — ты рассказывай дальше.

— Погибают состоятельные люди. И еще, многие ушли в ее молельню. Она свою религию здесь проповедует. Себя назначила наместницей Бога на земле. Я пытался проникнуть к ним. Не удалось.

— Как пытался?

— Ходил на проповеди. Принес даже дары. Дальше молельни не пускает. Устраивает обеды с танцами, но не больше.

— Ты сам это задумал? Проникнуть к ней.

— Да, — Нико помедлил, — понимаешь, отец заболел, я и пошел к Рамону. Тот посоветовал молиться.

— Ну и как отец?

Нико поднял глаза и счастливо улыбнулся:

— Почти выздоровел. Гораздо лучше сейчас.

Они снова замолчали. Нико смотрел на колышущееся пламя свечи. Таир — за открытое окно, где на фоне темно-серого неба чернела громада горы.

— Значит, молитвы помогли?

— Или молитвы, или дары, не знаю. Рамон сам варит зелье. Кому-то оно помогает, кому-то — нет.

Таир достал из принесенного Нико туеска сверток. Там оказалось запеченное мясо и сыр, несколько спелых персиков. Есть совсем не хотелось. Мучили сомнения, было тревожно на душе. Таир очень хотел, чтобы друг ушел поскорее.

— А что такое Лиловый остров?

— Говорят, там живет Дух острова. Туда с ней летают самые приближенные.

— А ты летал?

Нико бросил быстрый взгляд на Таира и тут же отвернулся.

— Нет, я не вхож.

Таир кивнул, уже не веря другу. За окном послышался невнятный шум. Тихо поднявшись, Таир осторожно пошел к окну.

— А что ты крадешься? — громко спросил Нико. — Это народ из молельни возвращается.

— Она каждый день службы проводит? — Таир вернулся к столу.

— Нет, но сегодня как раз была служба. Да она только по воскресеньям сама проповедует, а в другие дни служат или Рамон, или Дина.

— Сходил бы я на проповедь, послушал. Да вот жену оставить страшно. Здесь такое творилось! Я думаю, сестру силой увели.

— Никто не видел, как пропала девочка. За домом мы последим.

— Кто это мы?

— Отца попрошу. Он же все время дома.

Они помолчали еще немного. Нико встрепенулся, сказал:

— Пойду, ты ж спать хочешь?

— Хочу, впрочем, ты заглядывай.

Нико кивнул и вышел через окно. Таир долго смотрел вслед, пока не услышал за спиной шорох и тихий голос Киры:

— Окно закрой.

Таир закрыл створки на щеколду, задернул тяжелые бордовые шторы и только после этого оглянулся. Кира улыбалась ему какой-то вымученной улыбкой. Улыбкой несчастной собаки.

— Устала?

— Мне реально страшно.

* * *

Нико шел медленно. Он понимал, почему соврал другу. Дана мертва. И об обрядах на острове знали единицы. Остальные под отварами Дины и Рамона ничего не помнят. Он сам догадался, что бывал на острове раньше и участвовал в кровавых действах, только той ночью. Той, когда… У него замерло на несколько секунд сердце, при воспоминании, как он нес Дану к жертвенному бревну. Замерло, а потом резко ухнуло куда-то вниз и затарахтело. Нико успокаивал себя тем, что ничем не мог помочь сестре друга. Это будет его самая большая тайна. Тайна его тайн.

Вокруг блекло горели фонари. Электричества едва хватало на дома, поэтому улицы освещали только на перекрестках и в полсилы. Жил Нико почти на краю Тонкого мыса. Недалеко от хором Аглаи. К Таиру сегодня он попал случайно: относил больному настой, приготовленный Рамоном. Обычно этим занимались за небольшую плату мальчишки, но надо было срочно, под рукой кроме него никого не оказалось. Когда вышел от больного, заметил Таира и не поверил своим глазам. Тихонько проследил за ним. Тот нес на руках девушку и ничего вокруг не видел.

Нико выкурил не одну самокрутку, сидя на лавочке у чужого забора. Все не решался войти. Было страшно взглянуть в глаза другу. Но, раз тот в городе, войти было надо. Встреча неизбежна, так уж лучше сейчас. У него опять остановилось сердце и снова забилось воробьем в тесной клетке при воспоминании. Глаза Таира, цепкие, недоверчивые, казалось, смотрели в душу и читали мысли, как книгу.

Нико был доволен собой. Не размазался киселем по тарелке. Все выдержал. А жену его он постарается защитить. С такими мыслями Нико подошел к дому. Около ворот топталась служанка Рамона.

— Он ждет тебя, — сказала и словно растворилась в ночной мгле.

Нико вздохнул и пошел прочь от ворот. Он вспоминал свои первые посещения молельни. Несколько раз после очередной проповеди, когда основная масса народа расходилась, его и еще человек десять звали в зал, который Аглая именовала трапезной. Там стоял длинный некрашеный стол, уставленный тарелками, салаты на больших блюдах, позже приносили огромный противень, на нем благоухала специями и жареным мясом гора шашлыков и дымились овощи гриль. Всех усаживали за стол, и Дина подходила к каждому, наливала из пыльной бутыли вино. Было очень вкусно и сытно, обед продолжался до глубокой ночи, тамбурины отбивали ритм, танцевали женщины, мужчины, и он тоже танцевал так, что утром болели и ноги, и крылья. И почему-то в мокасинах было полно песка. Теперь он знал, почему.