Хранители 2

Ада Ммант

Многие тысячелетия темные боги и боги света ведут бесконечную борьбу. Но века сменяют столетия: меняется мир, жизнь становится другой, старые боги уходят в «лето», а на их место пришли их потомки. И теперь уже не боги, а Хранители – воины света – ведут свою жестокую борьбу с нечистью, которая представляет угрозу для всего человечества.

Глава 2

Еще целых три дня Лев Тимурович продержал Киру в палате своей мини поликлиники. Все эти дни я постоянно навещал ее и следил за тем, чтобы она хорошо питалась. Ей удалось за пол недели набрать пять килограмм, после чего Киру под мою расписку отпустили домой. Как хорошо, что все находится в одном здании, и дом, и больница, и работа, и столовая. Мы зашли с Кирой в лифт и с пятого этажа поднялись на тринадцатый. Кира по-прежнему выглядела очень подавленной, я уже и забыл, как выглядит ее улыбка и искрятся глаза.

Проводив Киру до двери ее квартиры, я немного задержался, не знал как вести себя дальше, и вообще будет ли Кира рада видеть меня своим гостем. Кира тоже молчала, она склонила голову чуть набок, отросшие за лето и осень волосы, скрыли лицо, и я не мог понять, какие чувства обуревают ее в данный момент. Неловкость момента окончательно меня вымучила, и я тихо сказал:

— Я пойду, необходимо помочь отцу.

— Да, — чуть качнула головой Кира, а затем подняла свою голову и посмотрела на меня немного напугано и чуть слышно спросила: — Мы еще увидимся, сегодня.

— Наверное, — пожал я плечами: в последнее время не хотелось ничего загадывать заранее. — Если не получится, то увидимся в институте. — Кира нахмурилась, и я немного холодновато спросил: — Ты же собираешься идти в институт?

— Да, да, конечно! — немного неуверенно ответила Кира и заторопилась уйти.

— До встречи, — мягко попрощался я и зашагал к лифту. Лифт остановился, но я не стал уезжать. Двери закрылись, и лифт поехал дальше бороздить лифтовую шахту небоскреба.

До моего слуха тут же донеслось отчаянное рыдание Киры. Чуть позже послышался громкий грохот мебели, битого стекла. Я прекрасно слышал, как душевная боль вырывалась тихими стонами из ее груди. Вскоре грохот утих; послышалось, как Кира завалилась на кровать. Я медленно разжал свои кулаки и посмотрел на закрытую дверь, каким образом я очутился у нее, оставалось загадкой. С трудом удалось удержать себя, чтобы не вломится к ней в квартиру и не стать успокаивать и жалеть ее. Все это только бы усложнило наши отношения, а быть может и разрушило. Сейчас Кире лучше всего было побыть одной, выпустить свою боль наружу.

Развернувшись на каблуках, я тихо почти беззвучно зашагал к лестнице и поднялся к себе в квартиру. Через два часа предстояло идти патрулировать город: хотелось чуть передохнуть, ведь с утра у меня была намечена лекция в институте.

Будильник разбудил в половину третьего ночи. Надев свою форму, я отправился вниз на первый этаж. После битвы, диспетчерскому центру пришлось немного изменить график и маршруты патрулей, некоторые места пришлось вообще оставить без наблюдения. Хранители нашей семьи могли обеспечить защиту пока только московской область, хотя раньше мы умудрялись патрулировать еще и прилегающие области: Калужскую, Волгоградскую, Тульскую. В основном этим занимались рароги, им было куда проще преодолевать огромные расстояния, нежели семарглам…

Оказавшись на первом этаже, я достал ключ, открыл дверь служебного коридора. Из глубины комнат послышались голоса и тихий смех. Дверь в диспетчерский центр, где у нас располагались все компьютеры и навигационные станции, была приоткрыта. Издалека слышался голос отца и Арсения — моего старшего брата. Я неторопливо вошел внутрь и увидел еще одного человека.

— Кирилл! — радостно воскликнул Андрей и бросился ко мне навстречу, обнял меня своими медвежьими ручищами и похлопал по спине. — Как же все-таки мы давно с тобой не виделись, дружище!

— Это точно, — прохрипел я: старый друг детства сжал меня так крепко, что заскрипели все кости на моем теле, и я уже был готов выплюнуть свой желудок на пол.

С Андреем мы не виделись целый год, он приходился Тимуру внуком, а Льву Тимуровичу сыном, на целый год он уезжал в Лондон на практику. Как и отец, Андрей был доктором, в отличие от меня, он ничуть не боялся ни смерти, ни крови, ни родовых отделений и поступил в медицинский институт, а теперь защищал ординатуру. Андрей был моим ровесником и, не смотря на то, что его мать была женщиной, он был очень сильным и огромным: два метра роста и килограмм сто двадцать живого веса.

— Как дела, Кирюша? — усмехнулся Андрей и наконец-таки разжал свои железные объятия, подал свою руку для пожатия. Так меня называла только мама, няня да Андрей — привычка с детства.

— Все отлично, — уклончиво ответил я, и мой рот непроизвольно растянулся в улыбке. Возвращение старого друга меня очень обрадовало. По сути, я был замкнутым человеком, и близких друзей кроме Андрея у меня вообще не имелось, даже с братьями у нас никогда не было таких доверительных и открытых отношений как с Андреем. Все они были старше меня на много-много лет, а некоторые и столетий, да и родными мы с ними были всего на половину — матери у нас были разные.

— А брат говорит, что ты тут не скучал и девушку себе нашел?! — громко рассмеялся Андрей и хлопнул меня по плечу, я чуть согнулся от его удара. — Ну, давай рассказывай — это определенно какая-нибудь Анжелика или Кристина, ты же у нас любишь экзотику.

Мой взгляд недовольно прошелся по лицам отца и брата. Арсений усмехнулся и отвернулся к компьютерным мониторам. Отец иронично поджал губы, тихо хмыкнул и зашагал к выходу, правда, напоследок все-таки подбавил масла в огонь:

— Кирилл, как там поживает наша Кира?

— Все отлично, она снова разнесла всю комнату в хлам, так что тебе опять придется раскошелиться, — сердито огрызнулся я: никогда не любил когда кто-нибудь лез в мои дела, и тем более в мою жизнь.

— Ничего, — съязвил отец, — это приятные хлопоты, мне для Кирочки ничего не жалко — пусть тешиться, моя хорошая!

Я закатил свои глаза к потолку, отца ничем не пронять. Он и без этого боготворил ее, а после того как она спасла ему жизнь, стал совсем ручным пуделем. Меня это немного угнетало, а если честно признаться то я сильно ревновал Киру даже к своему отцу, так как к нему она относилась лучше, чем ко мне и еще она его любила. Меня же она терпеть не могла, и от этого мои шансы на ее завоевание ровнялись нулю.

— Кира! — весело воскликнул Андрей, и на мое плечо опустилась его тяжелая рука, я инстинктивно сжался, ожидая очередного дружеского похлопывания. Хлопать меня он не стал, лишь сжал плечо и дружески поддразнил: — Ты никогда не отступаешь от своих принципов, друг! Это тоже очень экзотическое имя. Когда ты нас познакомишь?

— Ты пойдешь со мной в патруль? — сходу перевел я разговор на другую тему. Время и так поджимало: не хотелось опаздывать сегодня в институт на лекции, а периметр патрулируемого участка с нынешних пор увеличился вдвое, и я не знал, успею ли его весь обследовать.

— А ты расскажешь мне о Кире? — вопросом на вопрос ответил друг.

— Расскажу, — пообещал я другу и зашагал к диспетчеру.

Назар приходился Захару сыном, еще одного нашего старейшины, он, как и Андрей, был полукровкой, хотя тоже был очень крепким и сильным хранителем, но в свои триста лет уже выглядел как мой отец. Та же участь ждала и Андрея — их «век» в отличие от истинных семарглов был короток. Именно поэтому для семьи были важны волчицы.

— Назар Захарович, — обратился я к диспетчеру. — Отзовите Севлада и Юлиана, сегодня со мной в патруль пойдет Андрей.

Назар бросил свой немного недовольный взгляд и кивнул головой. Из-за моей прихоти ему снова придется переделывать весь график, но, ни смотря на свое неудовольствие, он никогда не станет возражать по поводу моего решения. Истинные семарглы в нашей семье были, что офицеры в армии, для других семарглов наша воля, что приказ для рядового. Даже если я сейчас прикажу своему другу раздеться догола и пробежаться по Беговой улице, он выполнит мой приказ…

— Ну что идем, — нетерпеливо окликнул меня друг, и я прекрасно понимал, в чем заключается его нетерпение. Уверен, Андрею отец и Арсений все уши прожужжали о Кире. Как же тут не проснутся любопытству — красавица волчица. Я на миг прикрыл глаза, и передо мной появилось любимое лицо: ее серые пепельные глаза возбужденно блестели; ее красные сочные губы так и манили их отведать, а когда она улыбалась, мое сердце то тихо вздрагивало в груди, то замирало…

— Ну, так что? Мы идем или нет.

Я небрежно тряхнул головой, отгоняя от себя видения, и напомнил другу:

— Ты форму хоть одень!

— Так сойдет, — отмахнулся Андрей, обхватил меня своей громадной ручищей за шею, и мы зашагали к гаражу.

Подземный гараж нашего небоскреба состоял из пяти ярусов, там имелось небольшое служебное помещение, где находилось обмундирование постовых и патрульных, а все остальное отводилось под стояночные места для автомобилей членов семьи и служебного транспорта. В небольшом закутке мы свернули к каптерке. Я своим ключом-картой открыл дверь, и мы прошли внутрь. В небольшом помещении с многочисленными полками сидел дежурный. Кивком головы он поприветствовал нас и чуть слышно, почти одними губами, спросил:

— Хранитель никогда не дремлет?

— Огонь в груди мешает ему спать? — в такт ответил я парню, и тот протянул мне монетку. Я взял в руку замысловатый ключ и прошел в следующее помещение, где находились вещевые шкафчики. Андрей остался снаружи: без своего ключа в каптерку заходить было нельзя. Не смотря на то, что в своей семье все друг друга знали в лицо, мы продолжали блюсти заведенные обычаи, ну а пароль служил мерой предосторожности. Этот же пароль был первой строчкой из старинной баллады, которая дошла до нас благодаря моему деду.

Когда я был совсем маленьким, он часто пел мне ее, и я знал балладу наизусть, но сейчас помнил лишь первый куплет:

«Хранитель никогда не дремлет: огонь в груди мешает ему спать.

И даже на краю вселенной, его никто не сможет обуздать!

Огонь в груди зажгли нам сами боги, и жажду к свету «темным» не унять!

Мы истребим отродье злого бога, мы присланы живых в мир охранять!»

Сердце чуть защемило в груди: вспомнился дед. Он был немного старше отца лет на пятьдесят. Мы постоянно с ним были вместе. В детстве я любил его больше чем отца, и, когда его не стало, то очень на него обиделся. Сейчас мои обиды казались смешными — детскими.

Помню: пообещал, что никогда не буду ходить к нему на могилу и, что порву все его фотографии. Я так и сделал, а потом сильно жалел и две ночи со слезами на глазах клеил фотографии, ведь порвал их на мелкие кусочки. Самое ужасное во всем нашем существовании это то, что мы бессмертны, и все горести и утраты мы будем нести с собой всю долгую жизнь. Только в отличие от людей: за долгие столетия на наши души выпадает больше утрат и потерь, обычному человеку, наверное, столько не вытерпеть…

Я прижал круглый ключ к своему шкафчику: электронный замок издал тихий свист и дверь отворилась. Из шкафчика достал: бушлат и ватники, кирзовые сапоги и автомат. А еще прихватил пистолет для Андрея, хотя для «темных» это что детский водный пистолет. Эти черти боялись больше всего огня, но патрулировать улицы с огнеметами мы не могли.

Шустро облачившись в обмундирование и перекинув через плечо автомат, я вышел к Андрею, и мы вместе отправились к стоянке служебного транспорта. Сегодня мы выбрали «Ниву» — русский агрегат, на фоне новеньких иномарок выглядел очень жутко, тем более что и качеством не отличался. Но нам ничего не оставалось делать: для конспирации отечественный «автопром» подходил куда лучше, чем иномарки.

— Может, лучше на моей машине поедем? — скривился Андрей и чуть задержался у машины.

— Нет, твой Феррари уж точно не подойдет, прости, но люди не поймут — завтра же впечатлительные граждане отправятся пополнять ряды ППС.

— Да, это точно, — согласился со мной друг. И громко рассмеялся.

Машина завелась с пол-оборота, разогревать ее я не стал и сразу поехал: мы и так чересчур запозднились. Сегодня нам предстояло патрулировать Дзержинский район. Туда же входила и вся территория нашего семейного института. Так что машину мы оставили на парковке учебного заведения.

Я вышел из машины и немного поежился холодный ветер обжог лицо. На улице было десять градусов мороза эта небольшая температура, но из-за повышенной сырости, которая всегда была в городах, холод ощущался сильнее. Андрей тоже вылез из машины, при этом громко захлопнул дверь. Я бросил на него сердитый взгляд, и друг виновато пожал плечами.

Покинув территорию института, мы разделились чтобы быстрей обследовать заданный нами квадрат. Встретились мы с Андреем у станции метро Шипиловская. На улице было в это время почти безлюдно: изредка, где встречались случайные прохожие да слегка подвыпившие подростки.

— Ну, что у тебя? — окликнул я друга.

— Да так, ничего — все тихо, правда, кое-что показалось мне странным, — немного озадаченно пробормотал Андрей.

— Что именно? — потребовал я от друга объяснений. В связи с недавними событиями для нас каждая мелочь была важной.

— К югу от института, показалось, что я видел волков.

— Каких волков? — насторожился я. Определенно это были не оборотни, если бы это было так, то Андрей сказал, что видел оборотней.

— Каких-каких! Наших! И еще почувствовал присутствие рарогов. Не знаю, может быть, у них проходили занятия на полигоне — я не принюхивался. Мне тогда это показалось нормальным. Ведь я давно уже никого не видел из них…

— Пойдем, покажешь, где видел их, — попросил я друга, и мы зашагали к институту. Все это определенно выглядело необычно — странно.

В районе института после занятий обычно оставались только преподаватели, ну и смена диспетчерского центра института. В этот миг перед нами выбежала женщина, она бросила на нас испуганный взгляд и продолжила бежать дальше, через дорогу, через всю проезжую часть, к ее удаче, та была практически пустой. Следом за ней бросились бежать мужчины, они тоже выскочили из подворотни. Искоса бросив на нас взгляды и помчались дальше.

До моего слуха отчетливо доносился грохот, бешено колотящегося, сердца девушки. Мои глаза снова метнулись к ее фигуре. Девушка обернулась и, увидев мчащихся за ней мужчин, ускорила свой шаг. Сомнений, что девушка убегает именно от этих мужчин, не было. Не раздумывая, я бросился к девушке: один из бугаев почти догнал ее и вцепился рукой в сумку. Как молния я пересек проезжую часть и оказался между девушкой и мужчиной.

— Отпусти девушку! — угрожающе прошипел я. У девушки уже началась истерика, и она тихо всхлипывала, а еще она дрожала, не знаю от чего больше, толи от холода, толи от страха.

— Проваливай, пока я тебе все ребра не переломал, — зло воскликнул он и опалил меня ненавистным взглядом. Рядом с ним стоял его товарищ и мне кажется, что именно из-за него он чувствовал себя так уверенно.

— Скорее ты руки себе переломаешь, — фыркнул я и ловко вывернул его запястье, ему же за спину. Мужчина взвыл и принялся ругаться матом, его товарищ бросился на меня с ножом, но Андрей вовремя отвесил ему увесистую оплеуху, и тот ничком завалился на тротуар. Девушка тихо взвизгнула и присела на корточки, голову прикрыла руками. Вся эта картина заставила меня горько усмехнуться. Только в нашей стране человек мог бояться того, кто его спас. Недаром юмористы сочиняют об этом столько анекдотов.

Я выдернул из рук хулигана маленькую сумочку и подсунул ее девушке под нос. Та оторопело на меня посмотрела, осторожно взяла в руки свою сумку и выпрямилась.

— Спасибо, — охрипшим от испуга голосом поблагодарила нас девушка, — Ну, я пойду?

— Нет, — мягко ответил я и залез в карман, достал телефон. Набрал номер диспетчерского центра и велел Назару вызвать к метро Красногвардейская наряд полиции. Диспетчер принял сигнал и отключился.

— Кирилл, зачем тебе все это? — немного раздраженно спросил Андрей. В этот момент он сидел на корточках и выворачивал руки другому мужчине. — Сейчас нам придется ехать в полицейский участок, давать показания, подписывать рапорта. Это волокита затянется на неопределенное время.

— Да, да, — тихо пискнула девушка, и мои сердитые глаза метнулись к ее лицу. — Мне тоже все это не к чему. Мне не хочется ехать в полицию, я хочу домой.

— Но без твоих показаний этих подонков никто не сможет привлечь к ответственности, — сдерживая ярость, как можно мягче объяснил я.

— Их и с показаниями никто не привлечет к ответственности, — запальчиво возразила девушка, и ее испуганный взгляд метнулся к двум скрученным мужчинам. — Давайте их отпустим и отправимся по домам.

— Ага! давайте нас отпустим, — хрипло прокричал второй мужчина, которого удерживал Андрей.

— Молчи, зараза! — приказал Андрей своему подопечному и мокнул его лицом в мягкий сугроб. — Еще успеешь наговориться — у полиции работа такая — допрашивать. Им за это деньги платят, чтоб, таких как ты, подонков выслушивать.

— Но у меня действительно нет времени сидеть в полиции, — растерянно заявила девушка.

— Тогда, объясни мне, зачем мы тебе сейчас помогали, надо было просто пройти мимо? — горько усмехнулся я и чуть ослабил свою хватку: мужчина, которого я удерживал, почувствовал это и стал вырываться. Девушка испуганно шарахнулась назад. Ее реакция меня не удивила, бездушные человечки всегда думали только о своей жизни, хотя не всегда было так…

Я вновь вывернул грабителю руку и поддал ногой под колено, чтоб тот перестал дергаться и угомонился, а затем сквозь зубы обратился к девушке:

— Теперь с тобой все хорошо, и я не удивлюсь тому, что ты очень была рада, что тебе пришли на выручку. Но прежде чем что-то решить, представь себе другую картину. Если мы отпустим этих грабителей сейчас, то они снова начнут заниматься грабежами. Поверь, настанет момент, когда они перейдут черту, начнут убивать и насиловать. И вот такая же, как ты, обычная девушка будет возвращаться вечером домой, и грабители на нее нападут, но нас поблизости не окажется. Ты представляешь, что они могут с ней сделать?

— Нет, — тихо крякнула девушка, ее глаза чуть округлились, а лоб прочертили три морщинки. Мне понравилась реакция девушки, и я хотел верить, что не без толку здесь распинался.

Вскоре к тротуару подъехала патрульная машина. Полицейские без особого удовольствия выбрались из «уазика» демонстративно ежась от холода. Увидев в моих руках автомат, сразу навели на меня свои орудия.

— Опустите оружие! — велел мне один из полицейских.

Медленно как только мог я опустил автомат на землю, но руку преступника не отпусти.

— Предъявите ваши документы, и разрешение на оружие.

— Вот, — протянул я полицейскому удостоверение частного охранного агентства. — Я являюсь сотрудником охраны. Мы выезжали на ложный вызов и тут случайно наткнулись на этих негодяев. Они пристали к девушке.

Полицейский внимательно ознакомился с удостоверением и вернул мне его обратно. Вкратце я рассказал сотрудникам полиции о случившемся происшествии. После чего они одели преступникам наручники и посадили в машину. Через десять минут мы все оказались в отделении УВД Дзержинского района. Дежурный следователь предпочел опросить сначала непосредственного пострадавшего. И теперь мы с Андреем сидели в коридоре и ждали своей очереди.

— Что вы делали в четыре утра на улице? — немного безразлично спросил следователь девушку. Мне тоже было любопытно узнать ответ на этот вопрос. Мой острый слух улавливал каждый звук, доносившейся, из кабинета следователя. Я даже мог слышать, как девушка нервно постукивает ноготками по деревянной поверхности стола.

— Я шла домой! — возмущенно ответила девушка.

— Почему так поздно? Вам же не десять лет и вы прекрасно осведомлены, что по ночам опасно ходить по городу, тем более в одиночестве. Да и, в конце концов, можно было вызвать такси.

— На такси денег не нашлось. И поверьте, если бы у меня был выбор, то я домой поехала утром, — тон девушки стал еще раздражительнее.

— И все же, почему вы, зная как опасно на улице, так поздно отправились домой, тем более, что даже метро и общественный транспорт в это время еще не работает?

— Я же говорю, у меня не было выбора. Вечером я поругалась со своим женихом, с которым до нынешнего момента жила в одной квартире. Он выгнал меня из дома. Сначала я хотела позвонить родителям, но их не оказалось на месте. Тогда я решила в подъезде дождаться пяти утра и отправиться в метро.

— Почему не дождались? — перебил девушку следователь.

Я повернулся к Андрею, тот тоже с любопытством вслушивался в разговор, доносившийся, из-за двери кабинета.

— Квартира моего парня находиться на шестом этаже. Я спокойно сидела на ступенях пятого этажа и дожидалась утра, когда с верхнего этажа послышались тихие мужские голоса. Мне стало страшно, и я спряталась за трубу мусоропровода. Но мужчины так и не спустились, из чего я сделала вывод, что они ушли. Тогда я выбралась из-за трубы. В этот момент у меня из рук выпала сумка, а на ней железная пряжка громко ударилась об бетонный пол. Тут же сверху послышались торопливые шаги. Ну, я испугалась и бросилась бежать вниз.

На крыльце дома одному удалось меня нагнать, но тот поскользнулся на льду и выпустил мою куртку. Мне удалось вырваться, и я побежала на проспект, надеясь, что случайный прохожий спугнет их, и они перестанут меня преследовать.

— Видимо, ваши надежды не оправдались?! — иронично пробормотал следователь. И что-то записал на бумаге. Во время всего допроса он постоянно что-то записывал, мне было хорошо слышно, как шариковая ручка катается по бумаге.

— Почему же? — хмыкнула девушка. — Ведь мне все-таки помогли.

— Да, это точно! Если бы эти мужчины не оказались на вашем пути, то в сводках нашего района, появился бы еще один труп! — сурово заявил следователь, а затем стал лазить по ящикам своего стола.

— Вы так думаете? — ужаснулась девушка.

— Не сомневаюсь, — заверил девушку полицейский и уже менее уверенно добавил, — До вашего звонка, нам позвонили в отделение и сообщили, что именно в вашем доме было совершено проникновение в квартиру. Думаю, что нападение на вас и это связанно. Вы, сами того не желая, спугнули воришек. Уверен, если бы вы не нашумели в подъезде, то вас вообще никто не стал преследовать. Воры подумали, что вы их засекли и решили избавиться от свидетеля.

Еще где-то с получаса следователь допрашивал девушку, заостряя свое внимание на каждой детали.

— Ну, и дотошный, — проворчал Андрей. Я искоса посмотрел на него и усмехнулся. — Надеюсь, что нас он не станет так дотошно расспрашивать. Не люблю всю эту пустую болтовню.

— Я тоже на это надеюсь, — согласился я с другом и взглянул на часы. Через полтора часа начинались занятия в институте, и мне очень не хотелось их пропустить. Занятие должно было проходить у первокурсников.

— Впредь, будьте осторожны! — предостерег девушку следователь, когда девушка стала выходить из кабинета.

— Постараюсь, — пообещала она в ответ, и ее взгляд задержался на нас: минуту она смотрела прямо на меня, а затем сделала глубокий вдох и быстро забормотала: — Большое вам спасибо за то, что выручили меня.

— Пожалуйста, — коротко кивнул я головой, хотя мне тоже хотелось прочитать ей целую лекцию об опасностях, таящихся на наших улицах, и попросить ее быть впредь боле осмотрительней при выборе женихов, которые посреди ночи выгоняют своих подруг.

Следователь из кабинета громко прокричал наши с Андреем имена, и нам пришлось войти в кабинет. Когда в десятый раз я повторил, то, что уже рассказала девушка, у меня иссякло терпение. На помощь к следователю пришел участковый, с которым мы были отлично знакомы. Он случайно заскочил в кабинет дежурного следователя и, когда заметил меня, то радостно поздоровался.

— Здравствуйте, Кирилл Константинович.

— Доброе утро, Олег Петрович, — устало поздоровался я.

— Неужели это вы обезвредили этих воров? — изумился участковый. И я понимал его изумление. Ведь для него я всего-навсего был молодым, на первый взгляд, хлипким учителем истории, хотя, когда его взгляд обратился к Андрею, то его изумление пропало тут же.

— Это мой друг доктор, Андрей Львович, — осмотрительно представил я Андрея. Знание человеческого статуса, помогало людям делать быстрые выводы и чаще всего хорошие.

— Приятно познакомиться, — признался участковый и протянул Андрею руку для дружеского рукопожатия.

— Давно сидите? — усмехнулся Олег Петрович и посмотрел на следователя.

Все это время следователь с легким недоумением наблюдал за нашей дружеской беседой.

— Достаточно, — сухо ответил я и тоже посмотрел на следователя, который уже начинал меня раздражать.

— Виктор Федорович, кончай их мучить, это добропорядочные граждане и очень занятые люди. Я могу поручиться за них, так что заканчивай свой допрос.

— Я уже закончил, — буркнул Виктор Петрович и, поднявшись из-за стола, собрал в стопку бланки допроса, и, постучав ими о стол, сообщил нам: — Допрос закончен, вы можете быть свободны, но если нам потребуются еще сведения, то вас вызовут по повестке.

— До свидания, — попрощались одновременно мы с Андреем с Полицейскими, и вышли из кабинета.

— Чего это ты с ними так любезен? — тихо процедил следователь, когда дверь за нами закрылась.

— Кирилл Константинович — хороший молодой человек, и к тому же его отец очень богат и влиятелен, они вместе оказывают спонсорскую поддержку нашему интернату, а недавно открыли бесплатный, юношеский, спортивный клуб для детей и подростков. У меня нет причин с ним любезничать, просто я действительно уважаю его, так как из-за его помощи на моем участке сократилась детская преступность вдвое.

Заявления участкового меня смутило, хотя благотворительностью занимался не только я и отец, вся наша семья старалась по возможности помогать детям. Лика и Настя, например, организовали денежный фонд для поддержки умственно-отсталых детей и детей-инвалидов, они каждую неделю проводили всевозможные конкурсы по детским домам и интернатам. Лев Тимурович и Андрей, в клиниках, в которых работали, совмещая свою необычную жизнь, проводили детские бесплатные операции. Каждый из нашей семьи старался внести свою лепту в помощь людям, и все же между собой мы старались не затрагивать этой болезненной темы. Мы сочувствовали людям — ведь в отличие от них мы не были подвержены никаким болезням и неизлечимым заболеваниям, даже те болезни, которые мы успевали получить до перерождения — в итоге излечивались…

В институт я приехал с не большим опозданием. Андрей отправился домой на метро отсыпаться. В своем кабинете я быстренько переоделся и отправился на лекцию. Мне не терпелось увидеть Киру, правда у меня были сомнения в том, что она придет сегодня в институт. Я открыл дверь в аудиторию и, не спеша, зашел. Шумно галдевшие студенты бросились врассыпную и, когда я подошел к своему столу, мигом расселись по своим местам.

Мои глаза метнулись к первой парте, где обычно сидела Кира: на месте ее не было, но знакомый сладкий, абрикосовый аромат, смешанный с запахом ее тела, тут же ударил в нос. Я вскользь окинул всех присутствующих и с трудом сдержал вздох облегчения, когда увидел Киру вместе с братом на самом последнем ряду. Мое сердце бешено заколотилось…

— Доброе утро, — поздоровался я и повернулся лицом к экрану, чтобы скрыть от всех свою счастливую улыбку; схватил пульт и включил экран. — Сегодня мы познакомимся с пантеоном древнеславянских богов.

Я наклонился к своему портфелю и достал из бокового кармана диск со слайдами, вставил его в дисковод и загрузил программу. Мое волнение немного улеглось, но сдерживать улыбку по-прежнему было трудно. Радовал тот факт, что Кира вновь пытается жить нормальной жизнью. Это вселяло в меня маленькие надежды о нашем совместном будущем. Нет! конечно я не питал никаких иллюзий и не считал, что Кира сможет полюбить меня. Я просто об этом мечтал и надеялся. Хотя еще очень был далек от этого момента, а иногда думал, что Кира вообще меня никогда не полюбит — эти мысли всеми силами пытался гнать от себя.

Мне приятней было представлять ее в своих объятьях, ловить на себе ее восторженные взгляды… даже сейчас я не знал, как Кира ко мне относится, а еще недавно я был уверен в том, что она меня терпеть не может. Чего только стоил ее ненавистный взгляд в последнюю нашу встречу перед моим уездом в Кемерово. Тогда я заставил ее плакать, и от этого было еще горче на душе. Нет, больше этого никогда не повториться — Кира никогда больше не станет плакать из-за меня…

Мои глаза невольно взглянули на Киру: она с любопытством смотрела на экран и ждала продолжения. Мой взгляд скользнул по ее отросшим волосам, по серым сияющим глазам, скользнул к алым губам, я отчетливо слышал ее размеренное дыхание. В горле все пересохло, а в голове рисовались мои невероятные фантазии.

Кто-то из студентов кашлянул, я тряхнул головой, надеясь, что это было всего случайностью, а не тонким намеком на то, что мне следует продолжить урок. Присутствие Киры всегда меня волновало и заставляло рисовать в голове немыслимые образы. И чтобы впредь не становится объектом ненужных разговоров и мыслей, я заставил себя больше не смотреть на Киру.

— Древние славяне считали, что сначала был всего один бог — Всевышний, — чуть нараспев начал я рассказывать тему сегодняшнего занятия. — Он создал мир и Рода — бога отца всех последующих богов, которым поклонялись наши предки. Бог Род родил, а если быть точнее то создал таких богов как Сварог — небесного бога, Велеса — бога земледелия, бога смерти, его еще принято считать Чернобогом и одна из его ипостаси и есть Змей. Также сыном Рода был Хорос — бог солнца и Стрибог — верховный царь ветров. Спустя столетия эти боги стали забываться людьми и на их смену пришли их дети и потомки. К ним мы относим великих богов Сварожичей — детей бога неба: Даждьбог — бог солнца, Пирун — бог грома, Семаргл — бог огня и огненных стихий, Марена — богиня зимы, холода. У Сварога были и менее известные дети как Азовица, Лель, Леля, Жива и много других детей, отвечающих за незначительные явления природы, оказывающие влияния на человеческие жизни. Так же люди поклонялись и другим богам, которые отвечали за их личностные отношения: любовь, ненависть, ревность, нежность — у всего имелся, покровительствующий то или иное событие, бог или богиня.

Бог ветров с богиней Немизой подарили людям четырех сыновей: Подага, Погода, Позвизда и Провея — эти маленькие божки отвечали за стихии ветров. Мокошь — богиня земли, мать всего живого, со своим супругом Велесом произвели на свет сына — Ярило — бога весеннего солнца. До сих пор, нет точных мнений о его истиной принадлежности к добру или к злу. Это яростный бог, мог творить, как добро, так и зло, в принципе, как и все другие боги славян. Именно поэтому у славян боги никогда не разделялись на добрых и злых…

Я ненадолго замолчал и повернулся к экрану: слайд за слайдом сменялись изображения богов. Мне всегда было интересно, правда ли то, что я сейчас объясняю студентам или нет. На этот вопрос мне никто никогда не даст ответ, меня всегда это очень интересовало, и именно поэтому я поступил в институт МИФЛИ — Московский институт истории, философии и литературы.

Мои глаза снова метнулись к Кире, хотя я с трудом боролся с желанием на нее посмотреть. Ее глаза с восторгом рассматривали слайды. Да и вообще все студенты всегда с огромным интересом слушали мои лекции. Это и не удивительно, ведь наша жизнь была связана со всеми этими легендами и богами. Невероятное и необъяснимое — всегда вызывало повышенный интерес.

Мне снова пришлось повернуться к монитору: перед глазами появилось изображения одного сворожича. Я нажал на пульте паузу и продолжил свое повествование:

— Здесь, на картине, все вы видите Даждьбога, а богиня судьбы Марена была его женой, считается, что их сын Богумир со своей супругой Славуньей стали родителями людей — славян. У нашего же праотца тоже были дети-боги, но в детстве их разделили, наверное, все вы слышали легенду о Костроме и Купале? — обратился я с вопросом к студентам.

— Нет! — послышался хор голосов.

— Расскажите нам эту историю? — возбужденно воскликнула Лена, и на ее лице засияла лукавая улыбка.

Я сделал вид, что не заметил ее страстных «стрел», которые она усиленно пускала в меня своими глазами. Близняшки были очень симпатичными, но не более того. Хотя, одна из сестер не раз намекала о своих чувствах ко мне. Даже пару раз приглашала на свидание, но я отказывал. Во-первых: это претило семейным традициям, а во-вторых: я предпочитал девушек другого сорта: мне всегда казалось, что девушка должна выглядеть женственно, а не как гладиатор Цезаря…

— Давным-давно, еще до появления нашего рода у бога Семаргла родились близнецы Купала и Кострома — брат и сестра, — начал я свой рассказ, — и, когда дети немного подросли, отправились они на луг послушать песнь Сирина. Птица, приносящая весть о смерти, похитила Купала и унесла его в подземное царство.

Прошло много лет, повзрослевшая Кострома, прогуливаясь однажды у реки, сплела венок из цветов. Поднявшийся внезапно сильный ветер сорвал его и бросил в воду. В это время на лодке по реке проплывал Купала, он выловил венок из воды и увидел Кострому. Не влюбиться в прелестную красавицу было не возможно, да и Купала не уступал красотой своей сестре. Не зная, что они родные брат и сестра, Купало и Кострома полюбили друг друга и поженились…

Возмущенные вздохи прокатились волной по аудитории.

— В этом нет ничего заурядного, — усмехнулась Светлана, — как мне известно, среди богов кровосмешение не очень-то осуждалось.

— Да, не скажите, — поспешил разочаровать я девушку, — Узнав о том, что Купала и Кострома брат и сестра — возлюбленные убили себя: они бросились в реку и утонули. — В классе повисла тишина, и мне показалось, что студенты ожидали менее трагический исход героев легенды.

— Ну, как они могли умереть? Ведь они боги! — возмутилась Елена.

— На этот вопрос я не смогу вам ответить, так как и сам, не знаю, правдива ли вообще эта притча, — пожал я плечами.

— И это — вся история? — фыркнула Светлана.

— Нет, — усмехнулся я, — Легенды твердят о том, что боги сжалились над влюбленными и превратили их в прелестный цветок Иван-да-Марья, вы, наверное, все видели его — два контрастных цветка: сиреневый и желтый, сросшиеся вместе…

Прозвенел звонок, оборвав меня на последнем слове, я мигом собрал свои вещи и быстро направился к выходу, совсем не хотелось отвечать на всевозможные, бестолковые вопросы, возникшие в голове студентов после прослушивания драматической легенды о богах. Вся эта болтовня могла затянуться на неопределенное время, а я еще надеялся сходить на полигон, выяснит, что там произошло.

Рассказ Андрея до сих пор не давал мне покоя. Но больше всего я боялся открытого разговора с Кирой: близился час окончания нашего договора, по которому я обещал ей помочь убить Змея. Убить бога казалось для меня невыполнимым желанием, хоть он был и злым богом. И все же я никак не мог поверить в то, что даже пресловутый меч дракона способен отнять жизнь у такого сильного и могущественного бога как Змея — правителя «Нави»…

У двери я немного задержался, посмотрел на последний ряд кресел. Глаза наши встретились: сердце мое аж подпрыгнуло от неожиданности в груди, правда, Кира отвернулась первой, и я поспешил покинуть аудиторию. Вернувшись в свой кабинет, я накинул теплую куртку, натянул на голову вязаную шапку и отправился на улицу.

Полигон располагался в двух километрах от института. Это был обыкновенный овраг с плоским дном размером в один гектар и глубиной в полтора метра. Снег лежал повсюду и лишь в овраге его не было. Вся земля была исполосована грязными полосами, дырами. Над всем этим завис ели уловимый запах тел рарогов и семарглов, точно у них действительно вчера проходили здесь какие-то учения. Но я точно знал, что вчера никаких учений здесь не могло и не должно быть. Все это казалось очень любопытным, немного загадочным, и я, на всякий случай, решил уточнить в деканате расписание тренировок на полигоне.

Вскоре выяснилось, что никто ничего не слышал и не знал; вчера у всех студентов, как и обычно, был выходной. В навигационном центре тоже никто ничего не знал, и это казалось еще более странным, так как они просто не могли ни заметить вчера на территории хранителей. И все же главный диспетчер сегодняшней смены предоставил мне вчерашний рапорт о дежурстве, в котором и строчки не было, и не одного упоминания о чем-либо подозрительном.

Время пролетело очень быстро, наступил последний урок, у меня предстояла лекция на четвертом курсе, и я без особого желания отправился к старшекурсникам. Мне уже нечего было им рассказывать: они знали практически все — приходилось последние темы лекций высасывать из пальцев. Радовало то, что мой предмет шел у них последнее полугодие, и после нового года я собирался с ними распрощаться.

* * *

Всю неделю я всячески избегал встречаться с Кирой лично. Мне хватало с ней встреч во сне: с каждым днем все труднее было находиться рядом и сдерживать свои желания, навеянные моими фантастическими сновидениями. Тем более что я все еще ничего не смог придумать вразумительного: голова была забита всякими мыслями и ни одной идеи поводу реализации ее мести.

Ближе к выходным ударили первые морозы, и вампиры с оборотнями вышли на охоту. К полуночи пятницы в центр безопасности поступило два новых сообщения о странных убийствах. Обескровленные, изуродованные и замерзшие трупы обнаружили на окраинах двух деревень Московской области. Медэкспертиза объясняла их смерти как чистая случайность: все они стали жертвами оголодавших волков. Но мы-то знали, что это было не так. Отец отправил в деревни две спецгруппы отыскать следы «темных», но сильный снегопад сбил поисковый отряд со следа, и наши поиски ни к чему толковому так и не привели.

А теперь я сидел на восьмом этаже в библиотеке и готовил доклад к предстоящей лекции для четвертого курса. В прошлый раз они меня немного посрамили своими вопросами, хоть и деликатно, но все же… поэтому мне хотелось не допустить подобного на предстоящем занятие, пусть даже оно у нас было и последним.

Огромное помещение в сто квадратов ко всему прочему было еще и музеем семьи, здесь хранились все артефакты наших предков. В золоченых, огромных рамах весели картины и портреты. На картинах были запечатлены битвы предков, в основном борьба волков и оборотней.

Мои глаза бездумно блуждали по портретам, а затем в одном из них я узнал свою мать. Молодая, красивая, темноволосая девушка, совсем еще ребенок: ее бирюзовые глаза светились счастьем. Раньше мне никогда не приходилось видеть этого портрета. Я поднялся из-за стола и подошел к стене. В каждой линии ее черт я видел самого себя.

Неудивительно, что отец меня так сильно любил, Леля была любовью всей его жизни: во мне отец всегда видел ее отражение. Даже свою первую жену Зою он никогда так не любил как мою мать. В детстве, мне удалось подслушать разговор тетки и сестры, где Настя сетовала на то что, не смотря, на смерть Лели отец продолжает ее любить. Сестра была сильно привязана к отцу и страдала оттого, что отец многие годы оставался одиноким. И теперь мне кажется, что именно ради Насти отец в прошлом году женился снова.

Мой слух уловил скрип двери, открывшись, она пропустила внутрь поток воздуха вместе с невыносимо приятным и желанным запахом. Я сделал глубокий вдох и оглянулся: в библиотеку заглянула Кира. Она сразу заметила меня и зашла, плотно прикрыв за собой дверь.

— Вы, что? избегаете меня? — холодно спросила она, медленно шагая ко мне навстречу.

— Нет, с чего ты взяла? — театрально пожал я плечами и уверенно заглянул в ее суровые глаза.

— Да так, ни с чего, — фыркнула Кира, — Мы с вами договорились, только вот я выполнила часть своего уговора, а вы до сих пор нет!

— Я как раз собирался это сделать, — признался я. Мое увиливанье от ответов и так затянулось, и это все могло плохо кончиться.

Кира удовлетворенно вздохнула, и ее напряженная фигура расслабилось, на лице появилась слабая пародия на улыбку. И лишь глаза оставались суровыми, недоверчивыми.

— Итак, с чего же мы начнем?

Мои мысли путались в голове, если рассуждать правильно, то прежде чем убить Змея, надо найти меч богов, который по чистой случайности находится у самого Змея. Надеюсь, что Кира об этом не знает.

— Сначала мы найдем «меч дракона», — предложил я, — Ты, наверное, помнишь, я уже рассказывал о нем тебе.

— Да, что-то вспоминаю. Мама писала о нем в своем дневнике.

— В каком еще дневнике? — теперь пришла очередь удивляться мне.

— Тетка отдала нам мамин дневник, когда на Сергея напали вампиры. Мама утверждает, что они с отцом были хранителями «тайника богов», — тихо прошептала Кира, и ее губы сурово сжались: из чего я сделал вывод, что разговор о родителях причиняет ей боль.

— Ты хочешь сказать, что твои родители жили в Кемерово? — снова удивился я и немного разозлился. Я потратил столько времени на поиск этого тайника, хотя был уверен в том, что его вообще не существует, а тут обнаруживается дневник, в котором есть неопровержимые подтверждения его существования.

— Да, мама с отцом прожили там всю жизнь.

— Значит, тебе должно быть известно, что произошло на самом деле, и кто разорил «тайник богов»? — немного взволнованнее, чем надо спросил я Киру. Если выйдет так, что она знает о пропажи меча из «тайника богов», то ее не обманешь и не заставишь идти по ложному следу и искать загадочный тайник. А ведь в этом именно и заключался мой план: поездка в Кемерово пошла бы ей только на пользу и оттянула на неопределенный момент выполнение дальнейшего плана мести.

— Когда мы с Сергеем были маленькими, в Кемеровской области объявились «темные». Они разорили тайник, убили отца и ранили мать волшебным мечом — именно из-за этих ран, скорей всего, мать и умерла.

— Почему ты думаешь, что твою мать ранили именно мечом дракона? — немного раздраженно воскликнул я. Все никак не мог смериться с той мыслей, что Кира знает, где находится этот чертов меч дракона. Сама мысль о мести меня приводила в ужас. Я много раз жалел о том, что именно этой мыслей о мести и удалось вырвать Киру из рук смерти — желанной смерти. Но тогда я совсем не соображал, что творю, для меня все было действенно — лишь бы Кира хотела жить дальше.

Ужасающая реальность и последствия всего моего поступка обрушилась на меня чуть позже, и теперь не проходило и дня, чтобы я не представлял себе, что, пытаясь достичь своей цели, Кира может погибнуть. Все эти размышления просто убивали меня. Такую бурю чувств мне раньше не приходилось испытывать, а присутствие Киры лишь сильнее усиливало эту неистовую бурю в моей душе.

Думая о ней, я одновременно мог быть счастлив и раздавлен, волнение, возбуждение, тревога, опасения, нежность, влечение, желание, страх быть отвергнутым ею или страх ее потерять — все эти чувства просто сводили меня с ума. Они бурлили во мне кипучим гейзером и рвали на части. Все это время я находился в смятении чувств и с трудом себя сдерживал, чтобы не сделать чего-то неисправимого.

Кира нахмурилась, наверно решила, что я не верю о существовании дневника и, о том, что ее родители были хранителями меча богов. Конечно, я ей верил и даже жалел, что не узнал об этом раньше, но сейчас любая мелочь могла стать моим шансом, чтобы как-то отсрочить неизбежное.

— У меча есть особое свойство, стоит ему коснуться плоти, как он блокирует способности бессмертных, а точнее регенерацию и восстановление всех тканей, — чуть раздраженно просветила меня Кира. Все это мне уже было известно: отец успел рассказать об этом немного раньше. И все же я приподнял удивленно бровь: пусть Кира думает, что я ничего об этом не знал.

Черт! Я немного переиграл. Глаза Киры потемнели, стали колючими и почти черными. Я с трудом заставил себя дышать спокойно, чтобы не выдать своего волнения, вызванное откровенным враньем. Тот факт, что я лугу Кире, волновал меня, ведь мне совсем этого не хотелось делать.

— Что за комедию вы разыгрываете здесь? — сквозь зубы прошипела она и быстро засопела носом. Ее челюсти сжались, и до моих ушей донесся хруст пальцев, сжимающихся в кулаки. — Все эти слова о мести, все это ложь? Да? — сердито возмутилась она. Глаза ее заблестели, и мне показалось, что она вот-вот прожжет меня взглядом.

Я поспешно попятился назад. Нет, конечно, я не испугался ее огненного зрения семаргла, оно не убьет меня, но зато на долгое время покалечит, да и раны будут заживать несколько дней. Всего этого мне просто хотелось избежать. Я с тревогой смотрел в ее глаза, они стали золотисто-огненными, еще миг и пламя вырвется из них: сожрет все на своем пути. Но Кира медлила, не торопилась на меня нападать, мне думалось, что она ждала ответа, только он мог спасти меня самого и бесценное содержимое всей библиотеки. В горле пересохло: я снова собирался лгать и, поэтому мой голос немного дрогнул:

— Нет, Кира, это не лож — все, что я тебе говорил все это правда.

— Я не верю вам! — сердито взревела Кира, и из ее огненных глаз вырвались лучи. Я быстро отскочил от них в сторону и проследил, куда они попадут.

— Боже мой, Кира! Угомонись, — пытался призвать я ее к разуму, — эта картина Вазари Джарджо «Персей и Андромеда» — подлинник!

Я ловко содрал со стола скатерть и накинул ее на загоревшееся полотно шестнадцатого века. Кира же не послушалась меня, и ее взгляд переместился на мою рубашку, пламя в считанные секунды распространилось по хлопчатой ткани, обжигая при этом мою грудь. Я рывком сорвал с себя рубашку, бросил на пол и затоптал, затем перекувырнулся через спину, прокатился по полу к доспехам, сорвал щит и прикрылся им.

— Кира, угомонись, умоляю тебя! — вскричал я и выглянул из-за щита: наши взгляды встретились, ее лицо исказилось ненавистью, и огненные глаз выпустили новые огненные лучи, они ударили в железный щит и раскалили его докрасна. Щит обжог мне плечо и руку: мне пришлось его отбросить. Я раздраженно выругался и поднялся с корточек, уверенно посмотрел Кире в лицо и признался:

— Да, я врал, все это было ложью. — Мне не хотелось признаваться в своем нелестном поступке, но иначе мне было ее не остановить. Тысячелетняя история нашего народа и реликвии оставались для меня куда важнее, чем моя уязвленная гордость. Я не мог позволить все это спалить дотла.

— Зачем? — удивилась Кира. Ее глаза снова стали нормальными, и злая маска лица сменилась на маску негодования.

Ее вопрос заставил меня врасплох. Мое сердце мечтало ей во всем признаться, а разум останавливал от беспечного поступка, который усугубит наши и так нескладные отношения. Черт! Приходилось врать снова.

— Кира, прости, но я не мог позволить тебе просто умереть. Отец просил меня вернуться и помочь ему. — Отчасти это было не ложью, но и не совсем правдой, ведь я обманул ее из-за того, что любил; из-за того, что боялся, что однажды ей все-таки удастся себя убить; из-за того, что я был эгоистом и уже не представлял свою жизнь без нее, пусть даже ни в роле спутника, возлюбленного, а просто другом, родственником, знакомым, но это все же было лучше, чем жить с тем, что ее больше нет! Нет! Нет в этом мире! И я никогда не смогу ее увидеть, ощутить аромат ее тела, услышать ее голос, услышать ее смех. В тот момент для меня было главным не ее чувства, а мои, мой страх, что я останусь без нее…

— Вселить в меня пустые надежды — для вас это значит помощь? — рассвирепела она, и ее глаза снова стали светиться.

Я бросился к ней, прежде чем она еще раз успела меня обжечь. Я крепко схватил ее за руки и посмотрел в ее глаза. Единственное что на теле семарглов и рарогов не поддавалось огню так это глаза. Как не прискорбно, но даже после сожжения от наших тел оставались горстки пепла и глаза. Кто-то из «темных» на допросе сказал, что повелитель делает из них себе четки. Я конечно в это не верил, считал, что вампир просто поддразнивал нас, но с тех пор отец тщательно собирал все останки погибших воинов, где бы то не случилось…

Кира попыталась выдернуть свои руки, ее губы превратились в тонкую линию, а на переносице появились забавные морщинки. Девушка сердилась, дыхание и биение сердца участились, чем привели меня в легкое замешательство. Я вдохнул воздух. Четкий запах ее тела заполнил мои ноздри и попал в рот, я даже смог опробовать его на вкус. Мне снова захотелось коснуться ее кожи, но не так как я делал это сейчас, а нежно. Мне хотелось гладить ее кожу, волосы я хотел опробовать своими губами ее кожу на вкус. И уверен, что именно в этот момент она немного солоноватая: ели уловимый запах соли коснулся носа. В голове рисовалась картина, как я медленно и осторожно касаюсь ее руки, глажу ее ладонь, целую ее плечико…

В этот миг Кира выпустила в мои глаза огонь. Яркая вспышка ослепила меня, тепло достигло моего разума, и в голове стали появляться образы. От этих картин — ее воспоминаний меня крутило, выворачивало наизнанку. Я, конечно, представлял, как Кире было тяжело пережить свою потерю. Но увидеть это и пережить все то, что она пережила, вместе с ней заново, было выше моих сил. В горле пересохло, руки застыли, я, словно окаменел. Моя грудь рвалась от боли и отчаянья, меня тошнило от страха и ужаса. Мне хотелось исчезнуть, свернуться на полу в клубок как змея и просто от всего этого избавится.

— Кира, прекрати! — взмолился я.

Кира тут же прикрыла глаза и обмякла в моих руках: воспоминания явно вымотали ее. Я крепко прижал Киру к груди и присел на пол вместе с ней. Кира чуть вздрагивала, ее дыхание было неровным. Из уголков глаз показались слезы. Я осторожно вытер их рукой и, погладив ее по голове, тихо зашептал:

— Прости меня, Кира. — Она снова плакала из-за меня, и это осознание просто меня убивало, а ведь я обещал, что такого больше не повторится. Совладать со своим страхом за ее жизнь мне не удавалось, и это усложняло выполнение данного себе обещания. Для того чтобы она перестала изводить себя, я должен был ей помочь отомстить, но помогать ей мстить я не желал, так как точно был уверен в том, что нам не одолеть демона.

Мои мысли судорожно кружились в голове: найти в сложившейся ситуации компромисс никак не удавалось. Из ее глаз снова потекли слезы. Я стиснул зубы, мне была ненавистна мысль, что Кира снова утратит смысл к жизни, хоть и теперь он был низменным и злобным. Пусть лучше она живет, и пусть ради этого мне придется пожертвовать своим эгоизмом, который рождал во мне страх потерять ее — другого выходы я не видел. И все же лучше провести с ней некоторое время, чем потерять ее сейчас — потерять навсегда…

Я осторожно взял ее лицо в ладони и повернул к себе. Оно было бледным, безразличным. Бледные почти просвечивающиеся веки тихонько задрожали, и Кира открыла глаза: серые, пустые, безжизненные — они бездумно смотрели сквозь меня.

— Кира, — окликнул я ее, надеясь, что она посмотрит на меня иначе, — прости меня, я был не прав. И обещаю, что помогу тебе, как и говорил раньше. — Кира никак не реагировала на мои слова, на ее лице не дрогнула ни одна мышца. Я легонько встряхнул ее и придал своему голосу больше эмоций: — Кира мы найдем меч и убьем демона, я обещаю тебе! Кира, ну скажи что-нибудь — не мучай меня. Отец не сможет пережить твоей смерти! — И я тоже не смогу этого пережить! — мне хотелось ей это сказать, чтобы она знала, что значит для меня, но я сказал совсем другое: — Кира, не надо возвращаться в свою пропасть, там нет ничего и никого.

Я замолчал, а Кира отвернула от меня свое лицо и устало вздохнула. Затем резко поднялась на ноги и зашагала к двери, но у выхода немного замешкалась: она обернулась и посмотрела на меня святящимися глазами.

— Если ты снова меня обманешь, то я сама отправлюсь за мечом! — уверенно пообещала она, а после чего ушла.

В ее обещании я не сомневался, правда, сомневался, что ее поспешное решение было обдумано. Да, она была сильной, но, чтобы выкрасть меч у самого Змея, одних слов и одного желания очень и очень мало…

* * *

Перед сном мне хотелось заглянуть к Кире, чтобы успокоить себя и убедиться — все ли в порядке с ней. Мысли о суициде я гнал прочь, меня и без этого просто вымучили мысли об ее безмерной любви к чудовищу. Теперь не приходилось сомневаться в этом, так как Кира прекрасно все продемонстрировала. И больше всего я злился не на правду, а на то, что меня это волнует — Влад мертв, но я продолжал безумно ревновать его к Кире. И еще я боялся, что мне никогда не добиться от Киры подобных чувств…

Лифт остановился, и, когда его двери открылись, я услышал скрип двери. Я прислушался к звукам:

— Привет, сестренка, — громко поздоровался Сергей с Кирой, и до меня донесся звонкий братский поцелуй.

— Привет, — Кирин ответ я расслышал с трудом, ее голос казался слабым и безжизненным.

Но она все еще была жива, и от этой мысли я улыбнулся. Я направился к двери, хотелось послушать, о чем брат с сестрой будут говорить. И, как некстати, в кармане зазвонил мой сотовый телефон. Я поспешил его высунуть из кармана и выключить, с невероятным усилием поборов желание раздавить эту железку. Мне пришлось уйти, не хотел чтобы меня кто-нибудь заметил: в семье и так уже ходили слухи о моем повышенном внимании к Кире, и некоторые смельчаки с некоторых пор заключали пари о предстоящей свадьбе…

Конец ознакомительного фрагмента.