Версенес. Начало

Агата Едемская, 2014

История любви, не знающей границ, неистовой, как буря, крепкой, как скала. О силе предназначения и неотвратимости судьбы. О том, что происходит после "жили они долго и счастливо".

Глава 6. Биение города

Лориан

Лейла позвонила и очень путанно просила приехать. Я испугался. Ее всегда веселый голосок был совсем слабым и неуверенным, а слова цеплялись друг за друга, словно она не понимала, что они значат.

Я быстро собрался и, нарушая все правила и игнорируя светофоры, помчался на другой конец города. Я долго звонил в дверь, но никто не открыл, на счастье, запасной ключ оказался на месте.

В гостиной горел свет и играла музыка, Лейла лежала на диване, рука безвольно свесилась с края дивана, рыжие волосы разметались по подушке. Я подошел с холодеющим сердцем, боясь, что уже слишком поздно.

Ее грудь медленно вздымалась, она повернулась и уставилась на меня остекленевшими глазами.

— Мой крылатый принц, ты пришел освободить меня из заточения? — она начала водить руками по воздуху, словно раздвигала неведомые преграды. — Я совсем заблудилась в этом зачарованном лесу. Болотная фея увела меня слишком далеко.

Теперь все ясно, подобный бред вкупе с расширенными зрачками означал, что она приняла что-то. Бледность ее кожи пугала меня, а все движения были настолько слабыми, что казалось, будто жизнь вот-вот покинет ее.

— Лейла, что с тобой?

Она повернулась ко мне и удивленно воскликнула:

— Как, и ты здесь?

— Лейла, что ты приняла?

— Сон, жидкий сон…

— Где ты взяла этот жидкий сон?

— Ко мне приходил… — на этом ее речь оборвалась, и она впала в оцепенение.

Я завернул ее в одеяло и отнес в машину, перебирая в голове адреса известных мне больниц. Но ни до одной из них ехать не пришлось, через пять минут я наткнулся на наркологию. Там нас приняли, не задавая лишних вопросов, только поинтересовались, знаю ли я, чем накачалась моя подруга. Я сказал, что не знаю, и выразил опасение, что может быть уже слишком поздно, но меня успокоили, что она поправится.

Через час ожидания в приемной я извел себя самыми безумными мыслями. Все они в итоге сходились на вопросе: какого черта Лейла что-то приняла? Я даже начал злиться на ее безрассудность. Мои метания прекратила медсестра.

— С ней все в порядке. Просто давление упало. А то, что она приняла, не превысило допустимой дозы. Не переживайте. Ей повезло, что у нее есть вы.

Она похлопала меня по плечу, а мне горько подумалось, что нет у Лейлы меня.

Почти спящую я увидел ее в палате. Ее разум прояснился и нам разрешили уехать.

Я опять завернул ее в одеяло, но на руках отнести себя она не дала. Наверное, ей было стыдно, потому что она прятала глаза и молчала всю дорогу назад.

Дома я усадил ее на диван, взял за руку — кожа все еще была бледной — и спросил:

— Зачем ты это сделала?

— Я не думала, что так будет. Столько было разговоров про расширение сознания… И я решила попробовать… Прости меня, — в ее глазах стояли слезы, а губы задрожали. — Я так испугалась.

Я прижал ее к себе, обещая, что как-нибудь, но будет так, что без моей заботы она не останется.

Нера

Дома оказался только Майкл. Мама была на работе, Алекс в школе. Майкл устроил мне допрос с пристрастием о том, где я была и что делала. Долго смеялся над моим конфузом.

У нас всегда были откровенные отношения, и ему не очень понравилось, что я переспала с Винсентом. Знал бы он, что я вытворяла в большом городе.

После обеда я осталась одна. Майкл ушел руководить ремонтом. Он боялся, что рабочие могут перепутать рисунок на плитке и положить все не в том порядке.

Я стала изучать дом и участок и не уставала поражаться, как все изменилось. Вроде все то же, как мне показалось сначала, но это не совсем так. Просто мамин стиль узнаваем и индивидуален. Но мебель вся новая, чего уж говорить об обоях и прочем. Я оглядела еще раз свою — не свою комнату. И меня неприятно кольнуло, что ничего из моего детства уже не осталось. Кое-что из старших классов, но не более. Ни одной вещи из детства. Ничто вообще не указывало на то, что я здесь росла. Я решила непременно спросить у мамы, сохранилось ли что-нибудь.

Позвонил отчим и очень мне обрадовался. Странно было теперь с ним общаться. Он стал для меня понятнее, что ли.

Мама пришла позднее, чем я ожидала. Я даже начала волноваться и приятно удивилась этому. Теперь понимаю, что она чувствовала, когда мы допоздна засиживались в какой-нибудь дыре.

— Мам, а где мои игрушки? Мишку помнишь, коричневого, с большим ушками…

Мама разгружала сумки и не сразу поняла, про что я.

— А, игрушки твои. Да, на чердаке. Полезешь — куртку не забудь надеть.

Я схватила куртку и помчалась. Все было там, аккуратно уложенное в коробки. Ничего не запылилось и не отсырело. Заботливые руки мамы сохранили для меня драгоценные кусочки детства. Я копалась и копалась, пока на чердак не поднялся Алекс и не позвал ужинать. Я прихватила мишку и спустилась.

Пару дней я провела в сладких грезах о прошедшем детстве и пыталась впитать кожей уют домашнего тепла. Меня окружили любовью. В целом, я могла быть здесь счастлива.

На исходе первой недели дома сидеть надоело, захотелось чего-то еще. Все чем-то заняты, школа, работа. Я попыталась найти занятие, но, увы, ничего интересного не подвернулось. Музей я и так наизусть весь знала, тем более что проходила в нем два лета практику от школы, старые знакомые все работают и не совсем разделяют мои интересы… Вот только Винсент, номер телефона которого я никак не могла найти…

Он позвонил сам. Пригласил в ресторан. В условленное время он заехал за мной на такси. Я нарядилась как могла, надела джинсы и толстовку. Винсент с усмешкой оглядел меня и сказал:

— Оригиналка. Не быть тебе иконой моды.

— На себя посмотри, бабушкин свитер, — огрызнулась я, хотя он не особо меня задел.

— Так вот как вы меня в школе прозвали. «Бабушкин свитер».

Продолжая разговор в подобном духе, мы доехали до ресторана.

Ресторан был почти пуст, рабочий день все-таки. Меню не могло похвастаться разнообразием. Я остановила свой выбор на мясе и вине. Винсент долго сомневался и заказал то же самое.

— Тебя смущало, что над тобой смеялись?

Он поднял на меня свои карие глаза.

— Конечно. Я ведь был достаточно закомплексованным.

— Мне так не казалось.

— Почему? — он теребил руками салфетку, тема была ему важна.

— Ну, ты всегда находил что сказать, все рядом с тобой чувствовали себя ущербными дураками, поэтому и дразнили.

— Я умничал, потому что это было единственное, что могло защитить от нападок. Хоть как-то. Мне казалось, что так я становлюсь человеком иного сорта. Выше, лучше.

— Для тебя это было так важно? — удивительно, что он был тогда таким ранимым.

— А для тебя нет? Тебя тоже дразнили. Я думал, что именно поэтому мы и сошлись тогда, одна беда на двоих.

— О нет. Все было не так. Просто ты был такой необычный, это и привлекло меня. А что до общественного мнения, мне всегда было плевать на него. Знаешь, многие приобретают эту черту, переселяясь в большой город, или просто с возрастом, а во мне было уже тогда. Что бы кто ни говорил за спиной, было все равно. Я становилась от этого только сильнее. Каждая издевка прибавлял силы и упрямства. Я всегда знала, что чтобы стать кем-то значимым, надо просто быть собой. Не кем-то, не как все, а собой, как бы тяжело это ни было.

Он улыбнулся, а в карих бархатных глазах загорелся интерес:

— Я только потом стал собой.

— И какой же ты, Винс?

— Все такой же, — его губы растянулись в улыбке. — А как ты смотришь на то, чтобы немного освежить воспоминания и прогуляться по местам былой славы?

— За, обеими руками. Куда пойдем?

— Как насчет школы? Тот парк, в котором мы гуляли после выпускного, сильно изменился. Думаю, тебе понравится.

После ресторана мы пошли к школе. Никаких особых чувств это место не вызывало. Все тот же двор, белое здание, все покрыто снегом. Мы обошли территорию и направились в парк. Раньше там были просто деревья и пара беговых дорожек. Теперь здесь раскинулся небольшой дом отдыха.

Мы вошли в гостеприимно распахнутые ворота. Снег был нетронут, что означало, что мы здесь одни.

— Это все принадлежит моей семье.

Я недоуменно уставилась на деревья, снег, домики.

— И зачем мы сюда пришли?

Винсент приобнял меня за талию и подтолкнул вперед.

— Отдохнуть. Посмотри, как красиво вокруг, как тихо. Мы на природе. Почувствуй, контраст с городом.

Я, однако, никогда не была любителем природы и не могла сейчас ощутить какого-то неземного кайфа.

Я подошла к одному из домиков и заглянула в окно. Обычный гостиничный номер. Кровать, шкаф, стол, кресло. Стены внутри деревянные. Я обернулась и не увидела Винсента. Куда он мог деться? Может, зашел внутрь? Я уже почти обошла кругом и дошла до двери, когда сзади меня обхватили его руки.

— Подожди, мы не пойдем внутрь.

Он наклонился, поцеловал меня в шею и повел за сбой. На границе с лесом были свалены ветки. Винсент усадил меня на поваленное дерево, а сам принялся собирать костер.

— Тысячу лет этого не делал.

Спустя пять минут мы сидели перед радостно пляшущим огнем. Винсент сидел рядом, обнимая обеими руками, зарывшись лицом мне в волосы.

Костер почти догорел, а мы все так и сидели. Вопреки ожиданиям тишина, свежий воздух и огонь сделали свое дело. Я полностью расслабилась и смотрела на языки пламени с огромным интересом. Разговор был бы лишним. Время от времени мы немного меняли позу, потягивали ногами и руками, чтобы те не затекли.

Уже спустились сумерки, и лишь тлеющие угли освещали все вокруг. Винсент повернулся ко мне, расстегнул ворот пальто, холодный воздух тут же забрался внутрь, его пальцы перебирали мои волосы, а губы коснулись шеи. Я задохнулась, приятное тепло разлилось по конечностям.

— Мы опять займемся сексом? — иногда я ненавижу свой язык, честно.

Вместо ответа он поцеловал меня в губы, долго и нежно.

— Я так не думаю.

Он выпустил меня из рук и встал.

— Почему ты так решила?

Он стал забрасывать костер снегом, и я не могла увидеть выражение его лица.

— Ну, то, что сейчас было, навело меня на мысль, что мы можем уединиться в одном из этих домиков.

— Там отключено отопление. Мои родители сами руководят всем этим, поэтому пока они в отъезде, ничего не работает. Пойдем, провожу тебя домой.

Было ощущение, что меня кинули. Я была бы не прочь уединиться где-нибудь.

Мы вышли из парка, прошли школьный стадион. Отсюда до моего дома вела дорога. Идти было не очень далеко, минут двадцать.

Мы все еще молчали, когда свернули на мою улицу.

— Смотри, все вокруг такое странное…

Я подняла голову. И правда. Все вокруг застыло. Не было ни одного движения. Ни единой души. Воздух не колыхался. Звуки как будто выключили. Было ощущение, что мы — часть картинки из книжки. Мне стало страшно, где-то внутри рос непонятный ужас. Я схватила Винсента за руку.

— Ты что?

— Мне страшно.

— Не бойся, все нормально.

Мы медленно двинулись вперед, и когда вдалеке залаяла собака, он вздрогнул нисколько не меньше меня. Мы подошли к калитке моего дома.

— Обещаю две вещи. Скоро снова тебя куда-нибудь вытащу. И еще буду более общителен. Сегодня я чего-то был не в духе.

Он наклонился, я уже ждала поцелуя на прощанье в губы, но вместо этого он слегка прикусил мне мочку уха. Пока я стояла и соображала что к чему, он развернулся и ушел.

Я так и не поняла, что это было. Я привыкла, что всегда все идет по заранее известному сценарию. Если мужчина ведет женщину в ресторан, кино, на концерт, то потом они непременно занимаются сексом. А сегодня все было странно.

Посмотрим, что будет в следующий раз. Невольно вспомнились школьные годы. Когда первые свидания были с весьма безобидными поцелуями и прогулками.

Главное — теперь у меня был номер домашнего телефона Винсента и я сама могла назначить встречу. Это было куда удобнее.

Но следующие несколько дней полностью поглотили меня. Мама наконец дождалась того момента в жизни, когда я начну интересоваться готовкой, и усиленно впихивала в меня знания. Майкл рассказывал о ремонте, об азах дизайна помещений, и это тоже было интересно. С Алексом мы делали уроки. Было очень приятно передавать кому-то свои знания.

Прошли выходные, и началась полноценная зима. Окончательно установились холода и ожидался снег.

Однажды утром я проснулась и увидела снаружи на окне мягкие пушистые хлопья. Снег сыпал и сыпал. Будут сугробы. Вот классно, вспомню детство, построим крепость, устроим побоище. В предвкушении я быстро позавтракала и пошла расчищать дорожки, заранее зная, что сейчас это бесполезное занятие — все равно через пару часов насыплет столько же.

Но мои планы были скорректированы звонком Винсента.

— Привет. Видела, что на улице? Не прочь прогуляться?

Я согласилась.

— Жди, скоро зайду за тобой.

Через полчаса он был у меня на пороге — весь в снегу, радостно улыбающийся.

Я заглянула в его карие глаза, они лучились теплом. Я помедлила, он улыбнулся и подал мне шарф.

— Одевайся, а то снег на мне растает, и я промокну.

Мы выбежали на улицу и пошли бродить по городу. Сначала бесцельно шатались, выискивая знакомые места. Выяснилось, что многое забылось. Тогда мы стали играть, один из нас рассказывал о месте, которое помнит, и мы оба пытались его найти. Было очень смешно. Знакомые дома оказывались на совсем не тех улицах, последние располагались совсем не в том порядке. Мы нашли кафе и выпили там чая с блинами. Это придало нам сил, и мы решили поиграть в снежки. Я совсем разучилась это делать, поэтому мне доставалось больше, а Винсент хохотал, ловко уворачивался и в ответ посылал в меня снаряды, правда, делал это весьма аккуратно, большая их часть была безболезненной. Я сдерживала атаку, сколько могла, в итоге он повалил меня в снег и я сдалась. Мы лежали и смотрели, как сыпет сверху. С детства этого не делала, было невероятно. Потом Винсент лег набок, подпер голову рукой и стал смахивать снежинки с моего лица. Его намокшие пальцы скользили по лбу, вискам, губам. Вот он взял меня за подбородок, повернул к себе и поцеловал.

Он остановился, открыл глаза, в них было что-то такое, от чего захотелось растаять.

— Пойдем ко мне.

Он встал, протянул мне руку, я молча приняла ее. Всю дорогу я буквально витала в каких-то романтических грезах. Периодически мы останавливались, он обнимал меня, касался поцелуем губ, носа, лба и мы шли дальше.

Когда мы поднялись, он не накинулся на меня в коридоре, а помог раздеться и провел в спальню. Я не замечала ничего вокруг. Я буквально тонула в нем.

Винсент включил приглушенный свет, мягкую музыку и повел меня к кровати.

— Сейчас все будет как положено.

Я уже предвкушала. Он не заставил себя ждать. Его руки и губы отвечали на каждое мое движение, мне казалось, что еще немного, и я лишусь рассудка. Под конец мы слились в едином потоке физических и эмоциональных ощущений.

Мы лежали и ждали, когда наше дыхание выровняется. У меня в голове уже несколько секунд вертелся вопрос.

— Что ты имел в виду под «как положено»?

Он не ответил, и я повернулась к нему. Он хмурил брови, словно размышляя, стоит ли отвечать.

— Понимаешь, мне не давало покоя то, что произошло после выпускного.

— Ладно, это же был первый раз для нас обоих.

— Да, но мне это не давало покоя не тогда, а спустя несколько лет. Когда у меня появилось достаточно опыта. Может, это глупо, но мне стало стыдно за то, что я был так неопытен. Просто я понял, как много значения девушки придают первому разу, а я все сделал не лучшим образом. И мне хотелось как-то все изменить. Помню, была девушка, для которой я был первым, так я никак не мог избавиться от ощущения, что со мной ты. Я даже почти назвал ее Н…

— Ш-ш-ш, — я прижала палец к его губам. — Это все не важно. Сейчас все было чудесно.

— Да, знаю. Дай договорю, — он взял мою руку, поцеловал и положил к себе на грудь. — А потом, на днях, когда я увидел тебя в клубе, у меня просто крыша поехала. Я понял, что могу доказать тебе, что я хороший любовник. Но ты была столь притягательна, что я не смог удержаться…

Было забавно слышать все это. Все равно я не могла его понять до конца. Какое ему дело, что о нем думает его первая девушка?

— Считай, что это искупление нашего неумелого первого раза.

— Винс, спасибо, но… Впрочем, ладно. Проводишь меня домой?

Мы быстро оделись и пошли домой. По пути делились победами на любовном фронте. Я думала, что мой список будет большим, но его оказался просто огромным. На прощание мы долго целовались под фонарем у калитки.

Ночью мне снились очень приятные сны, правда, наутро все они остались в дымке.

На следующий день мы с братьями построили снежную крепость. Битву устроить не успели, так как наступил вечер.

А наутро было дикое разочарование от того, что потеплело и все начало таять. К вечеру снова ударил мороз и все сковала ледяная корка.

Я сидела за книгой и с тоской поглядывала в окно, где вместо снега красовался лед.

Зазвонил домашний телефон. Я даже не подумала взять трубку, не может быть, чтобы это меня. Но я ошиблась. Это оказалась Элла. Она ошеломила меня новостью. Через три дня у нее свадьба и она ждет меня. Я не могла отказаться и позвала с собой Винсента.

В течение этих трех дней я судорожно искала нарядное платье. Пришлось одолжить из гардероба девушки Майкла.

В назначенный день Винсент заехал за мной на такси и мы поехали в ресторан, где проходило празднество. Гости уже собрались, и мы пришли чуть ли не последними. Вручив подарок, сказав пару слов молодоженам, мы прошли в зал.

Винсент был немногословен и как-то слегка дергался. Я попыталась его разговорить:

— А мы хорошо смотримся вместе, мое платье идеально подходит твоему костюму.

Он мельком взглянул на меня и утвердительно кивнул. После танца жениха и невесты многие пары закружились в медленном танце. Я начала ерзать на стуле, было странно, что мы все еще сидим. А пригласить его сама я не решилась, видя, как он напряжен. Наконец он увидел мое нетерпение и встал:

— Потанцуем.

Мы вышли на танцпол. Мне показалось, что его настроение улучшилось, так как он прижал меня к себе и стал любовно покусывать ухо. Песня закончилась, заиграло что-то более динамичное, а он все не выпускал меня. Когда нас стали задевать энергично отплясывающие гости, он поднял голову, посмотрел вокруг и повел меня к выходу в вестибюль.

Мы остановились у окна.

— Я вынужден тебя покинуть. Мой отпуск неожиданно закончился. Я уезжаю сегодня ночным автобусом.

Мне стало грустно. Только все так хорошо началось, и вот все. А может, только мне кажется, что хорошо? Может, как только запахло отношениями, он решил сбежать? А я еще сдуру ляпнула, что мы хорошо смотримся вместе. Это могло его отпугнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.