Между

Агата Лав, 2023

Их двое в моей жизни. Один – тиран из мира большого бизнеса, второй – подпольный боец, на груди которого есть татуировка с моим именем. Они совершенно разные, но каждый из них хочет оставить меня только себе.

Глава 8

Мне удается остановить его. Клим тяжело выдыхает, но делает, как я прошу. Это не похоже на него, я не помню, чтобы хоть раз смогла удержать его от потасовки. Я давно смирилась, что Клим становится неуправляемым. Стоило кому-то грязно взглянуть на меня в баре или позволить дурацкий двусмысленный комплимент, как вечер был безвозвратно испорчен. Клим разбивал мужские лица и раз за разом доказывал, что я принадлежу только ему.

— Ты знаешь, кто он? — спрашиваю, когда Клим возвращается ко мне.

Я поджимаю ноги и прячу пальцы под куртку, чтобы он не видел, что я до сих пор дрожу. Я заставляю себя мыслить логически, переключаясь с паники на конструктивное русло.

— Без понятия. — Клим качает головой. — Какой-то мудак.

Он присаживается рядом, внимательно оглядывая меня с ног до головы.

— Он может оказаться влиятельным человеком. — Я опускаю глаза, чтобы не встретиться взглядами с ним.

— Тебя это волнует? Какая, на хер, разница!

— Надо сообщить Димитрию, он все равно узнает. Ты позвонил ему?

Клим хрипло выдыхает.

— Только вызвал врача.

— Не медли. — Я указываю подбородком на карман его куртки, из которой торчит сотовый. — С тебя шкуру спустят за то, что ты не сообщил боссу.

— С меня в любом случае спустят.

Клим усмехается и вдруг придвигается ближе. Он протягивает ладонь к моему лицу, и так уверенно, что я замираю. Я боюсь, что он прикоснется ко мне, я издаю жалобный стон и чувствую, как моей щеки касается его дыхание.

Он слишком близко…

Так близко, что я чувствую его под кожей.

— Больно? — Он хмурится, опуская глаза на мою разбитую губу.

— Я бы не отказалась от обезболивающего. — Я вымученно улыбаюсь.

Клим осторожно откидывает прядку от моего лица, а я замечаю, что она напиталась красным цветом. Наверное, я выгляжу просто ужасно.

— Принеси влажное полотенце или что-то такое. И мою сумочку, я обронила ее около двери.

— Хочешь сама позвонить ему?

— Нет, позвонишь ты и прямо сейчас. Боюсь, ему уже сообщили.

Я оказываюсь права. За дверью начинается шум, подсказывая, что избитого Климом мужчину нашла местная охрана. Через секунду распахивается дверь, но я громким капризным криком выгоняю всех прочь. Мне не нужно, чтобы меня видели в таком состоянии. И я надеюсь хоть как-то исправить положение, пока не появился Димитрий. Поэтому мне нужно полотенце и сумочка.

Я облегченно выдыхаю, когда получаю то, что просила. Клим бросает вещи рядом со мной, а сам отвлекается на разговор с Димитрием.

Я достаю зеркальце и… лучше бы я не смотрела! Димитрий убьет Клима за мои раны, и не будет он разбираться, сама я прогнала охрану или нет, сама нашла неприятности или нет.

— Стой, — холодный приказ Клима парализует. — Тебя бьет до сих пор. Только хуже сделаешь.

Клим вырывает полотенце из моих ладоней и опускается на колено передо мной.

— Ты сказал ему?

— Скажешь, если сделаю больно.

Клим дотрагивается влажным полотенцем до моей скулы. Я вздрагиваю, и он останавливается на мгновение. Потом ведет ниже и с мягким нажимом обводит мои губы по контуру. Мне больно, но я терплю. Димитрию лучше не видеть кровь.

— Когда приедет Димитрий, старайся не говорить, — бросаю Климу, когда он сжимает полотенце в кулаке до побелевших костяшек. — Я сама ему объясню, постараюсь найти слова. Это же я отослала тебя, я не пустила тебя в здание.

— Я не боюсь его.

— Ты его плохо знаешь, — я нажимаю голосом.

Я вытаскиваю полотенце с красными подтеками из его ладони и закидываю под диван. С глаз подальше. Потом достаю пудреницу и перекрываю ссадины, чтобы выглядеть чуть лучше. Клим смотрит на меня как на сумасшедшую, ему чертовски хочется вырвать пудреницу из моих рук и нагрубить заодно. В нем вообще до сих пор клокочет ярость, я же не дала изувечить того подонка. Не дала отомстить как следует.

— Значит, я сдохну сегодня.

— Что? Нет, Клим…

— Я все равно не жалею, что приехал.

Он надвигается, а его взгляд темнеет порочным тоном.

— Клим, пожалуйста.

— Что пожалуйста? Сама пугаешь им — значит, думаешь, что я не жилец. Не хочешь пожалеть? Отплатить за то, что спас?

Он оказывается максимально близко, и меня обжигают его эмоции. Они раскалены и мечутся от одного полюса к другому. В нем то полыхает гнев, то желание. Я вбираю воздух в легкие, чтобы сказать хоть что-то, но Клим не дает. Он чуть спускается и целует меня в шею. Его буквально срывает навстречу, как будто он долго сдерживался и вот… проигрывает, не может больше держаться от меня подальше.

Он ведет влажную дорожку по изгибу, а ладонями накрывает мои пальцы. Я пытаюсь отодвинуть его. Но слишком слабо, я не могу ничего противопоставить ему. Он ласкает и пьет меня, и, если бы не мои раны, он искусал бы мои губы. Вошел бы в меня языком и заставил постанывать. Сходить с ума.

Я больше не могу отрицать то, как он действует на меня.

— Клим, пожалуйста, — повторяю как молитву.

— Я с ума схожу без тебя. От мыслей, что он делает с тобой, как нагибает и…

Я зажимаю его рот ладонью, цепляя пальцами лейкопластырь со звездочками. Я собираю все силы, какие остались, и делаю то, что должна. Кто-то из нас должен остановить это безумие.

— Да, он трахает меня, — я произношу это, глядя ему в глаза. — Он мой мужчина, Клим, вбей это в свою голову, пока не поздно.

Иначе это сделает Димитрий.

Он не отпустит меня.