Тень

Адам Пшехшта, 2018

Варшавская республика пытается сохранить нейтралитет, балансируя между двумя державами: Германией и Россией. Однако у молодой республики все больше проблем. В анклавах появляются прямые посланники Проклятых, и Слово силы, давшее полякам победу, уже известно всем сторонам конфликта. Граф Самарин и барон Рудницкий втянуты в водоворот политических и светских интриг, и это не единственная и даже не самая большая опасность. Кто-то поклялся убить их. И всех таких, как они. К тому же и в Берлине, и в Санкт-Петербурге крепнет убеждение, что пора атаковать. Польская армия готовится к финальному противостоянию, однако командование понимает, что никакая стратегия не позволит победить противника, имеющего двадцатикратное численное превосходство. Только время покажет, кто умрет, а кто выживет…

Глава IV

Сонный Рудницкий открутил тюбик с зубной пастой и немного выдавил на щетку. Последнее время он думал, а не увеличить ли ассортимент продаваемых в аптеке гигиенических средств за счет нового, более удобного продукта, предлагая альтернативу обычным зубным порошкам. Чтобы исследовать этот вопрос, он решил в течение месяца пользоваться революционной пастой, созданной немецкими аптекарями из Дрездена. Но сегодня его мысли занимал совсем другой, более важный вопрос: он должен был допросить профессора Белинского, обвиняемого в похищении и пытках одной из theokataratos. Естественно, в присутствии Станкевича и представителя Проклятых.

Алхимик прополоскал рот и умыл лицо холодной водой, мрачно разглядывая свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами и серый оттенок кожи свидетельствовали о недосыпаниях. Было очевидно, что сегодня решится не только судьба Белинского, но и будущее одного варшавского алхимика. Но сколько можно говорить о каком-то будущем…

Рудницкий не спеша оделся и минуту раздумывал, взять ли с собой оружие или бутылочку с гомункулусом, но отказался от этой идеи. Если Тайный совет не согласится на казнь Белинского, он так или иначе умрет от рук theokataratos. Не было смысла втягивать в это других, потому он отказался от компании Маевского и решил отправиться на место встречи обычным экипажем.

Жара разогнала пешеходов, улица перед отелем была почти пустой, только стояла маленькая цветочница, предлагающая слегка привядшие циннии и гладиолусы. Неизвестно почему, у алхимика сложилось впечатление, что лицо Ани грустнее, чем обычно.

— Что-то случилось? — спросил он, подойдя к малышке.

— Мамочка очень больна, — прошептала она с опущенной головой. — Плюется кровью.

Рудницкий мысленно выругался, его нынешнее финансовое состояние позволяло помочь не только одному человеку, но и профинансировать больницу без особого убытка для бюджета. Если бы не проблемы, что беспокоили его, он бы оплатил лечение или даже сам занялся больной. А сейчас было слишком поздно — кто знает, вернется ли он после сегодняшней встречи.

Он встал на колени, не глядя на элегантный костюм, снял с шеи амулет и украдкой всунул его девочке в руку.

— Отдай это маме, — попросил он. — Это ее не вылечит, но точно уменьшит боль. Пусть она носит его на шее. Сделай это прямо сейчас, я покупаю все твои цветы.

Аня ошеломленно смотрела на серебро на своей ладони.

— Это слишком много.

— Наоборот, в самый раз, — сказал Рудницкий. — Ну, беги!

Он поднял руку, подзывая фиакр, и назвал адрес: встреча должна была состояться на Маршалковской, около границы с анклавом.

Кучер посмотрел на него исподлобья и потребовал двойную оплату. Алхимик молча вручил ему пять рублей и нетерпеливым жестом стал поторапливать. Монотонный цокот обычно убаюкивал Рудницкого, но сегодня все было иначе. Он не питал иллюзий насчет того, почему встреча назначена именно в таком месте: нужно было как-то избавиться от трупов, а тут достаточно было перенести их на территорию анклава. Там ими заинтересовалась бы только местная фауна.

Кучер высадил его перед величественной, но заброшенной каменицей и тут же повернул назад, подгоняя коня. Алхимик вошел в ворота, под ногами неприятно захрустело разбитое стекло — в здании не было ни одного целого окна. Перед дверями, что вели в комнату на первом этаже, стоял офицер в жандармском мундире.

— Ваше превосходительство, — кивнул он, — все уже на месте.

Забитые досками окна пропускали мало света, поэтому прошло какое-то время, пока глаза алхимика привыкли к полумраку. Он распознал Станкевича, за его спиной стояли несколько солдат и один гражданский среднего возраста. Theokataratos представляли Зав, Луна и Магнус. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел бородатый мужчина лет пятидесяти. Несмотря на свободную позу и высокомерное выражение лица, было в нем что-то, что наводило на мысль об узнике.

— Коль все заинтересованные в сборе, можем начинать, — произнес Станкевич.

Зав кивнул:

— Начинаем.

— Сначала послушаем профессора Белинского.

— Я не собираюсь ничего объяснять, — пожал плечами бородач. — Я выполнял свои обязанности. Напомню, что я руководствовался записями, в которых указано, как нейтрализовать угрозу о стороны Проклятых. Лично я не верю ни в какой договор между людьми и этими… животными. Я думаю, что либо господина Рудницкого обманули, либо он перешел на их сторону. Да, я выкрал одну из них. И я проводил над ней опыты, чтобы доказать эффективность определенных средств. Также я решительно протестую против этого странного собрания! Если вы считаете, генерал, что я в чем-то виноват, я хочу предстать перед судом. Легальным судом, а не бандой дышащих жаждой мести theokataratos.

— Приговор вынесет барон Рудницкий, а не Проклятые, — спокойно произнес Станкевич. — Сейчас ваша очередь, ваше превосходительство, у вас есть вопросы к профессору?

Алхимик стиснул кулаки: было очевидно, что Белинский хочет повернуть дело так, чтобы использовать природный страх людей перед Проклятыми. Лично он не сомневался, что эксперименты — если таковые действительно проводились — были только ширмой, удовлетворяющей садистским наклонностям профессора. Только как это доказать? К тому же правда о договоре, заключенном с Проклятыми, подорвала бы доверие к власти Варшавской республики, даже если все поверят, что заключен он был без их ведома.

— Вы сказали, что разоблачили Проклятую? А ведь она выглядела как обычная женщина. Если вы считаете Проклятых такой страшной угрозой, то почему же сразу не доложили, что среди нас разгуливают замаскированные под обычных людей theokataratos?

Белинский испепелил алхимика взглядом, но промолчал.

— Отвечайте, профессор, — приказал Станкевич. — Это серьезное обвинение.

— Я собирался сообщить властям, но после того, как получу подтверждение, что она действительно Проклятая.

— И как вы собирались получить эти подтверждения? Прижигая ее грудь и промежность? — рявкнул Рудницкий.

Алхимик надеялся, что бородач взорвется, но в глазах мужчины появился вызывающий блеск. «Это проба сил, — подумал Рудницкий. — Или что-то еще». Он ощутил спазм в желудке, распознав эмоции на лице Белинского: профессор хотел просто позабавиться с Проклятой, и, судя по похотливой ухмылке, ему это понравилось.

— А изнасилование? Это тоже тест? — импульсивно спросил он.

Станкевич вздрогнул, наклонился, чтобы лучше видеть профессора.

— Это правда?

— Вранье! — зарычал Белинский, срываясь с места. — Это все вранье и наговор! Изнасилование! Эта сука трахалась с кем попало!

В голосе профессора зазвучала правдивая, ничем не прикрытая ярость, в которой не хватало удивления, словно мужчина знал, что рано или поздно кто-то выдвинет против него такие обвинения.

Холодное пламя вспыхнуло в животе Рудницкого, потом перешло в вибрацию в позвоночнике, дошло до мозга, наполняя рот вкусом крови и стали. Слоги слова силы зловеще зашелестели, как трущиеся между собой чешуйки, и в руке появился клинок, обманчиво похожий на тот, каким он воспользовался против Проклятого. Голова Белинского подлетела в воздух, и фонтан крови из падающего тела залил всех присутствующих.

— Приговор: виновен! — процедил Рудницкий.

Солдаты потянулись за оружием, таинственный гражданский достал пузырек с радужным порошком, но Станкевич остановил его коротким приказом. На мгновение чувства алхимика перешли на новый, высший уровень, позволяя ему слышать звук стекающих на пол капель крови. Эйфория прошла так же быстро, как и пришла, оставив после себя ощущение пустоты.

— Вы поступили слишком опрометчиво, барон, но мы не будем оплакивать господина Белинского, — наконец произнес офицер. — Сегодня утром я получил информацию, которая частично, но подтверждает ваши слова. Я так понимаю, дело улажено? — обратился он к Проклятым.

— Естественно, — подтвердил Зав. — А сейчас, коль справедливость восторжествовала, позвольте откланяться.

— Прошу прощения, но мы еще не закончили, — запротестовал Станкевич.

— Правда?

— Конечно, вы помните мои замечания относительно договора с theokataratos?

Рудницкий глубоко вздохнул, лишь сейчас он ощутил боль напряженных долгое время мышц. Мысль, что он пережил эту встречу, пробивалась в его сознание, стены кружились, словно он только что слез с карусели.

— Я слушаю.

— Я говорю о налогах.

— Ах, об этом…

— Следует как можно быстрее обговорить эти вопросы, но не здесь.

— Ладно, — решил алхимик. — Недалеко отсюда живет моя кузина, напросимся к ней в гости.

Рудницкий первым направился к выходу, не дожидаясь реакции остальных. Желудок и виски пульсировали, но свежий воздух придал ему сил. За спиной он услышал приказ Станкевича, отданный солдатам, — убрать этот балаган. Вот и эпитафия для профессора Белинского: собаке собачья смерть.

* * *

Анастасия приветливо поздоровалась с ними, нисколько не удивившись этому внезапному вторжению, но, услышав в чем дело, извинилась и предоставила салон в распоряжение Рудницкого. Слуги подали легкие закуски, однако алхимик довольствовался крепким горячим чаем. Даже мысль о еде вызывала тошноту. Зато Станкевич и Проклятые охотно воспользовались угощением, наслаждаясь теплыми, только вынутыми из печи булочками, не отказались они и от десерта.

Алхимик надеялся, что Станкевич сам начнет разговор, но генерал сидел с таким лицом, словно его ничего не интересовало, кроме сорбета из малины.

— Ну ладно, — вздохнул Рудницкий. — Вернемся к налогам…

Собеседники как по команде прервали разговоры про погоду и посмотрели на алхимика.

— Власти Варшавской республики считают, что, проживая на ее территории, theokataratos должны платить налоги, как и все другие граждане, — сказал он. — Поэтому первичную материю, что вы дали мне, я передал правительству.

— Все тридцать лотов? — ошеломленно спросил Магнус.

— Сорок, — поправил его алхимик. — До того, как мы перейдем к деталям, я хотел бы знать, что вы об этом думаете?

— В принципе мы не имеем ничего против, — отозвался Зав. — Однако сначала мы хотим получить ответы на некоторые наши вопросы.

— Слушаю.

— Кто будет курировать соглашение с вашей стороны?

— Я и генерал Станкевич.

Рудницкий ожидал протестов, но Зав принял это заявление без возражений.

— Как будем рассчитывать налоги? — вмешалась Луна.

— С человека? — предложил Станкевич.

— Исключено!

— Такие правила, — холодно проинформировал генерал. — Не вижу причин, чтобы их менять.

— Минутку! — вмешался алхимик. — Я так понимаю, вы не хотите открывать, сколько вас тут.

— Да, — процедил Зав.

— Вы согласны платить налог первичной материей?

— Да, принимая во внимание ситуацию, это самое лучшее решение.

— Какую ситуацию? — наморщил брови Станкевич.

— Я говорю о вашей денежной системе, а скорее о ее отсутствии.

На лице офицера появилось возмущение, но до того, как он успел ответить, Рудницкий взял инициативу в свои руки:

— Как насчет размера месячного платежа?

— Мы будем под охраной государства? — спросил Зав.

Алхимик жестом перевел вопрос на генерала.

— Да, при условии, что вы будете соблюдать правила, как и до этого времени, — подтвердил офицер.

— Десять лотов?

— Сто двадцать граммов? Маловато, — оценил алхимик. — Двадцать пять лотов?

— Сто двадцать шесть граммов, — иронично поправил Магнус.

Зав остановил его ленивым поднятием руки:

— Двадцать.

— С возможностью пересмотра контракта, если вас прибудет больше, — предупредил Рудницкий.

— Согласен.

Проклятые коротко попрощались — коль они уладили все вопросы, не было смысла продолжать знакомство. Только Луна выбивалась из схемы: выходя, она поцеловала Рудницкого в щеку. Алхимик глубоко вздохнул и вопросительно посмотрел на Станкевича.

— И как, генерал? Что вы об этом думаете? Я не мало попросил?

— Двадцать лотов в месяц? Это огромная удача! Тем более нам сейчас очень это пригодится, мы несем финансовые потери. Благодаря договору с Проклятыми мы продержимся еще какое-то время.

— Правда настолько все плохо?

— Правда, серебряные монеты подделываются, и к тому же никто нам не доверяет, поскольку мы используем чужую валюту. Доходы постоянно падают. Мы думали о вводе новых денег, но наши эксперты не могут гарантировать, что и их не будут подделывать.

— Везде так!

— Не совсем. Как я и говорил, мы много теряем, используя чужую валюту, поскольку все считают, что мы специально не препятствуем изготовлению фальшивых рублей и марок, по крайней мере, не в такой степени, как немцы или россияне.

— То есть проблема только в том, чтобы защитить монеты от подделки?

— Только? Вы же… — Станкевич не закончил предложение, но его взгляд был красноречивее слов.

— Сама защита — это мелочь, хуже с подтверждением, что монета не фальшивая, — махнул рукой Рудницкий. — Поскольку это нужно как-то доказать. Хотя я не знаю, имеет ли смысл этот разговор, в конце концов, мне никто не доверит чеканить новые монеты. Кроме того, я не очень разбираюсь в чеканке монет.

— Если в этом дело, то у нас есть свои специалисты, проблема только в защите. Вы действительно могли бы сделать подделку монет невозможной? — спросил Станкевич с сомнением в голосе. — Наши эксперты ломают над этим голову уже много месяцев!

— Вы знаете, в чем основная проблема отельного бизнеса? — спросил алхимик.

— Без понятия.

— В воровстве серебряных предметов. Большинство из них, как, например, столовые приборы, небольших размеров, поэтому их легко спрятать, ведь не будешь обыскивать гостей. Много отелей обанкротились из-за этого, другие заменили серебро на более дешевый металл, что тоже не решает проблему.

— Почему?

— Поскольку это роняет престиж отеля. И у меня были кражи, пока я не приказал изготавливать отельное серебро из доставляемого мной металла.

Станкевич дипломатично кашлянул:

— И что это изменило? Ведь соответствующие надписи можно было выгравировать и раньше.

— Дело не в надписях. Вы думаете, кто-то волновался, что на украденной им вилке стоит название отеля. Нет, речь идет о другом: к обычному металлу я добавил немного алхимического серебра. В то время как обычный металл безразличен к разного рода магическим воздействиям, то алхимический можно отыскать с помощью простенького заклинания. Монеты, отчеканенные с добавлением серебра, полученного методом трансмутации, будут иметь те же свойства, что и мои столовые приборы. А поскольку невозможно отделить алхимический металл от обычного — оба имеют одинаковые физико-химические свойства, — не удастся изменить пропорции металла в монете.

— Невероятно! — воскликнул Станкевич. — Если бы удалось это сделать, вы спасли бы нашу экономику!

Рудницкий нервно рассмеялся: генерал смотрел на него с такой надеждой, словно ребенок в ожидании новогоднего подарка.

— Это только теория, — сказал он. — Как я и сказал, заклинание простое, но я не знаю, все ли смогут его использовать. Если нет, моя идея ни на что не годится, поскольку проблематично бегать с каждой монетой к магу. К тому же следует рассчитать процент алхимического серебра в сплаве, ведь если его будет слишком много, то мошенники смогут заменить часть сплава обычным металлом, а монета все равно среагирует на заклинание.

— Когда мы смогли бы это проверить? — быстро спросил офицер. — Помните, это дело является наивысшим… слышите? наивысшим приоритетом!

— Завтра?

Станкевич с недоверием покачал головой.

— Поздно? Но сегодня я точно не успею.

— Нет, что вы! Завтра в самый раз. А сейчас я хотел бы поблагодарить за гостеприимство вашу кузину. Мне пора. Я должен подать отчет. — Он поднял указательный палец вверх.

— Я понимаю, — буркнул Рудницкий.

— Вас отвезти? У нас три машины, а тут трудно поймать экипаж.

— С удовольствием, — с благодарностью в голосе сказал алхимик.

— В отель?

— Нет, в полицию. Я должен наконец поговорить с начальником полиции Бунде.

— Наконец?

— Несколько дней назад я отправил туда своего человека, но господин начальник не нашел для меня времени. Мне дали понять, что я должен прийти лично.

— Я мог бы как-то помочь?

— Нет, нет! Я сам справлюсь.

Не секрет, что армия борется с полицией за влияние. «Не хватает мне еще межведомственной войны», — подумал с раздражением алхимик.

* * *

Главное управление полиции размещалось на Новом свете, в бывшем отеле «Савой». Высокое здание в стиле модерн производило впечатление, хотя вооруженная охрана у входа и офицеры в мундирах в холле казались тут не к месту.

Рудницкий подошел к дежурному полицейскому, представился и показал документы. Несмотря на его опасения, появившиеся из-за того, как тут приняли Маевского, дежурный сразу же соединился с кабинетом начальника полиции, после чего показал алхимику дорогу к лифту.

Начальник полиции Бунде оказался худощавым мужчиной в самом расцвете сил, с ярко выраженной сединой на висках. Его лицо с невзрачными чертами и едва обозначенным подбородком напоминало оттиск стертой печати, а водянистые глаза вспыхнули энтузиазмом при виде Рудницкого.

— Приветствую вас, барон! — Он энергично затряс руку алхимика. — Как мило, что вы меня посетили!

Рудницкий едва сдержался от ответа, что прибыл сюда не для удовольствия начальника, и, подавляя нетерпение, спросил об успехах в деле убийства Хелены Трач, известной также как Алиса Замойская.

— А, вы говорите про ту молодую девушку? Дойдем и до этого, — заверил он. — А сейчас садитесь, ваше превосходительство. Коньячку?

Не дожидаясь ответа, полицейский вытащил бутылку «Отарда».

— Немного, — буркнул Рудницкий, ошеломленный поведением полицейского.

— Чудесный, не так ли?

— Действительно хорош!

— В четверг мы с женой устраиваем небольшой прием, и мы были бы рады, если вы посетите нас. Вот моя визитка. Мы начинаем в семь вечера.

Алхимик инстинктивно взял прямоугольную карточку и недоверчиво посмотрел на нее: очевидно, господин Бунде решил повысить свое социальное положение, приглашая Рудницкого на прием, даже не допуская возможности отказа. Более того, казалось, что помощь в расследовании полностью зависит от участия в этом рауте. «Безумие какое-то, — подумал Рудницкий. — Каким чудом кто-то такой мог стать начальником полиции?»

— Что ж, в принципе…

— Прекрасно! — воскликнул Бунде. — В таком случае мы договорились. А сейчас, что касается этого неприятного дела…

— Да?

— Им занимается некий Ангелов, опытный детектив, еще с царских времен.

— Россиянин?

— Да, но проверенный.

Несмотря на это заверение, морщина на лбу начальника полиции говорила о том, что господин Ангелов не входит в число его любимчиков.

— Он грубый, если не сказать хам, хотя знает свое дело.

— Я могу с ним поговорить? — быстро спросил алхимик. — Вы понимаете, у меня есть определенные обязательства.

— Мадам Росси? — рассмеялся Бунде.

Как будто мимоходом он прикоснулся к цепочке часов, украшенной — какое совпадение! — кулоном в виде купидона.

— Не только. Расследованием заинтересовались правительство и Тайный совет.

На мгновение в глазах полицейского появилась тень беспокойства, однако она быстро исчезла, отогнанная пренебрежительным жестом.

— Это трагическая смерть, конечно, но на такие вещи надо смотреть в целом. С тех пор как я стал начальником полиции, количество оккультных убийств снизилось почти до нуля. Однако не бывает идеальных людей. — Он развел руками с притворной скромностью.

Рудницкий силой воли расслабил пальцы, что сжали бокал. «Еще покалечусь, — подумал он. — Или дам по морде этому фанфарону. Однако как хорошо, что я наконец узнал, кому мы обязаны спокойствием со стороны Проклятых. Забавно было бы познакомить начальника полиции с Завом или Луной и попросить объяснить, каким образом он усмирил theokataratos».

— Где мне найти… как его там? Антонова? — спросил алхимик с притворной беспечностью.

— Ангелова, — поправил его Бунде. — Как все комиссары, он в кабинете на втором этаже. Вы действительно больше не хотите? — Он поднял бутылку с коньяком.

— Спасибо, вы же понимаете… обязательства.

Правда, по физиономии начальника полиции нельзя было прочитать хоть какого-то понимания, Бунде кивнул и поднялся, чтобы попрощаться с алхимиком.

— В случае проблем можете обращаться ко мне, — сказал он. — И не забудьте про прием!

Рудницкий заверил, что уже не может его дождаться, и как можно быстрее покинул начальника полиции.

— Ангелов, Ангелов, — бурчал Рудницкий, сбегая по ступеням. — Почему его не уволили после российского наступления?

В то время как на высшем этаже царил покой, прерываемый только звуком неторопливых шагов или стуком печатной машинки, второй и первый этажи были владением полицейских. Громкие разговоры, хлопанье дверями и даже крики создавали хаотичную, но приятную для уха увертюру. Возможно, потому, что тут никто не делал вид, что работает, и не пытался произвести впечатление на алхимика. Он спросил, где найти Ангелова, и получил краткую инструкцию, как дойти до кабинета россиянина, после чего его собеседник, рыжеволосый мужчина в плохо выглаженном пиджаке, отвернулся и продолжил дискуссию о последних скачках.

Алхимик постучал в ничем не приметную дверь и подождал приглашения, не зная, правильно ли он попал, поскольку здесь было двадцать таких дверей.

— Войдите!

Кто бы ни работал в этом кабинете, он говорил по-польски без малейшего акцента. Рудницкий нажал на ручку и вошел в небольшое, заставленное шкафами помещение. Мебель хоть и обычная, но явно из прошлого века, с российскими инвентарными обозначениями.

Мужчина, сидевший за столом, был его возраста, но угловатое, обветренное лицо с выцветшими на солнце светлыми волосами могло принадлежать как тому, кому было далеко до пятидесяти, так и тому, кому уже за пятьдесят. Темные глаза смотрели устало, но внимательно, замечая каждую мелочь.

— Ваше превосходительство, комиссар Ангелов, — представился россиянин на безупречном польском языке. — Я надеялся, что мы встретимся.

— Я рад, что господин Бунде предупредил вас о моем визите. — Рудницкий протянул ему руку. — Я хотел бы… — Он замолчал, увидев жест россиянина: тот указывал на стены и потолок. — Я хотел бы поговорить на свежем воздухе, тут как-то душно, — продолжил он. — И я был бы благодарен, если бы вы взяли с собой акты дела. Если только их можно выносить на улицу.

— Начальник полиции приказал мне выполнять все ваши распоряжения, — ответил Ангелов с каменным лицом. — Мы же не далеко отойдем, с другой стороны улицы находится кафе с двориком.

— В таком случае идемте, — решил алхимик.

Полицейские в коридоре не обращали на Рудницкого никакого внимания, похоже, только Ангелов знал, кто он такой, но они с уважением здоровались с россиянином. «Может, я наконец-то нашел кого-то компетентного. Если бы…» — подумал Рудницкий. Поскольку трудно допустить, что убийцу найдет тот, кто участвует в жизни варшавской элиты. И, кажется, вся помощь со стороны начальника полиции ограничится проведением приема…

* * *

Рудницкий подождал, пока отойдет официант, после чего открыл тонкую картонную папку. Акты были совсем скромные: всего несколько фотографий безголового трупа и несколько страниц медицинской экспертизы. Алхимик внимательно прочитал их, но там не содержалось ничего интересного, кроме того, что обезглавливание было произведено при жизни жертвы. Символы, нанесенные убийцей на тело жертвы, были ему знакомы со времен российской оккупации. Значит, подражатель. «Нужно будет поговорить с Анастасией, а может, и с Луной», — пришел к выводу Рудницкий.

— Ну хорошо, — сказал он, откладывая документы. — Почему вы не хотели разговаривать в кабинете?

— Как вы видите, мы мало что сделали, — осторожно ответил россиянин. — И не потому, что кто-то ленится. Это скорее проблема неблагоприятного… климата.

— Я не понимаю, — наморщил брови Рудницкий. — Начальник полиции обещал всякую помощь, а этим делом он занимается уже какое-то время?

Ангелов вздохнул и окинул алхимика полуироничным-полунедоверчивым взглядом.

— Не бойтесь, все, что вы скажете, останется между нами, — пообещал Рудницкий. — В чем дело?

— Вы знаете, что Бунде контактирует с «Золотым дворцом»?

— Да.

— А вы? — резко спросил россиянин.

Алхимик молча продемонстрировал кулон на часах. Ангелов присвистнул и кивнул.

— Проблема в том, что начальник полиции затаил злобу на мадам Росси и решил ей отомстить. Понятно, что он не высказал ей этого прямо в глаза, просто он саботирует это расследование.

— И по какой же причине?

— Девочки мадам Росси сами выбирают себе клиентов, а начальник полиции не входит в число объектов их воздыхания. Он, конечно же, многократно пользовался услугами «Золотого дворца», но симпатию ему выказывали женщины с определенным опытом, а из того, что мне известно, Бунде мечтает о молоденькой. Я его даже понимаю, только никогда не стал бы рисковать чужой жизнью ради собственных прихотей, а у него нет таких тормозов.

— То есть вы мне не поможете? — гневно спросил Рудницкий.

— Почему же? Помогу! Бунде — крыса, никогда не вступит в открытую конфронтацию с кем-то, кто может его уничтожить. Поскольку он поручил мне расследование и приказал выполнять все ваши приказы, я сделаю все, что в моих силах. Только не рассчитывайте на полицию, в каждом комиссариате есть его люди, которые получили соответствующие инструкции. Поэтому я хотел поговорить тут, а не в своем кабинете.

— Как я понимаю, начальнику полиции вы не слишком нравитесь.

— Естественно.

— Тогда почему он вас не выгонит?

— Я ему нужен. Я знаю этот город, как никто другой, я начал работу в полиции почти сорок лет назад, когда президентом Варшавы стал генерал Старынкевич. А иногда случаются такие дела, в которых нужны знания и опыт, которыми не обладают протеже Бунде, поэтому меня терпят.

— Я понял. У вас есть какие-нибудь мысли насчет этих убийств и пропажи подопечных мадам Росс?.

— Во-первых, таких инцидентов было больше. Это точно. Бунде заблокировал утечку информации, иначе, если бы оказалось, что это серийные убийства, ему пришлось бы начать что-то делать.

— А во-вторых?

— Вы знаете, я никогда не верил в сверхъестественные силы, однако в этот раз… — россиянин замолчал, закусив губу.

— Ну?

— Кто-то должен был усыпить их и вынести из дома, а проблема в том, что это в принципе невозможно.

— Но это только две молоденькие девицы. Любой сильный мужчина мог бы вырубить их.

— Точно не любой.

— Объясните.

— Вам что-то говорит название «каларипаятту»?

— Нет, а должно?

— Это боевое искусство Индии, включает в себя удары ногами и руками, фехтование и захваты, немного напоминающие борьбу. В Индии ему обучают и девочек. Очень эффективное, не требующее грубой силы боевое искусство, в нем важнее координация движений, скорость, точность и гибкость. Каларипаятту обучают многих из девушек «Золотого дворца». Те две, которые пропали, были очень хороши в этом. Также и Хелена Трач.

Алхимик задумчиво кивнул, проклиная свою невнимательность. Госпожа Юлия показала ему свои навыки, а он не обратил на них внимания. Вывод? Полицейский прав: к этому делу приложили руку Проклятые.

— Я ожидал возмущения или, по крайней мере, недоверия, — замерил Ангелов. — А вы даже не удивлены. Я могу узнать почему?

— Одна из девушек устроила мне небольшой показ.

В глазах россиянина сверкнули веселые огоньки, но мужчина воздержался от комментария.

— А откуда вам известны все эти детали? Вы разговаривали с девочками мадам Росси?

— И разговаривал тоже, — ответил с каменным лицом Ангелов. — Так что будем делать?

— А что вы предлагаете? — ответил вопросом на вопрос Рудницкий.

— У меня есть свои информаторы, но, чтобы из них что-то вытянуть, нужны деньги. Я никогда не опускался до шантажа, — пояснил он. — А еще я мог бы проникнуть в преступный мир Варшавы, но на это потребуется время. Я боюсь, когда вести о том, что я делаю, дойдут до начальника полиции, а они точно до него дойдут, я получу приказ заняться чем-то другим.

— В случае чего я поговорю с вашим шефом, — задумчиво ответил Рудницкий. — Если кто-то другой встанет у вас на пути, покажите ему мою визитку и скажите, что действуете по моему распоряжению. А что касается денег, две тысячи рублей серебром хватит?

— Хватит, этого даже много.

— В таких делах, как это, трудно предугадать расходы. За деньгами отправляйтесь в отель, к Маевскому. Он моя правая рука. Если вы узнаете что-то важное, а меня не будет на месте, можете рассказать все ему. Он будет знать, как меня найти. И еще одно: мне нужна только информация, поэтому не вступайте в конфронтацию! Это понятно?

Ангелов несколькими глотками допил кофе и резким жестом отставил чашку.

— Не всегда можно избежать столкновений, — буркнул он. — Кроме того, до этого времени я как-то сам справлялся.

Рудницкий закатил глаза, полицейский явно обиделся. «Если я его не смогу переубедить, он сам набьет себе шишки, только чтобы доказать свою правоту, — подумал алхимик. — Черт его побери, но мне нужен этот идиот».

— Ну ладно, — вздохнул алхимик. — Кто мог бы вас заменить?

— Заменить?

— Тут ничего необычного. Если вы меня не послушаете, первый же попавшийся вам маг или Проклятый убьет вас до того, как вы успеете сказать: «Рудницкий был прав». И тогда мне потребуется новый помощник.

Россиянин покраснел, казалось, что он сейчас взорвется, но через мгновение его губы растянулись в улыбке.

— А вы умеете переубеждать, ваше превосходительство, — наконец сказал он. — Я прислушаюсь к вашему совету.

Алхимик поблагодарил кивком и кинул на стол горсть монет, поднял руку, подзывая экипаж. Самое время возвращаться в отель и лабораторию.

* * *

Рудницкий шепотом произнес три слога заклинания и начертил в воздухе символ, напоминающий сломанный квадрат. Лежащий на столе кусок серебра на мгновение засиял пурпурным. Алхимик беспомощно выругался и расправил сгорбленные плечи, даже маленькая частичка алхимического сплава реагировала на колдовство. Выходит так, что, если у мошенников будет хоть одна монета с добавлением алхимического серебра, они смогут отлить или отчеканить любое количество фальшивых. Не намного лучше выглядела ситуация с тестовым заклинанием: воспользоваться чарами могли двое из десяти человек.

Невеселые размышления алхимика прервали звуки курантов: отельные часы пробили полночь. Рудницкий погасил свет и вышел из лаборатории, усталые глаза пекло, словно в них попал песок, а занемевшие от неудобной позы мышцы реагировали болью. «Горячая ванна и кровать, — подумал он. — Ну и надо будет объяснить Станкевичу, почему гениальный план не сработал».

До того как он попал в свои апартаменты, освещающая коридор электрическая лампочка замигала и погасла. Рудницкий развернулся и на ощупь направился к дверям, что вели в холл. В отельном вестибюле также царил мрак.

— Охрана! — закричал алхимик. — Свет!

За стойкой регистрации зажглась керосиновая лампа, через минуту еще одна.

— Где Маевский?

— Я видел, как он спускался в подвал, — нервно ответил портье. — Наверное, он проверяет, что случилось.

Рудницкий одобрительно что-то буркнул, в подвале находились предохранители, контролирующие всю электросеть отеля.

— Что с клиентами?

— Отправил людей на каждый этаж, чтобы зажгли керосиновые лампы. Пока не поступало никаких жалоб.

Алхимик с облегчением перевел дыхание и присел в кресло. Портье сразу же поставил на его столик лампу.

— Подождем, — решил Рудницкий. — Хорошо, что все гости уже спят.

— Кофе? — предложил портье.

— Пожалуй.

Рудницкий усталым жестом помассировал виски, последние дни напоминали бешеную скачку без седла. Поток событий не позволял расслабиться, а тем более отдохнуть, нервное напряжение сказывалось все сильней. «Еще месяц или два — и мне самому потребуется врач», — кисло подумал он.

Входные двери с треском открылись, и в холл зашли несколько человек отельной охраны. Вооруженные до зубов, они окружали двух потрепанных женщин.

— Что случилось? — взволнованно спросил алхимик.

— Мы нашли их перед дверями, — доложил седоволосый мужчина. — Связанных.

Конец ознакомительного фрагмента.