Истинная за миллион

Ада Раевская, 2020

Дана и подумать не могла, что, когда окажется в беде, её спасёт новый начальник, который пугал её с самого первого дня. Но вот он оплачивает операцию отцу, а взамен требует всего лишь прожить год в его доме. Влад мечтал никогда в жизни не встретить на своём пути Истинную. Но судьба строптива, и вот он смотрит на эту девчонку и у него замирает сердце… Как добиться её любви? Конечно же, купить! Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Влад.

Я чувствовал себя самым ублюдским уродом на всём белом свете. И самым несчастным тоже. И эти ощущения разрывали меня на части…

Я, чёрт возьми, не мог поверить, что все мои чувства к Дане были лишь зовом долбанной природы, насмешкой судьбы. Я думал, что она смогла затронуть мою душу, но всё оказалось куда прозаичней. Она моя истинная, моя пара.

Где-то в глубине души я всегда знал, что однажды этот момент наступит, но всё же не терял надежды, что смогу прожить жизнь так, как мне того хочется, смогу выбрать сам ту, что будет рядом со мной, может быть, создать с ней семью…

Теперь этой надежды у меня не осталось, и возможности хоть какого-то выбора меня лишил зов треклятой природы. Она и точка. И никто иной.

Я прекрасно понимал, что теперь у меня даже тупо не встанет ни на одну девку, кроме Даны. И дети у меня могут быть только от неё, и эту пустоту в груди тоже может заполнить лишь она… Пусть эта пустота и никак не связана с тем чувством, которое обычно называют любовью.

Теперь я точно понимал: я Дану не люблю. И сорвался я на ней тоже от этого осознания. Меня будут мучать мысли о том, как могла бы сложиться моя жизнь без неё до конца дней. Но, как я уже сказал: выбора нет. Мне придётся влюбить её в себя и сделать своей женой…

Именно поэтому я себя ублюдком и чувствую. Дана-то тут как раз-таки не причём, она зова пары даже не почувствует, а я… Мне придётся её завоёвывать её любовь, её доверие обманом, делать вид, будто бы я, а не моя блохастая, чтоб её, вторая сущность, жить без неё не могу. И от этой мысли мне становится так от себя противно, что сдохнуть хочется.

Это, кстати, неплохой вариант. С Даной-то ничего не произойдёт, раз наша связь, всё же, односторонняя, а мне не придётся становится моральным уродом, использующим молоденькую девочку для своего комфортного выживания…

Но, всё же, я решаю оставить это на самый крайний случай, потому что, мать его, жить-то хочется… В чём тогда был смысл, если меня сейчас не станет? Именно, не в чём.

Обо всём этом я думал все те пару часов, что меня не было в офисе, но потом пришло СМС от Даны. Сердце сжалось, я усмехнулся. Вот насколько я ничтожен: даже сердцем моим, которому, вроде как, не прикажешь, управляет подлая волчья морда. Я бы всё сейчас, наверное, отдал, чтобы оказаться простым человеком.

Я извинился перед Даной, потому что она и правда ни в чём не виновата, это я, скотина такая, не смог себя сдержать и сделал этой светлой девочке больно.

Мне хотелось повернуть время вспять и просто не принять её на чёртову должность, но теперь уже поздно пить “Баржоми”, как говорится. Мы имеем то, что имеем.

По дорого в офис я думал о том, что же мне дальше вообще делать. Как мне сделать так, чтобы Дана сама хотела остаться рядом со мной? Мне показалось, сегодня утром я слишком облажался…

Но все мои мысли к чёрту вышибло, когда я зашёл в приёмную и увидел разьярённую девушку, которая от всей души выписала леща мерзкому пузатому Лазареву. Я ею даже залюбовался в тот момент, так она была прекрасна… И, думаю, тут дело было не только в том, что она моя пара, а просто… Я давно не видел настолько настоящих девушек.

В её глазах поселился страх, когда она увидел меня, и я понял, что вот он мой шанс искупить вину перед ней.

— Какого хера тут происходит? — рявкнул я, в упор глядя на сидящего в кресле слизняка. Он, видимо, не сразу понял, что мой гнев направлен на него.

Потом он что-то там блеял, а я изо вмех сил сдерживался, чтобы не заржать истерично. Да я же вообще не понимаю, что творю! Но, если, я творю это на благо Даны, то я согласен оставаться в атком полубессознательном состояние столько, сколько потребуется.

Дальше вообще всё было как в тумане, я что-то говорил, потом сдерживал свой гнев, когда узнал, по какой причине рассверепела моя милая секретарша, потом понял, что, вроде как, она меня за утренний косяк простила.

Мысли путались, я не знал, что вообще мне дальше предпринимать, но, когда Дана сама, по собственной инициативе принесла мне кофе, хотя я и не верделся ни разу на неё за небольшую резкость, то решил, что буду действовать. Потому и предложил её подвезти.

Вот только, когда она мне принесла кофе, я увидел ту отвратительную отметину, что оставил на её коже и понял одно: если ей будет больно, я сдохну. Это, конечно, всё истинность и все дела, но от этого никуда не денешься. Может быть, когда-то я и сам почувствую, будто бы и правда её люблю…

Надеюсь, когда она в меня влюбится, то никогда не узнает, как всё обстоит на самом деле, потому что разбить ей сердце не хочется. Если я это сделаю, то тогда точно могу смело выйти в окно собственной квартиры.

Находиться с ней в салоне машины оказалось тем ещё испытанием, потому что я впервые так отчётливо чувствовал её запах. мне казалось, что я не воздухом дышу, а ею. А ещё мы разговаривали… И я изо всех сил себя сдерживал, чтобы прямо тут на неё не накинуться. Нет, у меня не было желания её насиловать, но, думаю, было бы странно, если бы я сейчас стиснул её в объятиях и начал сопеть в шею. Прекрасное начало отношений, ничего не скажешь!

Но я всё же наблюдал за Даной… И, кажется, ей нравилось проводить со мной время. Надеюсь, это мне не показалось, потому что, если это так, то я уже ощущаю себя очень и очень счастливым оборотнем, как для того, кто лишён любого выбора в сложившейся ситуации. Я уже, честно говоря, и не знаю, что мне делать: впасть в блаженное заблуждение, или же страдать тут от мук совести и невозможности полюбить по-настоящему ту, что будет рядом со мной всю жизнь?

Я уверен, Дана прекрасная, и её есть за что любить, но мне-то плевать на её достоинства: будь она хоть страшной и тупой злыдней, для меня она всё равно оставалась бы Мисс Моего Мира.

Дышать определённо становится легче, когда Дана выходит из машины. Как только она скрывается за дверью подъезда, я даю по газам и несусь в сторону, совершенно противоположную центру города. Я устал и хочу в лес. Лапы размять, так сказать.

Наши с Даной разговоры о том, что большой город порой утомляет, всколыхнули в памяти мои мечты о жизни, хотя бы за городом. И, раз она, вроде как, это поддерживает, то, возможно, мы и переедем когда-нибудь… Но сначала, конечно, я должен добиться её, а потом уже думать о том, где же будет жить наша семья.

В своей загородной “берлоге” я не был уже очень давно. На самом деле это больше бы напомнило домик лесника, если бы не забор. Дом находился вдали от поселений, и на это была своя причина. Если здоровенный волчара будет расхаживать по улицам садового общества, то соседи могут что-нибудь, да и заподозрить.

Дом пребывал не в самом лучшем состояние, и я уже начал задумываться о том, что не мешало бы на этом огромном куске земли выстроить что-нибудь поприличнее. С другой же стороны, мне эта хибара нужна только для того, чтобы зайти, раздеться, обратиться и свалить в лес побегать, чтобы аж язык на ветру развивался. Крыша пока что на голову падать не собирается и ладно.

Кое-как припарковавшись, я отворил ворота, направился в дом. И тут меня посетила одна мысль, заставившая остановиться и тяжело вздохнуть.

Как это я, интересно, буду рассказывать Дане, что временами я обрастаю шерстью, хожу на четырёх лапах и вою на луну? Чёрт…

Надо меньше об этом думать. Но как я должен это делать, если она теперь мой персональный центр Вселенной и этого никак не исправишь?

Превращение уже давно перестало быть для меня таким болезненным, как тридцать лет назад, когда в тринадцать лет оно настигло меня впервые. Не знаю, может быть, организм к этому привык, может быть боль для меня не так уж и значительна теперь. Ничего не знаю.

Но, как только я встаю на четыре лапы, то сразу же понимаю, какую чёртову ошибку совершил. Меня настигает волна щенячьей тоски, едва преодолимое желание оказаться у ног Даны и боль, долбанная боль… Вот дерьмо. Кажется, у моей души болевой порог не такой высокий, как у тела.

Задействовав все остатки силы воли, я рычу и выбираюсь на улицу. Потом на меня накатывает такая волна ярости, что почти ничего перед собой не разбирая, я несусь к заднему двору и там легко перепрыгиваю двухметровый забор. Буду носиться по лесу, как молодой щенок, пока на мысли о Дане тупо не останется сил.

На на Дану силы у меня остаются даже тогда, когда я через пять с лишним часов вновь встаю на две ноги и смотрю на экран телефона… Увиденное меня совсем не радует.

Когда Дана только-только заняла должность моей секретарши, я дал ей номер своего телефона на всякий случай. Случай случился, когда она писала мне СМС сегодня днём, и вот сейчас у меня значился пропущенным вызов от неё буквально двадцать минут назад. Что же такого могло произойти, что ты мне звонила, душа моя?

Предчувствие у меня совсем не радостное, отчего-то.

Я попытался перезвонить, но мне никто не ответил. Попытался ещё раз и ещё. Результат был тот же.

В этот момент я начал понимать собственную мать, которая до сих пор иногда внезапно мне звонила и спрашивала, всё ли у меня в порядке, потому что, чёрт возьми, волновалась. Ей даже плевать было, что я, вообще-то, альфа и всё такое… Вот и я сейчас волновался, придумывал себя всякую фигню, которая могла с Даной произойти и не находил себе места.

Я в который раз, подобно какому-то дятлу, нажимал и нажимал на вызов, уже и не надеясь, что мне ответят. Но, после очередной попытки, наконец, последовали не короткие гудки, а голос Даны:

— Да? — кажется, она зевнула. Странно… — Что-то случилось, Владислав Егорович?..

Мило, однако же.

— Ну, вообще-то, это я у вас хотел поинтересоваться. У меня пропущенный был от вас, и я подумал, что у вас что-то случилось, поэтому уже раз в двадцатый вам звоню, — мне было не очень приятно сознаваться в своём волнение за неё, но не признаться было невозможно: как ещё можно обосновать тогда моё предистеричное состояние ещё пару минут назад?

— Ой, — пробормотала девушка. — Кажется, я с телефоном в руке заснула, а потом тыкнула случайно. Простите!

Я вздохнул. Потом ещё раз вздохнул. Потом улыбнулся, как идиот, порадовался, что этого никто не видит и сказал:

— Ничего страшного Дана, но не пугайте меня так больше.

Она, кажется, усмехнулась, а потом весело произнесла:

— Ну, что вы, Владислав Егорович, не пугайтесь так, почему вы сразу решили, что я могу звонить вам только, если у меня что-то случилось жутко страшное? Я может, просто простыла, например, и звоню предупредить.

Ответить на это мне было нечего, так что, я смог лишь выдавить из себя:

— Не надо простывать, Дана, вы мне здоровой нужны. Спокойной ночи, простите, что разбудил.

Конец ознакомительного фрагмента.