Восстанавливая равновесие

Айрин Серпента, 2018

Любовь найти – главное дело. Это все знают. Но когда три сестры обретут своё счастье, они смогут спасти жизнь чужой им девочки в далёких горах…

Глава 13

Высокая черноволосая женщина, совершенно не торопясь, шествовала по залу. Сапфировое платье, в которое она была одета, шокировало бы на ком угодно — кусок ткани, обернувший бёдра, и две тончайшие полоски, пересекающие грудь; но норвежец заметил, что никто из присутствующих не осмеливается не то чтобы выразить ей своё неодобрение, но даже позволить мелькнуть ему во взгляде. «Она прекрасно сложена», — возникла одобрительная мысль прежде, чем Берндт получил такой удар локтём под рёбра, что стакан с бренди едва не вылетел у него из рук. Впрочем, человек, толкнувший его, даже не заметил силы своего удара.

— Глядите, Эрик, глядите! — возбуждённо шептал он. — Вот женщина, которая правит Кипром, по крайней мере, его греческой частью. Это личное божество киприотов, Королева Нума.

— Королева? — медленно повторил его собеседник. — Мне казалось, что на Кипре больше нет королев. Только жёны членов правительства.

— Никто её не короновал, конечно, — Стратос провожал женщину, обходящую зал, зачарованным взглядом. — Но обычные греки-киприоты идут к ней со своими спорами гораздо чаще, чем в суд. И если решения суда приходится время от времени подтверждать силами судебных исполнителей, приставов и стражи, то её приговоры ещё никто и никогда не назвал несправедливыми. Потому что им подчиняются их деды, отцы и дети. Если человек не выполняет решения Королевы Нумы, от него отрекается даже его семья.

— Она так могущественна?

— О, ей это совершенно не кружит голову! — живо отозвался Павел Стратос, шеф полиции Паралимни. — И хотя мне как государственному служащему, конечно, такое правосудие претит, но должен признать — эта женщина мудрее многих.

— Она может помочь мне построить этот чёртов отель в Протарасе? — теперь Эрика Берндта волновало лишь собственное дело, а голос его от подавляемой ярости звучал низко и глухо, словно рычание зверя. — Уже целый месяц греческие чиновники посылают меня от одного бюрократа к другому, и если решение так близко…

— Может, — осклабился Стратос, но не успело лицо Эрика проясниться, как тот неутешительно добавил, — но не будет.

— Как это «не будет»?! — взорвался Эрик, так что рядом стоящие люди покосились на него с удивлением и негодованием.

— Не будет, и всё, — с удовольствием подтвердил полицейский. — Королева Нума не занимается политикой, хотя её лоббистские возможности практически безграничны. Но она войдёт в кабинет к премьеру лишь в случае, если её любимым грекам будет что-то действительно угрожать.

— У меня есть возможности повлиять на неё…

— Вы в этом уверены? — от звучания низкого голоса, грудного, властного, пронизанного вибрирующей страстью, мужчин охватила дрожь. По исключительно чёткой дикции нетрудно было догадаться, что контроль над собой для этой женщины — естественное состояние.

— Нума, дорогая! — Павел уже сердечно приветствовал подошедшую, склонившись над её рукой в крошечной митенке, а Эрик всё ещё стоял в пол-оборота, не находя в себе сил взглянуть ей в лицо и чувствуя, как покалывает затылок от её взгляда. А потом стиснул зубы и глубоко вздохнул.

— Можете открыть глаза, — прозвучал её насмешливый глубокий голос. — Я не Горгона Медуза и не умею цементировать одним взглядом. А жаль. Вы не хотите представить нас, kyrie Стратос?

— Простите, простите, — заторопился начальник полиции, и по лицу его Эрик понял, как тот боится вызвать неудовольствие Королевы Нумы.

Та издала сухой короткий смешок. В нём не было ничего — ни презрения, ни злости. Полное отсутствие эмоций так изумило Эрика, что он неосторожно взглянул в лицо женщины. И понял, что пропал — перед ним стояла кипрская Афродита, Клеопатра в исполнении молодой Элизабет Тейлор. Чёрные волосы, симметрично расчёсанные по обе стороны неподвижного царственного лица. Кожа, кремовым сиянием напоминающая атлас. Тончайшие, круто изгибающиеся брови и полузакрытые, но от этого не менее пронзительные зелёные глаза. И без того роскошные ресницы — искусственно удлинены рисунком на скулах. Подбородок женщины поднимался так, словно на голове она несла не золотой гребень, а увесистый головной убор той царицы. Эрик поспешно убрал руки в карманы, борясь с желанием немедленно снять почти невесомые полоски ткани и убедиться, что тело её столь же совершенно, как и лицо. Взгляд Королевы Нумы сообщил ему всё, что она хотела передать — понимание и презрение к его мужским мукам. Гнев тут же заклокотал в груди Эрика — а что есть она, в конце концов? Дорогая шлюха. Если подумать хорошенько, скорее всего, очень дорогая. Может быть, даже чересчур — для него.

Шеф полиции шумно маялся рядом с ними.

— Э-э… Эрик, позвольте вам представить… это Нума. Моя дорогая, наш иностранный гость, мой давний знакомый Эрик Уайлдорф Берндт.

— Немец? — лицо женщины было всё так же бесстрастно, в зелёных глазах отразилась такая бездна отвращения, что Эрик почувствовал, как тонет в ней.

— Нет, конечно, нет, — поспешил ему на помощь Павел, тем более что Эрик был почему-то не в состоянии защититься сам. И это ему не нравилось. — Эрик — из Норвегии. Он строит отели.

— Я знаю, — холодно кивнула Королева.

— Ваше высочество, — норвежец излишне учтиво и оттого будто бы издеваясь, расшаркался перед ней. Руки он, однако, не подал, боясь потерять самообладание, прикоснувшись к ней. — А что, полного человеческого имени у вас нет?

— В самом деле, kyrie Стратос, — женщина кинула недовольный взгляд в сторону полицейского, — разве я не дочь своего отца?

Тот поёжился, словно оказавшись в центре ледяного арктического циклона.

— Я не знаю, какая у вас сейчас фамилия, Нума, — с опаской признался он. — После того случая…

Малоподвижное лицо Нумы от этого странного напоминания и вовсе окаменело. Но, видимо, она знала, о чём говорит Павел Стратос, в отличие от Берндта, и комментировать это не собиралась.

— Вы знаете, чья я дочь, — монотонно проговорила она.

— Да, kyria Алессандрос, — шёпотом подтвердил Павел, совершенно сломленный её волей.

При звуках этого имени Эрик почувствовал, как вмиг исчезает пленившее его магическое оцепенение.

— Алессандрос, чёрт меня побери… — в одном из ведомств его уверили, что именно этот человек, живущий неподалёку от Фамагусты, мог бы решить все его проблемы. Но сколько Эрик ни пытался прорваться в раскинувшееся на сотни гектаров поместье «Олимпион», он так и остался за кованными воротами, всё более сомневаясь в том, что хозяин Кипра существует. — Вы, может быть, супруга…

— Дочь, — жёстко заявила кипрская Клеопатра, в упор сверля противника зелёным лазером своих глаз. — Я дочь Никоса Алессандроса. Не более, но и не менее того. А теперь можете начинать.

— Ваше высочество? — движением бровей Эрик выразил своё недоумение.

— Оказывать на меня воздействие, — с насмешкой напомнила Королева Нума. — Кажется, вы говорили, что знаете, как воздействовать на меня.

— Прямо здесь? — Эрик нарочито медленно обвёл взглядом её фигуру, словно снимая и без того нескромный наряд.

Нума досадливо выдохнула:

— Theos mou, до чего же не оригинально, — и отвернулась, собираясь уходить.

Павел стоял рядом красный, как рак.

— А если это не имеет отношения ни к вашей фамилии, ни к отелям, ни к бизнесу вообще? — вкрадчиво проговорил Эрик. — А только к мужчине и женщине. А, Королева Нума?

Женщина плавно повернула голову, даже не останавливаясь.

— Я не заинтересована в сексе, — прямым текстом заявила она.

— Чушь! — Эрик несколько нервно хохотнул, пристраиваясь следом. Стратос завершал их кометообразное движение по залу. Норвежец предпринял ещё одну попытку обратить на себя внимание великолепной Нумы. — Я не знаю ни одной женщины, которая не была бы — тайно или явно — заинтересована в сексе.

— Поздравляю с открытием, — Нума кинула в его сторону неприязненный взгляд. — Займитесь-ка лучше своими делами, Мистер-Владелец-Отелей-По-Всему-Миру…

— Я сейчас и занимаюсь. Мне нужна ваша протекция в вопросе…

— И перестаньте мне досаждать. Иначе я могу потерять контроль над ситуацией.

— И что же произойдёт? — с откровенной иронией поинтересовался Эрик.

Нума повернулась вокруг оси столь стремительно, что ему пришлось сделать шаг назад, чтобы не столкнуться с нею. Не то чтобы он возражал прижаться к этому изящному, словно амфора, совершенному телу… Но сгореть при этом? Эрик не смог сдержать восклицания, когда Нума — с загадочной, всезнающей улыбкой иллюзиониста на губах — чиркнула одной ладонью вдоль другой, сомкнула кулачки, а потом медленно развернула их, подражая распускающемуся цветку лотоса. На кончиках восьми из десяти её тонких пальцев плясали крохотные язычки пламени, и даже со своего расстояния Эрик Берндт чувствовал их жар. Она целую вечность внимательно смотрела в лицо мужчине своими бесовскими зелёными глазами и через минуту, дав всем налюбоваться диковинным зрелищем, дунула на кончики пальцев. Пламя порхнуло вверх лёгким дымком, и в ту же секунду гул разговоров в зале возобновился.

— Вроде бы я забыл предупредить вас, Эрик, — Павел Стратос обнял его за плечи, уводя от того места, где женщина только что забавлялась с огнём, — почему её так боятся и почитают. Видите ли, Нума Алессандрос — колдунья.