Дневник. 1893–1909

А. А. Половцов

Дневник А. А. Половцова 1893-1909 гг. является уникальным историческим источником по истории Российской империи конца XIX – начала XX века. Участник или свидетель многих важных событий политической жизни государства автор дневника, как правило, оставлял подробные записи по их свежим следам. На страницах дневника он описывал представителей высшей бюрократии, членов Императорской фамилии, обычно подробно передавал содержание бесед с ними. Часто Половцов рассказывал о заседаниях Государственного совета, детально и со свойственным ему сарказмом фиксировал петербургские сплетни и слухи. Полностью дневник этого периода публикуется впервые. Издание, снабженное вступительной статьей, комментариями и указателями, адресовано историкам-специалистам, а также широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы

«Культура России (2012–2018 годы)»

Составитель:

Ольга Юрьевна Голенкова

В оформлении обложки использован фрагмент картины И.Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения».

Портрет участвовавшего в этом заседании А. А. Половцова размещен на лицевой обложке и выделен

© О. Ю. Голенкова, составление, вступ. статья, комментарии, указатели, подготовка текста, 2014

© АНО «Женский проект», 2014

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014

Источниковедческие и археографические проблемы реконструкции дневника А. А. Половцова (1893–1909 гг.)

Имя Александра Александровича Половцова стало известно широкому кругу исследователей благодаря публикации его дневника П. А. Зайончковским. В 1960-е гг. ученый проделал колоссальную работу по анализу этого источника за 10 лет (1883–1892 гг.)^[1]. Материалы дневника использовались в фундаментальных исследованиях, в которых рассматривается указанный период отечественной истории^[2].

Благодаря этим изданиям Половцов получил известность как одна из политических «акул» эпохи Александра III, деятельности же бывшего государственного секретаря в качестве обычного члена Государственного совета не уделялось особого внимания. Сложилось мнение, что все свои главные деяния Половцов совершил на посту государственного секретаря (1883–1892 гг.), а после утратил политическое влияние, стал больше времени уделять истории и искусству, часто болел и вообще достиг возраста, когда участие в закулисных интригах и активная государственная и общественная деятельность были ему не по силам. Отсюда делался вывод, что вся наиболее интересная информация содержится в дневниках именно за 1883–1892 гг. Подобный взгляд представляется не совсем верным. Без сомнения, время пребывания Половцова на посту государственного секретаря можно считать вершиной его карьеры как государственного деятеля. В 1883–1892 гг. он находился в эпицентре политической жизни империи: играл ведущую роль в обеспечении работы Государственного совета, имел доступ к императору. Но следует учитывать, что и в 1890-1900-е гг. Половцов продолжал внимательно следить за всем происходившим и тщательно фиксировать свои наблюдения и полученную информацию в дневнике. После отставки с должности государственного секретаря Половцов оставался одним из немногих членов Государственного совета, способных, как он сам признается в дневнике, «произносить речи» и «принимать участие в прениях»^[3]. Половцов участвовал в работе Финансового комитета, в 1901–1905 гг. заседал в Департаменте законов. В 1905–1906 гг. он присутствовал на совещаниях по разработке учреждения Государственной думы и реорганизации Государственного совета. Широкое признание получила деятельность Половцова во главе Императорского русского исторического общества и издание им «Русского биографического словаря».

В Государственном архиве Российской Федерации фонд А. А. Половцова состоит из 74 единиц хранения и представлен разнообразными материалами (письма, записки, записные книжки, проекты речей). Самым обширным из них является его дневник с 1859 по 1909 год^[4]. Журналы (так автор называл свои дневники) за 1883–1892 гг., как уже говорилось, были опубликованы П. А. Зайончковским, а за 1894–1908 гг. частично печатались в «Красном архиве».

В полной мере документальное наследие А. А. Половцова и его разнообразная деятельность остаются неисследованными. Вышло лишь несколько биографических статей^[5], авторы которых пользовались преимущественно дневником, изданным П. А. Зайончковским. В 2008 г. в статье опять же биографического характера С. А. Никитин дал более подробную характеристику Половцову, но не привел каких-либо принципиально новых данных. По всей видимости, названный исследователь также анализировал преимущественно дневник 1883–1892 гг., поскольку в статье он ошибочно указал, что «дневник Половцова полностью расшифрован по подлиннику и издан заново»^[6]. Есть работы, посвященные культурной деятельности Половцова ^[7]. Его деловая активность также не была подвергнута серьезному изучению. Интересно, что практически все авторы работ о Половцове находят его финансовые дела крайне неутешительными, но при этом оперируют одной и той же цитатой из мемуаров С.Ю. Витте^[8].

Поэтому важной источниковедческой задачей становится анализ дневника Половцова с 1893 г., то есть с того места, на котором завершается издание П. А. Зайончковского, и до кончины автора в 1909 г. Журналы этого периода гораздо менее систематичны, чем за 1883–1892 гг. Нередко записи отрывочны, целыми месяцами Половцов ничего не фиксирует. Правда, иногда через некоторое время возвращается к пропущенным месяцам и делает заметки о происшедшем в форме воспоминаний. Часто записи за один и тот же год встречаются в нескольких тетрадях. Если же учесть, что опись фонда Половцова в ГА РФ не полностью соответствует его содержанию, а машинописные копии дневника частично датированы неверно, трудоемкость работы с этим источником становится очевидной. Например, если исследователя заинтересует информация за 1898 г., то он, просмотрев опись, решит воспользоваться делом № 50, тогда как на самом деле обширные записи за указанный год содержатся в деле № 44, крайние даты которого в соответствии с описью — 26 ноября 1892–1893 г. Подобный пример не единичен. Датировка некоторых разделов машинописных копий не соответствует действительности, поэтому есть вероятность использования историками информации, не относящейся к исследуемому ими периоду. Кроме того, часть дневника, вероятно, не сохранилась. Отсюда возникает еще одна задача — реконструировать дневник за 1893–1909 гг. как целостный документ с привлечением других материалов фонда Половцова (писем, речей, записок и др.).

Дневник Половцова эпохи Николая II — уникальный исторический источник, в котором содержится разнообразная информация: описываются политические интриги, приводятся меткие суждения об известных политических фигурах, даются яркие портреты представителей высшей бюрократии обоих — александровского и николаевского — царствований, фиксируются последние сплетни и слухи. Дневниковые записи выглядят взвешенными и продуманными. Это обстоятельство подтверждает предположение П. А. Зайончковского о том, что дневник, по-видимому, явился беловым вариантом сделанных ранее кратких заметок^[9].

Очевидно, что Половцов пишет для потомков, возможно, даже с расчетом на публикацию. Так, например, в записи от 22 мая 1901 г. говорится: «Самые подробности смерти императрицы (Марии Александровны. — О. Г.) таковы, что я не могу не записать их, надеясь, что таким образом сохранится еще одно свидетельское о том показание» (Д. 53. Л. 5). Кроме того, автор делает уточнения о занимаемых должностях, родственных связях и иных деталях подобного рода, которые совершенно не обязательны в личном дневнике. Вот характерная с этой точки зрения запись: «Уезжаю из Петербурга вместе со старшим сыном; едем до станции Грязи, где я сворачиваю по Царицынской линии и еду до станции Поворино <…> где меня ожидает младший сын^[10] — студент горного института» (1893 г. Д. 46. Л. 1). Маловероятно, чтобы уточнение статуса младшего сына автор дневника делал для себя. Даже своих родственников, в том числе внуков и детей, Половцов называет не уменьшительными именами, а официально — например, «графиня Бобринская»^[11].

Дневник Половцова — это дневник именно государственного деятеля. Информации личного характера в нем практически нет, о семье встречаются лишь краткие упоминания. Например, 24 декабря 1908 г. автор записывает: «После смерти жены моей, последовавшей 9 июля 1908 г., я в августе месяце уехал во Францию и на короткое время в Англию <…>»^[12]. О смерти внучки^[13] — тоже всего несколько предложений^[14]. Личных переживаний совсем не встречается, Половцов предельно сдержан, хотя нередко возмущается поведением представителей высшего общества или действиями правительства. Обычно он не стесняется в выражениях: «<…> предлагаю на первое время учредить <…> коллегию Государственной] канцелярии. Все соглашаются со мной в необходимости такого учреждения, но никто не решается его создать. Нерешительность и вялость, свойственные бездарности!»^[15] Или: «Кабинет Горемыкина — сходбище ничтожных людей, которые ожидают событий, но не в состоянии ни их предвидеть, ни их направлять»^[16]. О заседании общего собрания Государственного совета 23 февраля 1904 г. записано: «<…> это не государственные] речи, а ребяческий лепет»^[17].

Половцов подробно описывает свои встречи с политическими деятелями, дает им яркие, меткие характеристики и при этом практически ни о ком не отзывается одобрительно. На протяжении всех рассматриваемых 17 лет положительной оценки удостоились всего несколько человек, среди которых — близкий друг Половцова А. Б. Лобанов-Ростовский и А. П. Извольский. Автор лично способствовал в 1895 г. назначению Лобанова на пост министра иностранных дел и при всяком упоминании его не скупится на похвалы: «<…> по счастью, внешняя политика попала в руки моего приятеля князя Лобанова, который в один год поставил Россию в исключительное положение могущества и славы»; «<…> то был последний мой разговор с этим превосходнейшим человеком»^[18] и т. д. О министре иностранных дел в 1906–1910 гг. Извольском Половцов пишет более сдержанно: «<…> министром иностранных дел назначен Извольский, замечательный по уму и способностям, на место постыдного, бездарнейшего Ламздорфа, виновника наших политических бедствий»^[19].

Критические же высказывания выглядят подчас весьма резкими. Например, об И.Н. Дурново: «<…> что за пошлое подобострастное ничтожество, подкупающее тех, кто выше его, своим подобострастием и лакейством»^[20]. Или: «<…> министр иностранных дел Гире, гораздо более похожий на разлагающийся труп, чем на живого человека»^[21]; «Коковцов, со свойственным ему павлиньим чванством, высказывает много общих мест и закругленных фраз, довольно бессодержательных»^[22], «председатель Департамента экономии Сольский, полуразвалившийся телесно и духовно, вместо чем играть роль умерителя не довольно обдуманных порывов Витте, раболепно ему повинуется»^[23] и т. д.

Половцов обладал обширными связями, в том числе среди членов императорской Фамилии (особенно близкими были его отношения с великими князьями Владимиром Александровичем и Михаилом Николаевичем) и представителей высшей бюрократии. Делая запись в дневнике, он, как правило, указывал источник информации: сам был свидетелем или узнал от кого-либо. Например: «Витте сообщает <…>»^[24]; «на обратном пути Хилков рассказывает <…>»^[25] и т. д. К Половцову заезжают посоветоваться, некоторые лоббируют назначения: «<…> в 10 ч. приходит ко мне Витте, повторяя свою просьбу относительно способствования назначению министром путей сообщения Иващенкова^[26]» (3 января 1895 г.) ^[27]; «<…> заезжает Нольде^[28] просить о содействии проведению в государственные секретари Кауфмана^[29]» (6 февраля 1904 г.)^[30]; «<…> Витте уведомляет меня запиской, что Сольский обещал ему включить в число кандидатов на должность государственного секретаря Алексея Оболенского и просит меня поддержать эту кандидатуру перед в[еликим] к[нязем] Михаилом] Николаевичем]»^[31] (8 февраля 1904 г.).

Часто Половцов подробно описывает заседания Государственного совета, детально и со свойственным ему сарказмом фиксирует петербургские сплетни. Приводимая им информация подтверждается другими источниками^[32]. Например, 3 февраля 1904 г. Половцов реагирует на слух о возможном назначении В. А. Шильдера министром народного просвещения «по ходатайству Мещерского»^[33]. Об этом же днем раньше в своем дневнике сообщает А. Н. Куропаткин: «Витте рассказывал, что Государь предлагал Мещерскому быть мин[инистром] народн[ого] просвещения. Отказался. Указал на г[енерал]-м[айора] Шильдера, директора Псковск[ого] кад[етского] корпуса»^[34].

Еще одна особенность журналов Половцова — присутствие в их тексте внешних источников, как правило, переписанных от руки. Автор приводит собственные речи, записки, а также письма, имеющие, по его мнению, историческую ценность.

Дневник Половцова за рассматриваемый период представлен в ГА РФ шестнадцатью делами, из которых тринадцать — тетради в переплете, три — машинописные копии оригинала (машинописные копии появляются впервые в описи 1952 г.). Очевидна необходимость всестороннего анализа этого материала с целью реконструкции текста дневника как целостного, выстроенного в хронологической последовательности документа. К тому же в нашем распоряжении оказались небольшие отрывки из записей Половцова конца 1880-х — начала 1890-х гг.^[35], которые не вошли в публикацию П. А. Зайончковского.

Одна из проблем, с которыми пришлось столкнуться, — это определение крайних дат дневника. П.А. Зайончковский, по-видимому, ориентируясь на не всегда корректно составленную опись, указывает, что дневник заканчивается 1908 г. (по описи крайние даты — 1837–1908 гг.)^[36]. Но в деле № 69 имеются записи за январь 1909 г. Неверная датировка машинописной копии исключается, так как многие даты можно проверить^[37]. Кроме того, во всех актах передачи и проверки документов фонда крайними датами названы 1837–1909 гг. (по делу фонда № 583). В более поздних актах временной диапазон не указан. Вероятно, появившаяся в современной описи дата — 1908 г. — более поздняя ошибка. Это предположение подтверждается старыми описями фонда. В первой описи (1922 г. Д. 75) крайние даты единиц хранения указаны верно, и лишь в третьей описи (1952 г. Д. 77) возникает 1908 г.

Старые описи фонда помогают уточнить и некоторые вопросы о несохранившихся материалах. Так, оригиналы дневника за 1905–1909 гг., в настоящее время отсутствующие в ГА РФ, судя по первой описи 1922 г., входили в состав фонда^[38]. Вторая опись (д. 76) не содержит интересующие нас дела 1905–1909 гг. и три других дела (записки без указания года и автобиографические записки). Эта опись не датирована, и не исключено, что именно на момент ее составления дела 1905–1909 гг. были перемещены, а в дальнейшем утеряны. Это косвенно подтверждается актом проверки наличия и состояния документов от 5 сентября 1950 г., где говорится, что одиннадцать единиц хранения из заявленных в описи отсутствуют, и приводятся номера ненайденных дел^[39]. В третьей описи (д. 77), составленной в 1952 г., впервые появляется информация о машинописных копиях (д. 61–69 по старой описи дела № 77). Именно здесь возникают и некоторые значительные расхождения в крайних датах единиц хранения. Эта опись, не считая некоторые позднее включенные в нее дела (не дневники), является на сегодняшний день последней по времени составления. То есть основные неточности появились раньше, затем не были исправлены и перешли в третью опись. С целью их выявления и оценки содержащейся в дневнике 1893–1909 гг. информации нами проанализированы все единицы хранения, относящиеся к рассматриваемому периоду. Ниже приведены основные результаты проделанной работы, которая и послужила основой для последующей реконструкции текста дневника. Представляется целесообразным привести краткие описания дел, затрагивающих период 1893–1909 гг.

Дело № 39 не полностью относится к интересующему нас времени, преобладающая часть содержащейся в нем информации датирована более ранними годами^[40]. Эту единицу хранения следует охарактеризовать подробно, так как в публикации П. А. Зайончковского приводимых ниже сведений нет.

В ходе работы с материалами дела № 39 пришлось столкнуться со значительными трудностями. В описи крайними датами указаны 1890–1894 гг., но при анализе текста выяснилось, что это не так. Дело состоит из разрозненных листов — отрывков из дневников разных лет, в большинстве своем неполных и недатированных. Кроме того, не все листы в деле разложены по порядку, и для реконструкции текста приходилось практически построчно сравнивать их друг с другом. При этом удалось атрибутировать некоторые даты.

На первом листе (отрывочном)^[41] сначала идет окончание недатированной записи о заседании Государственного совета: «<…> увольнение от обязанностей военного министра, или сойдет с ума^[42]. После заседания великий князь Владимир Александрович заходит пить чай и долго болтает о современных пустяках с отличающими его умом и незнанием жизни». Далее (на том же листе) — несколько записей за разные дни. Поскольку приводятся конкретные числа (20, 22, 23), легко установить год и месяц событий. Так, в деле говорится: «20, пятница, спуск корабля „Память Азова“»^[43]. Эту дату можно проверить: спуск крейсера «Память Азова» был приурочен к 200-летию ботика Петра I и состоялся 20 мая 1888 г. Приведенная и последующие датировки на первом листе подтверждаются участием в описываемых событиях известных представителей высшей бюрократии — Н.П. Шебеко (Шабеко), И.А. Вышнеградского, В. А. Железникова, Д. А. Толстого, К. И. Палена. Толстой занимал пост министра внутренних дел в 1882–1889 гг., Шебеко — должность товарища министра внутренних дел с апреля 1887 по июль 1895 г. Вышнеградский был назначен управляющим Министерством финансов в январе 1887 г., а на министерском посту находился в 1888–1892 гг. Статс-секретарь Департамента законов Государственного совета Железников скончался в ноябре 1889 г. Сопоставив эти данные, получаем, что дневниковые записи должны относиться к 1887, 1888 или 1889 гг. События действительно, скорее всего, имели место в мае, так как «князь Михаил Николаевич уже переехал на дачу в Стрельну»^[44], но еще не начались летние вакации, и продолжаются заседания Государственного совета^[45]. В публикации П.А. Зайончковского записи за 20–23 мая 1887 и 1888 г. отсутствуют^[46], а за 22 и 23 мая 1889 г. имеются^[47].

Следующий лист — отдельный, отрывочный, недатированный и не связанный с предыдущим. Здесь приведен фрагмент разговора (начало отсутствует) с императрицей Марией Федоровной. Речь идет в том числе о наследнике: «<…> я перевел разговор на цесаревича и воспользовался случаем высказать о близком ей члене семейства самые лестные отзывы, без тени лжи или подобострастия»^[48]. Беседа происходит, пока Половцов, бывший в то время государственным секретарем, ожидает своей очереди «чтобы войти в кабинет Государя, где многоречивый Вышнеградский занимает хозяина своим еженедельным докладом»^[49]. Далее передан разговор Половцова с императором Александром III — о скором отъезде государственного секретаря и о деле по ограничению судебной ссылки в Сибирь^[50].

Следующий лист тоже не связан с только что описанным сюжетом. Однако если проанализировать дело подробно, станет очевидным, что далее по смыслу должны следовать листы из конца дела (л. 16–18). Здесь продолжается разговор с императором об ограничении ссылки и о несовершенствах российской судебной системы. Заканчивается запись информацией о чрезмерно пышных путешествиях великого князя Владимира Александровича и датой — 6 июня 1888 г. Получившийся отрывок (записи за 20, 22, 23 мая и 6 июня) — это листы из не сохранившегося полностью дневника за 1888 г. В публикации П.А. Зайончковского сведения, датированные июнем 1888 г., отсутствуют.

Вернемся к листам 3-15. Здесь имеется отрывок черновика записки Александру III об устройстве музея для рабочих^[51]. Начало отсутствует, почти все зачеркнуто. На обороте — письмо императору о заседании Департамента экономии 6 декабря 1890 г., несколько писем из переписки Половцова с великим князем Владимиром Александровичем. Далее — опять с нового листа — письма К. П. Победоносцева, которые Половцов счел «любопытными»^[52]. Внесены в дневник они были уже при Николае II, как отмечает сам автор дневника: «<…> бумаги эти были посланы им (Победоносцевым. — О. Г.) нынешнему Государю Николаю II»^[53]. Как видно из сопроводительной записки^[54], датированной 2 ноября 1890 г., императору переданы письма Победоносцева к фрейлине Е. Ф. Тютчевой с 1 марта по 29 декабря 1881 г., а также корреспонденция Александра III Победоносцеву за 1881 г., последнее из посланий от 31 декабря 1881 г.^[55] Но в действительности в деле имеется лишь письмо Победоносцева к Тютчевой от 1 марта 1881 г., которое оборвано на полуслове^[56], хотя очевидно, что Половцовым были внесены в дневник и другие письма, либо часть из них. Интересно, что подобная информация содержится в деле № 47, в записи за 13 декабря 1894 г.: «Победоносцев сообщает мне несколько любопытных писем и записок, полученных им от покойного Государя в первый год царствования»^[57]. После чего следуют письма из переписки Александра III с Победоносцевым с 6 марта 1881 г. по 12 марта 1889 г. В том числе в этой тетради есть письмо от 31 декабря 1881 г., о котором, по-видимому, идет речь в сопроводительной записке Победоносцева Николаю II. Учитывая эти данные, можно предположить, что материалы дела № 39 были внесены в дневник в декабре 1894 г.

Перейдем к следующим единицам хранения. В соответствии с описью дело № 44 должно содержать дневник с 26 ноября 1892 г. по 1893 г. на 107 листах, тогда как в действительности в нем хранится дневник за осень — зиму 1892 г. (с 26 ноября по 31 декабря 1892 г. и за 1, 2, 4 января 1893 г.). Далее в тетради — недатированная запись весны 1897 г. в форме воспоминаний^[58], а также за 19 апреля и 6-17 августа 1898 г. Всего в деле 64 листа. Эти материалы важны для восстановления полного текста дневника, так как по описи «Журнал Половцова» за 1897 г. отсутствует.

На обложке дела № 46 указано, что в нем — дневник с осени 1893 г. по осень 1895 г. При подробном анализе текста оказалось, что это не совсем так. Сначала следует дневник конца 1893 г. — с 17 сентября по 23 декабря^[59]. Далее — первая половина 1894 г. — с 16 января по 1 мая^[60]. На л. 54–77 об. — дневник осени 1895 г. Первая запись начинается со слов «проведя часть лета в Париже»^[61] и не датирована, следующая — помечена 14 сентября. Заканчивается дневник за этот год 5 октября, после чего сразу следует 12 марта 1896 г., затем — 17 и 30 апреля, 7 мая 1896 г.^[62]Подробно описаны ходынские события^[63], главным виновником которых Половцов считает великого князя Сергея Александровича. Это дело продублировано в машинописной копии^[64].

Содержание дела № 47 соответствует описи. В нем — дневник с 27 октября по 29 декабря 1894 г. и с 1 января по 6 марта 1895 г. Эти записи имеются также в машинописной копии^[65]. Дневник 1894 г. из этого дела издан в «Красном архиве»^[66]. В записях за 1895 г. подробно изложены интриги вокруг назначения преемника министра иностранных дел Гирса. Здесь же, узнав 25 января о смерти А. А. Абазы, Половцов счел нужным дать пространную характеристику его жизни и деятельности, так как эта «личность выдается среди <…> современников»^[67]. Автор дневника приводит скандальные обстоятельства отставки Абазы с поста председателя Департамента экономии, которые описаны и в других источниках^[68].

Дело № 48 по описи должно содержать только запись за 29 марта 1895 г. В действительности здесь представлен более обширный материал. На обложке тетради указано: «1895 г., март», — но внутри записи с 29 марта по 24 апреля 1895 г.^[69] Заметки, датированные 29 марта и 21 апреля, опубликованы в «Красном архиве», но не полностью^[70]. Далее (без заголовка) следует записка Половцова от 8 сентября 1895 г. по крестьянскому вопросу^[71]. Затем Половцовым переписано письмо совещательного члена Морского министерства М.И. Кази Николаю II от 27 августа 1895 г., сопровождающее записку о преобразованиях русского флота^[72]. Заканчивается дело № 48 письмом Половцова императору от 4 сентября 1897 г. с просьбой прочесть «прилагаемую книгу»^[73] «любимца покойного Бунге»^[74] П.-П. Леруа-Болье^[75]. Это дело (правда, со значительными пропусками и опечатками) продублировано в машинописной копии^[76].

Дело № 49 начинается с недатированной записи октября 1896 г. в форме воспоминаний: «<…> вот уже целый год, как я ничего не писал на этих страницах <…>»^[77]. Здесь излагаются события апреля — мая 1896 г., о многих из которых Половцов уже рассказывал в другой тетради^[78]. Затем говорится об июне^[79] и августе 1896 г. вплоть до того момента, когда Половцов получил известие о смерти А. Б. Лобанова (умер 18 августа 1896 г.), после чего автор дает подробную характеристику жизни и деятельности скончавшегося министра иностранных дел^[80]. Далее несколько листов пропущено, затем с нового листа следуют записи с 1 января по 6 февраля 1897 г.^[81] Подавляющая часть имеющейся в этом деле информации за 1897 г. опубликована в «Красном архиве»^[82].

Дело № 50 по описи должно содержать дневник за 1898 г. Материал начинается пространной недатированной записью о событиях лета — осени 1898 г.^[83] Значительную часть занимает описание беседы Половцова с государственным секретарем В. К. Плеве, которая имела место в августе по поводу поздравления великого князя Михаила Николаевича с пятидесятилетием службы^[84]. Информация подана в свойственной автору комической манере. Плеве предстает перед читателем аморальным ограниченным человеком. Заканчивается изложение ироничной ремаркой: «<…> после этих слов едва ли стоило передавать дальнейший разговор, так характерны слова этого человека, не имеющего ни чести, ни совести»^[85]. В другой тетради содержится практически такая же запись (за 15 августа 1898 г.), в которой изложен тот же самый разговор с Плеве^[86], но более подробно. Характерно, что здесь передан и «дальнейший разговор»: о вероятном назначении Плеве статс-секретарем Великого княжества Финляндского, которое состоялось 1 января 1900 г. Далее в деле № 50 приводится подробная детективная история об ограблении Половцова в гостинице Монте-Карло и о последующем расследовании случившегося^[87]. Затем идет дневник с 4 января по 17 июля 1899 г.^[88] Частично данные за 1899 г. опубликованы в «Красном архиве»^[89]. В конце тетради, с оборотной стороны, — письмо Половцова императору из Монте-Карло по поводу Исторического общества и состояния здоровья автора от 29 января 1898 г.^[90]

Дело № 51 (по описи — 1900 г.) начинается с выписок из книги У. Лекки «Демократия и свобода»^[91] (л. 2-21). Далее идет письмо Николаю II о злоупотреблениях в России и во Франции ^[92], которое оборвано на полуслове и перечеркнуто карандашом. Затем помещены заметки для Государственного совета, датированные 19 февраля 1899 г., по делу о заповедности^[93]. Следующие несколько дней — это краткие дневниковые записи начала марта 1899 г. После них в тетради находятся записки за 1900 г., с 12 января по 15 августа^[94], которые выборочно опубликованы в «Красном архиве»^[95].

В деле № 53 представлена дневниковая запись за 22 мая 1901 г., которая занимает 19 листов. Здесь изложены соображения Половцова по делу о завершении поземельного устройства единоверцев и старообрядцев в северо-западных и белорусских губерниях «в дополнение того, что изложено в департаментском журнале»^[96]. Далее следует развернутый очерк царствования Александра II, в том числе подробно описаны обстоятельства последних дней жизни императрицы Марии Александровны. Половцов отмечает, что должен обязательно записать эти события, «надеясь, что таким образом сохранится еще одно свидетельское показание» всего произошедшего. В этой тетради рассказывается о последних месяцах правления Александра II, в том числе описаны обстоятельства женитьбы императора на княжне Долгорукой. По мнению Половцова, в последние годы Александр II, «поставив крест на заботах о ходе внешних и внутренних дел государственных», «сосредоточил свои интересы на княжне Долгорукой и прижитых с нею детях»^[97], а действительная власть перешла в руки Лорис-Меликова^[98]. Затем автор дневника рассказывает о ревизии Киевской и Черниговской губерний и излагает петербургские сплетни первых дней правления Александра III. После этого Половцов подробно анализирует реформы императора-освободителя, а также характеризует основных политических фигур эпохи Великих реформ.

Содержание дела № 54 совпадает с описью. Здесь дневник с 17 февраля 1901 г. по 31 мая 1902 г.^[99]

Материалы дела № 56 — важное звено в восстановлении полного текста дневника Половцова. Эта единица хранения ошибочно датирована в описи 30 августа 1902 г. В действительности здесь содержится гораздо больший объем информации: дневниковые записи второй половины 1902 г. (с 30 августа по 31 декабря) ^[100], а также с 1 по 11 января 1903 г.^[101]

По описи в деле № 57-248 листов, но на самом деле в нем всего 33 листа. Это специальная тетрадь для ведения дневника с напечатанными числами, православным календарем и памятными датами. В ней представлены записи с 29 января по 4 июня 1903 г.

Дело № 59, как и предыдущая единица хранения, является специальным дневником на 1904 г. с отмеченными числами. Первая запись датирована 3 января, последняя — 17 июля 1904 г. Это дело выборочно перепечатано в машинописной копии^[102]. В 1904 г. автор регулярно обращается к теме русско-японской войны. В частности, пересказывает любопытные мнения на сей счет представителей высшей бюрократии: П. С. Ванновского, великого князя Владимира Александровича, С. Ю. Витте, А. М. Безобразова и др. Например, в записи от 8 февраля 1904 г. Половцов так комментирует слова великого князя Владимира Александровича: «Рассуждает весьма здраво о наших неудачах; не сомневается, что, хотя бы ценой огромных жертв, мы победим Японию, но что в результате никакой для России пользы и выгоды Европой допущено не будет»^[103].

Дело № 67 по описи — машинописная копия дневника за 1892 г. В действительности здесь помещены материалы с 1892 г. по 1898 г., в том числе записная книжка Половцова за 1892 г. Сначала приведена копия дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г.^[104] Затем с новой страницы — 2 экземпляра дела № 44 (осень — зима 1892 г. и отрывки за 1893, 1897 и 1898 гг.)^[105]. Далее следует записная книжка за 1892 г.^[106] в трех экземплярах. Заканчивается дело копией дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г. (копия дела 43. Л. 161–202).

В деле № 68 сначала идут две копии единицы хранения № 46, то есть отрывков из дневника за 1893–1896 гг.^[107] Затем — копия дела № 48 (отрывки из дневника 1895 г.)^[108]. Далее следует дневник за февраль 1889 г., который неожиданно обрывается (вероятно, один или несколько листов пропущены). После помещена запись (не сначала) за 16 марта 1891 г. и затем — дневник вплоть до 16 июня 1891 г.^[109] После находятся записи за период с 27 октября 1894 г. по 6 марта 1895 г.^[110] — то есть дело № 47. На следующих страницах перепечатано дело № 53 (запись в форме воспоминаний от 22 мая 1901 г.), но в странной последовательности: сначала вторая половина дела, а затем — первая. То есть начинается этот раздел со слов «1 марта 1881 г. поздно вечером»^[111]. Далее — начало дела^[112]. Затем листы 230–242 скопированы еще раз^[113]. Потом идет дело № 49^[114]. В следующем разделе — письмо Половцова Николаю II от 29 января 1898 г.^[115]и частично дело № 51 начиная с заметок, озаглавленных «Для Совета»^[116]. Этот раздел скопирован еще раз^[117].

Наиболее трудоемкой оказалась работа с делом № 69 — машинописной копией за 1904–1908 гг., как указано в описи и на обложке дела. Оказалось, что машинописные копии тетрадей расположены не в хронологическом порядке. Более того, некоторые разделы датированы ошибочно. Крайние годы дела также указаны неверно, так как в него включен дневник за 1903 г., а повествование заканчивается 1909 г. Материалы этой единицы занимают особое место в реконструкции дневника Половцова, так как оригинал за 1905–1908 гг. не сохранился.

Дело начинается с двух копий единицы хранения № 59, то есть дневника за 1904 г., с 13 января по 17 июля^[118]. Не совсем понятно, по какому принципу отбирались записи для копирования. Например, в оригинале дневник за январь 1904 г. представлен 3, 5-21, 23–31 числами, тогда как в копии — только 13, 15, 16, 19, 21, 23, 27 и 29 января (8 дней из 27, то есть скопировано менее трети дней).

Далее под заголовком «1904 г.» помещены два экземпляра дневника за январь — июнь 1903 г.^[119], которые копируют оригинал (д. 57). Ошибочность датировки рукописи исключается, так как многие даты легко проверяемы. Например, дневник заканчивается июнем 1903 г., заметкой «похороны Дурново»^[120]. Речь идет о смерти председателя Комитета министров И. Н. Дурново, скончавшегося 29 мая 1903 г. В записи за 27 февраля говорится: «<…> в газетах манифест, обещающий исполнять программу Александра III. Это на 9 году царствования?»^[121]. Очевидно, что имеется в виду манифест Николая II от 26 февраля 1903 г.

Затем следует новый заголовок — «1905 г.»^[122] Но на самом деле этот раздел содержит дневник за 1906 г., с 30 января по 10 августа. Приведем некоторые примеры атрибутирования дат. 11 марта — подробная запись о заседании Комитета финансов с конкретным указанием на датировку: «<…> началось с речи Витте, который настаивал на том, что важнейший теперь вопрос должен иметь предметом заключение займа, так как за 1905 год у нас дефицит в 188 миллионов], в 1906 необходимо израсходовать 488 миллионов] на ликвидацию войны»^[123]. 25 апреля — информация о формировании нового кабинета Горемыкина^[124], который в апреле 1906 г. получил пост председателя Совета министров. Вообще в апрельском дневнике одной из основных тем стала Государственная дума: «<…> заседание общего собрания Государственного] с[овета]. Торопливо разрешаются 45 дел ввиду быстро приближающегося открытия Государственной думы»^[125]. 27 апреля — подробная информация об открытии Государственной думы^[126] и далее — описания заседаний реформированного Государственного совета и Государственной думы вплоть до указа о ее роспуске в июле 1906 г.^[127]

В следующем разделе обложка озаглавлена — «1906–1908 гг.» Но с первых же строк дневника очевидно, что события относятся к 1905 г.: «15 сентября, четверг. В 8 час[ов] утра возвращается Витте, успешно заключивший мир с Японией»^[128]. Здесь находим информацию и об октябрьских событиях: 17 октября — сведения об обсуждении манифеста, 18 октября: «<…> в „Правительственном вестнике“ напечатан манифест, выражающий намерение Государя положить конец смуте, и, как средство к тому, учреждение объединенного министерства и назначение Витте первым министром»^[129] и т. д. Эти сведения опубликованы в «Красном архиве» ^[130].

На следующих листах представлены отрывки из дневника за 1908 год, с марта (первая запись не датирована, следующая — 5 марта) по 31 мая^[131]. В ГА РФ тетради с дневником за 1908 г. нет. Судя по манере изложения, записи за 30–31 мая — вероятно, копия записной книжки. Так, в заметке, датированной 31 мая, читаем: «Рез[ульта] ты свидания. Амурск[ая] дорога. Дума и Совет. Паралич Семенова. Петергофские похождения. Вечернее заседание. Грубость и невежество Акимова. Рассказ Хилкова. Отказ Гончарова»^[132]. В ГА РФ записная книжка за 1908 г. также отсутствует. Записи за 5 марта — 30 мая с некоторыми сокращениями опубликованы в «Красном архиве»^[133].

Далее следуют записи за 4, 6 и 7 мая 1907 г.^[134] и два экземпляра дневника за май 1907 г., с 4 по 31 мая^[135]. По манере изложения большинство записей за 4-27 мая напоминает записные книжки. Дневника за 1907 г. в ГА РФ нет, но описанные события подтверждают датировку. 31 мая Половцов записывает, что ему минуло 75 лет^[136]. Он родился 31 мая 1832 г.

С нового листа — дневник за 1-26 июня 1907 г.^[137] Почти ежедневно Половцов приводит факты, связанные с роспуском II Думы: «Государственная дума распущена к великому удовольствию всей публики»^[138] (1 июня); «Обедает у нас, между прочим, Горемыкин, участвовавший в суждениях Совета министров относительно последнего роспуска Думы. Г[оремыкин] поражен нерешительностью и трусливостью членов кабинета»^[139] (3 июня); «Навещаю Горемыкина, который сетует на теперешние порядки. В особенности на ту непростительную быстроту, с которой было написано положение о выборах. Писал его товарищ м[инистра] внутренних] д[ел] Крыжановский, который громогласно заявляет, что вся работа стоила ему один день и две ночи»^[140] (14 июня); «<…> к последнему роспуску Думы население вполне равнодушно»^[141] (26 июня) и др.

Также в деле представлены дневники за 24–31 декабря 1908 г. и 1-23 января 1909 г., после чего следует копия этих листов, которая завершает тетрадь^[142]. Оригиналы названных дневников отсутствуют. Многие из событий, о которых идет речь, можно легко датировать. Например, в записи за 24 декабря содержится прямое указание на дату описываемых событий: говорится о смерти жены Половцова, скончавшейся, как уже отмечалось выше, 9 июля 1908 г.^[143]

Отдельно стоит остановиться на издании отрывков из дневника в «Красном архиве». В 1920-1930-е гг. вышло четыре публикации: в 1923 г. — за 1901–1903 гг. (т. З)^[144] и 1905, 1906, 1908 гг. (т. 4)^[145], в 1931 г. — за 1895–1900 гг.^[146], в 1934 г. — за конец 1894 г.^[147]

Первая публикация 1923 г. содержит значительную часть дневника за 1901 г. (17 февраля — 30 декабря), 1902 г. (1 января — 29 декабря) и за 1-10 января 1903 г. В 1923 г. также были изданы записи за 15 сентября 1905 г. — 10 августа 1906 г. и 1 марта — 5 мая 1908 г. Публикация 1931 г. охватывает период с 29 марта 1895 г. по 15 августа 1900 г. Но напечатаны выборочно несколько дней: в соответствующих архивных материалах записей гораздо больше. В «Красном архиве» представлены 29 марта и 25 апреля 1895 г., 2, 6, 11 января и 6 февраля 1897 г., 4 января, 13 февраля, 16 марта, 11 июня и 17 июля 1899 г., 12 и 14 января, 4, 8, 10, 12, 14, 24 апреля, 1 мая, 13 и 15 августа 1900 г. Публикация 1934 г. содержит отрывки из дневника за 1894 г., в частности, события осени — зимы — с 27 октября по 29 декабря (отрывки из дела № 47). То есть в публикации вообще не вошли 1893, 1896, 1898, 1904, 1907 и 1909 гг. Большинство дневников за другие годы опубликовано не полностью.

Достоинством публикаций является наличие в каждом томе журнала именного указателя с краткими сведениями о личностях, упоминаемых в воспроизводимых фрагментах^[148]. Но здесь встречаются опечатки. Например, в комментариях к отрывкам из дневника за 1894 г. указано: «И. И. Кази, помощник морского министра»^[149]. Речь идет о Михаиле Ильиче Кази (1835–1896), общественном деятеле и совещательном члене Морского министерства.

Выборочные отрывки печатались в «Красном архиве» без ссылок на оригинал в тех случаях, когда они приводились не полностью. В публикации пропущены слова, предложения, иногда целые абзацы, либо из длинной записи воспроизведено лишь несколько строк. Нередко неточное изложение источника: ошибки в окончаниях, замена отдельных слов и т. д.

Для примера обратимся к записи за 22 июля 1901 г. Здесь рассказывается о «возлюбленном» министре внутренних дел Николая II — Сипягине — и о том, что некая группа лиц, имеющих доступ к императору, начала «гонение» против Витте — критикует его деятельность на посту министра финансов. В «Красном архиве» напечатано: «<…> во главе этого гонения ничтожный начальник охраны Гессе^[150], сколько слышно, честный, но ограниченный пехотный офицер <…> теперь сделавшийся чем-то вроде министра внутренней политической оппозиции». В оригинале: «<…> политической полиции»^[151]. Запись за 26 июля 1901 г. гласит: «<…> при Александре III Островский усиленно играл на ноте патриотизма, как будто патриотизм может быть частной собственностью и оружием (в оригинале: «орудием». — О.Г.) личного повышения»^[152]. 2 января 1897 г. описано заседание Финансового комитета: «Нас проводят в угловую голубую гостиную, посреди коей стоит обеденный (в оригинале: „обычный“. — О.Г.) покрытый зеленым сукном стол»^[153]. 1 января 1903 г. Половцов, рассказывая о назначении Э.Я. Фукса^[154] членом Государственного совета, отмечает: «<…> тот самый Фукс <…> который попал, вероятно, вследствие дружеских сношений с Плеве, которому он мог понадобиться и для того, чтобы провести начальника почтового управления Петрова — дутую (в оригинале: «битую». — О.Г.) бездарность»^[155].

В «Красный архив» преимущественно отбиралась информация, дискредитирующая самодержавную власть и всех, которые имели к ней хотя бы какое-то отношение. Поэтому в предисловии к публикации 1931 г. автор дневника представлен сановником с неудавшейся карьерой, озлобленным на всех и вся: «Накопившуюся горечь Половцов изливал в своем дневнике», где и разоблачал тайны двора^[156]. Между тем он, напротив, неоднократно сообщает в дневнике о своих отказах от назначений на должности. Так, 13 января 1900 г. Половцов записывает, что намеренно опаздывает на заседание Государственного совета, на котором должен обсуждаться вопрос о его назначении председателем Департамента законов, так как «под этим кроется интрига Плеве»^[157]. Через несколько дней, 17 января, он едет к великому князю Михаилу Николаевичу и просит назначить его рядовым членом Департамента законов^[158]. В феврале 1900 г. министр юстиции Н.В. Муравьев предлагает Половцову председательствовать в комиссии для рассмотрения проектов изменений в судебных уставах, подготовленных Министерством юстиции. Половцов отказывается, считая, что его участие повредило бы реформе, подготавливаемой Муравьевым, так как «Катковы, мещерские, толстые убедили Государя Александра III» в том, что он либерал, и эта репутация сохранилась и в нынешнее царствование^[159]. 19 февраля 1901 г. великий князь Михаил Николаевич предлагает автору дневника председательствование в Департаменте гражданских дел Государственного совета. Половцов снова отказывается «категорически и энергически» на том основании, что «никогда не занимался серьезно судебными делами», и считает, что с его стороны было бы «недобросовестно принимать на себя <…> обязанности», для которых он непригоден^[160].

Видя свою задачу в обличении «хищнического строя»^[161], издатели «Красного архива» считали, что дневники Половцова имеют историческую ценность, так как именно в них автор выступает в качестве летописца-разоблачителя, которому не хватило смелости «раскрыть подлинное лицо царизма» в своих исторических трудах^[162]. Поэтому в публикации большое место отведено слухам, сплетням и скандалам. В предисловии к одному из фрагментов дневника прямо заявляется, что издателей интересовали «встречи (Половцова. — О. Г.) с С. Ю. Витте, А. Н. Куропаткиным, В. К. Плеве, К. П. Победоносцевым, Романовыми, беседы с ними, слухи и сплетни о них и других представителях бюрократического Олимпа»^[163]. Стремление показать уровень моральной деградации правящего класса нередко становится критерием отбора материала для публикации. Так, в издании дневника за 1900 г. пропущены сведения о заседаниях Департамента законов, пространное изложение взглядов Половцова по дворянскому и крестьянскому вопросам и др.^[164] Зато опубликована запись за 4 апреля — о заседании Финансового комитета, где, по-видимому, ключевым, с точки зрения издателей, является описание поведения великого князя Константина Константиновича. Он «все время молчит и забавляется тем, что зажигает спички и любуется этим увеселительным огнем или катает круглый карандаш по листу бумаги»^[165]. Далее включена запись за 10 апреля: великую княгиню Александру Петровну и великого князя Николая Николаевича Старшего «перессорила из личных видов игуменья Митрофания, известная скандалезными процессами»; Николай Николаевич вступил в связь с танцовщицей Числовой, а Александра Петровна — со священником своей дворцовой церкви и т. д.^[166] В то же время пропущено несколько апрельских записей, в частности, от 17 числа, где приводится любопытная информация о заседании Государственного совета по поводу представления министра государственных имуществ об «урегулировании землепользования». Здесь Половцов пытается доказать, «что провозглашение, что земля должна быть казенной на веки, а крестьяне должны только пользоваться ей, противно обещаниям, данным правительством при освобождении крестьян»^[167].

В некоторых случаях пропущены сведения, дискредитирующие революционные силы. Так, дневник за 1905 г. напечатан практически полностью, но, например, в записи за 17 сентября опущен лишь один абзац: «<…> во время перерыва заседания Фриш рассказывает, что получил из Риги письмо, сообщающее ему невероятный пример анархистического зверства. Бедняга ремесленник, кормивший трудом свое семейство, за отказ прекратить работу был вытащен на улицу, посредине которой ему отрубили обе руки»^[168].

Из публикации «Красного архива» нередко оказываются изъятыми отдельные слова и выражения, зачастую — характеристики, описывающие представителей верхов с положительной стороны. Запись за 17 июля 1899 г.^[169], которая уже упоминалась выше, является ярким примером подобной редакторской цензуры. По содержанию она представляет собой подборку кратких характеристик некоторых великих князей и представителей высшей бюрократии (И. Н. Дурново, А. Н. Куропаткина, М. Н. и Н. В. Муравьевых, Н. П. Боголепова и др.). В резкой форме Половцов отзывается о каждом из них: в голове у председателя Комитета министров И.Н. Дурново «пусто, как в колокольне»^[170], министр государственных имуществ А.С. Ермолов — «полнейшее ничтожество»^[171], великий князь Сергей Александрович «в полном смысле слова дрянной человек, в душе коего нет ни единого возвышенного, чистого чувства»^[172]и т. д. Естественно, какие-либо положительные характеристики представителей «бюрократического Олимпа» нарушили бы стройность картины, так ярко демонстрирующей разложение правящего класса. Видимо, по этой причине такие комментарии не попали в «Красный архив». Эта пространная запись напечатана полностью, за исключением трех определений: «юный император [преисполненный лучших душевных свойств]»^[173], великий князь «Александр Михайлович <…> это ребенок [хотя и с добрыми намерениями]»^[174] и «[мой добрый] Михаил Николаевич»^[175].

Запись за 29 марта 1895 г. также опубликована не полностью. Здесь опять пропущена положительная характеристика. В оригинале читаем: «Бывший товарищ министра финансов [известный своей прямотой и честностью] Николаев рассказывал мне не одну грязную проделку Вышнеградского»^[176]. Также исключено уточнение автора о том, что 29 марта — это среда на Страстной неделе^[177]. Кроме того, полностью пропущены последние два абзаца записи. Не совсем понятно, по какой причине, так как за исключением нескольких положительных слов в адрес С. Ю. Витте, Н.В. Муравьева и В. К. Плеве в целом здесь представлена информация, компрометирующая правительство. Возможно, причина в том, что Половцов противопоставляет «пронырливых негодяев» «без прошлого, без образования, без политических видов, без нравственных начал», которые пришли к власти в эпоху Александра III, «людям иного пошиба», которые получили назначение при Николае II, — министру иностранных дел А. Б. Лобанову, министру путей сообщения М.Н. Хилкову, послу в Германии Н. Д. Сакену^[178], членам Государственного совета П.Я. Голубеву и Н. В. Шидловскому и др.^[179]

В «Красном архиве» в некоторых случаях пропущены документы, включенные автором в состав дневника. В первой публикации 1923 г.^[180]отсутствуют речь, произнесенная статс-секретарем Половцовым на собрании Центрального училища технического рисования барона Штиглица 9 января 1902 г. ^[181], и рескрипт Половцову в честь 50-летия службы^[182]. Письмо Половцова императору, сопровождающее биографии для словаря, напротив, напечатано полностью^[183]. Возможно, потому что здесь Половцов, излагая свои взгляды на крестьянский вопрос, предупреждает императора, что за студенческими и фабричными беспорядками могут последовать аграрные, даже мысль о которых «страшна»^[184].

Необходимо остановиться на проблеме материалов, не относящихся непосредственно к основному тексту дневника, но включенных автором в его состав из-за их исторической ценности. Некоторые из них помогают реконструкции дневника. Например, как уже отмечалось выше, переписка К. П. Победоносцева с Александром III способствовала установлению примерной датировки похожих материалов из дела № 39. Подобные материалы можно разделить на три основные группы: письма Половцова, письма других людей (Половцову или разным лицам, но представляющие, по мнению автора дневника, историческую ценность), записки и речи Половцова, а также иные документы^[185].

Обратимся к письмам Половцова. В нашем распоряжении есть отрывок черновика письма императору об устройстве музея для рабочих. Он не датирован, не закончен, судя по тексту, письмо адресовано Александру III. Половцову представляется важным, чтобы «высокохудожественные образцы сделались <…> доступными русскому рабочему»^[186].

Интересно письмо Половцова Александру III о заседании Департамента экономии от 6 декабря 1890 г.^[187] Здесь много зачеркиваний и исправлений — очевидно, что это черновик. Он написан на обороте черновика записки Александру III об устройстве музея для рабочих. Затем в тетради переписаны два связанных между собой письма: великого князя Владимира Александровича Половцову и ответ, оба небольшие, о денежном долге^[188].

Еще одно письмо — от 4 сентября 1897 г. Николаю II из Царского Села^[189] — продолжает дневник 1895 г. Половцов советует императору прочесть книгу П.-П. Леруа-Болье «по части финансов и политической экономии». В письме говорится, что в этой книге Леруа-Болье «резюмировал прежде им сказанное, применяя выводы науки экономической к течению жизни политической»^[190].

В конце тетради с дневником за 1898–1899 гг. с обратной стороны приведено письмо Половцова Николаю II из Монте-Карло об Историческом обществе от 29 января 1898 г., о котором уже говорилось выше^[191].

В деле № 51 перед тем, как начинается дневник за 1900 г., содержится черновик письма Николаю II, датированный 29 января 1899 г., о злоупотреблениях чиновничества^[192]. Как видно из текста послания, император спрашивал Половцова о том, где больше злоупотреблений — во французском чиновничестве или в русском. По мнению автора дневника, «уровень одинаковый», но «в высших французских правительственных сферах взяточничество сильнее», чем в России^[193]. Черновик перечеркнут и не закончен.

В записи за 20 июня 1901 г. Половцов приводит свое письмо Николаю II, которое сопровождает посылаемые императору материалы для биографического словаря^[194]. В этом письме автор излагает собственные взгляды на крестьянский вопрос. По его мнению, позиции крупного землевладельческого дворянства, которое «в течение ряда славных <…> столетий» было опорой правительства, поколебались реформой 1861 г. Поэтому крестьянская масса, некогда ведомая и поддерживаемая дворянством, попала под влияние «всяких пестрых лихих личностей, преследующих преимущественно свои личные, корыстные и в большей части случаев противоправительственные интересы». Для решения крестьянского вопроса Половцов предлагает «расчленить» «темную, густую крестьянскую массу» путем выдвижения оттуда трудолюбивых людей, которые станут особой прослойкой — опорой правительства, в противовес «падким на аграрную путаницу, буйным группам населения»^[195]. Подобные взгляды уже высказывались автором в дневнике. Интересно, что в ходе одного из заседаний Государственного совета, которое было описано Половцовым 22 ноября 1893 г., он использовал в своей речи практически те же формулировки, что и в письме Николаю II^[196].

В записи за 29 декабря 1902 г. приведена записка Половцова императору по поводу издания дипломатической переписки 1814–1816 гг. Эта дневниковая запись напечатана в «Красном архиве» полностью^[197].

В тексте содержится значительное количество писем, написанных другими людьми. В дневнике за 1893 г. имеется письмо Александра III великому князю Владимиру Александровичу от 27 апреля 1881 г., в котором идет речь о знаменитом манифесте 29 апреля 1881 г. По словам Половцова, письмо это, несмотря на то, что «со дня получения <…> не выходило из ящика письменного стола (великого князя Владимира Александровича. — О. Г.)», каким-то образом попало в лондонскую печать^[198].

Как уже упоминалось, в дело № 39 помещено письмо К.П. Победоносцева Николаю II от 2 ноября 1894 г. и отрывок из его же письма Е. Ф. Тютчевой от 1 марта 1881 г.^[199] В первом (сопроводительном) письме Победоносцев говорит, что пересылает свою корреспонденцию, адресованную Тютчевой, Николаю II, а также ряд писем Александра III Победоносцеву. В послании Тютчевой описаны события убийства Александра II и личные переживания Победоносцева в связи с этим «страшным днем»^[200]. Более полная подборка переписки Александра III с Победоносцевым была включена Половцовым в запись за 13 декабря 1894 г.^[201] Всего здесь 11 писем и записок, девять из которых написаны императором, остальные два — Победоносцевым^[202]. Последние — с пометками, сделанными Александром III.

Выше говорилось, что в дневник за весну 1895 г. включено письмо М.И. Кази Николаю II от 27 августа 1895 г., сопровождающее записку о преобразованиях русского флота Г Половцов не указывает, каким образом это письмо попало к нему, а лишь копирует текст^[203]. Любопытно, что Кази практически никак не комментирует саму записку, в письме почти ничего нет о флоте. По его словам, он просто излагает свои «соображения» относительно задач, стоящих перед Российской империей и, следовательно, перед ее флотом. Взгляды Кази едва ли можно назвать оригинальными: говорится о необходимости сохранения в России монархической формы правления, об исключительности русского самодержавия, «которое одно способно обеспечить ей (России. — О. Г.) все блага будущего развития ее жизни»^[204]. Интересно, что в другой тетради, в записи за 3 января 1895 г., Половцов, описывая визит к нему Кази, вкратце пересказывает его размышления относительно реформирования флота^[205]. Автор дневника отмечает, что даже ему, «столь мало <…> знакомому с подобными вопросами, ясно, что на подобные теории можно бы премного возразить»^[206].

Последняя группа источников представлена разными документами. Интересна пространная записка по крестьянскому вопросу, написанная Половцовым, судя по отметке, 8 сентября 1895 г. в Царском Селе. Она следует сразу после записи за 24 апреля 1895 г. и не озаглавлена, состоит из трех частей (пронумерованы: I–III)^[207]. Записка не подписана, но можно с точностью говорить об авторстве Половцова, так как в другом деле в записи за 16 сентября того же года читаем: «<…> посылаю Владимиру] Александровичу] наскоро написанную мной записку, выражающую мой взгляд на необходимость направления крестьянского дела, в особенности землевладельческого вопроса»^[208]. В тексте записки действительно содержится фактически программа аграрных преобразований, а также проанализирована крестьянская реформа 1861 г.

14 мая 1901 г. Половцов получил от императора рескрипт по случаю 50-летия службы. В «Красном архиве» запись за 14 мая 1901 г. напечатана полностью, но рескрипт пропущен^[209].

В дневнике за 1902 г. содержится текст речи, произнесенной Половцовым на годичном собрании Центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица 9 января 1902 г.^[210] Запись за этот день напечатана в «Красном архиве», но без речи^[211].

В записи за 20 апреля 1906 г. Половцов приводит пришедший ему «в голову проект речи, которую <…> придется произнести (императору. — О. Г.) при созыве Государственной думы и Государственного совета»^[212].

К этой же группе можно отнести заметки Половцова для Государственного совета от 19 февраля 1899 г.^[213]

В качестве итога проделанной работы ниже приведена сводная хронологическая таблица-реконструкция дневника за 1893–1909 гг.

Примечания

1

Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. 1883–1886 гг. Т. 2. 1887–1892 гг. Редакция, биографический очерк и комментарии П. А. Зайончковского. М., 1966. Переиздан в 2005 г. с предисловием Л. Г. Захаровой. Рецензии на первое издание: Эйдельман Н.Я. В предчувствии краха // Новый мир. 1967. № 7. С. 261–266; Захарова Л. Г. Дневник государственного секретаря А. А. Половцова // Вопросы истории. 1968. № 5. С. 177–179.

2

Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. Л., 1973; Кризис самодержавия в России, 1895–1917 гг. Л., 1984; Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб., 1996; Корелин А. П., Степанов С. А. С. Ю. Витте — финансист, политик, дипломат. М., 1998; Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999; Шепелев Л. Е. Чиновный мир России: XVIII — начало XX в. СПб., 1999 и др.

3

ГА РФ. Ф. 583. Оп. 1. Д. 69. Л. 118–119 (далее — ссылки только на номера дел и листы). Все ссылки на дневник Половцова даются по архивным делам.

4

В биографическом очерке о Половцове П. А. Зайончковского в качестве крайней даты ошибочно указан 1908 г.: Зайончковский П.А. А. А. Половцов. Биографический очерк // Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. М., 2005. С. 16 (здесь и далее ссылки на издание 2005 г.).

5

Половцов А. А. // Исторический вестник. 1909. № 11. С. 773–774; Бартенев П.И. А. А. Половцов ⁄⁄ Русский архив. 1909. Вып. 11. С. 351–352; Непеин И. Г. Этот Половцов удивительный человек // Уральский следопыт, 1993. № 9. С. 75–76; Прохоренко Г.Е. Сановник, меценат и коллекционер Александр Александрович Половцов // Наше наследие. 2006. № 77. С. 24–27; биографическая статья в справочнике: Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи, 1802–1917: биобиблиографический справочник. СПб., 2002. С. 597–600.

6

Никитин С. А. Александр Александрович Половцов // Вопросы истории. 2008. № 7. С. 39–54, 53.

7

Житнева Я. В.Особняк А. А. Половцова (Санкт-Петербургский дом архитектора). СПб., 1997; Меньшикова М.Л. Половцовы как коллекционеры прикладного искусства Китая // Материалы научно-практических конференций. Самара, 1997. С. 175–184; Прохоренко Г.Е. Указ. соч. В 2007 г. по телеканалу «Культура» в цикле передач «Дворцовые тайны» была показана передача А. Д. Марголиса «Особняк Половцова».

8

Зайончковский П.А. А. А. Половцов. Биографический очерк // Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. С. 9–10; Прохоренко Г.Е. Указ, соч. С. 25; Непеин И. Г. Указ. соч. С. 75; Меньшикова М.Л. Указ. соч. С. 175.

9

Зайончковский 17. А. А. А. Половцов. Биографический очерк // Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. С. 17. В фонде Половцова сохранилось несколько тетрадей с записными книжками интересующего нас периода: за 1900, 1901 и 1903 гг. Обычно они представляют собой краткие заметки — будущий план для подробного описания произошедшего в тот или иной день. В некоторых случаях Половцов ограничивается несколькими словами, иногда запись занимает 1–2 страницы и выглядит более подробной. Например, в записи за 17 января 1903 г.: «Заседание] в соединенных] департамента] х. Куропаткин. Кадетские школы. Разногласия <…>» (Д. 58. Л. 9). Иногда дневник практически дублирует заметку. Так, в записной книжке за 3 января 1903 г. помечено: «Заезжаю к Владимиру] Александровичу]. Рисовальное училище. Шидловский. А[лексей] Оболенский. Баллотировка Ламздорфа. Приезд германского наследного принца» (Д. 58. Л. 2). В дневнике: «<…> заезжаю узнать о положении Владимира Александровича, больного воспалением легких, но благодаря вражде ко мне его супруги мне не удается его видеть. Осматриваю выставку ученических работ в нашем ученическом училище. Дело растет и двигается, несмотря на косность среды, в коей приходится трудиться. В новом клубе баллотируется министр иностранных дел Ламздорф, не без опасности быть забаллотированным. Приезжает наследный германский принц» (Д. 56. Л. 13 об.). Дневниковая запись за 17 января 1900 г. также практически полностью дублирует информацию из записной книжки, не получили распространения только последние заметки: «<…> заезжаю к Витте. Его рассказы о финансовом положении, о нашей воинствующей политике, о жел[езных] дорогах» (Ср.: Д. 52. Л. 5–5 об., д. 68. Л. 273–274). Нередко напротив несколько слов заметки превращаются в десятки страниц в дневнике. Например, фраза «в 10 ч[асов] у Плеве. Его заявление. Иллюстрации» (Д. 58. Л. 3) за 5 января 1903 г. была распространена до трех страниц (Д. 56. Л. 13 об. — 15 об.). Разговор с В. К. Плеве изложен очень подробно. Многие любопытные заметки не получили развития в дневнике, либо эти дневниковые записи не сохранились. Так, в записной книжке за 1903 г. (18 января) читаем: «<…> вечером у Куропаткина. Его записки. Отношения к Государю. Мир с Витте. Шансы войны. Деятельность В[оенного] м[инистерст] ва» (Д. 58. Л. 9 об.). Дневниковой записи за этот день в нашем распоряжении нет.

10

Имеется в виду П. А. Половцов.

11

Имеется в виду Н. А. Бобринская.

12

Д. 69. Л. 198.

13

Речь идет о второй внучке Половцова, Надежде Алексеевне Бобринской, скончавшейся 7 мая 1896 г. в возрасте 11 лет.

14

Д. 69. Л. 86.

15

Там же. Л. 121.

16

Там же. Л. 135.

17

Там же. Л. 13.

18

Д. 46. Л. 80–81; Д. 68. Л. 258. Подробнее о назначении князя Лобанова на этот пост см.: Голечкова О.Ю. Пустующее министерство, или Борьба вокруг назначения князя А. Б. Лобанова-Ростовского на пост министра иностранных дел // Клио. 2013. № 4 (76). С. 50–54.

19

Д. 69. Л. 126.

20

Д. 46. Л. 9 об.

21

Красный архив. Т. 6. 1934. С. 174.

22

Д. 69. Л. 135.

23

Д. 46. Л. 79 об.

24

Д. 51. Л. 31.

25

Д. 68. Л. 292.

26

Имеется в виду А. П. Иващенков.

27

Д. 47. Л. 75.

28

Имеется в виду Э. Ю. Нольде.

29

Речь идет о И. М. Кауфмане.

30

Д. 69. Л. 7.

31

Там же. Л. 8.

32

Информация о тех же фактах, о которых сообщает Половцов, встречается в дневниках и воспоминаниях других представителей высшей бюрократии. См.: Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000; Коковцов В. И. Из моего прошлого. Т. 1, 2. М., 1992; Извольский А. П. Воспоминания. М., 1989; Витте С. Ю. Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. Т. 1, 2. М., 2003; Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1922. Т. 2. М., 1922; Мещерский В. И. Воспоминания. М., 2001 и др.

33

Д. 69. Л. 5. Слухи не оправдались — назначение В. А. Шильдера министром народного просвещения так и не состоялось.

34

Дневник А.Н. Куропаткина. С. 111.

35

Д. 39. Подробнее это дело будет описано ниже.

36

Кроме того, необходимо уточнить некоторые замечания, сделанные П.А. Зайончковским в биографическом очерке о Половцове в издании дневника за 1883–1892 гг. Так, сообщая о записях за 1895 г., исследователь указывает, что они относятся к январю, началу февраля, 8 марта, пяти дням сентября и одному дню октября (речь идет об информации из дел №№ 46 и 47). Получается, что дело № 48, в котором содержатся записи за 29 и 30 марта, а также за апрель, не было учтено П.А. Зайончковским, хотя заметки, сделанные 29 марта и 21 апреля, опубликованы в «Красном архиве» (Красный архив. 1931. Т. 3. С. ПО-111). За 1896 г. имеются четыре записи (12 марта, 17 и 30 апреля, 7 мая), а не три, как отмечает исследователь (Зайончковский П.А. А.А. Половцов. Биографический очерк. С. 17). Кроме того, в биографическом очерке говорится, что за 1897 г. Половцовым сделана «лишь одна запись, в форме воспоминаний, озаглавленная „Весна, 1897 год“» (Зайончковский П.А. А. А. Половцов. Биографический очерк. С. 17; Д. 44. Л. 19–38 об.). Но заметки за этот год содержатся также в деле № 49 (с 1 января по 6 февраля 1897 г.). По описи оба эти дела датированы неверно (Д. 44-1892-1893 гг., Д. 49-1896 г.). Поэтому создается впечатление, что П. А. Зайончковский дело № 44 учел, а дело № 49 — нет. (Снова заметим, что записи за 2,6, 11 января и 6 февраля 1897 г. опубликованы в «Красном архиве».)

37

См., например, запись за 6 января 1909 г. — о переменах в составе Государственного совета (Д. 69. Л. 205–206).

38

По первой описи: д. 65 — 1905 г., д. 66 — 1906 г., д. 67 — 1907 г., д. 68 — 4 мая 1907 г., д. 69 — июнь 1907 г., д. 70 — 1908 и 1909 гг.

39

Дело фонда № 583. Л. 5–6.

40

Материалы данного дела опубликованы в конце книге в качестве приложения.

41

Д. 39. Л. 1–1 об.

42

По-видимому, речь идет о П. С. Банковском — военном министре в 1882–1897 гг.

43

Д. 39. Л. 1.

44

Там же.

45

Там же. Л. 1 об.

46

Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. С. 49, 103.

47

Там же. С. 214.

48

Д. 39. Л. 2.

49

Там же.

50

Имеется в виду законопроект 26 февраля 1888 г., предполагавший прекращение общеуголовной судебной ссылки в Сибирь (его исполнение в итоге было признано неосуществимым). Дело слушалось в Государственном совете с 26 февраля по 14 июня 1888 г. См.: Отчет по Государственному совету за 1888 г. СПб., 1889. С. 747; Опись дел архива Государственного совета. Т. 10. Дела Государственного совета с 1883 по 1888 г. СПб., 1913. С. 339.

51

Д. 39. Л. 3–5.

52

Там же. Л. 13.

53

Там же.

54

Там же. Л. 13–14 об.

55

Там же. Л. 14–14 об.

56

Там же. Л. 14 об.-15 об.

57

Д. 47. Л. 50 об.

58

Д. 44. Л. 19–38 об.

59

Д. 46. Л. 1-28.

60

Там же. Л. 28 об.-53.

61

Там же. Л. 55.

62

Там же. Л. 77 об.-92.

63

Там же. Л. 87–92.

64

Д. 68. Л. 1-50; копия — л. 51-100.

65

Там же. Л. 185–229.

66

Красный архив. 1934. Т. 6. С. 169–186.

67

Д. 47. Л. 88 об.

68

Ср.: д. 47. Л. 90–90 об.; Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 1. С. 204–212; Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 187.

69

Д. 48. Л. 2-22.

70

Красный архив. 1931. Т. 3. С. 110–111.

71

Д. 48. Л. 22 об.-37.

72

Там же. Л. 37–42.

73

Там же. Л. 42.

74

Там же. Л. 42 об.

75

Там же. Л. 42–43 об.

76

Д. 68. Л. 100–127.

77

Д. 49. Л. 2.

78

Ср.:д. 46. Л. 77об.-92.

79

Д. 49. Л. 4–4 об.

80

Там же. Л. 4 об.-11 об.

81

Там же. Л. 12–35.

82

Красный архив. 1931. Т. 3. С. 112–118.

83

Д. 50. Л. 1-17 об.

84

Там же. Л. 4–7 об.

85

Там же. Л. 7–7 об.

86

Д. 44. Л. 51–55.

87

Д. 50. Л. 8-17 об.

88

Там же. Л. 17 об.-54 об.

89

Ср.: д. 50. Л. 17 об. — 54 об.; Красный архив. 1931. Т. 3. С. 118–124.

90

Д. 50. Л. 55–55 об.

91

Уильям Эдвард Хартпол Лекки (William Edward Hartpole Lecky) опубликовал двухтомный историко-политический труд “Democracy and Liberty” в 1896 г., в 1899 г. вышло новое дополненное издание.

92

Д. 51. Л. 21–22.

93

Там же. Л. 22 об. 23 об. Речь идет о заповедных имениях — дворянских имениях, которые являлись собственностью рода и не могли разделяться между наследниками.

94

Д. 51. Л. 26–89.

95

П. А. Зайончковский ошибочно указывает, что дневник опубликован по 13 августа, так как и в оригинале, и в «Красном архиве» эти две записи следуют не по хронологии (сначала 15 августа, а затем — 13-е). — Зайончковский П.А. Указ. соч. С. 16.

96

Д. 53. Л. 1–2.

97

Там же. Л. 4.

98

Там же. Л. 8.

99

17 февраля — 30 декабря 1901 г. Д. 54. Л. 1-34 об.; 1 января — 31 мая 1902 г. Д. 54. Л. 34 об. — 88 об.

100

Д. 56. Л. 1-12.

101

Там же. Л. 12 об.-18.

102

Д. 69. Л. 1-33,34–66.

103

Д. 69. Л. 7.

104

Д. 67. Л. 1-42.

105

Там же. Л. 43–72, 73-102.

106

Там же. Л. 103–159.

107

Д. 68. Л. 1-50,51-100.

108

Там же. Л. 100–127.

109

Там же. Л. 130, 133-184

110

Там же. Л. 185–229.

111

Ср.: Д. 53. Л. 11–19; Д. 68. Л. 230–235.

112

Ср.: Д. 53. Л. 1-11; Д. 68. Л. 235–242.

113

Д. 68. Л. 243–254.

114

Там же. Л. 255–269.

115

В деле № 68 ошибочно указан 1899 г.

116

Д. 68. Л. 270–304.

117

Там же. Л. 305–336.

118

Д. 69. Л. 1-33,34–66.

119

Там же. Л. 67–87, 88-109.

120

Д. 57. Л. 33.

121

Там же. Л. 9.

122

Д. 69. Л. 110–144.

123

Там же. Л. 115–116.

124

Там же. Л. 126.

125

Там же. Л. 122.

126

Там же. Л. 127–128.

127

Там же. Л. 129–140.

128

Там же. Л. 145.

129

Красный архив. 1923. Т. 4. С. 77–78.

130

Там же. С. 63–89.

131

Д. 69. Л. 174–182.

132

Там же. Л. 182.

133

Красный архив. 1923. Т. 4. С. 122–128.

134

Д. 69. Л. 183.

135

Там же. Л. 184–187, 188–191.

136

Там же. Л. 187.

137

Там же. Л. 192–197.

138

Там же. Л. 192.

139

Там же.

140

Там же. Л. 195.

141

Там же. Л. 197.

142

Там же. Л. 198–225.

143

Там же. Л. 198.

144

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 75–172.

145

Там же. 1923.Т. 4. С. 63–128.

146

Там же. 1931.Т. 3. С. 110–132.

147

Там же. 1934.Т. 6. С. 168–186.

148

См.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 168; Там же. 1923. Т. 3. С. 319–326; Там же. 1923.Т. 4. С. 435–442.

149

Там же. 1934.Т. 6. С. 136.

150

Речь идет о П. П. Гессе.

151

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 99. Ср.: Д. 54. Л. 26.

152

Там же. С. 101. Ср.: Д. 54. Л. 27 об.

153

Красный архив. 1934. Т. 6. С. 112. Ср.: Д. 49. Л. 14.

154

Имеется в виду Э.Я. Фукс.

155

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 167. Ср.: Д. 56. Л. 12 об.

156

Там же. 1934.Т. 6. С. 167.

157

Д. 68. Л. 273.

158

Там же. Л. 273–374.

159

Там же. Л. 276.

160

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 77.

161

Там же. 1934.Т. 6. С. 167.

162

Там же.

163

Там же. 1923.Т. 3. С. 75.

164

Д. 68. Л. 274–276.

165

Красный архив. 1931. Т. 3. С. 125.

166

Там же. С. 126.

167

Д. 68. Л. 288.

168

Д. 69. Л. 145. Ср.: Красный архив. 1923. Т. 4. С. 63–64.

169

Красный архив. 1931. Т. 3. С. 121–124.

170

Красный архив. 1931. Т. 3. С. 122.

171

Там же. С. 123.

172

Там же. С. 122.

173

Д. 50. Л. 47 об. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 121.

174

Д. 50. Л. 48. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 122.

175

Д. 50. Л. 48 об. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 122.

176

Д. 47. Л. 3–3 об. Ср.: Красный архив. 1931. Т. 3. С. 110.

177

Ср.: Д. 47. Л. 2. Красный архив. 1931. Т. 3. С. 110.

178

Речь идет о Н. Д. Остене-Сакене.

179

Д. 47. Л. 4 об.-5.

180

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 75–172.

181

Д. 54. Л. 37–38.

182

Там же. Л. 17 об.-18.

183

Ср.: Красный архив. 1923. Т. 3. С. 97–99; Д. 54. Л. 23 об.-25.

184

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 98.

185

Далее проанализирована большая часть источников, входящих в состав дневника исследуемого периода.

186

Д. 39. Л. 4.

187

Там же. Л. 5 об.-10 об.

188

Там же. Л. 10 об.-12 об.

189

Д. 48. Л. 42–43 об.

190

Там же. Л. 43.

191

Д. 50. Л. 55–55 об.

192

Д. 51. Л. 21–22 об.

193

Там же. Л. 21 об.

194

Д. 54. Л. 23 об.-25.

195

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 98.

196

См.: Д. 46. Л. 18–28.

197

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 106.

198

Д. 46. Л. 17.

199

Д. 39. Л. 14–15 об.

200

Там же. Л. 14.

201

Д. 47. Л. 50 об.-58.

202

Преимущественная часть переписки Александра III с К.П. Победоносцевым была издана в 1920-е гг., но отдельные письма, которые приводит Половцов (Д. 47. Л. 50 об.-56), не попали в публикацию. Ср.: Победоносцев К. П. и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1. М.-Пг., 1923. С. 44–68. Записка от 23 ноября 1881 г. Письмо Александра III Победоносцеву от 12 марта 1889 г. (Д. 47. Л. 57–58) не вошло в это издание. Ср.: Победоносцев К.П. и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 2. Не опубликовано также единственное в подборке Половцова письмо Победоносцева Александру III от 13 мая 1882 г. (Л. 56 об.-57). Ср.: Победоносцев К.П. Письма Победоносцева Александру III. Т. 1.М., 1925.

203

Д. 48. Л. 37–42. Записка о состоянии и перспективах развития русского флота была составлена М. И. Кази по личной просьбе Николая II.

204

Там же. Л. 26.

205

Д. 47. Л. 77–78.

206

Там же. Л. 78.

207

Д. 48. Л. 22 об.-37.

208

Д. 68. Л. 63.

209

Красный архив. 1923. Т. 3. С. 92.

210

Д. 54. Л. 37–38.

211

Ср.: Красный архив. 1923. Т. 3. С. 110.

212

Д. 69. Л. 125.

213

Д. 51. Л. 22 об.-23 об.