Только (не)любовь

Агата Чернышова, 2020

Отец, которого я никогда не знала, внезапно оставил мне большое наследство. Но с условием – сочетаться браком с его пасынком. Это никак не входило ни в мои планы, ни в намерения темноволосого красавчика-мажора, считающего меня наглой провинциальной охотницей за чужими деньгами. Он вознамерился сделать всё, чтобы я отказалась от состояния и убралась восвояси. Вот только он не учёл. что я дипломированный психолог и не лыком шита! И да, я тоже его терпеть не могу!

Глава 5. Снежная королева

*** Ярослав.

Это воскресенье закончилось для меня поздно ночью.

Я, наконец, добрался до своей квартиры и, не разуваясь, завалился на диван. Думать ни о чём не хотелось, я чувствовал себя выпотрошенным, будто начавшая протухать рыба, которую срочно надо продать.

Все эти лица членов моей семьи… Сегодня я просто доживал до конца дня. Нет, по-своему они любили отца и не кривили душой, когда выражали скорбь.

Настя, мачеха, болтала без умолку, мать улыбалась так, будто получила то, о чём мечтала, тётка всё время язвила или хмурилась. А Костя норовил произнести на Настю впечатление галантного ухажёра, будто весь обед затеялся только с одной целью: позволить ему подкатить к вдове.

Но больше всего меня бесила вновь обретённая сводная сестра. Она даже не старалась скрыть, что ей глубоко плевать на нашего отца. Зато не плевать на оставленное им наследство.

Наверное, теперь ежегодно станет отмечать этот день как праздник. Провинциалка, недавно приехавшая в Москву, и тут такая удача!

Я представил лицо этой девушки со странным и абсолютно ей не подходящим именем Герда и снова почувствовал злость. Бешенство, будто это она виновата в гибели отца. Чушь, конечно, но я почти был готов этому поверить!

Да во что угодно, лишь бы не видеть безразличия на её лице, которая девица даже не собиралась скрывать. Могла бы изобразить что-то похожее на печаль хотя бы из вежливости и чувства сопереживания! А ещё психолог!

Ладно, надо не скатываться в мистику, а просто работать с чем есть. И зачем отец оставил этой дурочке четверть нашей фирмы? И его условие о браке. К чему оно?

То ли он хотел обезопасить дочь, уберечь от ошибок и от мошенников, что могут отнять наследство или заставить продать за бесценок, то ли хотел слить капитал, не допустив утечки на сторону.

Думать можно бесконечно. Он мне так ничего и не сказал о том, каким образом надеется загладить свою вину перед дочерью, оставленной им много лет назад ещё до её рождения…

Стоило закрыть глаза и провалиться в сон, как тут же затрезвонил телефон.

Я сам поставил на Вику такой звонок, чтобы ни за что его не пропустить. Она у меня девушка впечатлительная и тревожная, и стоит не взять трубку, уже воображает себе невесть что. И так мило старается это скрыть, потупив глазки, что я готов обнять и расцеловать её в щёчки.

— Да, любимая, — полусонно ответил я, запустив пятерню в волосы, чтобы быстрее прогнать сон. — Прости, я обещал позвонить.

— Я и жду, — мягко ответила она. — Разбудила?

— Есть такое.

С Викой было тепло и уютно, как с чашкой какао под плюшевым пледом в ненастный осенний вечер.

— Помнишь, мы собирались в кино завтра? Всё в силе?

Чёрт, я же обещал ей сходить на премьеру какой-то любовной тягомотины с красавчиком-викингом. Как его там? Козловским.

Терпеть не могу нарушать данное слово.

— Хорошо, только на ночной сеанс, — ответил я, судорожно листая в браузере ноута, стоящего на столике рядом с диваном, расписание проката. — У нас с тобой будут дела вечером. Надо съездить с одной дамой, чтобы отдать ключи от особняка в Лесном Просторе. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Не знаю, — протянула Вика с сомнением. — А я вам не помешаю?

Всё-таки у моей будущей жены удивительное чувство такта!

Она настоящая московская интеллигентка, воспитанная в духе классической русской литературы. Другая бы непременно спросила, что за дама и почему я куда-то еду с ней на ночь глядя!

Вика же просто деликатно промолчала. Когда-то мы с ней договорились, что всегда будем говорить друг другу правду, и пока за два года нашего тесного общения у меня не было поводов ей врать. Даже измен с моей стороны не было. Если не считать секретаршу Сергея Сергеевича, но это так, разово.

— Нет, конечно. Наоборот. Это девушка — генетическая дочь моего отца. Она родилась ещё до того, как они с моей мамой поженились.

Я хотел сказать «родная», но слова застряли в горле. Нет, какая угодно, но не родная. Это мы с отцом родные и понимали друг друга с полуслова, а она именно генетическая. Кровная.

— Я должен передать ей ключи и заодно забрать свои вещи. Ту медвежью шкуру у камина я ей не отдам!

Послышался смущённый смешок. Хоть Вика и скромница на словах, но что она вытворяла со мной в этом особняке. В том числе и перед камином! Мы идеально подходим друг другу.

Чёрт, почему я оправдываюсь перед самим собой, будто уговариваю поверить? Ведь всё это правда.

— Она красивая? — спросила Вика на прощание, уже пожелав мне спокойной ночи.

— Шкура? По мне, так просто бомбическая!

— Нет. Девушка, — в тоне любимой впервые прозвучала настороженность. Я даже подумал, что ей обидно. Один только вопрос: почему? И кажется, ответ я знал без подсказки.

— Тебе что звонила моя мама? — спросил я так, чтобы Вика не подумала мне лгать. Ни разу не ловил её на лжи, но кто знает.

— Я сама звонила ей. Хотела узнать, как она себя чувствует.

Всё-таки была у Вики одна раздражающая черта: она слишком идеальная. Заботливая, чувственная, хорошая любовница и добропорядочная девушка, которую не стыдно показать родным. И предсказуемо-скучная. Но ведь должен же быть у неё хоть один недостаток!

А вот моя мама, как бы я ни любил её, предсказуемой и добропорядочной не была. У неё всегда готова сложная многоходовка. И если что-то не срабатывала, она вынимала, как фокусник из рукава, другую. Или третью, в итоге всегда добиваясь своего.

— И она рассказала тебе о наследстве, — мрачно заключил я.

Даже подтверждения эта мысль не требовала. Мама вцепилась в заветный миллиард, и не желала его никому отдавать. То-то она так эту Герду обхаживала!

— Я сама спросила, — торопливо пояснила Вика, но я перебил её лепет:

— Послушай, никакого брака между мной и дочерью отца не будет. Поэтому я и беру тебя с собой. Чтобы ни у какого из вас, или тех, кто сегодня был у Сергея Сергеевича, не осталось сомнений. Так ты поедешь?

— Конечно, Яр, — потеплел голос Вики, и я тоже с чистой совестью пожелал ей спокойной ночи.

Вот только спать не собирался. Сначала требовалось поговорить с матерью.

Я набрал номер и мысленно приготовился к бою.

— Ярик, я так рада, что ты позвонил. Ничего не случилось? — голос мамы журчал так сладко, будто молочная река из сахарного сиропа с кисельными берегами.

Но я слишком хорошо её знал. Чует ведь, зачем звоню.

— Ты добиваешься, чтобы я бросил Вику и женился на этой Герде? — спросил я в лоб. Играть в женские игры не для меня. — Этого не будет.

— Да мне всё равно, — обиженно хмыкнула мама. — А Вика твоя сама хотела узнать подробности, ещё и прикрылась заботой о моём здоровье. Лицемерная она, помяни моё слово.

Бог знает почему, но Вика маме никогда не нравилась.

— Мы договаривались, что ты не лезешь в мою личную жизнь. Вот и не стоит опять начинать.

Я говорил жёстко, но иногда маму приходилось осаживать, иначе она могла забыться. И тогда — хоть святых выноси, как говорила покойная бабушка!

— Да я и не лезу, — фыркнула мама, но пошла на попятный, сменив менторский тон на заискивающий. — Липучка твоя Вика. Но раз тебе нравятся такие, что ж, моё дело — сторона.

— Вот именно, мама, вот именно. Спокойной ночи!

Я отключился, чтобы не слышать довольного хмыканья.

Мама своё дело сделала: нагадила Вике и, вероятно, отравила ей всю радость от завтрашнего вечера.

Впрочем, моей будущей жене надо учиться ладить со свекровью. Я не собираюсь разгребать жалобы на собственную мать. Зная её, маман никогда не позволит себе неуважения к моему выбору, но и жене придётся ладить со свекровью.

Холодной войны я не потерплю. В противном случае уеду с семьёй в Питер, хотя бы на время. Мать это знает и боится, поэтому будет соблюдать с невесткой вежливый нейтралитет. Даже в моё отсутствие.

Сон окончательно пропал. Я крутился в постели, чертыхаясь и обвиняя во всём снежную девочку. Явилась же эта Герд на мою голову из своего Саратова! Ничего, справлюсь, я ей не Кай, растопить сердце мне не удастся. Только не ей!

***

Работа психологом только кажется людям лёгкой. Сиди и выслушивай чужие проблемы, стараясь не потонуть в них, а даже помочь страдающему увидеть в ситуации и светлые стороны. Хотя порой сделать это очень непросто.

Сегодня в кризисном центре у меня была особая пациентка. Вернее, вполне обычная, но её проблемы странным образом перекликались с моими переживаниями.

Девушка не могла забеременеть, но волновало её совсем не это, а возможность потерять богатого любовника.

Клиентка сидела передо мной, покусывая губы, и чем-то напоминала Анастасию Дмитриеву. Длинные гладкие волосы, забранные в высокий хвост, наращённые ресницы и тени под глазами, которые и тоналкой не скрыть.

Роднил их с женой моего отца потерянный взгляд, только если у Насти он был растерянно-удивлённый, то у клиентки, назвавшейся Светланой, в светло-серых глазах иногда светилась надежда. И моя задача — не дать ей погаснуть.

— Я не знаю, как буду жить, если Боря меня оставит, — говорила она, делая глоток зелёного чая.

Девушка была одета довольно скромно и со вкусом. Никаких дорогих побрякушек или вызывающих нарядов, она производила впечатления умной и верной спутницы состоятельного господина.

— Дело не в его деньгах, — продолжила она, избегая зрительного контакта. Сейчас ей было неважно, кто сидит напротив, делая пометки в планшете, скорее она хотела выговориться и понять, что будет, если её страхи воплотятся в жизнь. — Просто я привыкла к нему, полюбила, что ли. Боря у меня такой заботливый, редко голос повышает, даже настоял, чтобы я занялась рисованием. Я с детства посещала кружки при ДК, говорили, даже талант есть. Небольшой. А потом мама сказала, что рисованием себя и детей не прокормишь, и я поступила на экономический.

Стандартная история. В каком-то смысле мне повезло, если можно так выразиться: моя мама при всём желании не могла отговорить меня от выбранной стези. Её уже не было в живых, а тётка, хоть и любила меня по-своему, но не лезла в душу.

Сыта, обута и одета, а там, как будет восемнадцать, сама решит, где ей жить и работать. Только б на шее у родственников не сидела.

— А Боря, он даже поддерживает меня. Вот выставку организовал. Конечно, я понимаю, что не Рафаэль Санти и не Айвазовский, но, говорят, у меня есть потенциал и своё видение. Так что…Наверное, я и сама хочу ребёнка. Почему нет? Он будет от того, кого люблю.

С самых первых слов клиентки я испытывала к ней симпатию, совсем несвязанную с тем, о чём она говорила. Бывает вот так: симпатичен человек, и всё.

Конечно, даже если клиент неприятен, я нахожу в нём хорошие черты, и отношусь беспристрастно. Такова работа.

Может, поэтому вне её, в обычной жизни, эта система даёт сбой. Глядя на девушку, я всё чаще ловила себя на том, что вспоминаю вчерашние события. Никто из наследников моего биологического отца не вызывал во мне такую бурю эмоций, как его приёмный сын.

И я даже понимала почему. Встать в позицию обиженного ребёнка очень просто. Я злилась не столько на Ярослава Дмитриева, сколько на нашего отца. Он отвергнул одного ребёнка, не захотев даже дать ему фамилию, и принял другого, не кровного.

Если бы отец был из тех мужчин, которые вообще не выносят детей и стараются не знаться с ними, мне было бы легче принять и простить это.

Ну вот он такой. Но здесь совсем иное. Я долго не верила в постулат: люблю женщину, нужен и её ребёнок, но здесь он сработал на все сто.

— Я так боюсь, что Боря разочаруется во мне, если я забеременею. Не сразу, конечно, — продолжала Светлана, выпив уже вторую чашку чая и попросив холодной воды. — Когда увидит, что я изменилась.

— Почему вы так думаете? — мягко спросила я и увидела в глазах клиентки страх, больше похожий на панику. Она сама этого боялась и не хотела признаваться.

В обществе принято желать детей и видеть в них смысл существования женщины. И если кто заявляет, что не желает такого счастья, становится, по меньшей мере, странной в глазах окружающих.

— Не знаю. Только я уже не смогу принадлежать себе…

Расстались мы со Светой вполне мирно и на позитивной ноте. Девушка немного успокоилась и пообещала выполнить упражнения, которые я дала ей, чтобы помочь разобраться, что хочет она сама.

Жалко, что не всегда удаётся следовать своим желаниям. Например, сегодня я предпочла бы провести вечер в кафе или в кино, но никак не в компании Ярослава Дмитриева и его невесты.

Впрочем, это ненадолго. Они покажут мне наследство, отдадут ключи, а потом я с чистой совестью забуду, как они выглядят. Общаться с родственниками я не планировала.

Зачем? Мы все взрослые люди, выросшие в разных условиях. Как рыба и чайка. У каждого свои представления, как надо прожить жизнь и чего добиться.

Я добралась до дома, поела и приготовилась к выходу. Оглядев квартиру, которую снимала последние полгода, с некоторой грустью подумала, что мне будет жаль отсюда съезжать. Да, окраина, но вполне милая обстановка, которая с первого просмотра пришлась мне по душе.

А что ждёт в Черёмушках, ещё вопрос. Возможно, хата совсем убитая и годится только на то, чтобы выставить её на продажу.

Тоже неплохо, правда, придётся ждать три года или заплатить налог на доход. Словом, пока пущу квартирантов. Или переду сама, по обстоятельствам.

А вот особняк, находящийся черте где, потребует продажи. Машиной я пока не обзавелась, а за пятьдесят километров от МКАДа часто не наездишься.

Телефон зазвонил, когда я уже задремала, сидя в кресле. Незнакомый номер с красивыми цифрами — конечно, это его, Ярослава.

— Да, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал бодро и деловито.

— Спускайся, — без всякого вступления и приветствия произнёс мужчина, будто я была его подчинённой.

Эта манера: говорить с людьми, как с марионетками, не имеющими возможности выбора, меня просто выбешивала.

— Так точно, капитан, — хмыкнула я и повесила трубку.

Собраться было делом нескольких минут, но я сознательно затягивала сборы, чтобы заставить типа внизу понервничать.

В конце концов, мне всё надоело, и, захлопнув дверь, я поспешила вниз. Джип стоял на том же месте, как и в тот день, когда состоялось знакомство с семейством Дмитриевых.

Направившись к нему, я планировала сесть на заднее сиденье, однако, когда открыла дверь, увидела, что там уже расположилась воздушная фея.

— Меня зовут Вика, присаживайтесь, пожалуйста, — скороговоркой, немного испуганным тоном проговорила она, отодвинувшись к противоположной двери.

— Спасибо. Здравствуйте! — ответила я и заняла своё место. — Я Герда.

— Яр мне о вас рассказывал, — улыбнулась девушка, похожая на неземное существо из сказки.

Она вся была белой, словно снег. Волосы до плеч, белёсые ресницы, но такие пушистые, что им бы позавидовала любая дива, и ледяные светло-голубые глаза. Снежная королева, да и только. Вот кого можно было назвать Гердой. И снежной, кстати, тоже.

И произнесла имя мажора с такой теплотой, что мне стало неудобно. Будто подглядываю за интимной сценой посторонних людей.

— Представляю, — иронично подняв бровь, я отвернулась к окну. Даже подробностей не надо, не хочу знать, что там этот Ярослав обо мне рассказывал.

— Всё, едем, — Дмитриев завёл машину и вывернув руль влево.