Утерянная блажь. Книга 7+8

Stasia S.

Первый раз с мужчиной – очень интимно, трогательно, волнующе… Но что, если вас принуждают, бьют… Что, если у вас жестоко отняли святое право выбора? Как пережить насилие? Как принять? Как можно предать любя? Как можно простить того, кто только притворялся другом, а после просто воспользовался. Можно ли простить предательство? Можно ли вынести то, что упало на плечи хрупкой девушки на пороге взросления? Как принять и забыть то, что случилось? Как отнестись к плену? К Павлу? Как всё это пережить?

Первый интим

— Павел, ты ей объяснишь правила игры? Или всё всю жизнь должен делать только я один… Ещё и страдаю, млять, от этого.

— — Сказал Стас, шикая и морщась, пока вставал с пола.

Кухня Павла. Иллюстратор: Синякова Н. И.

— Инициатива наказуема!

— — Прорычал Павел…

— Что с вами? Что здесь происходит?

— — Наконец-таки выпалила я.

— Что происходит? Я уже рассказывал, где псина зарыта, а вот ты своими куриными мозгами о чём в этом момент думала, ещё разобраться придётся.

— — Пробубнил нервно Романов.

— Ты должна выбрать, с кем сейчас ты переспишь…

— — Начал было мягко Паша, но я его оборвала…

— А можно потом? — Я ещё не готова, совсем… Не могу, не знаю, не понимаю.

— — Начала я вновь путаться.

— Я ничего слышать не желаю.

Романов сказал тебе правду, ты здесь не ради выкупа, а как секс-игрушка. Только я буду решать, когда и к чему ты готова. Я устал от тебя, от прелюдии, хочу зрелищ, наконец. Хочу в конце концов трахнуть свои вложения, а не довольствоваться малым.

— — Жестоко проговорил Павел.

— Но я не могу с ними, пожалуйста. У меня ещё никого не было, никогда…

— — Была я на грани истерики. Егор сидел, низко опустив голову, и качал ею, остальные же жадно на меня глазели.

— Ты не понимаешь русского языка? Я сказал, что через пятнадцать минут тебя трахнут, и меня совершенно не волнуют твои представления об этом.

— — Стал он накручивать мои волосы себе на кулак.

— Но я…

— — Хотела я было уже давить на жалость, а потом подумала — зачем? Всё кончено, он всё равно отдаст меня им…

— Что ты?

— — Повысил Павел голос.

— Паша, пожалуйста, пусть это будешь ты.

— — Упала я на колени к его ногам.

— Ты с ума сошла? Этого не будет!

— — Сказал он, оттолкнув меня.

— Почему?

— — Серьёзно не поняла я отказа.

Мне казалось, он жалеет об отказе, но почему-то как будто вынужден отказать мне в просьбе… Я так много попросила? Или у него на то свои резоны?..

— Я не могу с целкой… Никогда этого не делал после Ирины… Мне и одного раза с ней хватило. Я ещё потом два часа её успокаивал. Нет, и точка… Нет!

— — Поднял он меня на ноги, сжав плечи, и усадил на стул.

— Ну, пожалуйста, я тебя умоляю, я тебя люблю.

— — Сказала я, не поверив своим ушам, вырвалось так уж вырвалось, но не припоминаю, чтобы действительно чувствовала к нему что-то такое.

— Будет очень больно… Я не смогу это сделать легко…

— — Сказал он, опешив немного.

— Тебе, милая, лучше это сделать со мной, хоть поймёшь, что это такое и как это бывает. С Пашкой ничего не поймёшь, это я тебе точно говорю. Ну, когда опыта поднаберёшься, может, и получишь удовольствие.

— — Сказал как-то подозрительно мягко Стас.

— Романов прав… У меня на «ты» всё только с опытными… Причём с довольно конкретным опытом.

— — Всё так же ошалело, со странным блеском в глазах, почесал подбородок Павел.

— Но я же тоже человек и имею право выбора.

— — Сказала я, мямля, оглядывая их.

— Хорошо…, но будет больно. Я, милая, ловлю от этого кайф. Чем больнее, тем интересней.

— — Сдался Павел, качая головой.

— Твоя жизнь…

— — Присвистнул Стас.

— Что мне надо делать?

— — Сидела, я вся сжавшись…

— Для начала расслабься, хоть менее болезненно будет.

— — Сказал Романов, его доброта пугала больше, чем ненависть ко мне.

— Пей!

— — Налил Павел полный стакан 120 мл водки и поставил передо мной.

— Ты уверен, что ей стоит пить…? Кровищи будет при её…

— — Спросил было Стас, но Паша его оборвал.

— Заткнись, тебя никто не спрашивает, Стас…

— — Паша пододвинул ко мне стакан поближе.

— Я не пью, не могу…

— — Отодвинула я от себя стакан.

— Ну тогда я пошёл по делам, а ты, Стас, начинай…

— — Встал со стула Паша, а Стас похабно улыбнулся…

— Я выпью, выпью…

— — Закричала я, наверное, с испугу.

Я взяла стакан в руки, и, зажав нос, сделала глоток. Вкус необычно горький как незнамо что, непонятный, но под настойчивым взглядом Павла я всё же выпила этот стакан.

Мне хотелось побежать и срочно прочиститься, настолько это было противно, но я устояла. Мне до конца не верилось, просто, наверное, не хотела верить в то, что сейчас произойдёт…

Я боялась того, что мне будет больно. Мне очень было страшно, душа как будто бы уже упала в обморок, может, вовсе умерла в ту страшную ночь.

Всё было так откровенно плохо, что я понимала — это конец. Я не могла повернуть назад. Никто не отпустил бы меня просто так — я была загнана в угол. Мне было неловко делать ЭТО при всех, но таковы правила игры, и меня бы никто спрашивать не стал. Правда, всё равно было как-то неуютно.

Не знаю, вроде бы я уже сама решилась на всё это, а тут трушу, как будто мне пять лет. Что со мной? Может, я всё-таки сплю, мамочки… Ведь я уже совсем взрослая, но почему же так страшно?

— Пошла водочка?

— — Спросил заботливо Павел.

— Гадость какая!

— — Ответила я.

— Минут через десять тебе уже так не покажется. Давай приступим, а то потом уже точно ничего не поймёшь. Только ещё стаканчик и поехали.

— — Сказал Паша, проглотив последний кусочек колбаски.

Стас странно почесал затылок, качая головой, он так странно посмотрел на меня, когда я выпила второй по счёту стакан. Тогда я этого не поняла, но он меня просто жалел…

Кухня Павла. Иллюстратор: Синякова Н. И.

— Паша, я готова поехать, но я не знаю, что делать…

— — Растерялась я, вставая с табуретки, меня неслабо качнуло.

— Что, совсем?

— — Переспросил Паша, подхватывая меня под руки, а Стас и Влад заржали в один голос.

— Пах, а чего ты хотел? — Её же, говоришь, мама растила в тепличке.

— — Прокомментировал Станислав, и Пашу перекосило.

— Прости…

— — Мне было стыдно почему-то.

— На кой чёрт тебе одежда? — Раздевайся!

— — Скомандовал Павел.

— Прямо так? Мне делать это при них?

— — Оглядела я мужчин.

— Не зли меня, Лера! Они ничего нового для себя не откроют…

— — Сказал он так, что точно бы разозлился, не будь всё по его.

— Всё снимать?

— — Переспросила я…

— Не, ну если ты считаешь, что я Гудини, то польщён.

— — С двояким выражением лица проговорил хозяин положения.

— Мне так стыдно.

— — Промямлила я и стала медленно раздеваться.

Павел тем временем лёг пока ещё в одежде на кровать, на всё той же кухне стояла кровать… Я ещё вскользь тогда подумала, почему Стас не затащил меня на неё совсем недавно.

Паша качал коленом и насвистывал свой любимый мотивчик, а я сняла всё, кроме трусиков, и прикрывала грудь рукой. Мне было неловко, противно оголяться.

— Ты уснула?

— — Спросил Паша неожиданно.

— Нет, просто не знаю, что делать.

— — Честно призналась я.

— Порнушку никогда не смотрела?

— — Удивился он.

— Краем глаза и то случайно.

— — Соврала я.

На самом деле представления я имела, сколько фильмов пересмотрела, но сейчас как будто всё забыла. Мне было не до них. Сердце угрожало взорваться, как воздушный шарик от укола иглой.

Мне хотелось провалиться сквозь землю и чтобы никто меня больше не трогал. Чтобы никогда не знать, что так бывает. В тот момент я подумала: «Мне следовало покончить с собой раньше…»

— Иди ко мне!

— — Скомандовал Паша и похлопал по кровати рядом с собой.

— Каким макаром?

— — Задала я очень глупый вопрос.

— Твою мать, Лерка, я тебя придушу.

— — Нервно посмеялся Паша.

— Не надо душить.

— — Попросила я, заглатывая слова.

Я очень осторожно и очень нерешительно подошла к кровати, соображая на ходу, что мне делать…

Подойдя вплотную к Паше, я решала, как к нему залезть, но в голове всё жестоко перемешалось. Это всё было жутко непонятно — раньше ведь со мной такого никогда не происходило…

Неожиданно мои нелёгкие мысли-думы прервало то, что Паша встал с кровати. Он хлопнул со стола ещё стакан водки и медленно снял олимпийку и футболку через голову, после чего скинул тапки и начал расстёгивать свои брюки…

Только Павел взялся за ремень, как я поняла, в каком я сейчас, наверное, забавном виде. Смотрю как заворожённая на то, как мужик раздевается. По-моему это уже клиника. Внизу живота появился холодок…

— Чего, нравится, как я раздеваюсь?

— — Странно посмотрел на меня Павел.

— Очень…

— — Ляпнула я, и мне стало так стыдно, что аж щёки запылали.

Эти смеялись…, даже Егор, они все смеялись, попивая водочку. Думаю, ночь будет длинной и «весёлой». Я не знаю, мне стало так страшно и стыдно, жуткая смесь, голова закружилась.

Я отвернулась от Павла, а он в это время стянул свои брюки, и то ли вместе с трусами, то ли вовсе их не носил, но на кровать он пошёл голышом. Мне как-то раньше в голову эта деталь не приходила.

Мне было интересно, и я его разглядывала. Его телосложение, его положение на кровати, его выражение лица, и его…

А потом ещё много раз я, восстанавливая события той ночи, почему-то думала, а что было бы, если моим первым был кто-нибудь другой? Но, увы, уже поздно, впрочем, чуть позже узнаем. Тело отличное, накаченное, но вот не Лёша это… Отчего-то подумалось мне.

Паша подозвал меня пальцем, и я как послушная овца — дальше вы знаете…, подошла и не знала, что делать. Я серьёзно растерялась, мне было стыдно от собственной нерасторопности.

Поймите меня правильно, я не была готова к такому сексу сейчас, но мне хотелось сделать это хорошо. Не для себя даже, конечно, только частично для себя, но в первую очередь я думала о Павле.

Я искренне полагала, что если я сделаю ему приятно, то он передумает меня убивать, но, как я уже говорила, я серьёзно ошиблась в морали этого человека.

Ну что же, это урок, болезненный урок, без которого, может быть, не было бы меня настоящей, сейчас, много лет спустя…

— Дай руку…

— — Попросил Паша.

— Зачем?

— — Быстро спросила я.

Я держала руки на груди, стоя попой к тем другим. И мне было весьма неловко касаться Павла в тот момент. Мне не хотелось убирать руки от груди, раскрываться и чтобы они — я судорожно обернулась на кухонный стол — чтобы они выдели меня такой…

Мне было очень противно то, что они увидят меня голой, я чувствовала себя такой потерянной и незащищённой…

Меня трясло от понимания, что я всего лишь игрушка, а не юная девушка перед первым в жизни сексом, если, конечно, можно так назвать то, что они со мной сделали…

— Дай руку!

— — Скомандовал Паша, громче.

Я протянула к нему руку, она почему-то дрожала. У меня зуб на зуб со страху не попадал. Держать грудь одной рукой было неудобно, а ещё очень стыдно от мысли, что они всё увидят, и я чувствовала, как пылают мои щёки.

Кухня Павла. Иллюстратор: Синякова Н. И.

— Что ты хочешь сделать?

— — Мне было интересно.

— Не бойся!

— — Улыбнулся Павел загадочно.

После чего положил мою руку себе на то самое место, он как будто себя гладил, и мне уже даже было интересно. Я сама это начала делать под хохот Стаса, ну чего ему неймётся-то?

Почему ему так нравится издеваться? Мучил меня этот вопрос нешуточно, возможно, потому что от ответа на него зависела моя жизнь…

— Что-то не так?

— — Спросила я, потому что Павел на меня косился.

— Малыш, я не кусаюсь, а он и подавно! Можно посильнее, только в меру…

— — Слегка сжал он мою руку.

— Я догадывалась, что он не кусается.

— — Решила я поумничать, но моё замечание осталось без ответа.

— Залезай ко мне.

— — Попросил мягко Паша.

— Ты чего с ней так возишься?

— — Посмеиваясь, спросил Стас.

Тех же двоих как будто вообще не было, но они довольно неприятно пялились на кровать. Вот, блин, бесплатное кино по заявкам телезрителей. Меня интересовал вопрос: почему Егор приехал сюда? И действительно ли он не знал зачем? — Хорошо, два вопроса.

.

— Лерик, пошевеливайся, душа моя. А ты — заткнись, сделай мне одолжение.

— — Посмотрел Павел на Романова.

— Какие мы нежные…

— — Засмеялся Станислав, но в него полетела книга с полочки у подоконника, и он быстро замолчал, успев увернуться. Хотя, впрочем, продолжал улыбаться.

Я легла рядом с Павлом, и он, перевернувшись, оказался надо мной… Мы устроились по диагонали кровати, видимо, для обзора… Паша подвинул одну мою ногу и встал коленями меж моих ног.

Он стал целовать меня, гладить и ласкать моё тело и не только… Казалось, в тот недолгий момент он ласкал и мою душу.

Мне это нравилось, но то, что там был ещё кто-то, убивало меня, впрочем, спустя минуту мне это даже понравилось…

Всё…, я извращенка, точный диагноз… Паша целовал меня в губы, скулы и шею, поцеловав мочку уха, он нежно убрал мою косу в сторону.

Я лежала ни жива ни мертва в ожидании подвоха, сжавшись, чувствуя, как алкоголь опьянил меня и с ощущением, будто плыву.

Мне явно нравилось то, как Паша целует и ласкает мою грудь, мне нравилось то, как он щекотал соски языком и лизал вокруг них, это было потрясающе.

Я пребывала где-то очень далеко, эхом воспринимая то, как он стал целовать мой живот и покусывать ямочку в пупке…

Мне уже совсем хорошо было, когда он снова целовал меня в губы, по-моему, я сошла с ума, мне это нравилось, всё нравилось. Всё, что он тогда делал, отражалось теплом в моей душе, но всё не вечно, а жаль, не правда ли?..

Между ног у меня стало очень мокро, и Паша это понял, проведя там рукой… У него была такая довольная физиономия, это только надо было видеть.

Павел перевернул меня, и я оказалась сверху, это потрясающе, я сидела у него на животе.

Мне в тот момент было честно пофиг, как ему — я горела желанием узнать, что будет дальше.

Он гладил меня с внутренней стороны бёдер, от этого у меня в животе разразилась вьюга… Я уже чуть ли не кричать хотела: «Возьми меня!». Насмотрелась кино — дура! В голове было пусто-пусто, лишь одно — Хочу!

— Давай, работай.

— — С какой-то хрипотцой в голосе сказал Павел, облизывая нижнюю губу. С этими словами он порвал на мне трусики и очень пошло при этом смотрел.

— Как? — Я не знаю!

— — Растерялась я…

— Вот дерьмо…

— — Выругался он, сжав больно мою талию.

Я инстинктивно приподнялась и подалась назад, он мне жестом показал, чтобы я села…

Мне было страшно, я боялась, у него был сантиметров двадцать, наверное, не меньше, и очень толстый.

Мне казалось, я где-то видела, по-моему, читала в журнале COSMOPOLITAN, что глубина женщин там всего сантиметров двенадцать в среднем, но не такая точно…

Хм, а так можно говорить про эту его часть? Наверное, нет, такой большой, наверное, и опытную в шок введёт.

Когда я делала минет, он таким не казался… Может, всё проще, и как там говорится: «У страха глаза велики?!»

Я никак не могла решиться, а он уже начинал злиться… Но я не знала, что делать. Не могу идти вперёд, и назад не повернуть… Что же мне тогда делать? Как всё запущено.

— Встань, просто стой на коленях и откинься назад.

— — Сказал он нервно.

— Так? Или по-другому?

— — Спросила я, выполнив его просьбу, но он не ответил, лишь кивнул.

Павел начал гладить меня там, в самом сокровенном моём месте, но я была растеряна. Мне нравилось, но я не могла понять, что именно сейчас чувствую.

Это был целый спектр чувств. Мне было дико стыдно, но так приятно. Чаша весов уравнялась, странно очень…

От мыслей я вернулась в реальность из-за быстрой, но очень острой боли, он залез мне туда пальцами.

«Вот идиот», — подумала я. «Чёрт, как больно. Это оно?», — вдруг подумала я. Свершилось? Наверное, я задумалась, а он решил этим воспользоваться…

— Что?

— — Спросил Павел как-то гадко.

— Очень больно!

— — Призналась я.

— Так и должно быть. Сейчас будет ещё больнее… Садись, только, умоляю, не резко…

— — Загадочно улыбнулся он…

Я попыталась, но ничего не получилось, мне было страшно, страх боли всегда был выше меня. Я так боюсь боли…

Порезав палец, я хожу пару дней и всем жалуюсь, как больно… А тут ТАКОЕ, это всё так ужасно.

Мне страшно, я была на грани зареветь, как я хочу к маме… и просто всё забыть как страшный сон.

Я попыталась ещё несколько раз, но было так страшно, я не понимала… чего боялась, ведь боль уже была… Но всё равно мне было так страшно…

Тут я попробовала, наверное, раз восьмой, но мимо — я не смогла. Я опустилась Павлу на живот и решила отдышаться, чтобы попробовать снова.

Впрочем, перевести дух мне так и не удалось… Я услышала, как отъезжает стул, как едут скрипя ножки по мраморному полу…

Судя по всему, кто-то не выдержал и решил мне помочь, какой ужас. Не знаю, смогла бы я сама это сделать, честно, я до сих пор об этом думаю…

Кто-то — ведь я не видела, кто, — залез аккуратно на кровать и, видимо, встав на колени за моей спиной, решил мне всё-таки помочь.

Когда я ощутила мягко положенные тёплые, но крепкие и сильные руки на своих плечах, то поняла, это был Стас.

А чуть позже и вовсе убедилась. Запах парфюма Стаса сводил меня с ума долгие годы. Я даже купила себе такой флакончик, когда уже была замужем… Но об этом после.

— Стас, я умоляю, только держи её крепче…

— — Сказал быстро Павел, и, закрыв глаза, кивнул, а мне стало страшно, но поздно, очень поздно.

Пока я ещё не успела до конца опомнится, Павел поднял меня за талию, и подал назад… Стас же сказал: «Опля!» и резко надавил мне на плечи…

От неожиданности я потеряла точку опоры и резко опустилась на ЭТО… Мне ещё никогда в жизни не было так больно…

Паша расплылся в довольной улыбке — это последнее, что я видела, потому что у меня потемнело в глазах и очень сильно.

Мне очень захотелось подняться или хоть капельку привстать, но Стас очень крепко меня держал.

Я пыталась встать изо всех сил, но все попытки были тщетны, я даже пыталась его ударить локтем, но он увернулся.

Какой ужас, как больно… Я прокусила губу, чёрт, а шрам останется? Только я об этом подумала, как Павел прогнал своим любимым жестом Стаса.

Я увидела очень тоненькую струйку крови на том самом месте, когда привстала с Павла, у меня был шок. Он велел мне: «Забудь своё детство! Его больше нет…»

— Ну, и чего или кого ждём?

— — Спросил Паша, повышая тон.

— Пашенька, мне так больно…

— — Протянула я с наворачивающимися на глаза слезами.

— Не ты первая, и, увы, не ты последняя, детка.

— — Рассмеялся он.

— Мне очень больно.

— — Сказала я, пытаясь из последних сил сдержать слёзы.

— Ну что, так и будем сидеть?

— — Спросил Павел жестоко… Но я только пустила слезу…

Павел резко меня перевернул под себя, я упала на подушку и подумала, всё кончено, но нет…

Чёрт…, а он не шутил, что будет очень больно… Когда я лежала под ним, мне было страшно, но не неприятно.

Я уже не понимала, что точно чувствую, лишь жгучую боль, когда он выходил и входил в меня снова и снова…

Я вспомнила фильм с Алисией Сильверстоун «Настоящее преступление». Этот фильм довольно долго смущал меня. Как, наверное, похожи сцена с лишением её невинности с тем, что происходит сейчас. Только там не показано, что это так больно…

Я безмолвно плакала и от боли, и от того, что именно со мной только что произошло. Я знала, что когда-нибудь потеряю невинность, но не ожидала, что это будет так больно.

Со временем, с годами я вспоминаю только часть той ночи, с Павлом. Мне отчаянно не хочется вспоминать, что было после. Потому что меня ожидал кошмар…

Казалось, Павел никогда не перестанет этого делать, и боль уже была просто невыносима. Хотя Аля говорила, больно первые несколько секунд — это жестокая ложь, по крайней мере, в моём случае.

Я плакала и не могла остановиться, просила отпустить, говорила, что мне очень больно, но всё без толку. Меня никто не слышал.

Уже когда я отчаялась и была готова потерять сознание, вдруг почувствовала что-то очень горячее внутри меня, это было странно и меня обескуражило.

Он свалился на меня и придавил… Но очень быстро привстал на локтях, с него капал пот, он был счастлив. Словно младенец чудо-чупику с него ростом.

«Как пошло», — пронеслось у меня в голове, а он так жадно поцеловал меня в губы. Моя разбитая на тот момент губа снова стала кровоточить.

Несмотря на то, в каких условиях это было сделано, это случилось и это было бы потрясающе, если бы не было так больно.

Отдышавшись, Павел поднялся, вытер себя от моей крови и надел брюки… Потом он выпил ещё стакан водки и куда-то ушёл, а я прикрылась покрывалом…

Подо мной была хорошая лужица крови с примесью чего-то ещё… Я испугалась, но не знала, что делать. Возможно, это норма для того, что со мной произошло. Я не теряю невинность каждый день…

Павлик, теперь, мне казалось, уместно его так называть, вернулся минут через пятнадцать с пачкой презервативов в руках… и в полотенце — принял душ, наверное.

Я замотала головой: «Нет, я больше не вынесу». Но он меня не услышал — ведь я ничего не сказала, лишь подумала.

Мой первый мужчина, как пошло это звучит! — Он не церемонясь бросил пачку Романову… Стас улыбнулся, посмотрел на меня и потряс пачкой, как колокольчиком, вот чёрт… На ней было написано «двенадцать», вот дерьмо… Только не это, пожалуйста, Господи, я этого не переживу…

Станислав. Иллюстратор: Синякова Н. И.