Не по делу

АВХ, 2021

Книга-исповедь непростого человека о непростой жизни. О себе и своем времени автор сообщает такие подробности, которые невозможно придумать. Делится полезным опытом и тонкими наблюдениями. Мнения своего не навязывает, но заставляет задуматься. Пишет просто о сложном и важном. Пишет для молодежи и их родителей.

5

Итак, всё — и теория, и практика — почему-то работало на поставленную мной фантастическую цель стать студентом ИМО. Оставалось сдать вступительные экзамены в вуз, при этом лёгкой задача быть не обещала. Уже в момент подачи документов в приёмную комиссию её сотрудник обратил внимание на мой почерк. «Да вам, любезный, ещё сочинение писать, а с таким почерком кто вас будет читать?» Замечание, признаю, очень уместное. Сколько себя помню, почерк у меня неизвестно почему был ужасным и остаётся таковым, кстати, по сей день. Сейчас меня выручает компьютер, а что могло выручить тогда? Что-то, однако, выручило. Сочинение своим ужасным почерком я написал и даже получил за эту свою работу отличную оценку, первую, замечу, на вступительных экзаменах в ИМО, и это было для меня удивительно и очень приятно.

Удивительные и приятные вещи, однако, на этом не закончились. Новый повод приятно удивиться случился у меня уже на следующем вступительном экзамене, им стала экономическая география. Сразу скажу, к этому экзамену я не готовился и даже, подозреваю, не знал заранее, в каком именно варианте география будет представлена на вступительных экзаменах. В экономическом, говорите? Хорошо, пусть будет в экономическом, а что здесь, собственно, имеется в виду? Примерно так размышлял автор этих строк на экзамене по экономической географии в ИМО. Времени на долгие размышления, впрочем, уже не оставалось, надо было отвечать на вопросы экзаменационного билета, а выпали мне вопросы по Дальневосточному экономическому району. О том, что Дальневосточный экономический район находится на Дальнем Востоке нашей необъятной страны, я догадался сравнительно легко. Но ведь надо было ещё знать и национальный состав населения этого региона. Что говорите, на карте показать? Очень хорошо, показываю. Итак, население региона по национальному составу. «Чукчи в Чукотском автономном округе, — старательно зачитываю я по карте. — Якуты в Якутском. Евреи в Еврейской автономной области…» (Хорошо, что я не начал с Камчатки, поскольку догадаться, что исконные жители этого благодатного края называются камчадалами, я бы, наверное, не смог.) Достаточно? Переходить к другому вопросу? Вообще достаточно? Пять?

На следующий экзамен по математике я шёл уверенно. Ещё бы, в моём активе были две пятёрки в дополнение к отличному аттестату. Если бы у меня была золотая медаль, то я бы уже стал студентом. Но медали мне не дали, поэтому придётся ещё помучиться. Впрочем, математика в данном конкретном случае меня не смущала. Это был единственный предмет, по которому я всерьёз готовился к вступительным экзаменам. Только вот готовился я по явно несвежей методичке какого-то вуза, а о том, что программа с тех пор довольно радикально изменилась, я узнал только накануне экзамена, а мог бы, кстати, и не узнать.

И вот я на экзамене, тяну билет, читаю: теорема о непрерывности дробно-рациональной функции. Ни больше и ни меньше. Это сейчас автор не устаёт повторять, что он уже никогда не будет таким умным, как в 8-м классе средней школы, где на уроке химии он, автор, запросто разбирался с феноменом SP-гибридизации. Но даже тогда, в 8-м классе, когда подобное было в порядке вещей, теорема о непрерывности дробно-рациональной функции, подозреваю, показалась бы мне чем-то абсолютно непостижимым. За гранью. Правда, наткнулся я на эту теорему не в 8-м классе, а ровно тогда, когда готовился к вступительным экзаменам в институт. Название теоремы меня поразило. «Смотри, Лёшка, — говорил я своему школьному товарищу, — какая интересная штука эта теорема! Так вот, знай, что бы мне ни досталось на экзамене в институте, скажу, досталась эта теорема. Справлюсь — я вдвойне герой. Нет — так никто не посмеет меня в этом упрекнуть. Разве можно детям вот так по башке теоремой! Куда только педсовет смотрит!» — пошутил я и на всякий случай теорему выучил. Дальнейшее вы знаете: на вступительном экзамене в ИМО мне досталась именно эта теорема, и я с ней справился. Значит, я вдвойне герой! Садись, пять!

Итак, три пятёрки в дополнение в отличному аттестату. Всё было слишком хорошо, чтобы не случилась какая-нибудь неприятность, и она случилась на моём заключительном экзамене, предсказуемо, по иностранному языку. Вообще-то я считал бы более правильным, чтобы иностранный язык при поступлении в такие вузы, как ИМО, оценивался в первую очередь. Не сдал — и свободен. Ведь, как я сейчас понимаю, знание языка — это судьба, в нём надо реально нуждаться, чтобы его знать. Я же достаточно долго имитировал процесс изучения иностранного языка, будучи внутренне убеждённым, что этот язык мне никогда не понадобится, чтобы не иметь иллюзий насчёт эффективности такого способа овладения языком. Изучению иностранного языка всегда должно предшествовать формирование внутренней осознанной потребности в этом языке. Если нет такой потребности, гарантированно нет и результата. Просто в моём случае всё сложилось как-то совсем необычно, но то была скорее случайность или, как я не устаю повторять, знак, ниспосланный свыше на мою грешную голову.

Если сказать коротко, провалил я тот экзамен с треском. Экзаменатор сразу почувствовал, что я не свой. Меня спросили о родителях, я ответил, что они металлурги. Подтверждались худшие опасения моего экзаменатора: мало того, что я не знаю язык, так это ещё и не случайно. Даже вполне закономерно, если судить по родителям. Судить, однако, опытный экзаменатор предпочёл по всей совокупности доступных фактов. Согласно же фактической стороне дела, три предшествующие экзамена я, сын своих родителей-металлургов, сдал в ИМО на «отлично», а это уже не могло быть в глазах опытного экзаменатора только случайностью. Подозревая, что ситуация со мной может быть не такой простой, как кажется на первый взгляд, экзаменатор счёл за благо перестраховаться и назначил мне дополнительное игровое время. Мне было предложено выполнить несколько упражнений чисто грамматического свойства, и — о, чудо — я с этими упражнениями уверенно справился: сказались уже описанные выше три занятия с добросовестным преподавателем. Так я счастливо ушёл от неминуемого, казалось, разгрома с сухим счётом. Избегнув худшего, я получил по результатам экзамена оценку «хорошо», что применительно к сложившейся ситуации было даже отлично.

Подведём итог моей авантюры с поступлением в ИМО: 24 против максимально возможных 25, и вот я уже студент первого курса факультета международных экономических отношений указанного вуза. А дальше-то что?

А дальше был поиск себя, любимого, в столь новой для меня ситуации. Публика вокруг подобралась внешне неоднородная. Каждый шёл сюда своей дорогой, впрочем, прослеживались и некоторые закономерности. Была среди нас ожидаемо большая группа студентов, для кого возможность поступления в ИМО входила, как бы сейчас сказали, в стандартный социальный пакет их родителей. Таким абитуриентам родители заранее разъяснили все правила, и они согласились эти правила соблюдать. Они молоды, хорошо одеты, благодушны, недерзки. Немногим из них предстояло выйти в лидеры и делать публичную карьеру. Большинству же было достаточно просто ждать своей очереди на повышение статуса, что в назначенный срок, как правило, и происходило.

Другие абитуриенты моего призыва пришли в вуз из народа с трудовым и служебным стажем по установленной на этот счёт квоте. Такие абитуриенты ценили оказанное им доверие. Свою роль народных представителей, впрочем, не переоценивали: они уже пожили на этом свете, о многом знали или догадывались. Держались друг друга. Ими замещались, как правило, должности старосты на курсе и в академических группах, продвигали их также по профсоюзной линии. Некоторым оказывалось дополнительное доверие по партийной линии, но только с учётом личных характеристик. В целом устраивались они в жизни неплохо, и это было нормально.

Наконец, третья, достаточно разношёрстная группа абитуриентов — это романтики, пришедшие из ниоткуда. Именно к этой последней группе относит себя автор. Да, автор явился ниоткуда, зато как красиво всё получилось! Не было ни родительской квоты, ни партийного призыва. Но был знак, и даже не один. Случайность? Возможно, но когда сходится в одном месте столько случайностей, то это уже закономерность, и не считаться с таким положением вещей неправильно. Так почему же мне было суждено стать международником? Не было у меня ответа на этот важный вопрос. Со своей стороны решаю, что надо пользоваться свалившимся на мою голову счастьем, а разбираться с причинно-следственными связями буду когда-нибудь потом. Кстати, до сих пор разбираюсь.