Седьмое Солнце: сны на грани

А-Рина Ра, 2020

Нечто необычное… хотите попробовать? *В чем смысл жизни, есть ли карма и загробные миры? *Как донести до Вселенной свои желания, и чем придется за это платить? *Можно ли управлять своими (чужими) эмоциями и вниманием? *Тени, осознанные сны, сверхспособности – что дают человеку и к чему приводят? Ответы на эти и другие вопросы можно получить не в виде философии и громоздких суждений, а внутри художественного произведения, интересно и легко, с романтикой, юмором и детективной линией. Вас ждет динамичный сюжет, хороший слог и, конечно, любовь. Вторая книга цикла. Еще вчера Катя была счастлива, а сегодня уже опасно балансирует на грани между светом и тьмой. Это будет долгая зима, она обнажит слабости и заморозит сердца; а за всеми играми, событиями и людьми, все четче и четче будет проступать коварный замысел Мастера…

Глава 3. Цена способностей

Павлу не повезло родиться с серьезной патологией позвоночника. За три первых года своей жизни ребенок перенес несколько операций, но те давали лишь временный эффект — по мере роста костей требовалось делать еще. Когда ему исполнилось пять, родителям удалось добиться квоты на лечение в Москве, но там прооперировали неудачно: защемили какой-то нерв, и ноги совсем перестали двигаться. В то время консилиум врачей пришел к заключению, что ребенок уже никогда не будет ходить, и, хотя отец был в принципе неплохим человеком, годы упорной борьбы за здоровье сына и столь неутешительный прогноз как-то необратимо надломили его волю — глава семьи собрал вещи и исчез из их жизни. Мать, когда-то нежная мечтательная маленькая фея, стала тверда как гранитная скала. И, хотя светила медицины в один голос твердили, что попытки поставить на ноги мальчика бесполезны, продолжала день за днем упорно выхаживать сына. А уж сколько врачей она обошла! Сколько обивала пороги кабинетов, выписывая бесплатные таблетки, уколы, сторожа очередь на массаж и физиопроцедуры, собирая печати для санаториев и бумажки на продление инвалидности; рассылая прошения в благотворительные фонды в надежде получить тренажеры для ног. Сколько было пролито слез, сколько седых волос и ранних морщин добавилось! Но у нее получилось — через несколько лет сын постепенно пошел, и к подростковому возрасту сохранилась лишь легкая хромота.

Воспоминания из детства Паши — это не веселые игры во дворе с друзьями, а белые стены больниц со скрипучими кроватями, духота, запах мочи и лекарств, сливающиеся в одно лица дядь и теть в белых халатах, которые бесконечно смотрят и щупают спину, показывают на свет непонятные черные картинки и, поджимая губы, печально качают головами. Лицо матери при этом обмирает, бледнеет, она опускает глаза, нервно теребит в руках потертую сумочку; о чем-то говорит, спрашивает, а перед уходом как-то виновато, но ловко и быстро делает шаг к врачу и просовывает конверт в оттопыренный белый карман халата.

— Ну что вы, женщина, — одобрительно кивает тот, — не нужно было…

Однажды в санатории Паша познакомился с мальчиком постарше. У того были проблемы с ногами — он передвигался необычно, скорее, ползал по паучьи, используя еще и руки. Дети много играли вместе и нашли под кроватью логово чудищ. Старший мальчик заверил, что под каждой кроватью живут разного рода страшилища, а в больницах они особенно злые: могут навсегда утащить в свои темные подкроватные норы. Дети очень впечатлительны — и в Паше поселился страх засыпать ночью. Когда мать выключала свет, он забивался под одеяло и долго лежал неподвижно, стараясь не шевелиться и почти не дышать. Ему мерещились снизу странные шорохи и недовольное бормотание. А потом, незаметно для себя, он засыпал. Но однажды уснуть не получилось, и мальчик, полагая, что чудища ушли, осторожно откинул одеяло и… оказался в больнице! Он долго бродил босиком по пустым палатам и плохо освещенным холодным коридорам, а потом… проснулся. С тех пор он начал часто попадать в этот сон; пару раз натыкался там на других людей — но они шикали на него и убегали, спасаясь от кого-то невидимого. С последними он напрямую не сталкивался: но мигнет порой свет — будто тень огромная над головой пронеслась, или раздастся позади мучительный шепот; послышится из-за двери шебуршание и скрежет; припадешь к замочной скважине — а там и нет никого. Но при этом четко ощущаешь, что оттуда, наоборот, на тебя смотрят — нечто тяжелое и очень злое. И как-то раз, в момент, когда Паша уже проснулся, но еще не мог шевелиться и лежал, обездвиженный, чудовище появилось в комнате, проследовав за ним из того сна. Теперь он боялся даже днем оставаться дома один. Его пугали громкие стуки, скрип дверей, шаркающие шаги на кухне. Или вдруг начнет капать вода из крана, или книга упадет с полки, то телевизор включится сам, то дверной звонок заест, и все звонит, звонит…

Мать поначалу все на разыгравшееся воображение сына списывала — водила к психологам, даже у психиатра консультировалась, но, когда сама стала свидетелем такого явления, перепугалась не на шутку и пригласила домой батюшку. Тот внимательно осмотрел квартиру, хозяйку и мальчика, окропил все и вся святой водицей, но предупредил, что это надолго не поможет, ведь причина нечисти — сам Паша, и что им нужна защита церкви, причем следует не просто ритуал пройти и крест на шею надеть одеть Надежду, надеть одежду, но и усердно молиться, соблюдать заповеди и безустанно, всей душой, к Богу стремиться. Ибо, если не одолеть это зло сейчас, то в будущем мальчика ждут большие беды.

Мать, еще по-советски воспитанная, не очень доверяла батюшке, да и насмотрелась за последние годы, натерпелась всякого и, скорее, убедилась в Его отсутствии. К тому же, кому понравится, если сына источником зла назовут? А на работе сотрудницы проверенный вариант подсказали: жила за библиотекой, как к Темерничке вниз идти, одна бабка. Лечила мелкие хвори, мужей от любовниц отворачивала и к законным женам приклеивала, привлекала удачу в бизнес, при необходимости конкурентам неприятности создавая; заглядывала в будущее и прошлое, снимала порчу, сглаз и любые проклятия. Всяко-разное у нее получалось, что в простонародье обычно под черной и белой магией понимают. А самое подкупающее — деньги только за результат брала. Хоть и много, но ведь главное, чтобы сработало, верно?

Бабка, лишь переступив порог, уперлась в мальчика колючим пристальным взглядом. И сразу будто жуть мохнатая на сердце навалилась. Паша попытался вырваться — ему хотелось бежать без оглядки, но тело оцепенело; он словно к полу прирос. Ритуал мальчик запомнил плохо: колеблющееся пламя свечей, сладковатый запах трав, искаженно-непропорциональное лицо старухи; ее безумный шепот то отдалялся, то затекал в разные уши; быстрые прикосновения к голове, груди, спине, а дальше была тьма. Видимо, он просто потерял сознание. И на этом все прекратилось: не было больше ни странного взгляда «оттуда», ни коридоров больницы, и полтергейст не беспокоил их дом. Мать облегченно выдохнула, а когда старуха вновь дала о себе знать, собрала все сбережения и безропотно отнесла ей.

Она устроилась на новую работу недавно и не была лично знакома с Наташей. Но ходили слухи, что та работала три года назад в соседнем отделе и тоже к бабке этой ходила. Не мудрено — в свои 43 года одна одинешенька куковала. Та поколдовала, и очень скоро в жизнь сотрудницы постучался добрый и обеспеченный мужчина. У него уже имелись дети от первого брака, но Наташа забеременела, а он только обрадовался. «Счастливая поздняя любовь» — говорили вокруг и люто завидовали. Но не долго: отказалась женщина за работу старухе платить, впереди ведь свадьба, ребенок. И, хотя супруг состоятельный и не жадный был, как-то не хотелось деньги на ветер швырять. Так вот, сразу после свадьбы муж ее ножом и прирезал. Долго никто поверить не мог — нормальный мужик, с головой всегда дружен был, свой бизнес поднял. А тут — словно помрачение какое-то нашло.

Так что мать Паши откровенно опасалась чем-то не угодить бабке, да и в принципе человек она была честный — и без слухов заплатила бы. Ну, может, только чуток поменьше.

А у Паши вскоре открылась способность к необычайно ярким осознанным снам. В них он мог бегать быстро и без боли, летать, превращаться в животных и птиц, создавать дома, города, людей, да кого или что угодно — целые миры силой своего воображения. И, что самое поразительное, эти миры снов существовали затем независимо от него самого! Реальность сразу сделалась скучной и потускнела. Ведь здесь он влачил жалкое существование, был неудачником; больным, без денег и связей, с копеечным пособием по инвалидности, которое грозились каждый год снять. В своих же мирах он был… Богом!

Паша днями и ночами валялся бы в кровати, но в последних классах мать решила перевести его с домашнего обучения в обычную школу. Она мечтала, что сын станет как все: социализируется, заведет друзей, встретит хорошую девушку. Вот только кто захочет дружить с хилым переростком — из-за болезни он потерял несколько лет учебы — хромоногим и заметно горбатым, у которого ни компа, ни приставки нет? С ним ведь ни об играх поговорить, ни в подворотне курнуть, ни на дискотеке зажечь или покрасоваться перед девчонками. Да и в гости ни сходить — там мать-наседка следит за каждым чихом сына.

Когда Паша перешел в одиннадцатый, здоровье вновь расшаталось: то простуда, то ангина, то ухо стреляет, или спина болит. И только одно проходит, следом другая болячка за парня цепляется. А в первых числах января, отметив Новый Год, Паша стал апатичным, присоединилась сильная слабость — он просто лежал и не хотел вставать. Скорая помощь сначала отказала в госпитализации, сославшись на отсутствие симптомов опасной болезни, но мать давно изучила лазейки и надавила, как следует. В итоге в больницу его все же забрали, однако в тот же вечер, уже там, Паша впал в кому.

В палате мерно пиликали мониторы, аппарат ИВЛ шумно качал воздух, дышал за парня. Сам он, распластанный, весь бледно-серый, лежал в кровати. Жидкость из капельницы медленно перетекала в вену, словно песочные часы, отсчитывали оставшееся время жизни мальчика. Рядом сидела Мила и молилась — такая же белая, вся заплаканная. Целительница расположилась с другой стороны: сжимала Пашино запястье и непрерывно хмурилась. Его мать, наоборот, выглядела спокойной и собранной — держала себя в руках, видно, что проходила и не через такое.

Катя заглянула в ординаторскую: подтвержденного диагноза нет, зато сразу несколько под вопросом; и основной — подозрение на отравление неизвестным ядом. Хотя, понятно, что это мимо — Паша из дома несколько дней не выходил, а ел то же самое, что и мать. Откуда яду в организме взяться? В итоге «почистили» кровь, а парню только хуже стало. Хотя, куда уже хуже? И так в критическом состоянии. Девушка беспокойно заметалась по палате: что делать? Ведь сейчас она в группе за главного. Нилу, конечно, сразу же сообщили, но он только завтра прилететь сможет. Хорошо хоть, что после его звонка в отделение все забегали, быстренько провели консилиум, корректируя лечение. Сумел-таки расшевелить муравейник. Однако, наблюдая, как стараются врачи, колдуя над безжизненным телом Паши, Катя не испытывала радости, наоборот, внутри крепла странная уверенность — обычная медицина тут не сработает.

Ей и самой было плохо — после ночи еще не оправилась: ноги подкашивались, нещадно тошнило, кружилась голова. И эта непонятная слабость в левой руке беспокоила. Но она должна что-то сделать. Должна! У Кати всегда было обостренное чувство ответственности, поэтому за все время учебы, как в колледже, так и в меде, она никогда не соглашалась быть старостой. Понимала, что замучается прогульщиков на истинный путь наставлять. А тут… умудрилась! Всего на недельку Нил отбыл — и нате, проблемы.

Она решила выйти на свежий воздух и хорошенько подумать, но в коридоре ее неожиданно нагнала Саша.

— Пойдем, я расскажу, что поняла… — подруга схватила за локоть и потянула в угол. И тут резко вздрогнула. Отпустила. Замерла, уставившись на ее левое плечо.

— Что с тобой? — испугалась девушка. — Эй!

Та, словно очнувшись, начала водить над телом ладонями.

— Кто тебя так сильно ранил? — выдала обеспокоенно.

— Ранил?! Не было ничего такого… только кошмар ночью приснился.

Саша подняла глаза, и явный страх отразился в ее широких зрачках. А потом торопливо и решительно потянула к машине.