Четыре умника и девчонка идут по следу. Тайна пропавшего врага

Аглая Горчакова, 2020

Глеб, Саша, Богдан, Веня и Даша – обычные школьники из Петербурга. Они не слишком хорошо учатся, иногда дерутся и обожают истории о великих сыщиках. Но однажды сами попадают в неприятную историю: бесследно исчезает их главный враг Жора. Полиция подозревает, что Четыре умника имеют к этому отношение. Как доказать, что они ни при чем? Только самим стать сыщиками и найти Жору. Кто сказал, что подростки глупее взрослых? Поиски оказываются сложнее, страшнее и опаснее, чем казалось вначале. Но они уже втянуты в игру, правил которой не знают, отступать поздно.

Глава 10

Трудно быть шпионом

Консьерж Тихон Петрович уже минут пять наблюдал, как слева от двери, на углу, топчутся двое замерзших ребят, мальчик и девочка. Тихону Петровичу было любопытно, хватит ли у них духу нажать на звонок домофона.

Наконец мальчик собрал остатки решимости, решительно подошел к двери и нажал на звонок. Девочка осторожно встала позади.

— Слушаю вас, — проговорил в домофон Тихон Петрович.

— Мы к Павлу Семеновичу.

Мальчишка старался говорить уверенно, по-взрослому. Тихон Петрович усмехнулся и нажал кнопочку. Раздалось гудение, и замок на двери щелкнул. Глеб и Даша замерли, не веря такой удаче, и шагнули внутрь. От ужаса все чувства ребят притупились. Вдруг в полицию позвонят, вот будет номер. Ведь к таким жильцам не зайдешь запросто за солью или спичками, надо заранее договариваться о встрече.

Из каморки под лестницей выглянул невысокий худой добродушный старичок, в белой футболке и спортивных штанах, и уставился на ребят. Глебу показалось, что он обрадовался незваным гостям. По крайней мере, широко улыбнулся, показав прекрасные вставные зубы, которыми явно гордился.

— Чего на пороге-то мялись? — заговорил старичок. Он слегка шепелявил, наверно, челюсти были новыми и он к ним еще не привык. — Забоялись? Так здесь не кусаются!

И старичок засмеялся во весь рот. «Точно протезы!» — подумал Глеб.

— Вы, наверно, пришли узнать про нашего Жорочку?

Дети усиленно закивали.

— Проходите скорей, — продолжал суетиться старичок, показывая рукой в сторону маленькой открытой дверки под лестницей. И быстро, закинув голову, окинул взглядом лестницу: широкое пространство хорошо просматривалось до самого верха. Мимо такого наблюдателя мышь не проскочит!

— Проходите, не бойтесь, — приговаривал старичок, осторожно притворяя дверь и вновь бросая быстрый взгляд наружу. — Устраивайтесь.

Старичок показал рукой на маленький двухместный диванчик в углу.

— Можете раздеться, тут тепло. Вешалка вон там.

В маленькой каморке было тесно, но уютно. Куртки Глеб и Даша повесили на крючки и уселись на диванчик. А старичок аккуратно сел на одинокий стул, повернув его так, чтобы видеть и ребят, и стол, на котором стояло несколько мониторов. На экранах отображалось с разных ракурсов все, что происходило на улице далеко направо и налево, и внутри дома, на лестнице.

— Вы и нас видели? — выпалил Глеб. — Круто!

— Конечно, видел, я все вижу! — старичок был очень доволен тем, как дети завороженно смотрели на мониторы.

— Интересно? — хитро прищурился старичок.

— Очень! — отозвались ребята.

Они уже почти успокоились. Раз их сразу не выгнали и даже пригласили сесть, значит, вряд выгонят прямо сейчас. Если они, конечно, не совершат какую-нибудь ошибку. Поэтому ребята переглянулись и поняли друг друга: не торопиться с вопросами.

Старичок между тем нажал кнопку электрического чайника, который мгновенно зашумел, достал три разномастные, но красивые чашки, а также сахарницу и вазочку с пряниками и сушками.

— Вам покрепче или послабее? — старичок бросил в чашки по пакетику, залил кипятком.

Глеб ничего не мог с собой поделать и умял аж три пряника, а Даша — два. Старичок же мелко прихлебывал пустой чай и говорил пока сам:

— Давайте познакомимся, я Тихон Петрович, — представился старичок.

— Я Глеб.

— А я Даша.

— Очень приятно, — церемонно наклонил голову Тихон Петрович. — Я сразу понял, что вы пришли узнать про Жору, наверно, вы с ним учитесь в одном классе?

Дети закивали.

— Похвально, очень похвально. Нынче это редкость, чтобы кто-то за кого-то переживал. Сейчас неспокойно стало, прямо как сериалах. Вот ужас-то! Как жить?

Вопрос явно не требовал ответа. Ребята боялись теперь только одного: что Тихон Петрович начнет пересказывать им всю свою жизнь. Но этого не случилось. Тихон Петрович чутко уловил настроение ребят и прервал сам себя.

— Разболтался я. Сидишь тут один как сыч в норе, дверь открой, дверь закрой, за порядком следи…

— Скучно? — вырвалось у Глеба.

— Да уж, невесело, особенно после такого, — усмехнулся Тихон Петрович. — Нас тут тоже знаете как трясли! Всю душу вынули.

— Полиция? — догадался Глеб.

— И полиция, и охранники Павла Семеновича, отца-то Жориного. Как будто мы, консьержи, во всем виноваты! Даже с меня Павел Семенович три шкуры спустил, а уж с охранников своих — все десять! Если, говорит, не найдете мне сына, я вас самих в асфальт закатаю.

— Да вы что?! — воскликнули ребята.

— Да, да, — Тихон Петрович был явно очень доволен произведенным эффектом.

— Сначала-то Жора позвонил и сказал, что задержится. Мол, хочет с ребятами после школы потусить — это с вами, наверное?

Глеб машинально кивнул. Ну вот, опять их принимают за друзей! Но сейчас им это было на руку.

— Ну вот, — пересказывал уже известные ребятам события Тихон Петрович. — Сначала думали, может, Жора в гости к кому-нибудь зашел.

— А что, он так делал? — удивился Глеб.

— Нет, не бывало такого, Павел Семенович этого не разрешает. Но мало ли, вдруг Жора решил ослушаться? Может же такое быть?

— И что дальше? — поторопила Даша.

— В общем, охранники боялись папе признаваться, что проворонили сыночка, но пришлось. Ой, что тут было! Вспомнить страшно!

— Бедный Павел Семенович, — сказала Даша.

— Полиция у нас со вчерашнего вечера торчала почти до утра. Вынесли компьютер Жоры, говорят, будут изучать.

«Ага», — подумал Глеб. Полицейские явно шли по тому же пути, что и мальчишки.

— Вчера не я дежурил-то, а Маргарита Никитична, — продолжил Тихон Петрович. — Но ей, как только все это раскрылось, плохо с сердцем стало, в больницу увезли. А ей 75 годков! Вот меня срочно и вызвали.

— И никто ничего не знает?

— Ничего. Не нашелся пока наш Жора. Двое суток уже прошло. Уж не знаем, что и думать.

— Ну, а вы что думаете, Тихон Петрович? — рискнул спросить Глеб.

— Я так думаю, кому-то сильно насолил папаша его. Он ведь человек-то крутой, жесткий, обидеть легко может. Такие деньжищи-то не заработаешь, если будешь добреньким. Вот и отомстили ему, сыночка похитили, потому как ничего не может быть страшнее, чем не знать, что с твоим ребенком.

— А что другие говорят? Может, Жора поссорился с отцом?

— Так-то они, конечно, ссорились, у папаши голос громкий, когда кричит на сына или на работников своих. Но в тот день — нет, ничего не слышно было. И Марина, это их домработница, ничего такого не говорила, а уж она-то все слышит. А вот скоро Марина вернется, так вы ее тоже спросите. Может, вам чего и скажет, — хитро прищурился старичок. — Вижу, переживаете сильно вы за Жору!

Ребята дружно закивали, мол, конечно, переживаем, а как же.

— А не слышали, может, выкуп требовали? — задал главный вопрос Глеб.

— Про выкуп, врать не буду, не слышал. Марина бы мне сказала. Вчера про это полицейские спрашивали Павла Семеновича. Я так думаю, если денег попросят, он заплатит, не станет в полицию сообщать. И то верно: пока они там зашевелятся, ребенка могут прикончить. Если есть деньги, может, лучше и заплатить.

— А враги у отца есть?

— Вопросы вы задаете — прям точно как полицейские! — восхитился Тихон Петрович. — Вообще я не знаю, но думаю, недаром же отец к Жоре двух бугаев приставил. Значит, опасался чего-то. Но не помогло.

— А мама Жоры? — осмелел Глеб. — Она где?

— Э, ребятки, — вздохнул старик. — Мы тут и сами голову ломаем, где она! Они сюда приехали уже без мамы-то. Я вот еще что вспомнил… Жора в последнее время изменился. Раньше идет — глаз не поднимает, в пол смотрит. Буркнет «Здрасьте» — и шмыг мимо. И эти двое за ним как приклеенные. Ну какая радость пацану все время под конвоем ходить? Он же не в тюрьме! И вдруг смотрю, а он идет и улыбается, — покачал головой старичок. Помню, я еще подумал, может, влюбился, а девочка на него не смотрит? — хитро посмотрел на Дашу Тихон Петрович.

Даша смутилась. Ее спасло появление домработницы. Консьерж щелкнул кнопкой, открывая дверь симпатичной молодой женщине с сумками из супермаркета в руках.

Домработница устало поставила пакеты на пол каморки и внимательно посмотрела на ребят. Те постарались придать себе самый невинный и доброжелательный вид, мол, мы безобидные милые овечки, ягнята, котята, щенята. Да кто угодно, только не выгоняйте нас на улицу, на осенний холод!

Изучив ребят, Марина без улыбки перевела взгляд на Тихона Петровича. Ребята напряглись. Марина производила впечатление человека закрытого, неразговорчивого и недоверчивого.

— Ну как в полиции прошло, Марина? — спросил Тихон Петрович, доставая еще одну чашку и наливая ей чай. — Да ты присядь, наш-то со своими волкодавами еще небось не скоро явится.

— Только к вечеру, наверно, — проговорила домработница, о чем-то напряженно думая и машинально взяла чашку. — Так что немного времени есть. Кухарку-то он вчера под горячую руку выгнал.

— Выгнал? — ахнул Тихон Петрович.

— Ну, не совсем, — уточнила молодая женщина. — Сказал, что пока сын не найдется, он дома есть не хочет, перекусит чем-нибудь в ресторане. А когда Жора найдется, они опять переедут и сменят всю прислугу. Ну, я пойду к себе, спасибо за чай, Тихон Петрович, дай вам Бог здоровья.

Марина поставила кружку на стол и поднялась.

— А вот, кстати, эти ребята пришли узнать про Жору, — заторопился консьерж. — Может, поговоришь ними? Хорошие ребята, добрые! И Жорины друзья.

— Друзья, говоришь? — прищурилась домработница. Но потом вдруг узнала Глеба:

— Это ведь ты приходил к Жорочке на новоселье?

Вот тут-то Глеб от души и порадовался, что не стал отказываться тогда от Жориного приглашения.

— Да, я, я, — энергично закивал мальчик и улыбнулся, как учила его мама-актриса: широко, доброжелательно, излучая даже глазами открытость и любовь к миру. Судя по тому, что Марина улыбнулась в ответ, у него получилось!

— Ой, а я не была! Наверно, у вас красиво! — с детской непосредственностью воскликнула Даша и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой. Но оказалось, попала, что называется, в тему. Марина посчитала вполне естественным желание девочки увидеть роскошную квартиру. Ведь сейчас в ней нет никого, и не будет до самого вечера. Так что же плохого в том, чтобы похвастаться роскошью, среди которой она работает?

— Ну ладно, пойдемте, — растаяла Марина и потянулась за продуктами.

Но и Глеб заработал себе дополнительные очки, опередив женщину и подхватив сумки. Они оказались тяжелее, чем казались на вид, и мальчик тихонько охнул. Но внешне постарался не показать, что силенок у него маловато, и пошагал к лестнице с улыбкой, которая словно приклеилась к его лицу. Даша кинулась следом и подхватила одну сумку за вторую ручку. Марина рассмеялась и отобрала у Глеба одну сумку со словами:

— Ладно уж, не мучайся, рыцарь. Мал еще тяжести таскать. Натаскаешься, когда вырастешь.

В лифте был даже маленький пуфик, на который мог присесть, например, пожилой человек. Марина плюхнула на пуфик сумку с продуктами, а Даша стала поправлять волосы и платье.

Когда вошли в квартиру, девочка не смогла удержаться от восхищенного возгласа.

Марина же на мгновение застыла на пороге, словно задумавшись. Но потом взяла себя в руки, тряхнула головой и улыбнулась ребятам, но на этот раз улыбка получилась вымученной. Как будто Марину терзала какая-то мысль, и она никак не могла принять трудное решение.