Туман

А. Родионов

Это может случиться с каждым: шокирующее письмо, скоростной заезд по горному серпантину, авария. Это может случиться с каждым, но не каждый сумеет открыть глаза после пережитого. Анхельмо удалось, но стоило ли это делать?..

десять

Мгновение. Снова ослепительная комната. Анхельмо встрепенулся — все три эпизода из жизни себя в девятилетнем возрасте, оказывается, были воспоминанием. Всего лишь воспоминанием. Он снова сидел на белоснежном стуле перед белоснежным столом с тремя белоснежными телефонами. Первый из них зазвонил.

— Пётр? У меня появилось еще несколько вопросов.

— О, я даже не сомневался.

— Во-первых, почему я не чувствую здесь чувство голода или усталости? Я уже столько времени провел в этой комнате, а до сих пор не захотел ни есть, ни спать, ни, извиняюсь за выражение, отлить.

— Все чувства относительны, Анхельмо. Задача твоего нахождения в этой комнате никак не связана с чувством голода, усталости или удовлетворения других биологических потребностей, поэтому ничего такого ты и не чувствуешь.

— А сколько я уже здесь провел?

— Сколько времени? Время еще более относительно. Я бы сказал, что ты проведешь здесь вечность и в то же время один миг.

— Ты снова говоришь загадками. Можно просто ответить на мой вопрос?

— Но я просто отвечаю на твой вопрос, проще некуда.

— Хорошо. Раз уж ты решил сделать так, чтобы я полностью сломал себе голову, думая над твоими непонятными ответами, расскажи, что за воспоминания только что у меня были?

— Как, я же обещал тебе показать, каким образом ты выбрал один из сценариев развития собственной жизни. И вот я показал.

— Но.. Но я ничего не понял.

— Что ж, больше ничем не могу помочь. К сожалению, или к счастью, я могу только показывать тебе воспоминания. Я не в силах ничего объяснить тебе. Как говорят у тебя в городе, это не в моей компетенции.

— Хорошо, а в чьей же это компетенции?

— Увидишь. Очень скоро.

В этот момент Пётр разъединился и вместо непонятных ответов на свои вопросы Анхельмо стал слушать в трубке непрерывные короткие гудки.

— Да что же это за наказание такое, — подумал Анхельмо, яростно ударив трубкой по телефону. — Может, я оказался в аду? А что, чем не ад — сидеть в белой комнате, не имея возможности умереть от голода или обезвожживания, разговаривать по телефону с непонятным типом, представляющимся Петром, который, кажется, знает обо мне больше, чем я сам, эпизодически вспоминать моменты из своей жизни, не помня при этом базовых вещей. Идеальная картина ада, очень изощренная при этом. Хотел бы я поговорить с создателем этой белой комнаты, с создателем этого ВСЕГО. У парня явно всё хорошо с воображением.

В это время, впервые с того момента, как Анхельмо очнулся, зазвонил второй телефон. Анхельмо не сразу понял, что звонит не телефон Петра (так он решил называть аппарат, по которому общался с ним этот небожитель), а когда осознал, всё тело покрылось мурашками, а спину прошибло холодным потом. Несмотря на это он дрожащей рукой потянулся к трубке и нерешительно приставил её к уху.

— А..Алё?

— Анхельмо?

— Бабушка?

— Да, это я, Анхельмо. Уверена, у тебя сотни и тысячи вопросов, но, прошу тебя, наберись терпения. Я не могу рассказать тебе всё сразу.

— Да, я уже понял, что в этой комнате нельзя узнать всё и сразу, нужно ждать прихода какого-то там времени.

— Не нужно язвить. Судя по всему, ты уже успел поговорить с Петром, да?

— О да, и не раз. Он что, твой друг?

— Я бы сказала, мой коллега.

— Так вот бабушка, твой коллега любит показывать мне воспоминания из моей жизни, сопровождая их таинственными комментариями и не удосуживаясь при этом расшифровать, что он имеет в виду.

— Всё правильно, Анхельмо. Это не в его компетенции.

— О господи, и ты туда же! Что вы все заладили про компетенции? И в чьей же компетенции хоть что-то объяснить мне?

— В моей.

— Что? В твоей?

— Да, именно в моей. Я позвонила, чтобы рассказать тебе, что ты не понял. Насколько я понимаю, в данный момент ты не понял, почему три воспоминания из твоего детства Петр назвал выбором сценария, не права ли я?

— Ты… Ты права, бабушка.

Анхельмо в очередной раз оказался в ступоре. Бабушка не умерла? Она здесь? Она сейчас всё ему объяснит, как много лет назад она проясняла ему самые непонятные грани жизни и всячески содействовала активному познанию мира. Неужели это не сон? Нет, адом это точно не может быть. Тогда где он?

— Анхельмо, ты еще здесь?

— Да.. Просто… Мне сложно воспринять столько информации за раз. Я думал, тебя давно нет со мной.

— Ну мальчик мой, я же всегда говорила тебе не печалиться из-за моей смерти — это всего лишь смена формы. Содержание-то остаётся неизменным. Можешь считать, что первые пятнадцать лет твоей жизни я была рядом с тобой, а следующие пятнадцать сидела рядом с этим телефоном, наблюдая за тобой и дожидаясь подходящего момента, чтобы позвонить и поговорить с тобой. Вот этот момент и настал.

— Удивительно. Мне нужно немного собраться с мыслями. Ты говорила о моих воспоминаниях?

— Да, я говорила, что ты не совсем понял, как именно происходил процесс выбора сценария.

— Точно, я вспомнил. Продолжай, пожалуйста, бабушка.

— Воспоминаний не случайно было именно три. Они, точнее, мы должны были точно убедиться в том, какой путь ты изберешь, поэтому испытания было три. Первое — испытание страхом. Ты вспомнил, как защитил Веронику от издевательств Сержа. Несмотря на то, что он был сильнее тебя, и никто не хотел за неё заступиться, ты отважно встал на её сторону. Таким образом, ты сделал первый шаг — показал, что готов защищать слабых и не идти на поводу у общественного мнения, даже если больше никто не готов тебя поддерживать. Второе испытание — хотя, не совсем правильно, наверное, называть это испытанием, скорее, второй этап — это когда ты увидел, как Ганс списывает контрольную работу у Сержа. Ты мог рассказать об этом учителю сам, мог рассказать, когда он спросил у тебя, мог ничего не делать после этого, но ты поступил иначе. Учителю ты ничего не сказал, а вместо этого поговорил с Гансом, ничего не говоря Сержу тоже. Таким образом ты показал, что готов бороться за справедливость тихо, спокойно — и благородно. Именно так по-настоящему и отстаивают справедливость. Третий этап — испытание жадностью. Я не случайно в тот день задержалась, ты должен был оказаться на той улице и подобрать тот кошелек. И ты должен был быть голодным, иначе эффект был бы значительно меньше. У тебя был огромный соблазн потратить хотя бы одну монету на еду, но ты не сделал этого, а вместо этого вернул кошелек в ценности и сохранности той женщине, которая даже не удосужилась поблагодарить тебя. Как видишь, у тебя было целых три глобальных выбора, и по несколько вариантов внутри каждого из этих выборов — целое множество сценариев. Ты мог защитить слабых и побороться за справедливость, но не вернуть кошелек. Или не защищать слабых и не бороться за справедливость, но вернуть кошелек. В каждом из этих отдельных случаев, твоя жизнь изменилась бы. Ты выбрал максимальный сценарий — защитить слабость, побороться за справедливость, избрать честность. С тех самых пор все события, которые ты считал странными или случайными таковыми больше никогда не были. Это была подготовка. Скоро узнаешь к чему именно, а пока хватит. Я итак рассказала тебе слишком много, тебе потребуется время, чтобы обдумать мои слова. Помни одно — я гордилась тобой, Анхельмо, тогда, горжусь и сейчас. Всё только начинается, мальчик мой. Всё только начинается.