Версенес. Начало

Агата Едемская, 2014

История любви, не знающей границ, неистовой, как буря, крепкой, как скала. О силе предназначения и неотвратимости судьбы. О том, что происходит после "жили они долго и счастливо".

Глава 3 Простые решения

Нера

На счастье или на беду я задела вазу, полную декоративных шариков. Она соскользнула и разбилась об пол. Это вернуло меня к действительности. Я оттолкнула Остина и села. Он легко подался назад и сел лицом ко мне.

Я смотрела на шарики, разбежавшиеся по полу, как тараканы, и застывшие на блестящей поверхности паркета. Мои мысли сконцентрировались вокруг одной точки: взять себя в руки и не влипать в очередные весьма сомнительные отношения.

Остин смотрел на меня, но, видимо, не особо ждал, что я что-то скажу.

— Ты ведь этого тоже хочешь. Так же сильно, как и я, — он протянул руку и коснулся уголка моих губ. — Тебе так нужна ласка, а ты ее отвергаешь. Ты создана для любви, а ведешь себя словно зверь в клетке.

Внутри застрял неприятный ком, горло свело, а глаза защипало от отвратительной жалости к себе. Ну и что. Каждый этого хочет. Что мне теперь, сидеть и жалеть себя и кидаться в объятия первого встречного?

— Нет! — я резко встала с дивана.

— Я говорю то, что вижу, — Остин помолчал и добавил: — Не выходи больше на балкон. Тебе станет плохо, а меня рядом может не оказаться… Давай я расскажу тебе о квартире. Пойдем.

Мы вернулись в коридор и вошли в кухню. Большая, просторная и светлая.

— Продукты поставляет супермаркет, что находится на первом этаже. Во время моего отсутствия тоже. Платить тебе за них не надо, — видя, что я собираюсь возразить, он поднял указательный палец, прося не перебивать. — Не спорь. Мне так проще. Так что, хочешь ты этого или нет, тебе придется это принять. Еще я буду звонить, не знаю, как часто, проверять, как у тебя дела. Сейчас покажу еще пару комнат, которые закончены и обставлены.

Мы прошли дальше.

— Это спальня, ванная и кабинет. Остальная квартира еще не отремонтирована. Так что она закрыта.

Мы прошли в спальню, она тоже выходила в коридор. Там оказалась возмутительно потрясающая кровать с балдахином, при взгляде на которую ни о чем, кроме секса, у меня думать не получалось. Но, может, это следствие долгого воздержания. К спальне примыкала ванная комната с огромной ванной, душевой кабиной и всеми остальными необходимыми и не очень принадлежностями. В кабинете кроме старинного письменного стола и странно, неуютно громоздившегося на нем компьютера оказалась целая гора коробок с книгами и не до конца собранный стеллаж.

Еще одна дверь была закрыта. Когда я дернула ручку и она не поддалась, Остин пояснил.

— Там остальная часть квартиры, нет ничего интересного, голый кирпич и бетонный пол, даже электричество не проведено.

Стало как-то не по себе. Невольно вспомнилась сказка про Синюю бороду… Моя непомерно раздутая настороженность снова проснулась.

— Вот все, что тебе нужно знать. Не удивляйся, если сюда вдруг начнут доставлять мебель, книги, ковры. Ты и сама заметила всю эту пустоту. Если во время странствий мне что-то понравится — отправлю сюда. Оставлю тебе один комплект ключей, еще один есть у швейцара. Телефон в кабинете, сама найдешь, номер на нем написан. Продукты доставят на этаж. Разложишь сама, как тебе понравится. Если будет непонятно с чем-то из техники — интернет тебе в помощь. Книги в кабинете можешь расставить, и если хочешь, то и стеллажи собери, но это так… — он повертел головой, проверяя, не забыл ли чего. — Наверное, это все. Пока. Позвоню через пару дней, когда устроюсь на новом месте.

Он посмотрел на меня как-то странно. Стало неловко, и я уставилась в пол. Рисунка у ковра не было, поэтому нарочито заинтересованно разглядывать его дольше десяти секунд не получилось. Остин подошел вплотную. Я подняла на него глаза. Его взгляд был заинтересованным, участливым, но на удивление холодным.

— Ты чего? Что-то не так?

А я и сама не знала, что не так. Просто не хотелось сейчас оставаться в одиночестве. Все слишком новое. А человек, как известно, боится нового.

— Не знаю… Просто как-то все неожиданно. Ты привез меня, показал квартиру, — я запнулась, мой взгляд задержался на его губах слишком надолго и, к моему неудовольствию, вспомнилось, какими они оказались нежными и горячими. — И сразу уезжаешь… Просто я думала, ну, что ты немного задержишься… Наверное, так.

— Ты же сама не хотела оставаться со мной наедине? Боялась, что я распилю тебя на кусочки и продам иностранным туристам как сувениры? — его брови взлетели вверх, но было непонятно, ерничает он или на самом деле злится. — Значит, теперь ты хочешь, чтобы я остался?

— Ну… — я не могла ответить ни да, ни нет, так как сама не до конца понимала, чего хочу.

Он усмехнулся и прошел в гостиную и уже оттуда сказал:

— Я могу уехать завтра, если тебя это не пугает.

— Завтра?

— Да, завтра рано утром.

— Но ты же сказал, что улетаешь сегодня?

— Я вообще не говорил, что улетаю куда-то, хоть это и правда. Просто обычно провожу ночь накануне перелета в аэропортовой гостинице, чтобы не торчать в пробках перед полетом. Но, если тебе так хочется, могу остаться сегодня здесь. Мне остаться или уехать?

— Да.

Он усмехнулся, покачал головой и вышел из квартиры.

И что это значит? Я села на диван, намереваясь дождаться своего благодетеля и разобраться в собственных желаниях.

Но сидеть на месте совсем не хотелось, хотелось что-то сделать. Я встала и пошла к своим вещам, намереваясь их разобрать, но, осознав, что не знаю пока, куда их деть, остановилась в двух шагах от дивана.

Входная дверь открылась, и вошел Остин.

— Лифт уже завтра будет работать. Вообще если с ним снова возникнут проблемы, то на каждом этаже есть трубка, по которой можно связаться с администратором внизу, он обязательно поможет. Кабина лифта также связана с администратором. Так зачем я тебе понадобился? Ты так жаждала от меня избавиться… Пойми, я очень хочу добиться твоего расположения, но совсем не хочу обманываться, что ты так легко прониклась ко мне теплыми чувствами. Я реалист, — вся ирония пропала из его глаз, и они стали полны цинизма. — Я не герой, но и не такой негодяй, каким бы тебе хотелось меня представить. Хочешь, я объясню, почему тебе так хочется выставить меня негодяем? Люди не любят неизвестности, им все нужно знать наперед. А ты не знаешь, почему я вдруг начал о тебе заботиться. Тебе проще поверить в самое плохое. Ты не хочешь предоставить всему идти своим чередом и посмотреть, куда это выведет. Ты не хочешь идти неизвестными тропами. Ты хочешь непременно передвигаться из пункта А в пункт Б. Тебя не устраивают неизвестные, но тем и интересные пути.

— Так проще не сбиться с дороги.

— А что есть заблудиться, как не сойти с намеченного курса? Почему всегда надо идти в заведомо известное место? Так никогда ничего нового не откроешь. Все твои дороги никуда не ведут. Ты остаешься на месте, идешь, тратишь на это уйму сил, но какой в этом смысл? Подумай об этом.

Он развернулся и ушел в коридор. Я услышала, как хлопнула одна из дверей. Его мысль была интересной, но пугала. Чем? Он прав, она пугала новизной.

Может, стоит ему довериться, пустить все на самотек? Момент для этого удачный. Он ведь уедет, а там все как-нибудь само разрешится. Я подошла к окну, уже наступил вечер. Я с интересом разглядывала пейзаж, теперь меня не пугала высота, ведь она была где-то там, за окном, а не прямо перед носом. Дом стоял на пригорке, и перед ним простирался новый микрорайон. Половина его еще была покрыта лесом. Так причудливо смотрелись новенькие высотки вперемешку с участками то ли еще не вырубленных, то ли специально оставленных деревьев.

Вернулся Остин с чаем.

— Давай выпьем чая и посидим у камина.

Остин сложил дрова, добавил к ним немного бумаги, чиркнул спичкой, и через несколько минут пламя весело потрескивало, наполняя комнату уютом. Мы стащили с дивана одеяло и постелили на полу. Пили чай. Я совсем расслабилась и уже начинала подумывать, а не пора ли поужинать. Не одну меня посетила такая мысль. Остин отставил чашку и спросил:

— Закажем пиццу? Или что-нибудь еще? Ты как?

— Если честно, мне все равно. Я просто хочу есть.

— Тогда пиццу. С чем любишь?

— Со всем. Ну, то есть, чтобы было всего и побольше. Только без морепродуктов.

— Хорошо.

Он взял телефон, растерянно покрутил его в руках и добавил:

— А номера, случаем, не знаешь? Хотя нет, не надо, сейчас через интернет закажу.

Лориан

Мое рыжее ненастье, ты ворвалась в мою жизнь и поставила все с ног на голову. Словно в моих руках оказался ключ, который подходит сразу к двум дверям, но я должен выбрать лишь одну из них. Я уже был не в силах оторваться от ее жгучей жизненной силы.

Этот день длился бесконечно долго из-за того, что я понял, что влюбился в Лейлу. В шаге от цели я засомневался. То чувство, что теперь согревало меня изнутри, было совсем живым и осязаемым. Теперь понятно, почему во имя любви столько всего происходит.

Убедить себя, что то, что делает для меня Остин, намного важнее всего этого, удалось, только сердце все равно предательски щемило и говорило, что я упускаю самое важное. Я не мог отказаться ни от одной из целей, я запутался.

Прошлая встреча с Остином изменила многое. Он нашел человека, который может что-то знать. Я не смею теперь заводить отношения, когда все может внезапно оборваться. Эта подлая чувствительность, она подводит меня… опять. Но что делать? Заведи я отношения с Лейлой, потом придется с ней расставаться, причинять боль нам обоим. Пусть лучше будет просто упущенный шанс.

Нера

Через час мы получили горячую ароматную пиццу. Сели у камина. Ночь уже опустилась на город, и комнату озарял свет луны и огонь камина. Постепенно завязался непринужденный разговор о еде, привычках, семье.

— Откуда ты? — спросила я, беря очередной кусок.

Остин усмехнулся:

— Ну нет, развлекать подобными рассказами сегодня меня будешь ты. Раз уж меняешь мои планы…

Он замолчал. Отсветы пламени складывали узоры на лице, постоянно меняя его выражение.

— Хорошо. Я из небольшого городка, далеко отсюда. Название его тебе ничего не скажет. Там совсем другая жизнь. Тихая, спокойная и размеренная. Люди хорошие, просто очень консервативные. Я бы никогда оттуда не уехала, будь возможность, хоть малейшая, что я когда-нибудь впишусь в их общество. Но это невозможно, я бунтарка по натуре…

— А семья?

— Я по ним очень скучаю. Они тоже замечательные. Может, когда-нибудь они тоже сюда переедут.

— Что же их держит там?

— Ну… Я не единственный ребенок в семье. Нас трое.

Его бровь изогнулась.

— Да, и я средняя. Младший брат еще не окончил школу. Окончит — и, глядишь, отчим переведет свою фирму сюда. Мама давно готова переехать. Она переводчик, ей все равно, где переводить свои бесконечные любовные романы.

— А отец? Родной отец.

— Я не очень люблю, когда о нем спрашивают. Он бросил нас. Мама была очень молода, когда они встречались. Банальная история. Она была готова стать матерью, а он отцом — нет. Правда, он и теперь не готов. Уже несколько раз был женат, у меня даже вроде есть еще пара братиков или сестричек, не совсем в курсе. Ему все равно, что со мной.

Я замолчала и повернулась к Остину. Он с интересом смотрел на меня.

— Тебе ведь неприятно, что ты ему безразлична.

Он затронул тему, на которую я и не предполагала говорить, да и не хотела. Повисло молчание. Не было смысла врать, что мне все равно, а подтверждать, что тот человек, частью которого ты являешься, плюет на тебя, смысла не было. Вместо ответа я налила себе еще вина, которое мы заказали вместе с пиццей. Остин все еще смотрел на меня, и молчание становилось все тягостнее. Я уже почти допила бокал, когда он прервал молчание:

— Прости.

Я неопределенно развела руками. Несмотря на то, что он попросил прощения, горечь все равно осталась.

— Я редко говорю об этом откровенно… Когда мне было пятнадцать, я начала бунтовать, как и многие подростки. Мама решила, что смена обстановки мне поможет, и отправила пожить к отцу. Он тогда жил в соседнем городе. Он не отказал, но и рвения особого не выказывал. Я к нему переехала. Было оговорено, что я проведу у него летние каникулы и к началу учебного года вернусь к маме. Это были худшие каникулы в моей жизни. Сначала он решил, что меня непременно надо воспитывать. Как маленького ребенка. И началось. Ты поздно ложишься спать, много сидишь в интернете, не то ешь, не то пьешь, не так одеваешься… Ходячей гормональной бомбе только этого и не хватало. Я стала закатывать скандалы, обвинять его во всем, в чем только можно… Тогда он перестал обращать на меня внимание. Стал заниматься чем угодно, только не мной. Два месяца я провела в полной изоляции от общества. В этом городе знакомых у меня не было. Назвать общением то, что между нами было, трудно. В итоге я почувствовала себя игрушкой, которая не оправдала ожиданий, и ее убрали в чулан. С тех пор он мной не интересовался.

Я подняла глаза и натолкнулась на пытливый взгляд.

— А у тебя была история любви?

— История любви? Мы же вроде сейчас о моем отце говорили… При чем здесь это?

— Ну, во-первых, я хочу сменить тему, так как разговор о твоем отце тебе настолько явно неприятен, что я уже чувствую себя виноватым, что заговорил об этом. Во-вторых, вполне очевидно, что ты не могла не иметь поклонников, и вполне вероятно, что кто-то из них мог тебе понравиться, а учитывая, что ты сейчас не замужем, можно сделать вывод, что роман не удался. В-третьих, ты настолько агрессивно реагируешь на все мои попытки относиться к тебе не просто как к человеку, а как к женщине, что я просто не вижу иных причин, кроме несчастной истории любви.

— Нет, тут ты ошибаешься, не было никакой несчастной любви.

— Что же было?

— Да ничего такого и не было. Никаких запредельных чувств я ни к кому не испытывала. Просто большая часть моих отношений как-то не складывалась.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре… А ты любил?

— Да, конечно.

— Неужели не один раз?

— Конечно, что в этом удивительного?

— Ну, я думала, что любовь — это нечто редкое.

— В этом ты не права. У меня было, скажем так, несколько отношений. Точное количество — это всего лишь сухая цифра. Так что было их определенное количество.

— И всех ты любил одинаково сильно?

— Начнем с того, что каждую я любил по-особенному. С одной у меня была жгучая страсть, которая, как искра, прожигает бумагу и пропадает. Это было ярко, удивительно и очень быстро. Расстались и больше не общались. С другой были нежные, продолжительные, романтические отношения, правда, потом все куда-то ушло… Одна любовь отличалась от другой, как отличаются друг от друга люди…

— И ты любил всех, с кем встречался?

— Да, всех.

— Почему же ты ни с кем не остался в итоге?

Остин задумался. Взгляд его устремился на огонь, пальцы чертили узоры по бокалу. Наконец, не отрывая глаз от камина, он спросил:

— А почему ты никогда не любила?

Он резко повернулся ко мне. В глазах мелькнуло озорство, он знал, что на его вопрос я не смогу ответить. Но и глаз он не отводил, словно ждал ответа. Наши лица были в опасной близости. Я чувствовала аромат его кожи и слегка уловимый запах табака.

— Я пойду покурю на балконе, а ты пока подумай.

Он открыл дверь на балкон и вышел. Потянуло холодным воздухом и табачным дымом.

Остин снова скользнул в комнату и сел рядом, на этот раз не так близко — теперь нас разделяла практически вся длина одеяла.

— Почему я никогда не любила? Может, потому, что не это было целью всех моих отношений?

— А что же было целью отношений?

— Наверное, сами отношения. Просто провести с кем-то время… Хорошо или плохо, чему-то научиться, чему-то научить…

— Без чувств? — его бровь изогнулась, а лицо стало надменным. Этого я не ожидала.

— Почему я должна перед тобой оправдываться? — почему-то все наши разговоры рано или поздно принимали неприятный оборот.

— А почему ты чувствуешь, что должна оправдываться? — надменность сменилась удивлением.

— Ну у тебя было такое лицо… Такое надменное…

— Почем тебе знать, соответствует ли его выражение мыслям? Просто мне показалось странным заводить отношения, не имея чувств к человеку.

— Но я не совсем это имела в виду. Я никого не любила. Но чувства у меня были. Дружба, симпатия, вожделение, к кому-то в итоге и ненависть.

Остин улыбнулся, взял бутылку с вином и разлил остатки по бокалам.

— Тогда это все меняет.

На этот раз я решила промолчать, хотя его отношение к моему прошлому мне не нравилось.

— Кем ты работаешь? — было очень интересно, кем должен работать человек, чтобы позволить себе такую квартиру.

— Да так, мотаюсь по миру, занимаюсь всем понемногу. А ты?

— Примерно то же самое, только по миру не мотаюсь, — опять он ушел от ответа, а мне приходится выкладывать все про себя. — Я часто меняю работу, но в основном занимаюсь тем, что нравится. Была официанткой в любимом кафе, администратором на сайте знакомого… в общем, много чем занималась. Надоедает одно — начинаю другое.

— Звучит здорово.

— Да, но так было не всегда. Раньше я работала в очень крутой фирме и зарабатывала хорошие деньги.

— Почему ушла? — удивления я не услышала.

— Я поняла, что вся моя работа сводится к перекладыванию бумажек с места на место, а реального результата нет. Вот я и решила заниматься только реальными вещами.

— Похвально. Не каждый решается на такое. Большая часть людей остаются зажаты в рамки…

— Ну, у многих людей есть причина: семья, дети. Я-то пока свободна.

— Звучит так, будто семья — это приговор.

— Да нет… Просто одно получаешь — другое теряешь. Разве не так?

По-моему, все логично. Получаешь семью, то есть заботу, тепло, да и много чего еще, а взамен отдаешь свободу заниматься тем, что нравится.

— Нет, не так. С чего ты вообще взяла, что за все надо платить?

— Но ведь это закон жизни. Одно теряешь — другое находишь.

Остин усмехнулся.

— Знаешь, жизнь — это не магазин.

— А по-моему, как раз таки магазин, просто оплата бартером.

Остин засмеялся.

— Нет бартера, просто ты отдаешь что-то — и все. Хотя можешь этого и не делать. Ты сама себя обязываешь платить.

— То есть я могу спокойно брать все что хочу?

Его бровь взметнулась вверх.

— Конечно, нет. Есть определенные законы, в рамках которых ты можешь делать все что хочешь. Главное, не нарушать их.

Мне стало интересно. Признаться, все, только что услышанное, было для меня принципиально новым.

— Давай, рассказывай, что за законы такие.

— Главный закон — не брать чужого. Не брать, не желать. Отсюда следует «не завидовать». Вот хочешь ты, к примеру, дом. Надо хотеть свой, а не вон тот на соседней улице. Потому что в том на соседней улице живут люди, которые тоже чего-то хотят.

Я начала его понимать, хотя все равно все это было для меня чуждым.

— То есть мои желания должны быть исключительно моими и не должны перечить чужим?

— Примерно так. Но мы отошли от темы. Суть в том, что можно иметь и хорошую, интересную, оплачиваемую работу, и крепкую семью.

Все равно в голове как-то это не укладывалось, но спорить не хотелось, так как у Остина явно было больше аргументов.

Было уже поздно, глаза слипались, но я не решалась первой прервать разговор. Хотя уже очень хотелось забраться под одеяло и уснуть. День выдался насыщенный.

Остин пошевелил угли в камине и задумчиво проговорил:

— Думаю, что ты давно хочешь спать…

Я вздрогнула от неожиданности. Как он догадался?

— У тебя взгляд рассеянный, — пояснил он. — Да и времени много. Мысли читать я не умею. Просто достаточно наблюдателен.

Что ж, и вправду наблюдателен. Я встала, взяла сумку с вещами, в которой, по моему представлению, находилась пижама и нижнее белье, и пошла в спальню.

Свет из коридора позволил найти выключатель. Он оказался у двери на высоте около метра. Странное место, но, в принципе, удобно. Лампа осветила все ту же огромную кровать. Она меня очень смущала. При одной мысли о том, что в соседней комнате находится мужчина, который привлекает меня в сексуальном плане, начинало покалывать кончики пальцев. Чтобы отогнать эти мысли, я решила принять душ.

Душевая кабина была навороченная, со стенками из матового стекла, с кучей кнопок и ручек. Я не стала разбираться во всех премудростях, а просто пустила воду и встала под струи. Но и душ не произвел нужного эффекта, потому что стоило залезть в кабину, как в голову пришло, что и он тут стоял, вода струилась по его обнаженному телу… Как бы ни выглядело его тело на самом деле, в моей голове оно было восхитительно.

Определенно, мне нужен секс. Только не сейчас и не с этим человеком. Иначе он может подумать, что я таким образом пытаюсь его отблагодарить.

В постель я легла все такая же возбужденная. После недолгих визуализаций на запретные пока темы меня окутал сон.