Высокий свет. Стихи

Айрат Мударисович Сулейманов, 2008

Автор воспевает красоту родного Башкортостана, его людей, героев, пишет о событиях прошлых лет, о своем детстве, юности. Книга от начала до конца лирична, в ней много стихов о селе Бузовьязы, где родился автор, стихи о матери, об отце, о брате, о примечательных местах.

В родном краю

***

Много мной заполнено анкет…

С сожаленьем вспоминаю снова:

О Любви —

в них и намека нет

О душе —

не сказано ни слова.

Как мечталось, как хотелось петь,

И любить —

об этом слова нету.

Бросив все,

спешу запечатлеть

Строки, не вошедшие в анкеты.

Бузовьязы

Много я постранствовал по свету

Были ветры, стылый ветер дул,

По зиме, по осени и лету

Я немало горюшка хлебнул.

Жизнь — есть жизнь… Мне от судьбы-заразы

Не сбежать, не скрыться в камыше,

Но приеду снова в Бузовьязы —

Мигом потеплеет на душе.

Боль затихнет, полегчает сразу,

Встречный ветер высушит слезу.

Поклонюсь я низко Бузовьязам

И слова любви произнесу,

Вымолвлю:"Село мое, спасибо,

Здесь я рос и запрягал коня,

Ты всегда спасало от ошибок

Всех сельчан и в том числе меня".

В давних-давних призраках тумана

В памяти всплывают у плетня

Мударис — отец мой — Сулейманов,

Рядом мама — свет-Магдания.

Все здесь близко, сызмала знакомо,

У ворот родных остановлюсь,

Низко поклонюсь родному дому,

Самому Аллаху поклонюсь.

Кармаскалы

Через плесы и через мель

Катит воды свои Агидель

Кто воды этой с детства испил —

Не утратит здоровья и сил.

Ураганам и бурям назло

Здесь родившимся — повезло,

Ибо тех возлюбил Аллах,

Кто родился в Кармаскалах.

Как за пазухой у муллы,

Поживают Кармаскалы,

Потому что издавна тут

Работящие люди живут.

Все невзгоды им по плечу,

Я другой родни не хочу,

Потому что здесь у меня,

И друзья, и моя родня.

Попрошу у неба для всех:

Пусть сопутствует им успех.

Пусть же будет в стране благодать!

Выше нечего людям желать.

Если будет счастливым народ,

Значит, каждому перепадет.

В родном краю

Сторона моя родная,

Радость, молодость, печаль,

В Бузовьязы возвращаюсь,

Чтобы душу врачевать.

В пору давнюю, бывало,

Наша мама в будний день

Нам рубахи полоскала

В светлой реченьке Узень.

Речка ведала рассказы,

Дробь дробили соловьи…

Бузовьязы, Бузовьязы —

Вечный зов моей любви.

Мне в дороге солнце светит,

Мне по жизни повезло,

Потому что есть на свете

Это славное село.

Близко-близкое, родное

До последнего куста.

Перед отчей стороною

Совесть у меня чиста.

Родина

А бывает так:

Надежда рухнет,

Жар души, как летний зной, спадет.

Сразу взгляд доверчивый потухнет,

Сердце болью временной сведет.

Тяжело.

Но кто-то рядом снова

Окрыленно вдруг произнесет

С детства полюбившееся слово,

Пламенно зовущее вперед.

Родина…

И вновь открыты дали.

Родина…

И станешь вдруг сильней.

Это слово мы в себя впитали

С молоком любимых матерей.

Грусть и тяжесть —

Вдребезги, как стекла,

Нам на месте не к лицу стоять.

Друг мой, знаешь,

С этим словом теплым

Легче жить

И легче побеждать.

Россия

Как пахарь в дом после работы

Как ласточка перед полетом,

Войди увереннее в стих,

Земля, пропитанная потом

Великих прадедов моих.

Войди тоскующею ивой,

Цепочкой синих тополей,

Такой невиданно красивой

В расцвете зрелости своей.

Войди, а мы увидим снова

Не только тополь вдалеке,

А подвиг Дмитрия Донского

На исторической реке.

Увидим и твои откосы,

И старый кряжистый Урал,

И как Михайло Ломонос

В Москву с обозом пришагал…

Какие б ни вставали беды,

Каким бы черным ни был год —

Всегда одерживал победы

Твой героический народ.

Башкир и русский вместе жили,

Делили все напополам,

И дружбу общую крепили

Россия и Башкортостан.

Перенесла ты все атаки…

О славу боевых знамен

Сломали голову поляки

И Бонапарт Наполеон.

…Как ручейки всегда находят

Большой простор широких рек,

Так и другой великий век

На смену старому приходит.

Вы слышите, гремят просторы?

Вы слышите, земля гремит?

Встает Башкортостан, который

О новой эре говорит.

Россия! Ты теперь окрепла

Как никогда,

Как никогда!

И снова поднялась из пепла

Леса, заводы, города.

Народ идет неколебимо

На труд, на подвиг и на бой,

Связав навеки воедино

Свою судьбу с твоей судьбой.

И поднимаются заводы,

Растут хлеба,

Цветут сады

Под алым знаменем свободы,

Под светом праведной звезды.

Я в этой повседневной лаве

До окончания пути

Твои победы буду славить,

Твои законы буду чтить.

Родник

Я долго странствовал по свету

И вот, свернув с чужих дорог

Пошел лесной тропой рассветной

Туда, где булькал ручеек.

Вода прозрачна и хрустальна,

Здесь начинается родник,

И я, устав с дороги дальней,

К нему, журчащему, приник.

Разгоряченными губами

Хватаю льдистую капель.

Родник, ворочая камнями,

Шумит-шаманит, будто шмель.

Вокруг него — лесное царство,

Обвалы гор гранитных плит.

Вода родная, как лекарство,

Любую душу исцелит.

Есть родники, колодцы, реки,

Но я тому безумно рад,

Что пил святую воду в Мекке,

Свершал божественный обряд.

Шагал туда я через кручи,

Молился… И, прости Аллах,

Была вода ничуть не лучше,

Чем в бузовьязовских краях.

Речка Узень

Вспоминаю каждый день

Речку узкую — Узень,

Где мелькнуло мельком детство

И ушло за перевал,

Где с березкой по соседству

Я тебя поцеловал.

Помнишь, как плескались волны,

Разливалась благодать?

Первою любовью полной

Я хоте весь мир объять.

Прошагал, прополз, проехал

По дорогам всей страны,

Всюду слышалось мне эхо —

Плеск возвышенной волны.

…Я вернулся в край родной мой,

Я пришел к тебе, река.

Над знакомой с детства поймой

Голубеют облака.

В тальниковой тихой сени

Ледяной воды испью.

Покупался б… да в Узени —

По колени воробью.

Речка детства пересохла,

В никуда ушла вода.

Так и в жизни, как ни охай,

Протекли, ушли года.

Береза

И ветра ее секли

И дожди карали,

Но она во грудь земли

Проросла камнями.

Поутру отплакал дождь

Холодно и жестко.

— Чья же — спрашиваю, — дочь

Ты, моя березка?

По родимой стороне

Раструсив росинки,

Отвечает:

— Матерь мне —

Добрая Россия!

День и ночь на все края

Вторить не устану:

Бузовьязовская я,

Дочь Башкортостана.

На березку погляжу,

В детство, в даль тумана.

Полюбуюсь и скажу:

— Она, — как моя мама.

Дуб

Стоит на самом краешке оврага

Широкоскулый дуб, как исполин,

Он как доисторический оракул

В непостижимой мудрости седин.

Его мордуют мартовские вьюги,

Его секут январские ветра,

А он стоит в сверкающей кольчуге

На страже августейшего добра.

Стоит сурово в царственной короне,

В доспехах из серебряных снегов…

Настанет лето, и под этой кроной

Взметнет ладошки молодость дубков.

Он весь в шершавых шрамах и морщинах,

Негнущийся, не прячется в углу,

Похож на настоящего мужчину,

На деда моего — Гатауллу.

Я с детства понял, что дубы не гнутся.

Мой дед такой же гордый сын земли,

Ни войны, ни пожары революций

Его сломать-осилить не смогли.

Первая преграда

Над столом склонился неудачник,

Мой курносый, самый меньший брат,

И со злостью смотрит на задачник,

Словно тот и вправду виноват.

Тяжело сопливому мальчишке,

А ответа правильного нет.

Ах, хватить бы кулаком по книжке,

Чтобы сам придумался ответ!

Недовольный заданным уроком,

Карандаш до хруста сжав рукой,

Поглядел он на меня с упреком:

Вот, мол, не поможет,

А большой…

Запрещаю жаловаться маме,

Запрещаю из дому уйти, —

Это, может, самый первый камень

На твоем

Чуть начатом пути.

И тетрадку мятую не надо

Потихоньку брату подставлять.

Сам решай!

Ведь первую преграду

Надо самому одолевать,

Чтоб потом,

Перерешав задачи

И оставив школу за спиной,

Ты умел любые неудачи

Разбивать уверенной рукой.

Земляки

Когда постепенно исчезли за далью

Отцовская крыша и дом мой родной,

Меня отуманили сразу печалью

И поле чужое, и берег чужой.

Но там, где плескалась чужая река

Я повстречал своего земляка,

А вдалеке от родимого края

Лучшего счастья себе не желаю.

Встреть земляка,

И увидишь, как в зеркале,

Дом у дороги, сирень у плетня…

Детство и юность в тебе не померкли

И не померкнут до смертного дня.

Встреть земляка,

И припомнишь не сразу ли

Тонкую иву в туманной дали,

Ту, под которою сказки рассказывали

И под которой картошку пекли?

Встреть земляка,

И увидишь смородину

В зарослях хмеля за синим прудом,-

Все, что Отечеством нашим и Родиной

Мы с малолетства с тобою зовем.

Тихая речка о прошлом рассказывает,

Славен поныне тот дивный рассказ.

Здесь, у калитки села Бузовьязы,

Родина-Русь начиналась для нас.

Там, где плескалась чужая река,

Я повстречал своего земляка,

А вдалеке от родимого края

Лучшего счастья себе не желаю.

Все по делу

Всю-то жизнь я спину гнул,

Лямку вечную тянул,

Не нажил ни грамма-то,

На медаль не дотянул,

Ладно — хоть на грамоту.

И пахал, и лес рубил,

Печку русскую топил,

Все я перепробовал,

Институт потом добил

И душу перековывал.

Торопил вперед коня,

Не жалел в себе огня,

Не терял и бдительность!

Жизнь отметила меня

За благотворительность.

Все невзгоды нипочем мне,

Хлеб едал недаром я,

Константину Толкачеву

Буду благодарен я.

Все по делу. Верь — не верь,

Я в расцвете сил теперь,

Честен перед Родиной,

Открываю смело дверь

В мир, еще не пройденный.

Шаймуратов генерал

Родину на части раскроили,

Имена великие смели,

Но мы помним, что на Украине

Жизнь сложил орел Минигали.

Тот, кто там когда-то похоронен,

Кто обрел заоблачный покой, —

Не любил скрываться в обороне,

Он стремился в справедливый бой.

Бил и мял пришельцев-супостатов,

Острой саблей недругов карал

наш уральский витязь — Шаймуратов,

Первый наш башкирский генерал.

До сих пор я думаю порою,

Что идущим по пути вперед

Память легендарного героя

Мужество и силы придает.

Пусть проходят над землею годы,

Пролетают гулкие века —

Не померкнет в памяти народа

Зоревое имя земляка.

Башкирским энергетикам

Нам без Его Величества

Священного огня,

Без света электрического

Не прожить и дня.

Горят огни по поводу,

Чтоб долгие года

Бежал по электропроводу

Их результата труда.

Летит, как жгучий ветер, к нам —

Горяч, упорен, крут, —

Спасибо энергетикам

За их великий труд.

В морозы ли, в метели ли

Горят, горят огни,

И не от Прометея ли,

Зажгли огонь они?

Без имени, без отчества

Башкирский Светоч-свет,

Течет Его Высочество —

Залог больших побед.

…Рукой тянусь к включателю,

Причина есть тому:

Жизнь очень замечательна,

Где свет развеял тьму.

На озере

Где-то в дреме палевой тонет голос тонкий,

В тень густую выплыву, да на плоскодонке.

Светло, как по зеркалу, мягко, как по воску,

Месяц вдоль по озеру серебрит полоску.

Проплыву под вязами, ивовою веткой

Выну вентерь, вязанный непролазной клеткой.

Засияют в вентере — нитяном острожке —

Звезды окуневые, млечный путь сорожки.

А в мотне, на донышке под заслоном крюка

Сильным полумесяцем округлилась щука.

Верится — не верится, правда или небыль:

Шевелилось в вентере сказочное небо.

А под селом Тугаево солнышко вставало

И росой багряною крыши умывала.

Принесу я бабушке в таловом лукошке

Карасей, сорожки и пескарей для кошки.

Дрова

Когда в избе не грела печка

И еле теплилась свеча,

Я шел за хворостом за речку,

Салазки тяжко волоча.

Стоял мороз, и ноги вязли,

И сам я до костей продрог,

Но в незабвенном Бузовьязе

Горел в окошке огонек.

Солома в печке догорала,

Стучали ходики в тиши,

Ждала меня тревожно мама,

Ждало тепло ее души.

Отец пилу точил за дверцей,

Забывшую дрова давно,

И ненароком с болью в сердце

Порой заглядывал в окно.

Хлебнувши горюшка немало,

После войны он мало жил,

Израненный, больной, усталый,

Минутой каждой дорожил.

Когда тяжелые салазки

С вязанкой дров я привозил,

То наступала дома сказка,

И набирала печка сил.

Отец пилу отложит в ящик

И сам себе произнесет:

— Растет мужчина настоящий,

Опора наша и оплот.

В книжном магазине

Если даже в лавке давка —

Любознательный народ

Мимо книжного прилавка

Ни за что не обойдет.

В магазине книг немало,

И в округе каждый знал:

Мама книги продавала,

Ей сынишка помогал.

Я не видел, сознавала ль

Продавщица этих книг,

Что она обогревала

Покупателей в тот миг.

Уяснил одно я позже:

В жизни, на путях крутых

Книги выше и дороже

Денег, отданных за них.

Быстро время пролетело,

Но мы помним как один:

Словно факел Прометея

Был тот книжный магазин.

На рыбалке

С наступлением зари

У речной излуки

Попадались пескари,

А порою — щуки.

Над рекой седой туман

Наползает глыбой,

А в воде лежит кукан

С пойманною рыбой.

На дымящейся золе

Жарились три рыбки,

И светлело на земле

От моей улыбки.

А когда шагал домой,

Встречные просили: —

Ты, Айрат, секрет открой,

Где клюет так сильно.

Я бы им секрет открыл,

Да не было секрета,

Просто я упорным был —

Вот и дань за это.

Дома встретят мать с отцом,

Улыбнутся вкрадчиво:

— Был ты нынче молодцом,

День прошел удачливо.

Время дорого… С тех пор

Я его не трачу.

Всем, чертям наперекор

Отыщу удачу.

Бузовьязовские девчата

Память словно мед с горчинкой,

Незабывчива она.

Были наши вечеринки

Слаще терпкого вина.

Только вспомню и завязну

В том, что прожито вчера.

Бузовьязы, Бузовьязы,

Золотые вечера.

Пляшут бойкие девчата,

Парни — полымя в груди.

Речка жизни непочата,

Вся до капли впереди.

Все в монистах косы-плети,

Каблуки вовсю стучат.

Лучше нет на белом свете

Бузовьязовских девчат.

Помню, помню чьи-то губы,

Помню шелест юбок-клеш.

Вечерами возле клуба

Собиралась молодежь.

Ну и я — еще мальчишка,

Но уже огонь-пострел,

Натянувши пиджачишко,

На танцульки те летел.

Далеко еще до свадьбы,

В голове туманный гул.

Ах, мне ту поцеловать бы,

Увести бы за аул,

Ту, которая сегодня

На меня постреливала.

Неужели сваха-сводня

Скоро мне потребуется?

А пока девчата пляшут,

Рвут джигиты каблуки,

Дочек набожным мамашам

Не упрятать под замки.

Много прожито на свете,

Много пройдено дорог,

Но всегда светил и светит

Мне родительский порог.

Говорит народ в деревне:

«Что посеешь, то пожнешь…»

Под давнишними деревьями

Так же пляшет молодежь.

Так же нежно пахнет сеном,

Чайки вьются — над водой.

Позабыт послевоенный

Год голодный и крутой.

Я его не позабуду,

Помнит все моя душа…

Хорошо-то как повсюду,

Жаль, что молодость прошла.

Сенокос

Люблю я звонкий сенокос,

В нем есть лихой азарт отваги,

И шелест утренних стрекоз,

И треск кузнечиков в овраге.

Идет отец за кругом круг,

Я вслед за ним иду с косою,

И даль окрестная вокруг

Сверкает раннею росою.

Трава под острою косой

Ложится наземь ряд за рядом.

Я чувствую — следит за мной

Одна девчонка нежным взглядом.

Она, как ягодка в лесу;

Глаза, как вишенки на ветке.

Нарву цветов и поднесу

Букет взрослеющей соседке.

А поздно вечером она —

И впрямь как будто с неба манна —

Нальет нам в кружки не вина,

А леденящего айрана.

Усталость снимет, как рукой.

И, правда, напролет все лето

Готов я с девушкой такой,

Процеловаться до рассвета.

Ах, давний-давний сенокос!

Мой праздник юности давнишней!

Не слышно больше звона кос,

Не видно любопытных вишен.

Куда-то молодость ушла,

Уже листву роняет осень.

Моя усталая душа

Грустит о давнем сенокосе.

* * *

Дни стоят апрельские,

Всюду синь да синь.

Почки постреливают,

Набираясь сил.

Запрокину голову,

Даль вокруг звенит.

Устремились голуби

В голубой зенит.

Голубь за голубкою,

Хорошо-то как!

Небо глубко-глубкое

Над рекой Уршак.

Эх бы, как бы мне бы

В эту звень и цветь,

В голубое небо

С любушкой взлететь!

Ей слова заветные

Высказать спеша,

Что любовью светлою

Полнится душа.

У родника

Благодатный дождь души,

Мои слезы осуши,

Дай глазам моим напиться

Несравненной красотой,

Где когда-то шла девица

С коромыслом за водой.

За спиной коса змеилась,

Туго в ленту завита,

У нее в глазах дымилась

Неземная красота.

Я, горячий и мятежный,

Караулил у ворот

Ту божественную, нежную,

Что ко мне с водой идет.

Улыбнется мне знакомо,

Попрошу глоток воды.

Далеко еще до дома,

Недалеко до беды.

Пролилась вода из ведер,

Ну и черт с ней! Ну и пусть!

Хоть на Вислу, хоть на Одер

Повторим отцовский путь.

За удачей, за водою

Мы вернемся к роднику,

Чтобы силой молодою

Расплескать нам грусть-тоску,

Чтобы вволю целоваться,

Миловаться вновь и вновь,

Не сумеет расплескаться,

Как из ведер, свет-любовь…

…Жаль, что простучали годы

Звонким цокотом копыт

И мятежный дух свободы

Нами начисто забыт.

Хоть в лепешку расколоться,

В будний день иль выходной

Не пойдем с ведром к колодцу:

Есть на кухне кран с водой.

…Благодатный дождь души,

Мои слезы осуши,

Дай хотя б на миг вернуться

В те далекие края,

Вспомнить юность, улыбнуться:

— Здравствуй, молодость моя!

* * *

Озорник, как говорят, охальник,

Наблюдаю я издалека,

Как снимает девушка купальник

В зарослях густого тальника.

Поступаю, может быть, безбожно,

Потому зеленая лоза

Укрывает виденье надежно,

Листьями слепит мои глаза.

Девушка купальник выжимает,

Капли по плечам ее бегут.

Ветви оголенную скрывают,

От людского сглаза стерегут,

Наседают на меня и даже

Бьют в лицо, теснят со всех сторон.

Знали бы, что я ее не сглажу,

Потому что в девушку влюблен.

На переправе

Переправляясь на моторной лодке,

Какой-то дядька

С сумкой на боку,

Отрыгивая перегаром водки,

Цедил с особой злобой старику:

— Какие деньги? Я же твой начальник!

Ты что,

Не знаешь все

До сей поры?!

И кипятился дядька,

Словно чайник,

Кидающий из горлышка пары.

…Один толчок.

И лодку закачало.

Старик молчал

(Не надо бы молчать!),

Он знал одно:

Все люди

У причала

Обязаны билеты покупать.

А шишка та

На гладко-ровном месте

Сидела, тихо кашляя в кулак.

Я это написал не ради мести,

Но и, конечно же,

Не просто так!

Причесанный, начищенный

И яркий,

С прищуром затаенного врага,

Ты нужен нам,

Как мертвому припарка,

И как собаке пятая нога.

Он изменил

Я видел их,

Они стояли

На грани будущих тревог.

Он трогал кисти алой шали,

А разговаривать не мог.

Пытался перед нею каяться,

Придумывая пышность фраз.

Но есть пословица: двух зайцев

Немыслимо поймать за раз.

Она не говорила тоже.

Здесь не поможет разговор:

Ее молчание похоже

На самый строгий приговор.

Не падала рабыней в ноги,

Усталая, но не в слезах,

Ушла по выбитой дороге

С его ребенком на руках.

И он совсем остался нищим,

Забытым, брошенным давно,

Как на ненужном пепелище

Недогоревшее бревно.

Шутка лесника

Вчера лесник соседа обманул, —

И ложь его была острей кинжала, —

Сказал, что утром вся земля дрожала,

Когда соседская корова за аул

Недоенной с его быком сбежала.

Мужик-простак поверил леснику,

Пошел искать сбежавшую корову,

Топтал траву, ломал лесную крону,

Кричал ее, ему в ответ: «Ку-ку…»

Да в перелеске дятел-дровосек

Отстукивал ритмические дроби,

Все силы в этих поисках угробив,

Вдруг вспомнил отрезвевший человек:

Корову-то свою давно он пропил.

Пошел назад, полез на лесника,

А он ему толкует:

— Эх, Емеля,

Не надо шляться по селу с похмелья,

Ведь у меня от века нет быка.

А где же здесь мораль?

Мораль одна:

Не похмеляйся и не пей до дна.

Соседка

(шутка)

Сравню ли с сиреневой веткой,

Сравню ли с цветочным огнем,

Мне все же не легче с соседкой,

А все тяжелей с каждым днем.

Бросает в туманную нежность

И трогает до костей

Монгольская безмятежность

Разлета ее бровей,

Не громкий, не очень звенящий

Ее удивительный смех…

И скажет любой проходящий:

— В такую влюбиться не грех.

В глазах ее, пылких и смелых,

Сверкающий пламень огня.

Глаза — не глаза!

Это стрелы, летящие прямо в меня.

Но буду, товарищи, краток,

Как кратка и кротка она.

Единственный в ней недостаток:

В другого она влюблена.

* * *

Зароюсь в кучу одеял,

В подушку оба глаза спрячу,

Свою последнюю удачу

Я этой ночью потерял.

Зачем, к чему ее корил,

И вспоминал со злом кого-то,

И столько глупых анекдотов

Ей впопыхах наговорил?

Напомнил сгоряча и зло

Ей конопатого соседа

И два наметившихся следа,

Идущих прямо за село.

Она глазами сверк да сверк…

«Когда мы встретимся?» — спросил я.

Зажгла улыбку через силу:

«Ах, после дождичка в четверг…»

Ревнуем, походя кричим…

Но не дозволено вовеки

Искать в любимом человеке

Причину, если нет причин.

Кукушка

Плакала кукушка за деревней,

Горемычно сидя на суку,

Слушали поникшие деревья

Древние стенания: ку-ку.

Убивалась, плакала устало,

Жаловалась, но в конце концов

По чужим гнездовьям раскидала

Свои яйца — будущих птенцов.

Раскидала на чужие ветви

На березе или на ольхе,

Испокон веков на белом свете

Люди знают о ее грехе.

Ладно, если греховодит птица,

Но ведь человек в коленках слаб:

Плохо, что такое же творится

Среди наших одиноких баб.

Плач летит над сумеречным лесом,

А вдали пророчат петухи:

Никаким достигнутым прогрессом

Не избыть кукушкины грехи.

Как блудили пташки, так и блудят,

Блуду нет законов и границ…

К сожаленью, было так и будет

На земле не только среди птиц.

* * *

Я стою у окна. В стороне

Кто-то здорово врет обо мне:

— Он упал, перепуган до смерти.

И ему не подняться, поверьте.

Принимаю и этот вызов.

К бою, сердце!

Стучи смелей!

Все до тонкостей в жизни вызнав,

Мы становимся только сильней.

Не в такие впадал перепалки,

И не вешал ни разу нос.

Жизнь, бывало, шальные палки

Подставляла в спицы колес.

Мне туманил туман глаза,

Мне грозила не раз гроза,

Ноги в кровь бередил бурелом

И пророчил несчастия гром.

Ежевикой заросшей лес

На меня и кидался, и лез.

Едкой тиной ложился в рот

Перепрелый запах болот.

Но стучало сердце в груди:

«Победи! Победи! Победи!»

Я упрямо прищур ил глаза —

И пугливо ушла гроза,

И, наотмашь взмахнув топором,

Наповал повалил бурелом.

Я прошел, победил и узнал,

Что намного сильнее стал.

Бузовьязовский район

Как звезда на небосклоне,

Край наш светит и живет.

В Бузовьязовском районе

Замечательный народ.

Славен он в труде и песне

С незапамятных времен.

Расцветай еще чудесней,

Бузовьязовский район.

Воспевали так когда-то

Нас поэты и певцы,

Но стряслась однажды дата —

И район отдал концы.

Шито-крыто, карта бита,

До сих пор его мне жаль.

Это учудил Никита —

Генеральный секретарь.

Он усердно постарался

Учинить такой разбой,

Но народ-то там остался,

Как и был, самим собой.

Работящим, деловитым,

С устремленностью вперед.

Никаким, скажу, Никитам

Не унизить наш народ.

Ручей

Усталый от забот,

От жизненных невзгод,

Я вышел без дорог

Туда, где нет тревог.

Гляжу, из-под камней

Берет исток ручей.

Затейливый родник

К моим ногам приник,

Побулькиваньем вод

Мне голос подает:

— Бери пример с меня,

Не я ль день ото дня

Рвусь из земных глубин

В раздолия долин,

Чтоб влагою своей

Насытить даль полей,

Чтоб там росли хлеба

И вечно у людей

Была светла судьба.

— Спасибо роднику! —

Я тихо изреку.

Как хорошо, что я

Услышал речь ручья.

Теперь я шел домой

С распахнутой душой

И был опять готов

Пролить хоть сто потов.

Усталость отошла,

И жаждала душа

Осилить на лету

Любую высоту.

Трудяга-ручеек

Сегодня мне помог;

Далекую звезду

Я все-таки найду.

Выговор

Шумела за окнами вьюга.

Акации бились в стекло.

Но, чувствуя локоть друг друга,

Нам было, как летом, тепло.

От ламп с керосиновым светом

Ложилась дрожащая тень.

Редактором школьной газеты

Избрали меня в этот день.

…И после уроков, в субботу,

Я стал выпускать (не таю),

Как радость свою, как заботу,

Газету родную мою.

Я тщательно правил заметки,

Подыскивал темы для них

И к каждому празднику меткий,

Казалось, придумывал стих.

Зима прометелила… Силясь,

Укладывал борозды плуг.

Как девушки, принарядились

Веселые ветлы вокруг.

А в роще — приволие галкам,

Кричат… Их пугай — не пугай.

На смену апрелю шагал к нам

Черемухой вспененный май.

Весенними ветрами дуло.

Подснежник доверчивый цвел.

На мокром лугу за аулом

Ребята играли в футбол.

Меня потянуло к ребятам,

И я совершенно забыл,

Что завтра великая дата —

День смотра трудящихся сил.

В сиянье победного света

Шел праздник по нашей стране.

Но в школе не вышла газета

По лично

Моей

Вине.

…Хотелось в пахучие вербы

Быстрее из класса шагнуть.

Воспринял я выговор первый,

Как пулю, попавшую в грудь.

Года проходили… Клонило

К закату минувший рассвет.

А память моя сохранила

Ошибку мальчишеских лет.

Мне путь не из легких достался,

Но снова сказать я готов,

Что выговор первый остался

Последним на веки веков.

Плачет мальчик

Не было ни ссоры и ни драки,

Но мальчишка слезы льет с утра:

На глазах бродячие собаки

Курицу загрызли у двора.

Плачет мальчик…

Тяжко лезут мысли,

Душу беспощадно бередя:

Ладно еще курицу загрызли,

А могли бы разорвать тебя.

Мальчик мой, крещеный жутким веком,

Верю я, коль будешь жив и цел,

Станешь ты хорошим человеком,

Если даже птицу пожалел.

Душа зовет

Вот и все: отпелось, отмечталось,

Ветреные чувства улеглись,

На душе теперь одно осталось —

Бередить воспоминаньем мысль.

И не скрыться, никуда не деться

Мне теперь от ноющей тоски.

Что-то часто вспоминаю детство,

Память нежно трогает виски.

Говорят, что человеку надо

Дом построить, и детей родить,

И еще для красоты-услады

Дерево хотя бы посадить.

Не считаю я себя героем,

Хоть и приложил немало сил.

Сына вырастил и дом построил,

Целый лес деревьев посадил.

Видно, так устроен свет наш белый,

Бесконечен путь земных забот:

Кажется, что все уже ты сделал,

Но душа к высотам вновь зовет.

Было так и будет век от века,

Что покуда голова цела,

На родной земле для человека

Главное — его дела.

Память прошлого

Благолепные грозди сирени,

Величавые ветви ив

Отразились в водах Узени,

Всю округу преобразив.

Опускаю в нее ладони,

Зоревую водицу пью,

Обращаюсь к ней, как к Мадонне,

Воскресила б любовь мою,

Возвратила бы отраженьем

На единый хотя бы миг

Вдруг воскресший в воображенье

Милый сердцу девичий лик.

Речка тихая в берег бьется,

Отходную суру поет:

«Все, что прожито, — не вернется,

Дай Бог памятью оживет»

Эльзе

Дорогая, мы прожили долго,

Я любил, ты любила меня.

Помнишь, как вечерами в двуколку

Запрягал я лихого коня?

Мы летели вперед, ликовали,

Торопил я жеребчику прыть,

Чтобы где-нибудь на сеновале

Нам ночную любовь разделить.

Обнимал твои белые плечи,

Сладость вишен я с губ обрывал,

Сеновал в тот таинственный вечер

Нас от мира всего укрывал.

Мне не думалось и не гадалось,

Что пробьет непредвиденный час

И ненужная дура — усталость

Обожжет неожиданно нас.

…Вот и все. Соловьи отдробили

Залихватские песни свои.

Я не верю, что мы отлюбили,

Ибо нету конца у любви.

Стал раздумчивым, чуть ли не мудрым,

Сам собой из груди рвется крик:

— Умереть бы не ночью, а утром,

В соловьиный и солнечный миг!

В час, когда этот мир добр и весел,

Чтобы даже в небесном раю

Вспоминать мне рассветные веси —

Дорогую отчизну мою,

Вспоминать твои нежные руки,

Красоту дорогого лица.

Но до этой суровой разлуки

Пусть дороге не будет конца.

Как и прежде, на раннем рассвете

Ты меня будешь снова будить…

Не забыть мне мгновения эти,

Невозвратные дни не забыть.

Муравейник

Где в лесу благоухал репейник,

В бурелом укрывшись от ветров,

Вдруг наткнулся я на муравейник —

Дом и государство муравьев.

Безобидный, за травой невидный,

Вечно копошащийся притом,

Пирамидой древнего Египта

Возвышался муравьиный дом.

Я следил, как в бурном созиданье,

Позабыв усталость, тут и там

Эти безобидные созданья

Торопились по своим делам.

Ниточкой-тропой бежали смело

Через камни и завал ветвей.

Знал свое намеченное дело

Каждый безобидный муравей.

Есть кормильцы, есть охрана-стража,

Есть одна на всех царица-мать,

Не геройство труд для них и даже

Не повинность, нет, а благодать.

Все рассчитано, все без промашек,

Каждый сыт, как говорят, обут.

Сотни тысяч маленьких букашек

По законам божеским живут.

В травостое, под высокой вербой

Муравейник жил, и думал я:

Хорошо бы брать пример бы людям

В трудолюбье вечном с муравья.

На пенсию учитель не уходит

И маленькие в зале, и большие,

И негде падать яблоку окрест.

Раскатисто и чуточку фальшивя,

Рокочет школьный духовой оркестр.

Уймись, труба!

Тромбоны, замолчите!

Утихомирься, громкий барабан:

Сейчас уйдет на пенсию учитель,

Как с палубы уходит капитан.

Уходит не в большую перемену,

Не просто до звонка на пять минут:

Другая жизнь пророчит перемену

Шумливых буден

В тихонький уют.

«А все ли сделал, — думает, — учел ли?..» —

И в первый раз туманятся очки.

Опять шумят задумчиво, как пчелы,

Трудолюбивые его ученики.

Ему директор руку пожимает,

Целует завуч ласково его.

Учителя на отдых провожают,

Желают счастья,

Лучшего всего.

Уймись, труба!

Тромбоны, замолчите!

Учителю сегодня нелегко,

Но не уйдет на пенсию учитель —

Останется в сердцах учеников.

Он среди них останется навеки,

Как среди тех,

Которые ушли

Перекрывать стремительные реки

И строить явь необжитой земли.

Он нефть качает и заводы строит

Рукою своего ученика.

Он жив в сердцах,

Как память о герое

Среди солдат гвардейского полка.

На пенсию учитель не уходит,

Он остается надолго в строю,

Невидимо присутствует в походе

И держит знамя Родины в бою.

Звонок последний отзвенит, веселый,

Но каждый ученик до склона дней

В любых дорогах

Будет помнить школу

И добрый взгляд своих учителей.

Осень

Осень снова трогает аккорды

Струнами летящих журавлей,

Слышен голос плачущий и скорбный

Над сквозною роздымью полей.

Убран хлеб… Леса и рощи голы.

Воздух свеж над пажитью земли,

Рыжей шапкой древнего монгола

Плещутся по склонам ковыли.

Мама тесто месит на опаре,

Чтобы в печь поставить каравай.

Хорошо, когда лежит в амбаре

Убранный до стужи урожай.

Я рублю хрустящую капусту,

Прошлым летом отдает она.

В огороде пасмурно и пусто,

Лишь душа надеждою полна.

Осень зимнюю сулит погоду,

Ветер куролесит по стерне,

Но спокойно в это время года

С хлебом и народу, и стране.

Навстречу будущему времени

Вставал рассвет… Я вышел из дому

На зоревом зачатье дня,

Звезда далекая неистово

За горизонт звала меня.

Сползала вниз луна двурогая,

Сгорали звезды на лету,

И вышел в дальнюю дорогу я

Торить победную тропу.

Я шел в мороз, в дожди обвальные,

Дойдя до цели, вдруг гляжу:

Мне вновь сулит дорога дальняя

Маршрут к другому рубежу.

Я сам — в седле, а ноги — в стремени,

Мне все преграды по плечу.

Навстречу будущему времени

С надеждой новою лечу.

* * *

Улетают журавли на юг,

Плач их грустен до душевной боли,

Над деревней сделав плавный круг,

Приземлились на прощанье в поле.

Отдохнут и на заре, чуть свет,

Улетят в чужие заграницы;

Но прекраснее России нет.

Это понимают даже птицы.

И тогда над роздымью полей

По весне, лишь отойдут морозы,

Встретят возвращенцев-журавлей

Белые российские березы.

В Африке тепло…

В конце концов,

Нет зимы и сроду лето в силе,

Но, однако, выводить птенцов

Птицы возвращаются в Россию.

…Вот и я, полно пройдя дорог,

Весь до плеч и с головы до ног

Тяжкими заботами повязан,

Возвращаюсь на родной порог

В материнский дом свой,

в Бузовьязы.

* * *

Ходят по дорогам

Черные грачи.

В перелеске строго

Ручеек журчит.

У окошка липы

Тычутся в стекло.

Солнце с неба сыпет

Радость и тепло.

Травка средь проталин

Колется иглой,

Птицы засвистали

Песни за рекой.

Веет от деревьев

Свежестью лесной…

Хорошо в деревне,

Радостно весной.

Тополя да вязы,

Синева и ширь…

Край мой Бузовьязовский,

Край мой — богатырь!

Королевы

В сине море уплывают каравеллы,

К дальним звездам улетают корабли.

И грустят земные королевы,

Те, которых любят короли.

Королевы — это наши жены,

Королевы ясно сознают,

Что зовут нас снова горизонты,

Звезды недоступные зовут.

…За столом, как водится, затихли, —

На дорогу поднимая тост,

Нам желают жены,

Чтоб достигли

Самых дальних,

Вроде Марса, звезд.

Верим мы в удачу каравеллы,

Верим мы в космический побег,

Конец ознакомительного фрагмента.