Назим Гаджиев на олимпе республиканской власти

А. Н. Гаджиев, 2022

Книга посвящена деятельности Назима Гаджиева – выдающегося государственного партийного деятеля Азербайджана 50-х – начала бо-х годов прошлого столетия, одного из самых молодых, талантливых и популярных секретарей ЦК Компартии республики того периода. Судьба предоставила Назиму Гаджиеву умопомрачительно малый, но невероятно насыщенный знаменательными историческими делами отрезок жизни, кульминацией которой явилась его деятельность, направленная на отстаивание территориальной целостности Азербайджана, на обеспечение интересов азербайджанского народа. Фабула книги основана на широком спектре архивных материалов, газетных публикаций и воспоминаний современников. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 2

В преддверии…

Тестирование Назима Гаджиева Центральным Комитетом партии на проявление своих способностей на всесоюзном уровне не заставило себя долго ждать.

Одним из тестов явилось его участие в решении судьбоносного для депортированных с территории Месхетинской области Грузинской ССР в республики Средней Азии, вопроса об их репатриации в места исторического проживания.

История этой депортации такова: 31 июля 1944 года в постановлении Государственного комитета обороны СССР № 6277сс говорилось: «…в целях защиты государственной границы Грузии и государственной границы СССР мы готовимся переселить турок, курдов и хемшилов из приграничной полосы»^[1]. 23 сентября 1944 года народный комиссар внутренних дел в Казахской ССР сообщил НКВД, что он был готов принять новоселов: турок, курдов, хемшилов; 5350 семей в колхозы и 750 семей в совхозы. Узбекская Советская Социалистическая Республика заявила, что она готова принять 50000 людей (вместо запланированных 30000). Для перевозки депортированных подготовлено 239 вагонов и мобилизованы люди ^[2]. Согласно официальным советским данным, 92 307 человек были депортированы, из них 18 923 мужчины, 27 309 женщин и 45 989 детей в возрасте до 16 лет. 52 163 человека были переселены в Узбекскую ССР, 25 598 — в Казахскую ССР и 10 546 — в Киргизскую ССР. В колхозах было занято 84 556 человек, в совхозах — 6316 человек, на промышленных предприятиях — 1395 человек. Последний из депортированных прибыл в Ташкент 31 января 1945 года^[3].

Хотя и Никита Хрущёв в своём секретном докладе о культе личности Сталина 24 февраля 1956 года, осуждая сталинские депортации, не упомянул турок-месхетинцев среди депортированных народов, 28 апреля того же года последовал Указ Президиума Верховного Совета СССР «О снятии особых ограничений на депортацию крымских татар, балкарцев, советских турок, курдов, хемшилов и членов их семей, депортированных в годы Великой Отечественной войны».

Это послужило правовой основой для подачи петиции турок-мехетинцев с просьбой об их репатриации в Грузию.

Вопросом изучения и обоснования возможности удовлетворения просьбы турецко-месхетинкого населения Узбекистана и Казахстана по поручению руководства ЦК КПСС занимался Назим Гаджиев. Не будем утомлять читателя детализацией и всеми нюансами работы и варианта решения комиссии во главе с ним, а интересующихся ими отошлём к книге «Всё понять, но не всё простить», в которой они подробно изложены. Представим лишь сами выводы и дальнейшее развитие событий, продуцированных ими.

Назим Гаджиев, олицетворяя мнение всей комиссии сформулировал основные выводы и предложение по бесконфликтному решению этого чрезвычайно щепетильного во всех ракурсах вопроса, имеющего не только внутренний, но и внешнеполитический резонанс.

По свидетельству современников и коллег Н. Гаджиева, в частности, Александра Шелепина, с которым у автора этой книги состоялась незабываемая встреча в августе 1983 года в его кабинете заместителя Госкомитета по профтехобразованию на Колхозной площади, а также упомянутого выше Алескера Али-заде, была резюмирована невозможность сиюминутного возвращения турок-месхетинцев в места их проживания в Грузии. Она исходила из факта заселения этих земель представителями других народов и высокой степени вероятности межнациональных столкновений.

Учитывая этническую и культурную близость, турок-месхетинцев к азербайджанцам, а также потребность малоосвоенных земель Муганьской степи в трудовых ресурсах, Назимом Гаджиевым от имени комиссии было предложено поэтапное возвращение их через Азербайджан. Это предложение было мотивировано, во-первых, создается возможность избежать межнационального противостояния, поскольку в указанном регионе они будут селиться на свободные никем не занятые места и среди этнически родственного им народа. Во-вторых, это будет способствовать определенному экономическому росту данного региона Азербайджана, поскольку турки-месхетинцы традиционно занимаются сельскохозяйственным производством. В-третьих, создаётся возможность выигрыша времени в целях подготовки благоприятных условий для окончательного водворения на места их исторического проживания.

К этому остаётся добавить, что невзирая на имевшиеся тактические противоречия между Назимом Гаджиевым и Имамом Мустафаевым и не всегда стабильное отношение к Гаджиеву со стороны последнего, присущее им обоим обострённое чувство патриотизма, гуманное отношение ко всем людям независимо от этнической либо конфессиональной принадлежности, устремлённость к справедливому устранению проблем, доставшимся от тоталитарного прошлого, в генерировании именно такого решения ими было проявлено полное единодушие.

По воспоминаниям главы общины турок-месхетинцев Средней Азии Мовлуда Байрагдарова, после предварительного обсуждения вопроса о временном размещении месхетинских турок на территории Азербайджана с Назимом Гаджиевым, они обратились к Имаму Мустафаеву и после получения им добра на вариант подобного урегулирования проблемы, Гаджиев и в своём докладе на совещании в ЦК конкретизировал свои предложения ^[4].

Касаясь процесса имплементации вышеописанного варианта проблемы турок-месхетинцев, следует заметить, что в период с конца 1950-х по 1970-е годы в Азербайджане обосновалось от 25 000 до 30 000 турок-месхетинцев^[5]. Большая часть первой волны турок-месхетинцев из Ферганской долины обосновалась в Саатлинском и Сабирабадском районах, а также в Хачмаском, Бейлаганском и Баку. К слову, касаясь большого количества турок-месхетинцев, разместившихся именно в Саатлинском районе, по справке секретаря ЦК КП Азербайджана Солтана Мирзоева было принято 27 января 1961 года постановление бюро ЦК об организации колхозов из переселенцев в Саатлинском районе ^[6].

Другое тестирование потенциала Назима Гаджиева базировалось на основе многочисленных жалоб, поступавших в ЦК КПСС из курируемого им Туркменистана. Квинтэссенцией всех этих обращений являлось злоупотребление партийно-государственной властью со стороны первого секретаря ЦК Компартии республики Сухана Бабаева. Создалась потребность в тщательном изучении и анализе создавшейся в республике ситуации и принятий экстренных мер.

Начав свою деятельность на должности ответорганизатора ЦК КПСС в конце сентября 1958 года, Назим Гаджиев уже в начале ноября приступил к своей первой серьёзной проверке ситуации в Туркменской ССР.

Однако глава республики и его определённые приспешники довольно пренебрежительно, с некоей долей недоверия и подозрительности отнеслись к посланнику ЦК КПСС, к тому же и их куратору. По всей вероятности, молодой возраст Назима Гаджиева, простая манера общения с людьми, отсутствие показной важности собственной персоны, бюрократической чванливости, безаппеляционности командного тона не внушало доверия. Дошло даже до беспрецедентной организации слежки за ним и другими сотрудниками ЦК КПСС, что выяснилось впоследствии при обсуждении деяний Бабаева на заседании бюро ЦК Компартии Туркменистана.

Но по мере углубления процесса изучения и анализа Назимом Гаджиевым всех сторон деятельности республиканского ЦК, легковесность и примитивность подобных психологических оценок становилась всё более очевидной. Глубина и диверсификационность проводимой им проверки буквально потрясла, как субъектов, так и объектов жалоб. И это в полной мере выявилось спустя почти месяц на заседании бюро ЦК КП республики и пленуме. Справка, подготовленная Назимом Гаджиевым в итоге длительной, тщательной и всесторонней проверки фактов, указанных в жалобах трудящихся Туркменистана, в частности, и всех сфер деятельности ЦК — в целом, была представлена им Александру Шелепину, который заручившись визой курирующего отдел секретаря ЦК КПСС Нуреддина Мухитдинова, представил её Никите Сергеевичу Хрущёву. Судя по оперативности созыва бюро и пленума ЦК КП Туркменистана, установка Хрущёва была на формулирование оргвыводов по отношению ряда руководителей республики, включая и самого первого секретаря ЦК Сухана Бабаева.

Доскональность происходящего на этих партийных форумах была зафиксирована в стенограмме заседания бюро ЦК, скрупулёзно составленной Назимом Гаджиевым в своём блокноте. Опираясь на неё, можно частично реконструировать ход заседания бюро от 10 и 11 декабря 1958 года.

Позволим себе лишь фрагментарно привести упомянутую стенограмму, дабы продемонстрировать господствующую на бюро морально-психологическую атмосферу, и при этом не утомлять читателя пикантными подробностями межличностных эксцессов правящей в те времена партийно-государственной элиты. Итак,

«Бюро ЦК КП Туркменистана

10. XII-58 г.

Сообщение т. Шелепина

1. Караев — пред. Совмина.

В работе Бабаев отказался от партийных методов работы. Так руководить республикой нельзя. Партийно-политической работы нет. Б. перешёл на диктаторское запугивание. Всё решается Бабаевым, Дурдыевой. Этот метод издевательский ведёт к запугиванию. Люди боялись за свою карьеру и поэтому не поднимали голоса. Кадры подбирались по принципу местничества и подхалимства. Боялись Бабаева. Решаем не так, как партия говорит, а так, как говорят они….угробили много людей.

Конец ознакомительного фрагмента.