Беттер Ворлд

Аегл Акулина

Если мы скопируем все особенности деятельности мозга конкретного человека в программу, возникнет ли в результате новое сознание? А если программа утверждает, что она может чувствовать всё, как человек? Что, если она и поступает как человек? А что, если мы уже находимся в программе: можем ли отличить реальность от симуляции? Почему, позволяя технологиям принимать за нас решения, мы считаем, что свободны в выборе? Если мы не готовы взять ответственность за свою жизнь, возможно, стоит переложить ее на плечи Новых Людей.

Самый лучший опыт, который мы можем получить, — это таинственный… Тот, кто не знает этого, не может задать вопрос и больше не удивляется, почти мертв и его глаза потускнели.

Альберт Эйнштейн

2043 год. Земля.

— Люди, ожидающие чуда, в большинстве своем неактивные, ленивые, несамостоятельные, не имеющие собственного мнения и зависимые, стремятся к благополучию, как и мы, но не каждый этого достигает. Вы лучше меня знаете, что ресурс «население» нужно использовать максимально возможным способом. Что если я предложу вариант, который позволит сократить их потребности таким образом, что они будут работать на вас, да еще и с удовольствием? Предпосылками к тому, что я собираюсь предложить, является сложившаяся историческая реальность — мы живем в цифровом мире, производя и потребляя услуги, продавая и покупая контент. Я предлагаю распространить дешевую технологию полного перехода в этот мир — они будут там жить, работать, отдыхать, а вы пожинать плоды их трудов, наслаждаться природным великолепием Земли и самой жизнью. Пусть вас не беспокоят возможные вопросы: фактически люди уже живут в «симуляции» — виртуальном искусственном мире, где они общаются, работают, отдыхают — интеграция была лишь вопросом времени. Представьте, что мы предоставим людям доступ к пространству, в котором они могут быть кем захотят, более того, они будут с удовольствием производить услуги, чтобы расширить и улучшить этот мир, — будут вкладываться в симуляцию. Мы наблюдаем аналогичную ситуацию с социальными сетями: пользователи являются как потребителями контента, так и его создателями, вы же получаете колоссальные средства, не прикладывая усилий, наслаждаетесь жизнью на райских островах. Безусловно, существуют люди, которые не захотят интегрироваться в новую среду, но если мы объединим усилия, то не оставим им выбора — либо интеграция, либо — «добро пожаловать в Средневековье» — они вернутся на уровень развития цивилизации до появления технологий. Поэтому мне нужна ваша поддержка: все аспекты развития нашего вида должны быть продублированы в симуляции так, чтобы без ее использования их нормальная жизнь была невозможна. Эта масса людей, которая неспособна внести вклад в развитие цивилизации, должна приносить хоть какую-то пользу, не находите?

2081 год. Резиденция Представителя Земли. Земля.

— Откуда это вообще взялось? — недоумевал Ной, шагая по коридорам особняка.

— Он фанат семидесятых двадцатого века, — ответил сенатор, которому поручили сопровождать Ноя на встречу.

Они вошли в просторный кабинет, с белыми стенами, полом и потолком. Все руководители компаний, осуществляющих деятельность в симуляции, уже собрались — ждали только Ноя. Около широкого окна стоял стол, за которым, повернувшись спиной к двери, сидел Представитель. Ной поблагодарил сенатора и занял свое место среди остальных. Медленно, словно смакуя этот момент, Представитель повернулся на стуле к ним лицом. «Какого черта?» — удивился Ной.

— Вы, возможно, ожидали увидеть моего отца, но, к сожалению, он не в себе, — Агни, щуплый молодой человек лет двадцати на вид, с длинными до плеч, распущенными волосами, махнул рукой вправо, указывая на капсулу для синхронизации с симуляцией, ничем не отличающуюся от тех, что находились на Поле. — Учитывая данные обстоятельства, представлять интересы Земли передали мне. Позже вы можете ознакомиться с результатами голосования в Сенате.

Агни встал и вновь повернулся спиной к присутствующим, скрестив руки на груди.

— Вы знаете, что недавно у вас произошел глобальный сбой, в результате которого пострадали люди: неправильный выход из синхронизации в ряде случаев вызвал необратимые повреждения мозга. Остальные какое-то время были вынуждены находиться вне капсул — это вызвало массовые недовольства. Можно ли их винить? Они привыкли к жизни, которая не существует на самом деле.

«Что он несет?» — раздраженно подумал Ной.

— Пока капсула не работала, мой отец думал, что спит, пытался очнуться. Нам пришлось его успокоить и поместить обратно в капсулу. Кто-нибудь может ответить, почему так произошло?

Агни обвел всех присутствующих жестким взглядом. Ной, которому порядком надоело слушать избалованного мальчишку, попытался перехватить инициативу:

— Мистер Представитель…

— С этих пор просто Агни, — перебил юнец Ноя.

— Агни, слушайте, у нас действительно произошел сбой на серверах, однако мы быстро устранили проблему. То, что случилось с вашим отцом, да и с другими, не наша вина.

— Прямо — нет, но косвенно…

— Простите, в чем же? Объясните, пожалуйста. Мы предоставляем людям услуги, которые ими востребованы. Кроме того, не симуляцией единой живут люди в капсулах: они ведь работают в цифровом пространстве, общаются, отдыхают…

— Но всё это, по сути, симуляция.

— Наша жизнь — это симуляция! Поэтому я не понимаю, о чем вы говорите, когда отделяете «реальность» от «нереальности».

По лицу Агни было видно, что ему есть что ответить, но он не стал возражать, сдержавшись.

— Я, как Представитель Земли, принимаю решение отключить людей от капсул. Позвал вас, чтобы сообщить об этом.

Ошарашенные участники совещания возбужденно зашептались. Кабинет наполнился гулом возмущенных голосов.

— Подождите, — покачал головой Ной, — вы серьезно? Куда вы денете всех людей на Поле?

— Они вернутся в Город.

— А, простите, как будут функционировать общественные отношения?

— Мы вернемся к тому, чем занимались в начале двадцать первого века, с некоторыми… корректировками.

— Это просто невозможно, — прозвучал еще один возмущенный голос.

— Почему же? — спросил Агни.

— Социальные, культурные, экономические сферы жизни функционируют в цифровом пространстве, — вновь взял слово Ной. — Мы рискуем столкнуться с непредсказуемыми последствиями!

— Не учитывая то обстоятельство, что вы просите нас вернуться, грубо говоря, в «каменный век», — заметил один из директоров.

Агни обошел стол, встал напротив присутствующих.

— Какой сейчас год, господа? Две тысячи восемьдесят первый. Знаете, что мы могли бы сделать к этому году? Мы могли бы самостоятельно изучать ближайшие обитаемые миры в других солнечных системах, наконец-то до конца понять структуру и правила работы Вселенной. По необъяснимой причине все наши жалкие космические достижения, которые к тому же были совершены небольшой группой энтузиастов, — никого не вдохновили. Программа освоения Марса фактически заброшена, «Титанида» закрывается. Космические тела изучаются роботами, но сами люди находятся в исследовательских центрах. Остальные существуют в искусственных мирах, созданных для получения быстрых удовольствий. Дети больше не рождаются естественным образом. Мы тухнем, словно рыбки в аквариуме, которым привычно в знакомой среде.

— Если вы вытащите рыбку из аквариума, она погибнет, — заметил Ной.

— Если перенести рыбку в водоем…

— Она всё равно погибнет, — перебил Ной. — Мы эволюционировали, Агни, мы стали видом, который создал для себя новую среду обитания: более гибкую, безопасную, спокойную, которая отвечает нашим потребностям. Раньше приходилось рисковать собственной жизнью для осуществления задуманного — сейчас для этого нужна лишь симуляция. Вы же не возмущаетесь, что мы, животные, построили себе города, — по сути, создали новую среду для проживания, более безопасную, чем, например, дикий лес. Да, симуляция — искусственно созданный мир, но он настоящий на столько, на сколько люди в него верят. Вселенная — наша симуляция, к сожалению, неподконтрольна нам, и многое из того, что вы хотите воплотить в реальности, может привести к потере человеческих жизней. Симуляция позволяет человеку быть тем, кем он хочет, дарит ему ощущение свободы, контроля, в конце концов — психическое спокойствие. Вы не можете просить нас совершить такое, честно говоря, преступление. Возможно, стоит осуществить поиск желающих для осуществления ваших далеко идущих планов, но уничтожать созданные людьми миры, в которых им комфортно и безопасно, вы не имеете права.

Ной выдохнул.

— Нам предстоит очень долгий разговор… — произнес Агни, возвращаясь на свое место.

Присутствующие приступили к дебатам, когда на линзах главы «Беттер Ворлд»¹ появилось сообщение: «Ваша дочь в коме. Срочно прилетайте на Марс».

2080 год. Космический отель «Звездный странник». Околоземная орбита.

Запись.

— Приветствую на странице личного дневника, Соня. Вы можете записать данные самостоятельно или выбрать вариант «ответов на вопросы».

Она выбрала второй вариант.

— Опишите ключевые события сегодняшнего дня.

Она написала: встреча с отцом, работа над сценарием новой истории для симуляции.

— Оцените каждое событие по десятибалльной шкале: десять — наивысшее удовлетворение, один — полное разочарование.

Она оценила: работа над историей — восемь. Встреча с отцом…

Место для заполнения цифрой мигало на экране.

Отмена.

Запись.

— Приветствую на странице личного дневника, Соня. Вы можете записать данные самостоятельно или выбрать вариант «ответов на вопросы».

Она выбрала первый вариант.

Включилась запись видео, система просканировала лицо, создала точную проекцию, на которую Соня смотрела, словно в зеркало.

— Я… потеряла счет времени. Мне тяжело. Я не знаю, где начало или конец.

Соня встала с кровати и подошла к иллюминатору: Земля сияла в абсолютной темноте межзвездного пространства, словно голубая жемчужина.

— Не понимаю, почему чувствую себя словно зверь в запертой клетке.

— Мама!

Соня обернулась: в холодном безжизненном мраке номера стоит белокурая девочка — ее дочь. Соня, скрестив руки на груди, сильнее прижала их телу, сгорбилась, слеза скользнула по щеке.

— Мама! — снова позвала дочь.

— Желаете остановить запись? — спросил электронный помощник.

Соня молчала, чувствуя, как ее сердце в прямом смысле разрывается от боли. Она смотрела на призрака, бездушную копию настоящего чуда.

В номер зашел Мицар — еще один призрак, существовавший в обличии живого человека:

— Соня.

— Миц, — поприветствовала она, вытирая слезы.

Он едва слышно спросил:

— Ты готова?

Соня вздохнула:

— Я никогда не буду к этому готова.

Они вышли из номера, следуя по красным указательным линиям, нарисованным на серых стенах. Этот плывущий на заданной орбите отель был последним пристанищем для Лиры — погибшей дочери Сони. Милая белокурая девочка отправлялась в свое первое путешествие к Луне, когда совершенно глупо, по какой-то трагической случайности, аппарат столкнулся с обломком космического мусора. От удара в корпусе образовалась пробоина. На место аварии буквально через несколько минут прибыли спасатели. К счастью, всех удалось спасти. Кроме Лиры.

Они зашли в криокамеру. Тело лежало в изоляционной капсуле, рядом стоял медицинский работник. Он подошел к Соне, положил руку на плечо.

— Соболезную вашей утрате, — произнес он и покинул помещение.

Мицар обошел сосуд, встав прямо над головой у дочери. Он нажал на кнопку, стекло открылось, потянулся, обнял руками лицо девочки, прильнул ко лбу, поцеловал и заплакал. Соня ненавидела Мица в этот момент, потому что Лира любила отца больше матери. Он выпрямился, с надеждой посмотрев на мигающие огоньки подключенного к саркофагу устройства, воссоздававшего в данный момент индивидуальность Лиры в цифровом пространстве: оно посмертно собирало данные с анализирующего нейронную деятельность головного мозга чипа, линз, ДНК, различных серверов и баз данных. Мицар и Соня заранее загрузили в программу соответствующие коррелирующие данные.

— Ты знаешь, что это будет не она, — произнесла Сара.

— Мы настроим программу так, чтобы это была она.

Слезы потоком хлынули из глаз Сони:

— Вот она! Вот! Вот она лежит здесь! Она никогда, никогда не будет прежней. Это будут лишь ее вариации, но мы никогда не сможем больше увидеть ее настоящую! Никогда, больше никогда!

— Что ты хочешь от меня?! — крикнул Миц в ответ. — Ты знаешь, что я никогда не хотел в этом участвовать!

Соня шокированно посмотрела на него:

— Ах, значит, это я заставила тебя испытывать к ней какие-то чувства? Ты, наверное, забыл, какую выгоду тогда извлек?

— Почему ты не могла взять ребенка с Базы²? Зачем всё это? Ты знала, что рано или поздно всё закончится именно так!

— Что вы тут устроили?! — возмутился вернувшийся медик.

Он прошел к сосуду, нажал на кнопку — капсула стала непроницаемой, скрыв девочку. Работник обратился к Мицару:

— Загрузка завершена?

Мицар проверил данные:

— Кажется, да.

— Выйдите все, — прошептала Соня, сжимая кулаки.

— Что? — переспросил медик.

— Я сказала — выйдите!

Через полчаса капсула с телом Лиры сгорела в атмосфере планеты.

2058 год. Станция «Эндьюранс». Марс.

— Добрые сутки… Фред, правильно? — спросила психолог.

Он протянул ей руку для пожатия, мягко и тепло улыбнулся.

— Прошу, — произнесла она, — присаживайтесь. Я задам вам несколько вопросов, стандартная процедура.

— Дайте угадаю, первый вопрос будет звучать: «Как вы себя чувствуете?».

— Даже если бы я не была психологом, то всё равно бы поинтересовалась.

Фред неожиданно для себя засмеялся. Она же из приветливого незнакомца превратилась в расчетливого специалиста. Задавать вопрос она не стала, лишь посмотрела на Фреда взглядом, говорящим: «Я вас слушаю».

Он опустил голову:

— Меня вернут на Землю из-за того, что я сейчас скажу.

Она никак не прокомментировала реплику, хотя он надеялся на это. Хотел бы услышать слова поддержки.

— Когда мы прибыли на Марс, — начал Фред, — то думали, что испытаем восторг, радость, облегчение. Я представлял себя Нилом Армстронгом, который сделал первый шаг на новом витке развития человечества. Мне казалось, что человечество загорится мечтой о путешествиях, открытии новых миров, а от толп желающий помочь в освоении Марса не будет отбоя. Я представлял себе города на этой холодной, пустынной планете. Мне снилось терраформирование³: я видел зеленые деревья, ручьи с жидкой водой, цветы, животных. Но оказалось…

Фред замолчал.

— Оказалось… что? — уточнила психолог.

— Оказалось, что никому это не нужно. Как только мы избавились от необходимости добывать пропитание, научились воспроизводить базовые ресурсы, подчинили себе биологию и генетику, распространили квантовые технологии, отрегулировали рождаемость, всё это оказалось ненужным. Путешествия на другие планеты оказались бессмысленными, ведь можно запустить симуляцию такого путешествия практически неотличимую от реальности.

— То есть вы думаете, что ваша работа лишена смыла?

— Я могу продолжать проектировать сооружения для расширения колонии, но зачем всё это, если здесь никто не собирается жить?

Психолог занесла информацию в планшет.

— Вы сами были в симуляции?

Фред задумчиво опустил глаза.

— Один раз, когда умерла жена. Создание стабильно работающей, детально воспроизводимой с помощью квантовых технологий программы сохранения личности делает невозможным осознание того, что ее больше нет.

— Это была она?

— О да, — с воодушевлением произнес Фред, — это была она. Точная ее копия.

— Что вы почувствовали?

— Желание остаться с ней.

Психолог снова что-то записала.

— Вы сказали, что после ваших слов вас вернут на Землю. Почему вы так думаете?

— Потому что у меня нет мотивации работать, а значит, я не могу больше должным образом выполнять те функции, для которых меня сюда отправили.

— А вы сами… хотели бы вернуться?

— На Землю или к ней?

2080 год. Станция «Аполлон». Луна.

Хотя это была не первая его проверка, он нервничал как никогда. Ной, директор компании «БВ», поправил галстук, посмотрел на помощницу, сосредоточенно проверяющую отчеты на планшете. Дверь переходного шлюза, соединяющего прибывший космический корабль с базой, открылась. Приветливо улыбающаяся бортпроводница встала около двери, провожая пассажиров. Ной оглядывался по сторонам, ожидая увидеть солидного мужчину в идеально подогнанной для представителя власти форме, но никого соответствующего ожиданиям не было видно. Ной уже собрался спросить у бортпроводницы, как к нему подошел мальчик лет десяти, не больше, в форме — всё как положено.

— Добрые сутки, — инспектор протянул руку для пожатия, глядя снизу вверх сапфировыми глазами, — Кеплер.

Ной, так и не привыкший к манере называть детей вычурными именами, непроизвольно скривился.

— Ной, — произнес он, пожав руку. — Вы ведь инспектор, правильно?

— Да, всё верно. Вас удивляет мой возраст? По уровню интеллекта я не уступаю своим ровесникам. Пожалуй, я даже умнее их, учитывая, что меня взяли на такую работу.

Удивление Ноя можно было объяснить тем обстоятельством, что он застал время, когда десятилетние дети были десятилетними детьми: играющими на улице, беззаботными хулиганами и принцессами, не знакомыми с высокими технологиями. Но время диктует свои правила: кажется, что с каждым земным годом они взрослеют всё раньше.

— Расскажите, что случилось.

Они пошли по коридорам, тишина которых нарушалась лишь стуком каблуков помощницы.

— В прошлом земном году мы выпустили симуляцию высадки первых астронавтов на Луну: она имела довольно громкий успех. Мы в точности воссоздали условия, в которых находились космонавты, используя в том числе преимущества самой лунной поверхности, гравитацию, химические и биологические рецепторные добавки — всё это позволило нам создать уникальный экспириенс⁴. С помощью имеющегося архивного видео и самообучающихся алгоритмов квантовых нейросетей нашим специалистам удалось воссоздать многогранное, реалистичное, насколько это возможно, путешествие, где мельчайшая деталь влияла на пользовательский опыт. И для этого не нужна была капсула.

— Вы давали им какие-то медицинские препараты? Психотропные?

— Нет.

Кеплер остановился.

— Нет? — переспросил он, переведя взгляд на помощницу.

Она, не ожидая вопроса, взмахнула ресницами, посмотрела в планшет:

— У меня записано, что какие-то препараты могли вводиться внутривенно, если того требовал пользователь, однако они не могли вызвать такую реакцию…

— А конкретно ему что-то вводили?

— У меня записано, что нет, — сообщила помощница.

Кеплер кивнул, они пошли дальше.

— Когда вы поняли, что что-то пошло не так?

— Девяносто процентов всего путешествия проходит в симуляции, — ответил Ной, — но, как я и говорил, грешно не использовать саму возможность выхода на поверхность спутника, поэтому десять процентов путешествия пользователь проводит за пределами комплекса. Конечно, с ним вместе выходит специальный человек, который контролирует безопасность; кроме того, все действия пользователя ограничены определенным радиусом, за который он не может выйти. В сутки происшествия пользователь, как и положено в рамках имитации выхода на лунную поверхность, следуя указаниям энписи⁵, вышел на поверхность спутника. Как полагается, симуляционные очки скрыли от его взгляда как здание, так и человека, который стоит рядом, оставив лишь ландшафт и нужные объекты, вроде посадочного модуля, флага и т.п. В программе произошел сбой, и пользователь увидел всё, что на самом деле существует в реальности, то есть контроллера и здание, а потом…

Они как раз зашли в криокамеру: в капсуле лежал пятидесятидвухлетний мужчина лет. Конечно, это был необычный пользователь, иначе бы Сенат не прислал своего представителя — погиб сенатор.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил Кеплер, рассматривая труп.

— Он… снял шлем.

— А это возможно?

— Нет! — воскликнул Ной. — То есть… мы думали, что нет. Костюм оснащен системой безопасности, которая выключается только тогда, когда человек возвращается внутрь комплекса.

— А включается, соответственно, когда выходит на поверхность? Хотите сказать, что за пределами здания он снять шлем не мог?

— Мы всё тщательно проверили перед запуском симуляции, — сообщила помощница, — у нас не было подобных инцидентов.

— А что контроллер? — поинтересовался Кеплер.

— Естественно, он попытался спасти пользователя, но смерть наступила слишком быстро.

— Разве данная ситуация не отрабатывалась?

Ной опустил глаза. Кеплер молча ознакомился с заключением медэксперта.

— Здесь есть штатный психолог? — уточнил он.

— Конечно, — кивнула помощница.

— Он проводил собеседование с пользователем?

— Безусловно, — заверил Ной.

— Вы установили, почему произошел сбой в системе работы симуляционных очков?

Ной развел руками:

— Это программа, что сказать, какой-то баг⁶. Это не было вмешательство извне, мы проверили.

— Что случилось с системой безопасности костюма?

— Система, как и положено, включилась, когда он вышел на поверхность, — ответила помощница, — но выключилась, когда произошел сбой.

— Сбой произошел в двух местах одновременно или в целом по программе симуляции? — уточнил Кеплер.

— Такими костюмами здесь пользуются все, кто выходит на поверхность спутника, их работоспособность не связана с работой симуляции, — сообщил Ной. — Я бы предположил, что это трагичное стечение обстоятельств.

— Мне необходимо ознакомиться с отчетом, — сказал Кеплер.

— Разумеется, — согласился Ной.

Инспектор отошел в сторонку, задумавшись.

— Вы уже вытащили чип, линзы, проанализировали ДНК, Сеть?

— Нет, мы ждали ваших указаний.

— Нам необходимо понять, связан ли инцидент с психологическим состоянием пользователя или же здесь что-то другое. Я бы еще хотел поговорить с контроллером.

— Конечно, я вас провожу.

Они снова вышли в коридор и направились к жилым отсекам.

— Месяц назад вы потеряли внучку, верно? — поинтересовался Кеплер.

Ной резко остановился — не потому, что ему трудно было об этом говорить, а потому что в суматохе он как-то умудрился об этом забыть.

— Да, к сожалению, — ответил он, продолжая движение.

— Приношу свои соболезнования, — искренне произнес мальчик.

2079 год. Здание Сената. Земля.

Уже который год продолжается эта удушающая жара. Благо легкий ветерок немного освежает. Кеплер поднялся из-за стола, прошел к открытому окну, смотрел, вдыхая полной грудью. Он частенько вспоминал Базу и своего наставника — Лиама, который любил повторять: «Не спеши взрослеть». Но Кеплер не мог не спешить: он хотел поскорее отправиться в самостоятельное плаванье. Он долго и упорно готовился, чтобы сдать выпускные экзамены, а потом столь же целеустремленно сближался с теми, кто мог бы порекомендовать его для работы в Сенате. Удача улыбнулась, когда объявили новый набор инспекторов — представителей Сената, которые проводили расследования инцидентов, — ознакомившись с характеристиками, чиновники сразу же предложили ему работу. Их привлек его выдающийся ум и способность сохранять удивительное спокойствие в любых ситуациях. Он же видел свое предназначение в служении Земле.

В коридоре что-то зашуршало: Кеплер быстро обернулся, но никого не увидел. Решил, что ветер, в любом случае, ему нужно было возвращаться к работе: он сел за стол, открыл голографический интерфейс — данные всплыли в воздухе. Снова какие-то звуки, будто бы кто-то скребет по дереву: он повернул голову и заметил девочку, выглядывающую из-за угла, которая и правда скребла ногтями по дверной коробке. Давно утраченная нынешними детьми непосредственность придавала ее лицу какую-то необычность: в нынешнее время так выглядели лишь любители прикинуться дурочка́ми.

— Вам что-то нужно? — спросил Кеплер.

Она по-детски игриво улыбнулась — точно, сообразил Кеплер, эта девочка на самом деле ребёнок, скорее всего не с Базы. Он решил спросить по-другому.

— Ты потерялась?

— Не-а, — ответила она.

Теперь она вышла из-за угла, встав напротив него в полный рост: белое платье до колен, розовые балетки и золотые, словно драгоценный металл, волосы.

— Где твои родители?

— Мама разговаривает с дядей.

Девочка вбежала в кабинет, приблизилась к интерфейсу, протягивая руку к парящим в воздухе рабочим данным. Кеплер терпеть не мог «дурачков», но девочка была настолько милой, что невозможно было на нее злиться. Он закрыл рабочие данные и открыл проекцию планеты. Глаза девочки расширились от удивления и восторга, она с восхищением рассматривала Землю. Кеплер вдруг понял, что наблюдение за ней сродни медитации, должно быть, ему давно стоило отдохнуть.

— О! — вдруг крикнула она. — Пойдем, я покажу тебе, что нашла!

Усталость и изумление сделали свое дело — Кеплер замешкался.

— Тебе стоит подождать маму.

— Нет-нет, я хочу показать тебе, что нашла!

Она бесцеремонно схватила его за руку и потащила из кабинета по коридорам здания Сената. В какой-то момент Кеплер даже подумал, что потерялся, но в итоге она привела его в демонстрационный зал. Отпустив руку Кеплера, — он тут же принялся растирать запястье: хватка у этой девочки была что надо, — она бегала от одного цветочного горшка к другому. Кеплер подошел к ней, чтобы успокоить:

— Давай присядем здесь, — предложил он, указывая на стулья.

— А, вот… нашла, — произнесла она, отодвигая громадную пальму. — Помоги!

Вместе они отодвинули тяжелый горшок, за которым оказалась вентиляционная решетка, — девочка мигом ее подняла, опустилась на колени и поползала в шахту, вскоре скрывшись из виду. Кеплер несколько секунд оглядывался по сторонам, пытаясь решить, что делать: позвать охрану или разобраться с этим самому? Услышав в шахте пугающий скрежет, Кеплер понял — времени нет, нужно было следовать за ней, вдруг что-то случилось?

Он выполз из запыленной шахты, когда девочка уже лихорадочно металась в сумраке небольшого помещения с неактивными платформами для голограмм и рядом сидений напротив них.

— Где же этот свет? — ворчала она. — Нашла!

В темноте возникла голограмма мужчины, свет, исходивший от нее, искажался в пространстве — было понятно, что платформа не функционировала должным образом. Тщетно Кеплер пытался понять, кто стоял перед ним: картинка то исчезала, то появлялась, размывалась и, казалось, будь изображение более стабильным, можно было прочитать надпись на бейдже, прикрепленном к пиджаку.

— Дедушка! — воскликнула девочка.

Кеплер не обратил на ее слова внимания, поскольку наконец-то точно смог прочитать имя — Ной, директор «Беттер Ворлд». Теперь всё встало на свои места: девочка была дочкой Сони — руководителя одного из подразделений «БВ», ее пригласили в Сенат для доклада о развитии Лиры, девочки, которая не была рождена на Базе (Соня к тому же собиралась изложить свое предложение по закрытию проекта в целом), и внучкой Ноя — директора компании, соответственно. Голограмма была записью речи Ноя, но Кеплер решил, что им нужно скорее вернуться назад.

— Лира, — обратился к девочке Кеплер, — пойдем. Мама наверняка тебя ищет.

Девочка обиженно поджала губы, но послушно подошла к шахте, опустилась на колени и поползла назад. Кеплер проследовал за ней — он намеревался сюда вернуться. Когда они выползи обратно в демонстрационный зал и задвинули пальму, Лира широко улыбнулась. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего примечательного: два ребенка одного роста и возраста — она в платье, он в деловом костюме — стоят и ехидно смотрят друг на друга.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Кеплер.

— Лира! — раздался в коридоре женский голос.

Кеплер повернул голову, когда Лира неожиданно чмокнула его в щечку. Он смог пошевелиться только тогда, когда девочка уже исчезла из виду. Позднее он вспоминал, что она, кажется, ему помахала. Тем же вечером, закончив работу, он вернулся в скрытое помещение с голограммой Ноя и запустил программу воспроизведения записи.

«05.04.2043. Международный форум. Закрытое заседание. Докладчик — Ной, директор компании «Беттер Ворлд».

Люди, ожидающие чуда, в большинстве своем неактивные, ленивые, несамостоятельные, не имеющие собственного мнения и зависимые, стремятся к благополучию, как и мы, но не каждый этого достигает. Вы лучше меня знаете, что ресурс “население” нужно использовать максимально возможным способом. Что если я предложу вариант, который позволит сократить их потребности таким образом, что они будут работать на вас, да еще и с удовольствием? Предпосылками к тому, что я собираюсь предложить, является сложившаяся историческая реальность — мы живем в цифровом мире, производя и потребляя услуги, продавая и покупая контент. Я предлагаю распространить дешевую технологию полного перехода в этот мир — они будут там жить, работать, отдыхать, а вы пожинать плоды их трудов, наслаждаться природным великолепием Земли и самой жизнью. Пусть вас не беспокоят возможные вопросы: фактически, люди уже живут в “симуляции” — виртуальном искусственном мире, где они общаются, работают, отдыхают — интеграция была лишь вопросом времени. Представьте, что мы предоставим людям доступ к пространству, в котором они могут быть кем захотят, более того, они будут с удовольствием производить услуги, чтобы расширить и улучшить этот мир, — будут вкладываться в симуляцию. Мы наблюдаем аналогичную ситуацию с социальными сетями: пользователи являются как потребителями контента, так и его создателями, вы же получаете колоссальные средства, не прикладывая усилий, наслаждаетесь жизнью на райских островах. Безусловно, существуют люди, которые не захотят интегрироваться в новую среду, но если мы объединим усилия, то не оставим им выбора — либо интеграция, либо — “добро пожаловать в Средневековье” — они вернутся на уровень развития цивилизации до появления технологий. Поэтому мне нужна ваша поддержка: все аспекты развития нашего вида должны быть продублированы в симуляции так, что без ее использования их нормальная жизнь была невозможна. Эта масса людей, которая неспособна внести вклад в развитие цивилизации, должна приносить хоть какую-то пользу, не находите?»

2081. Калифорнийский технологический институт⁷. Земля.

— Миллиарды нейронов, образующие паттерн⁸ связей, которые в свою очередь рождают сознание. Ваша личность, память, чувства, эмоции — волны, формирующиеся в результате электрохимического взаимодействия нейронов. Мы можем их зафиксировать, изучить, записать на устройство, наконец, воссоздать в программе. Сознание — определенная последовательность нейронных связей и не более. Это не ваша душа, не мифическое чудо, которое вам подарила мать, — это набор кодов с определенной их последовательностью. Что самое интересное — для создания нейронных связей не нужна биологическая основа: мы изобретаем самые простые «организмы» (если их можно так назвать), чьи нейронные связи демонстрируют работу аналогичную той, что происходит в мозгу живых существ, с помощью нанопроволок. Если мы воссоздаем в программе с предельной точностью систему нейронных связей определенного человека, запускаем алгоритм аналогичный работе мозга при жизни, возникает ли в результате сознание? Программа утверждает, что она может чувствовать всё, как человек, и ведь это логично, потому что мы воссоздали тот самый паттерн, который в реальности делает человека сознательным существом.

Некоторые студенты заинтересованно покачали головой.

— Вы не знаете, верно? Так же как не знаете, что сидящий рядом с вами человек обладает сознанием, ведь сознание присуще только вам. Вы можете ощущать, вы можете чувствовать, вы можете видеть, но, сколько бы я ни утверждал, что могу делать то же самое, вы не поймете этого, потому что вы не воспринимаете этот мир таким, каким воспринимаю его я.

Фред обошел кафедру, присев на край стола. Он выдержал длинную паузу, с усмешкой наблюдая за время от времени мигающими голограммами сидящих в аудитории молодых людей.

— Планковская длина — минимальный показатель, определяющий существование пространства и времени. Распределение электронов по различным электронным оболочкам атома.

Фред оглянулся по сторонам, щурясь подошел к окну.

— Слово «солнце», обозначающее именно «звезду», а не «планету». Это правила. Какие-то мы установили сами, какие-то воспроизводятся во Вселенной без нашего участия.

Парень на втором ряду устало зевнул. Фред вернулся за кафедру.

— Если мы подумаем об этом как о программе, симуляции, то всё становится намного проще: стабильность Вселенной обеспечивается выполнением описываемых математическим путем параметров. Всё вокруг — информация.

В аудиторию вошла Соня; Фред, увидев ее, кивнул.

— На этом курсе мы будем изучать с вами модели создания симуляций. На следующем занятии поговорим о решётке «и восемь»⁹.

Голограммы студентов быстро испарились в пространстве аудитории. Он приблизился к Соне.

— Я удивлен, что ты пришла сама.

— Хотела тебя увидеть, ты же знаешь, как я не люблю все эти голограммы.

— Ты создаешь миры для симуляции, — усмехнулся Фред, — и в то же время ненавидишь технологии.

— Как-то так, — она с улыбкой развела руками.

Они вышли в парк. Стояла невероятная жара, воздух был тяжелым. Фред предложил присесть на скамейку в тени, но она отказалась, словно куда-то спешила. Это ему не нравилось: он давно ее не видел, соскучился и хотел нормально поговорить.

— Я решила участвовать в программе, — сообщила она.

Он знал, что это была за программа: исследование космических объектов удаленно, путем синхронизации человека с роботом, который заранее был направлен к объекту изучения. На Марсе для этого построили целый комплекс, и Фред принимал в свое время участие в его возведении.

— Ты уходишь из «БВ»?

— «БВ» никогда не была компанией, в которой я хотела работать. Отец меня туда устроил.

Стояла тишина, прерываемая лишь редким шорохом листвы.

— Не верю, что ты приехала только для того, чтобы сообщить мне об этом.

— Нет, не только.

Но Соня не рассказывала, в чем дело.

— Как дела у Мица? — поинтересовался Фред.

— Видеть меня не хочет.

Фред по-дружески положил руку ей на плечо, проигрывая в голове множество успокоительных фраз. Лира, если не считать устанавливаемых всем чипа для анализа мозговой деятельности и линз для взаимодействия с Сетью, была обычным ребенком: без искусственных органов, улучшенных интеллектуальных и физических способностей, редактирования ДНК, у нее даже не было отдельной капсулы. Соня лишила свою дочь преимуществ человеческой инженерии, руководствуясь благими намерениями, однако тем самым обрекла ее на гибель: если бы в тот момент в теле Лиры сработал «механизм защиты», как у остальных пассажиров, она бы не погибла. Мицар — сотрудник «БВ», которым она в свое время увлеклась — был типичным представителем поколения, принимающего всё новое и отвергающее старое. Они начали встречаться, она сообщила, что хочет от него ребенка. Он, логично, начал рассуждать по поводу Базы — места, где в специальных условиях выращивались малыши, но, к его удивлению, она настояла на естественном процессе деторождения. Мицар, понимая, что это действие приведет к неконтролируемому процессу развития эмбриона, отказался, они поругались и расстались. Но у Сони было что ему предложить — руководящую должность в одном из подразделений «БВ». Честолюбивый Мицар отказаться не смог; они «создали» Лиру, которую он неожиданно для себя полюбил настолько, что до сих пор не смирился с потерей. И он винил в этом Соню. Она понимала, что Миц имеет на это право.

— Не могу избавиться от этого чувства, — слеза скатилась по ее щеке, — я словно в клетке: ничего не могу сделать, никак не выбраться из нее.

— Ты не могла знать о том, что Лира погибнет.

— Но я могла делать то, что делают все. Я не имела права играть с ее жизнью.

Фред никак не относился к известным ему обстоятельствам — в данный момент он не испытывал ничего, кроме жалости. Он всё-таки легонько потянул Соню на скамейку.

Какой тяжелый, душный воздух — даже невозможно нормально вдохнуть.

Несколько минут они просидели в тишине. Она выпрямилась:

— Мне пора.

— Сколько длится программа?

— Не знаю… год? Может больше…

Фред повторял про себя: «Это ее выбор, это ее выбор…»

— Спасибо, Фред, за всё. За те знания, которые ты мне передал, за твою поддержку на протяжении стольких лет. Ты единственный близкий мне человек, учитель, друг, брат, моя душа.

«Это ее выбор…»

Они обнялись на прощание. Он еще долго смотрел ей вслед, даже когда она скрылась за углом.

2081 год. Станция «Аполлон». Луна.

У него не получилось: симуляция высадки первых астронавтов на Луну, которая воспроизводилась вне капсул, не возымела долгосрочного успеха. На это повлияла не столько смерть сенатора в прошлом году, сколько невостребованность подобных развлечений. Он всё чаще возвращался к тому моменту, когда принял решение, изменившее не только его жизнь, но многих других людей. Финансовые отчеты выглядели очень скверно — да, «БВ» всё еще занималось созданием технологий синхронизации устройств с сознанием человека для различных целей, но больше не производило никакого нового развлекательного контента.

«Дети выросли и пошли своим путем», — подумал Ной.

В кабинет влетела помощница.

— У нас сбой, — сообщила она.

— Опять? Как в прошлый раз? — уточнил Ной.

— Отключились все капсулы.

— Что?!

Они поспешили в отдел, который занимался отслеживанием всех проблем, возникающих с капсулами. В громадном специально спроектированном зале для контроля серверов, на которых запускалась симуляция, и капсул, где еще несколько минут назад стояла тишина, суетились люди, бегая от одного компьютера к другому. Ной приказал помощнице остаться на месте, а сам поспешил в кабинет, возвышающийся над залом словно наблюдательный пункт.

— Не говори мне, что не знаешь, что происходит, Миц, — заявил Ной. — В прошлый раз прокатило, в этот — нет.

Мицар тяжело вздохнул, но не отвел серьезного, почти вызывающего, взгляда:

— Я абсолютно точно знаю, что происходит. Я уже говорил тебе, что ты занимаешься не тем, чем нужно.

Завыла сирена.

— Что ты наделал? — прошептал Ной.

— То, на что не был способен ты, — выпалил Миц. — Иди за мной.

Он что-то нажал на столе, в стене открылась потайная дверь, они пошли вдоль процессоров, мигающих лампочек, компьютеров и других устройств, пока не добрались до висящего на проводах тела маленькой белокурой девочки в костюме. Ной ужаснулся:

— Мицар, ты сошел с ума!

— Нет, я создаю будущее — то, на что ты не способен. И начинаю со своей дочери. Это человеческое бессмертие, которое откроет нам ранее неизведанные горизонты. Мне не хватает только понимания, сколько нужно энергии для точного воспроизведения всех паттернов сознания. Мозг человека удивителен, не правда ли? Мы научились копировать и эмитировать его деятельность в симуляции, но так и не научились воссоздавать все особенности его деятельности, формирующие в том числе личность человека, в реальности.

— Даже если ты скопируешь все нейроны, все связи, все особенности — это будет не она.

— Ты этого не знаешь.

— Только Лира была способна воспринимать мир таким, каким видела его она, только ее сознание было способно осознавать, что оно существует.

Лира открыла глаза.

— Дедушка? — хрипло спросила она. — Папа?

— Да, мы здесь крошка, — Миц подбежал к ней и внимательно осмотрел. — Как ты себя чувствуешь?

— Очень хочется спать, — произнесла девочка.

Ной отошел в сторонку, поднял стоявший в углу стул, подошел к пульту управления и принялся со всей силы бить по панели: специальные стекла, создающие голографический интерфейс, по кусочкам разлетались по помещению. Каждый удар, который он наносил, был равносилен тому, что сделала с ним судьба: потеря любимой женщины, дочери, внучки, друзей, человечества. Он разнес всё, до чего смог дотянуться, и, когда Мицар очнулся от затуманившего разум призрака счастья, всё было конечно — Лира отключилась.

Миц с животным криком бросился на Ноя, повалил на пол и начал избивать. Подоспевшая помощница оттаскивала Мицара от Ноя, применяя удушающий прием. Какое-то время Миц сопротивлялся, но помощница была не человеком, а роботом, способным увеличивать свою физическую силу, — исход схватки был предрешен. К этому моменту потерявший на некоторое время сознание Ной очнулся. Он поднялся на ноги, пытаясь справиться с головокружением и вытирая руками кровь с лица, осмотрел место катастрофы.

— Работа капсул возобновилась? — спросил он помощницу.

— Питание капсул восстановилось, но синхронизация с симуляцией пока не установлена, — ответила она, отряхиваясь.

— Спасибо, — прохрипел Ной.

— Что с ним сделать? — спросила помощница, глядя на лежащего без сознания Мицара.

— Отнеси его в медицинский отсек.

— А с этим? — она указала на девочку.

— Уничтожь. И уничтожь все данные.

Ной вернулся в собственную квартиру на станции, достал из шкафа полотенце и пошел в ванную смывать кровь. Позади него появилась женщина — призрак в виде голограммы.

— Не осуждай Мицара, вспомни себя, — произнесла она.

Голограмма всегда говорила правду.

2081 год. Жилой комплекс «Большая Медведица». Околоземная орбита.

Они встретились в баре; после смерти Лиры Мицар и Соня еще ни разу не разговаривали. Она связалась с ним. Мицар первым пришел на встречу, занял место за барной стойкой. Робот-бармен методично чистил стакан, гости любовались видом планеты из панорамных окон. Она постояла в дверях, рассматривая Мицара, пытаясь понять, чувствовала ли она к нему что-то, кроме жалости и сожаления. Должно быть, когда-то Соня почувствовала, что он идеально подходит на роль отца ее детей, поэтому и сошлась с ним. У них никогда не было романтики — им просто было хорошо и удобно вместе.

Соня подошла, присела рядом. Мицар медленно поднял на нее глаза, раскручивая стакан с виски.

— Отец рассказал, что ты пытался сделать, — произнесла она и подала знак роботу, чтобы тот налил ей то же самое, что и у Мица.

Мицар всхлипнул:

— Если бы Ной не остановил меня, то Лира… по крайне мере, ее копия, была бы жива.

— Лира была бы жива, если бы я не лишила ее возможности быть нормальным ребенком, как все.

Мицар опустил глаза:

— Я тут подумал… я не виню тебя. Ты не хотела причинить ей вред.

— Но причинила, — отозвалась Соня, делая глоток. — Потому что на самом деле преследовала свои личные цели: амбициозная задумка по закрытию Базы и возвращению к естественному деторождению…

— Не верю, что эта мысль возникла у тебя до беременности.

Соня улыбнулась:

— Ты прав, эта идея возникла гораздо позже. Однако я могла провести все стандартные операции по изменению Лиры во время беременности, но не стала.

— Я к тому, что Лира не задумывалась в качестве экспериментального субъекта, — уточнил Мицар.

Он попросил наполнить опустевший стакан. Соня коснулась его руки:

— Когда я увидела тебя впервые, то сразу же поняла, что ты — мой человек. Я хотела родить ребенка именно от тебя и подарить Лире то, что мне не досталось от матери.

Мицар хмыкнул:

— Когда я впервые тебя увидел, то подумал: «Такая девушка никогда не обратит на меня внимания».

— Ты себя недооцениваешь, — Соня легонько хлопнула Мицара по плечу.

Ее рука неожиданно застыла, Мицар искоса взглянул на Соню. Впервые за долгое время ее щеки покраснели. Даже когда они расстались из-за отказа Сони взять ребенка с Базы, ее корыстное предложение Мицару согласиться на естественное оплодотворение в обмен на определенную должность в «БВ» было продиктовано желанием быть с ним, создать с ним семью.

Мицар смущенно проговорил, будто прочитав ее мысли:

— Я… тогда согласился не из-за работы. Я так сказал, потому что хотел сохранить остатки своего достоинства. На самом деле я был безумно в тебя влюблен.

Они еще несколько часов вспоминали смешные моменты, связанные с Лирой, ведь она вела себя как настоящий ребенок, поскольку таковым и являлась. В отличие от нее дети с Базы быстро взрослели, фактически пропуская период детства. Соня и Мицар были уже изрядно пьяны, когда робот-бармен сообщил о том, что заведение закрывается. Мицар проводил Соню до лифта.

— Как ты… сейчас себя чувствуешь? — заботливо спросила она. — Я имею в виду, ты смирился?

— Смирился? — отпрянул он, засунув руки в карманы брюк. — Никогда не смирюсь, но… И тебе и мне пора принять эту правду — Лиры больше нет.

— Я ее иногда вижу, — призналась Лира, смотря в пустоту. — Она появляется совершенно неожиданно, говорит «Мама».

Соня заплакала, закрыв лицо руками. Мицар притянул ее к себе и тихо гладил по голове. Несколько минут она плакала, а затем посмотрела на Мица и страстно его поцеловала. Он, немного ошарашенно, но всё же не без желания взял ее за руку и потянул за собой в лифт. Алкоголь расслабил тело, все прикосновения ощущались особенно остро — оба хотели забыться, растворившись в объятиях друг друга. Это была не любовь — тоска двух отчаявшихся, раздавленных горем людей, которые не знали, как жить дальше.

— Я хочу всё исправить, — сказала Соня, устроившись у Мица на груди.

— Я пытался, — ответил он. — Ты знаешь, чем всё закончилось.

— Нет, я о другом. У меня есть план. Я узнала, что отец был одним из первых, кто передал свой биологический материал на Базу. И я знаю, что в Солнечной системе живет созданный из этого материала ребенок. Как ребенок… это молодой человек. Его зовут Кассини.

— Что ты хочешь сделать?

— Хочу, чтобы они встретились.

— Ты знаешь, что ни ребенок с Базы, ни люди, материалы которых использовались при воспроизводстве, не встречаются друг с другом. Это не я, ты и Лира — у них нет никаких родственных связей.

— Знаю, но я всё же хочу, чтобы они познакомились.

— Как?

Соня приподнялась на локте:

— Если я расскажу, ты не одобришь. Я могу погибнуть при попытке осуществить задуманное.

Она всё-таки рассказала про проект по изучению космических тел с помощью удаленной синхронизации на Марсе и о том, к чему может привести рассинхронизация.

— Ты, наверное, забыла, кто руководил созданием специальных капсул для этого проекта. Не должно произойти то, о чем ты сказала.

— Должно…

Мицар, отодвинувшись, недоверчиво поглядел на нее.

— Почему ты просто не сообщишь об этом?

— Ему будет всё равно. Единственное, что может заставить его прилететь на Марс, так это если со мной что-то произойдет, и он вынужден будет встретиться с Кассини.

— А какой в этом смысл? Ведь Ной не будет знать, что это его сын.

Соня задумалась.

— Но если Кассини хоть раз интересовался этим вопросом, то ему будет известно, кто перед ним.

— Но у тебя не получится, я тебе говорю — вероятность того, что описанный тобой случай рассинхронизации произойдет, практически равен нулю.

— Практически. Мне нужна твоя помощь. Ты хорошо знаешь этот проект, людей…

Мицар внимательно посмотрел на Соню:

— Не говори мне, что всё это, — он кинул взгляд на кровать, — было только ради того, чтобы я тебе помог.

Соня встала, надела халат.

— Конечно нет, Мицар, я похожа на монстра? — раздраженно спросила она. — Я не знала о капсулах то, что ты мне сообщил. Раз так, то мне нужна обычная капсула. И нужен человек, который бы мог прикрыть это дело.

Мицар тоже поднялся, поспешно одеваясь:

— То есть я должен согласиться на то, что ты будешь жертвовать своим здоровьем ради незнакомого человека? И тебе еще нужна помощь? Ты нормальная?

Соня махнула рукой, отвернулась.

— Как ты не можешь понять! Я должна всё исправить.

— Ты ничем не отличаешься от своего отца, Соня, играешь жизнями других людей не меньше, чем он.

— Что ты имеешь в виду?

Совсем недавно он узнал информацию про искусственный интеллект¹⁰, которая была копией матери Сони — Эриды. Он знал, что Ной поместил ее в симуляцию, где они проводили время вместе, а затем создал для нее тело, которое вскоре уничтожил, и многое другое, что глава «БВ» успешно скрывал.

Мицар вздохнул. Они стояли по разные стороны кровати.

— Я не стану тебе помогать.

— Ты не понимаешь! — крикнула Соня.

— Ты не вернешь Лиру! Твое чувство вины передо мной не вернет Лиру!

— Зря мы встретились, — произнесла она.

Соня убежала в ванную, переоделась и поспешила к выходу. Он взял ее за руку:

— Постой. Есть один человек, который может помочь. Но ты не будешь в коме. Тебе придется притвориться.

— Почему ты передумал? — спросила она.

— Потому.

2064 год. Станция «Титанида». Титан.

— Ву-ху! — воскликнул Кассини, торжественно вскинув руки.

Слоты кибер-рулетки завертелись с невиданной скоростью. Повсюду загорелись разноцветные поздравительные огни.

— Вы выиграли, — сообщил установленный в программе робот, — не хотите ли сыграть еще?

— Конечно, конечно хочу! — воодушевленно ответил Касс, нажимая на голограмму.

Поверх завлекающей трехмерной картинки обнаженной женщины появилось сообщение: «Желаете повторить?», но Касс не успел нажать на кнопку, потому что в тот же миг ему на спину кинулся приятель — Лиам.

— Чертяга, выиграл? — смеялся Лиам, не давая Кассу сбросить себя.

— Придурок!

— Мистер Кассини? — окликнул сотрудник игрового зала.

— Да, это я, — ответил Касс.

Лиам наконец успокоился, слез со спины друга и спокойно встал в сторонке.

— К сожалению, сообщаем, что вы исчерпали лимит. Прошу покинуть заведение.

Касс развел руками.

— Но… я же только что выиграл!

— Этого недостаточно для того, чтобы продолжать играть. К сожалению, ваши средства в настоящее время стали ниже проходного порога.

Касс раздраженно обратился к линзам, подключенным к «Общей системе благосостояния», чтобы проверить информацию: оператор говорил правду.

— Что ж, — вздохнул мужчина, — я тогда пойду. Лиам?

Друг проверил свой счет: его состояние позволяло находиться здесь, но он решил проявить солидарность.

— А пойдем отсюда, без тебя тут скучно.

— Благодарим вас за игру, мистер Кассини, ожидаем увидеть снова, — бросил им вдогонку оператор.

Они вышли из игрового клуба и пошли по грязным старым туннелям того, что некогда представлялось как «Титанида» (налицо намеренная ассоциация с Атлантидой) — очередная человеческая колония, которая в связи с прогнозируемым уменьшением количества желающих посетить Титан — спутник Сатурна — превратилась в рассадник разврата, чревоугодия и психоделии. Пока оставались те, кто выбирал реальность, такие места существовали, хотя поток гостей уменьшался с каждым днем. Касс на секунду остановился, посмотрел наверх, в иллюминатор — сквозь оранжево-коричневую ядовитую дымку просачивался лучик Солнца.

Друзья, лишенные чувства голода в результате корректировки ДНК при рождении, решили посетить закусочную — место, где еда просто приносила удовольствие. Услужливый робот принес меню.

— Я определенно буду бургер, — сообщил Лиам.

Касс заказал коктейль.

— Мне нужны деньги, — сообщил он.

Он замолчал на мгновение, поскольку робот подавал заказ.

— Знаю тут хорошее местечко, — загадочно произнес Лиам, увлеченно жуя бургер.

Касс неодобрительно посмотрел на друга:

— Мы уже говорили об этом.

— А что такое? Почему ты считаешь это чем-то постыдным?

— Не хочу знать, что у меня десяток детей.

Лиам засмеялся:

— Не стоит об этом думать!

— А я всё же думаю.

Кассини глотнул напиток — жгучая смесь обожгла горло.

— Должен же быть другой способ, — рассуждал Касс.

— Можно помайнить¹¹, — предложил Лиам.

— Мне же нужны деньги сейчас, — возразил Касс.

Лиам раздраженно отодвинул тарелку:

— Ну тогда, приятель, быстрее способа тебе не найти.

Касс сделал еще один глоток и, набравшись храбрости, вскочил со стула:

— А, черт с ним! Пойдем!

— Вот это другой разговор! — хлопнул в ладоши Лиам.

В шумных полуразрушенных коридорах они с трудом нашли место с вывеской «Воспроизводства». Отодвинув импровизированный пластиковый занавес, за которым обычно ничего хорошего не находилось, они прошли к столу администратора — молодая девушка, лет семнадцати, наглядно демонстрирующая высокой уровень технологий создания человека. На столе красовалась табличка «Проксима — секретарь».

— Добрые сутки! — девушка быстро, используя линзы, просканировала мужчин. — Мистер Кассини, похоже, вы намерены пожертвовать свой биологический материал на благо Базы.

Касс взглянул на Лиама, тот кивнул, мол, всё нормально.

— Да, — ответил мужчина, — похоже, что так.

— Очень хорошо. Будущее поколение людей будет вам благодарно.

— Если они вообще будут об этом знать, — прошептал Лиам.

Касс двинул друга локтем.

— Если ребенок захочет узнать о том, кем являлись его мать и отец, то все эти данные будут ему доступны, это не проблема, — улыбнулась Проксима.

— И мы не можем сделать это без указания данных о личности? — уточнил Касс.

— Боюсь, что нет, — ответила девушка. — Прошу вас, проходите сюда.

Лиам напутственно похлопал друга по плечу. Делать нечего — Кассу срочно нужны были деньги. Он хотел играть, хотел выиграть. Это единственное, что имело смысл.

Фиолетовая темнота помещения жутко давила, создавая одновременно эротичное и тошнотворное настроение. Девушка завела Касса в апартаменты, где его уже ждали два специально подготовленных робота, удивительно похожих на настоящих людей.

— Почему их…

— Двое? К сожалению, в систему до сих пор не вносят данные о сексуальной ориентации.

— Понятно, — кивнул Касс. — Оставьте, пожалуйста, ее.

2081 год. Орбита Энцелада¹².

— Я вижу в этом иронию: Кассини, изучающий спутник Сатурна… — нараспев произнес Лиам.

— Заткнись, — проворчал Касс.

На заднем фоне голограммы Лиама с криком пробежал шустрый мальчуган.

— Я вижу иронию… — начал Касс.

— Даже не смей, — засмеялся Лиам. — Удивительно, как жизнь повернулась.

— Ты мог бы признаться мне откровенно, что отправился работать на Базу только для того, чтобы изучить мою сперму. Я бы понял, мы же друзья.

— Пошел к черту.

Касс потянулся к переключателю на бортовой панели небольшого исследовательского космического корабля для увеличения фокуса обзора за гейзером.

— Слышал про турнир по?.. — неожиданно спросил Лиам, хотя знал, что тема игр с недавних пор для Касса под запретом.

— Я не хочу об этом говорить, Лиам, — строго перебил друг.

Повисла неловкая тишина. Мелкие кристаллики воды с паром испарялись в темноте космоса.

— Я могу узнать, ты ведь знаешь…

— Лиам, твою мать, реально сейчас отключусь, если продолжишь эту тему, — разозлился Касс.

— Хорошо, что я вижу бездушное лицо робота, а не твое лицо. Голос, правда, устрашающий. Интересно, ты кривишь лицо в капсуле, когда злишься?

Как бы Касс ни обижался на парня, Лиам был его другом со времен нахождения на Базе — их комнаты располагались напротив.

На бортовой панели маякнул красный предупреждающий сигнал.

— Сейчас бы куда-нибудь в горы, — задумчиво произнес Касс, махнув рукой.

— Да-а, — пропел Лиам. — Духота страшная, так хочется прохлады… Мне тебя не хватает, может, вернешься?

— Пока не могу, мне надо чем-то себя отвлечь.

Включилась сирена: «Внимание! Внимание! Внимание!»

— Что там такое? — обеспокоенно спросил Лиам.

— Отключаюсь, — ответил Касс.

Он начал проверять все системы работоспособности корабля, читать многочисленные инструкции, чтобы понять, что происходит, но в этот момент корабль с чем-то столкнулся, отлетел, завертелся вокруг своей оси; Касса, а точнее робота, которым он управлял, от удара выкинуло из кресла, швыряло из стороны в сторону внутри потерявшего управление корабля. Хотя в действительности Касс не чувствовал боли, мозг несмотря на все научные достижения очень легко обмануть, и теперь ему казалось, что он ощущает пульсацию сосудов, разрывающихся под воздействием мощных перегрузок. Он предпринял попытку вернуть управление кораблем — тщетно. Где-то в глубине разума он понимал, что летит прямо к поверхности спутника и что, скорее всего, умрет. Касс яростно закричал, попытавшись вновь вернуть контроль над кораблем, но последнее, что он увидел, был огонь.

Темнота. Вздох.

Касс открыл глаза, увидев перед собой подсвечивающееся синим цветом стекло. Сразу вспомнил, что случилось, вырвал все подключенные к его телу провода и со всей силы (несколько это было возможно) принялся стучать изнутри капсулы, чтобы его выпустили наружу. Сотрудники исследовательского центра подбежали, открыли капсулу, приподняли Касса. Он плохо контролировал свое тело: мышцы за долгое время нахождения в капсуле атрофировались.

— Что произошло? — спросил он, пытаясь отдышаться.

Несколько людей подбежали к соседней капсуле, открыли и вытащили из нее девушку в эпилептическом припадке. Пока специалисты проверяли показатели здоровья Касса, он наблюдал за тем, как ее уносят из помещения.

— Да твою мать, кто-нибудь мне объяснит, что происходит!? — возмутился Касс, отодвигая от себя навязчивых санитаров.

2081 год. Космопорт. Земля.

«Самое страшное в полете — это взлет и посадка, — размышлял Ной, глядя на взлетно-посадочную площадку через громадные, идеально чистые окна космопорта. — Слишком много факторов влияет на ракету».

— Я знаю про Эриду, — сказал знакомый голос из-за спины.

Ной повернулся — перед ним стоял Мицар; он сложил руки за спиной, спокойно и уверенно встал рядом, обратив взгляд на площадку.

— Ты можешь знать только то, что она ее мать.

— Не только это. Я говорю про твой маленький «эксперимент». У тебя что-то не получилось в симуляции, что ты перенес ее данные в искусственно созданное тело?

Ной резко повернулся и зло посмотрел на Мицара.

— Как ты узнал?

— Это имеет значение? Проблема в том, что ты не можешь замести за собой все следы. Знаешь, мне противно думать, что ты делал с этой «куклой».

Ной кулаком ударил его в челюсть — Мицар упал, вытирая разбитую губу.

— Именно поэтому тогда на станции ты меня остановил? Потому что знал наверняка, что это не она?

— Когда человек умирает, то всё умирает вместе с ним, — жестко произнес Ной. — И да, мне пришлось прийти к этому пониманию самому. Мне казалось, что мы — машины, в которых существует последовательность нейронных связей, делающих нас осознанными личностями, не более — скопируй их, расположи в правильном порядке, и у тебя будет точно такой же человек. Какое-то время я был с ней в симуляции, пока не осознал, что хочу видеть ее в реальности. Я…

Ной присел на ближайший стул, Мицар поднялся с пола и сел рядом.

— Я не мог даже дотронуться до нее, — продолжил Ной. — Хотя, когда у нее появилось тело, она была так близка. И всё же это была не она. Я отключил ее, сжег тело, но не смог жить в той реальности, где ее не было совсем. Я создал на основании имеющихся о ней данных ИИ, незаметно внедрил в Сеть; теперь она появляется когда и где захочет, откровенно мне досаждая, — Ной улыбнулся. — Извини, что ударил.

Мицар махнул рукой:

— Считай, мы квиты, — мужчина вздохнул. — Все достижения человечества ради чего? Продления жизни? Улучшения интеллектуальных способностей? Мы наконец-то можем стать властителями собственных миров, но не можем вернуть близких.

Ной ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул.

— Слышал, что произошло с Соней. Ты летишь туда? — спросил Мицар.

Ной кивнул.

— Я обязательно с ней поговорю, — произнес Мицар, — но не сейчас.

— Ты не переживаешь за нее?

Мицар покачал головой, принявшись по привычке нервно растирать колено.

— Если я тебе скажу, что всё это часть ее плана, ты мне поверишь? Не будешь думать, что я бесчувственная сволочь?

— Буду, но… я ведь тоже бесчувственная сволочь.

2082 год. Станция «Эндьюранс». Марс.

В стыковочном шлюзе станции его уже ждал инспектор.

— Кеплер? — удивленно поприветствовал Ной, подъехав к парню в коляске, которой его снабдили на время адаптации к местной гравитации.

— Ной, добрые сутки, рад снова вас видеть.

Их головы оказались на одном уровне, из-за чего Ной почувствовал раздражающую неловкость. Кеплер показал рукой вперед, как бы говоря: «прошу следовать за мной».

— Она очнулась?

— Не хотите сначала узнать, что произошло?

— Пожалуйста.

— Уверен, что вам известно — Соня участвовала в программе по исследованию космических тел. В ее задачи входило изучение отдельного региона внешних колец Сатурна, в районе спутника Энцелад, когда она неожиданно изменила курс и направила исследовательский аппарат на прямое столкновение со спутником. Заметила она или нет, но в том районе работал еще один исследовательский аппарат; Соня сбила его с курса, от удара аппарат отшвырнуло к поверхности — машины были уничтожены. После этого, естественно, произошла рассинхронизация, которая, будучи проведенной неверно, повредила мозг, она впала в кому.

Ной остановился, попытавшись вспомнить, когда они в последний раз разговаривали. В его памяти она всегда была ребенком, кажется, что они никогда не вели обстоятельных бесед, когда она повзрослела.

Инспектор терпеливо ждал. Наконец, Ной нажал на кнопку, коляска поехала дальше.

— Что с человеком, который находился в другом аппарате? Он тоже в коме?

— Нет, с ним всё в порядке. Захотел вернуться на Землю, но я решил, что вам нужно с ним поговорить, поэтому попросил его остаться до вашего прибытия.

— Спасибо.

Через некоторое время они добрались до медицинского отделения станции. За стеклом в палате в одиночестве, утыканная проводами, лежала его дочь; она медленно и размеренно дышала.

— Ной, должен вам сказать, что я обеспокоен.

— Чем?

— Тем, как заканчивают люди, воспользовавшиеся услугами «БВ».

— Люди гибнут в машинах на трассе, но вы не говорите владельцам автофирм, что обеспокоены их продукцией.

Кеплер, минуту назад похожий на переживающего ребенка, вновь стал серьезным, поправил свою форму, поднял голову:

— Простите, это не мое дело. Я оставлю вас.

Еще минуту Ной побыл в коридоре, затем подъехал ко входу в палату, дверь автоматически открылась, он приблизился к дочери. Да, он не видел ее несколько лет: работал, считая, что она в состоянии о себе позаботиться. Видимо, настолько был занят, что даже не заметил, что она уволилась из «БВ», устроилась сюда. Ной положил свою руку на ее, ощущая пульсацию крови, считая сердцебиение.

— Раз, два, три, четыре…

Сколько времени прошло, он не понял. В конце концов он взял себя в руки. Не время раскисать: с одной стороны избалованный мальчик, пытающийся уничтожить его компанию, с другой — психологические проблемы дочери. Ему нужно разобраться хоть с чем-то — ничего не изменится, если он будет здесь сидеть.

Используя линзы, он передал сообщение Кеплеру — в ответ инспектор сообщил ему местонахождение пострадавшего в аварии человека. Ной отправился к нему в зал отдыха: специально созданное пространство с симуляцией реалий Земли. Когда Ной приехал туда на своей коляске, в помещении находился мужчина, сидящий в симуляции старого доброго придорожного американского кафе.

— Добрые сутки, меня зовут Ной, я отец Сони.

Мужчина, сидевший до этого за столом, встал, подошел к Ною и пожал ему руку.

— Кассини, — представился он. — Можно просто — Касс.

— Мистер Кассини, — вежливо начал Ной, — прежде всего приношу свои извинения: кто знал, как это всё могло для вас закончиться, но хорошо, что не закончилось.

Касс не смог не засмеяться.

— Вашей дочери досталось, — произнес он, присаживаясь обратно за стол.

Мимо них с чайником кофе в руках прошла официантка. В симуляции Ной со своей коляской занимал слишком много пространства в проходе, поэтому она смерила его недовольным взглядом.

— Подождите… — загадочно произнес Касс. — Я ведь знаю вас. Вы директор «Беттер Ворлд».

— Именно так, — кивнул Ной.

Касс вдруг неожиданно отодвинулся от стола; Ной насторожился — раньше он не замечал особенной популярности, в чем дело? Однако решил пока не обращать внимания.

— Мистер Кассини, не могли бы вы рассказать мне, что именно произошло в те сутки?

— Эм… — задумался Касс, пытаясь прийти в себя. — Я работал на орбите Энцелада, наблюдал за гейзерами недалеко от поверхности, когда произошло столкновение, всё завертелось, а затем я очнулся, выйдя из синхронизации. Увидел, что вашу дочь вытаскивают из соседней капсулы в бессознательном состоянии.

Конец ознакомительного фрагмента.