Ты мой ангел

Novela, 2016

Владелец ночных заведений Эрик Форд не может пожаловаться на свою жизнь: он молод, привлекателен и богат. Успех достигнут, данные себе обещания выполнены. Нет ничего, чего он еще не имеет. Казалось бы…Она называет себя Ханной. Ей двадцать пять, и она новый «Ангел» в его клубе. И это все, что ему известно о ней. Веселье, секс, никакой ответственности – это все, что она может дать. Все, что он хочет получить. До момента, когда у него возникают вопросы: кто такая Ханна? И какие тайны она скрывает?Четвертая книга из серии "Одержимость".Содержит нецензурную брань.

Глава 5

— Нервничаешь?

Я киваю, не видя необходимости лгать. Конечно же, я нервничаю, и сильно. Там, в его кабинете, я полностью отдалась похоти и вожделению, но теперь, чуть придя в себя, вновь начала сомневаться.

Нет, не в том, стоит ли мне ложиться в постель с Эриком. В этом я как раз уверена. Я хочу его; хочу испытать, пусть и короткие, но моменты блаженства, безмятежности, парения. Потеряться в ощущениях, забыв о навязчивых страхах.

Но в моей жизни был лишь один мужчина, который не только не раскрыл моей сексуальности, а сделал всё, чтобы её подавить.

— Уверена, что не хочешь уйти?

Я смотрю на Эрика — он готов принять любое моё решение, — и качаю головой.

— Нет, я там, где хочу быть, — немного дрогнувшим голосом отзываюсь я.

На самом деле место не имеет значения. Хотя я ещё не определилась до конца, что думаю о том, что он привёз меня в отель. Да, это шикарный Thompson Hotel, но разве не в отели возят определённый тип девушек?

Может, для Эрика я тоже отношусь к такому типу?

И почему я думаю об этом сейчас, когда отступать поздно? И я сама решила, что не хочу этого. Мне необходимо расслабиться и прекратить себя изводить.

— Ты дрожишь, — с мягкой усмешкой замечает Эрик, кладя ладони на мои плечи.

Дрожу? Правда?

Я издаю тихий вздох и прикрываю глаза, окунаясь в ощущение тепла его ладоней, движущихся по моим рукам. Он берёт меня за талию и привлекает к себе — моя спина упирается в его грудь. Эрик отводит мои волосы в сторону, открывая шею, и наклонившись, оставляет лёгкие поцелуи на разгорячённой коже.

— Ты такая красивая, — шепчет он, обдавая меня тёплым дыханием.

Он терпелив и действует без напора. Возможно, чувствует, что именно в этом я сейчас и нуждаюсь. Приподнимает край топа и ласкающими движениями гладит мой живот.

— Такая нежная.

Я поворачиваю голову, и его губы ловят мои, увлекая в сладкий, томительный поцелуй. Его язык будто занимается любовью с моим, и я тихо стону в его рот, плавясь от распространяющегося внутри огня.

Дышать становится трудно, когда ладони Эрика накрывают мою грудь, перемежая поглаживания со щипками. Я настолько возбуждена, что едва могу отвечать на поцелуи. Мой клитор отдаётся болезненной пульсацией на каждое сдавливание затвердевших сосков.

По дыханию мужчины я понимаю, что он сам на грани. Мы больше даже не целуемся, его губы рассеянно касаются моего виска; он выставляет руку, ладонью упираясь в стекло, и я оказываюсь почти зажатой между его телом и окном.

Оставив мою грудь, Эрик опускает руку вниз и проникает мне под юбку.

— Раздвинь ноги, Ханна, — хрипло просит Эрик, что я и делаю. Его пальцы отодвигают резинку трусиков и касаются меня в самом центре, где я вся мокрая и скользкая.

Я откидываю голову на его грудь, кусая и облизывая губы. Не думала, что способна так возбудиться.

Неразборчивый звук раздаётся из груди Эрика, когда его палец погружается в меня до упора, назад и вновь возвращается. Я всхлипываю, непроизвольно двигая бёдрами ему навстречу. Тело ломит от желания, и мне не потребуется много времени для оргазма.

Эрик добавляет второй палец и двигается во мне не спеша и осторожно, но, несмотря на это, мне всё равно немного больно из-за того, что у меня долго не было секса.

— Так хорошо? — обжигающим шёпотом спрашивает Эрик, будто читая мои мысли. Кажется, он прекрасно понимает и чувствует моё тело.

— Да, о…очень, — я киваю, говоря с трудом. Лёгкий дискомфорт ничто по сравнению с тем удовольствием, которое охватывает моё тело.

Он слегка надавливает большим пальцем на клитор и ласкает его по кругу, не прекращая движений во мне.

Я на грани, и мне всё трудней сдерживать стоны. Я завожу руки за голову, обхватив его за шею, и ещё шире развожу бёдра. Внезапная мысль о том, что Эрик делает со мной у незашторенного окна, подводит меня к краю. Я делаю резкое движение бёдрами и с вскриком кончаю.

И этот оргазм — мой первый оргазм за долгое время, — оглушителен. Моё тело исходит лёгкой дрожью, и я вся покрываюсь испариной, когда Эрик переносит меня на кровать. Уложив меня на постель, он поднимается. Я хватаюсь за него неловкими пальцами, испугавшись, что он уйдёт.

— Останься!

— Мне нужно раздеться, Ханна, — с тихим смешком говорит он.

Моё лицо становится горячим, пока я наблюдаю за тем, как он снимает одежду. Я предполагала, что он прекрасно сложен, но он просто идеален! Я смотрю на его словно вылепленные мышцы груди и живота, мускулы на руках, и снова испытываю голод.

На нём всё ещё расстёгнутые брюки; он берётся за мою юбку, стягивает её, после — топ, а потом и трусики.

Отлично, я и не заметила, что всё ещё в одежде.

Он берёт мою ступню, и его пальцы, едва касаясь, пробегаются по подъёму ступни, щиколотке и икре, после чего зубы небольно прикусывают местечко под коленкой, и, к моей неожиданности, это очень приятные ощущения.

У меня дыхание в груди замирает от того, с какой осторожностью, интимной нежностью он исследует моё тело, и от прикосновений то тут, то там, меня накрывают волны удовольствия.

— Готова к продолжению? — улыбается мне Эрик, и я киваю, как зачарованная глядя на него.

Я облизываю губы, когда он снимает с себя брюки и боксёры. Он большой. И твёрдый, и я немного боюсь, что будет больно. Но тем не менее — я очень сильно хочу почувствовать его в себе.

Он выглядит таким уверенным, надевая презерватив. Становится коленями на покрывало и, беря меня под коленки, притягивает к себе. Мой вид, скорее всего — его полная противоположность.

Эрик убирает пряди волос с моего лба, целует мои губы и начинает дюйм за дюймом входить в меня. В первые мгновения моё тело напрягается, и, конечно же, он это чувствует.

— Я не сделаю тебе больно. Доверяешь мне?

Я смотрю в его зеленовато-карие глаза, и мне не требуется много времени для ответа. Вместо слов я прикрываю глаза и киваю.

Оказавшись полностью во мне, Эрик не торопится двигаться, давая моему телу возможность привыкнуть к нему.

В последние годы жизни с Джеком всякий раз во время секса мне хотелось спихнуть его с себя, вытолкнуть из своего тела как что-то, чего там быть не должно. С Эриком всё в точности наоборот. Я обхватываю его за шею и прижимаюсь грудью к его торсу, давая понять, что готова.

Его губы скользят по моей скуле; каждое движение ускоряет темп, и вот уже я подхватываю его ритм. Мои ноги плотно прижаты к его телу, пальцы сгребают простыни и происходит то, чего я так страстно желала.

Страхи исчезают, есть только блаженство и чувство парения в бескрайнем небе.

Есть только этот мужчина, и больше ничего.

***

— Точно ничего не хочешь? Может быть, хотя бы кофе? — переспрашивает Эрик, когда я выхожу из ванной следующим утром.

Мои волосы всё ещё влажные — я лишь слегка подсушила их феном, но я полностью готова, чтобы ехать домой.

— Не надо, — я качаю головой, заставляя себя улыбнуться.

— Ладно, — сдаётся мужчина, после чего мы выходим из номера, в котором прошла лучшая ночь в моей жизни.

Без преувеличения. А вот утром мне стало неловко. У меня нет подобного опыта, и я не знаю, как себя надо вести.

В машине мы оба молчим, и я гляжу в окно, испытывая досаду на каждом светофоре. Ночью всё было замечательно, но теперь мне хочется провалиться сквозь землю.

Когда мы останавливаемся перед моим домом, Эрик заглушает двигатель, но по-прежнему молчит, оставаясь на месте. Наверное, решается сказать мне, что это ничего не значит и чтобы я не обольщалась.

— Ханна…

— Я ничего не жду от тебя! — перебив его, выпаливаю я. Его брови слегка приподнимаются, но он больше не пытается ничего сказать. — Я знаю, что у тебя есть девушка, и поверь, у меня нет намерений становиться для тебя проблемой. Спасибо за эту ночь, мне это действительно было нужно. — Тут мои щёки заливаются румянцем. — Но ты мне ничем не обязан. Мы можем оставить всё, как было?

Я смотрю на него с надеждой, и, поколебавшись, Эрик кивает.

***

Собираясь с духом, я иду в фиолетовую комнату — одно из четырёх помещений для приватного танца. Все комнаты носят названия цвета, в который выкрашены стены внутри.

Моё сердце ускоряется по мере того, как я приближаюсь к комнате, не зная, кого увижу по ту сторону двери. Приватные танцы — особый вид моей работы, который я не люблю. Никогда не знаешь, что взбредёт в голову тому, кто заплатил за то, чтобы ты протанцевала перед ним с голой грудью.

Вообще-то у меня не такой уж большой опыт в этом — это мой третий приватный танец. И прежде мне везло: клиенты особо руки не распускали. К тому же за дверью всегда есть охранник, который быстро среагирует, в случае чего.

Мужчина, который заказал меня, ухоженный и хорошо одетый, но всё равно какой-то отталкивающий. На его губах появляется скабрезная ухмылка, когда я вхожу в комнату и прикрываю за собой дверь.

— Подойди ближе, чтобы я рассмотрел твою мордашку.

Он подзывает меня пальцем. Судя по чуть сбивчивой речи, этот стакан в его руке не первый, и он уже не трезв. У меня в голове вспыхивают сигналы тревоги — несмотря на то, что он не похож на Джека, рядом с ним я чувствую себя точно так же — в опасности.

Луис, охранник, стоит прямо за дверью. Он придёт на помощь, если я позову.

По коже ползут ледяные мурашки, когда я приближаюсь к клиенту. Играет музыка, и я двигаюсь, пытаясь попадать в такт, но все мои мышцы задеревенели. Мне хочется сбежать отсюда, но это не то, что я могу себе позволить. Наверное, если бы я отказалась, у меня не возникло бы проблем, но я сама должна понимать, что моя нынешняя работа обусловлена рядом негативных факторов, и иметь дело с неприятными мне типами — один из них.

— Такая красивая, и такая замороженная. Где же твой огонь, который я видел на сцене? Давай, покажи мне, на что ты способна. — Он закидывает ногу на ногу, удобно развалившись на диване, и делает большие глотки из стакана — судя по всему, там водка со льдом. Его алчный взгляд не отпускает меня ни на мгновение, отчего у меня возникает желание помыться — и долго-долго тереть себя жёсткой мочалкой.

Я стараюсь, чтобы мои движения были соблазнительными, но не могу себя пересилить.

— Ну же, улыбнись мне! — Внезапно мужчина вытягивает руку, хватает меня и дёргает с силой, усаживая к себе на колени. — Ты и правда хорошенькая. — Его пальцы больно сжимают моё лицо.

— Отпустите меня! — сквозь зубы прошу я, едва сдерживая панику. Меня обдаёт парами алкоголя и дорогой парфюмерии. — У нас запрещено трогать девушек!

Я пытаюсь образумить его, хотя понимаю, что с такими это не работает.

Мужчина хмыкает.

— Сколько ты хочешь за то, чтобы я отымел твою киску? — грубо спрашивает он.

— Мы не предоставляем таких услуг. — Мой голос дрожит, а дыхание сбивается в груди. Я пытаюсь подняться, но он удерживает меня.

— Не так быстро, сука! Я оплатил танец, и ты ещё не закончила.

Он злобно скалится, пытаясь рукой раздвинуть мои ноги. Я набираю полные лёгкие воздуха и зову Луиса, одновременно пытаясь вырваться.

— Продажная тварь! Никто не отказывает Кеннету Пулу! — шипит он, отвешивая мне пощёчину, после чего толкает меня на пол. Я падаю, а он дёргает меня за ноги, подтягивая к себе. Я вновь кричу, и наконец-то меня слышат. Дверь распахивается, впуская Луиса. Он оттаскивает от меня моего обидчика, пару раз зарядив тому под дых, потому что этот ублюдок сопротивляется.

— Ханна, ты в порядке? — спрашивает у меня Рон, подоспевший второй охранник, помогая мне подняться. Я киваю, и они уводят озлобленного вырывающегося мужчину.

Я сижу на краю дивана, прижимая ладонь к пульсирующей щеке. Тело дрожит мелкой дрожью, и я не знаю, каким только чудом мне удаётся сохранять спокойствие.

У меня чувство дежавю. Неудивительно — я столько раз получала по лицу в прошлом, что все и не упомнишь. Только вот за последние семь месяцев забыла, как это. Обещала себе, что подобное больше не повторится, и вот опять.

— Ханна! — испуганно кричит Лу, забегая в комнату и бросаясь ко мне. — Что этот урод сделал с тобой? — Она отнимает мою руку от лица, беспокойно осматривая меня.

— Я в порядке, — хрипло выдавливаю я.

— Ничего себе, у тебя вся щека красная! Он тебя ударил?

Лу смотрит на меня испуганными глазами, и неожиданно меня разбирает смех, такой сильный, что приходится обхватить живот.

Мне хочется ответить, что это всего лишь пощёчина. Всего лишь… Этот человек не сделал ничего, чего бы прежде не делал Джек. А он делал ужасные вещи.

— Ханна? — зовёт меня Лу, а я всё никак не могу перестать смеяться. — Может, надо вызвать врача, или…

— Нет, не надо! — Я вскидываю ладонь, останавливая её. — Просто принеси мне пакет со льдом.

— Хорошо.

Лу уходит, бросив на меня полный сомнения взгляд. Успокоившись, я подтягиваю колени к груди и прижимаюсь затылком к спинке дивана. Теперь, когда истерический смех прошёл, я чувствую лишь опустошение, и ничего больше.

***

Дома, когда я стою под горячим душем, со мной что-то происходит. Будто кто-то щёлкает тумблером, и в тот же миг слёзы градовым потоком брызжут из глаз.

Прислонившись к кафельной плитке, я обхватываю себя руками, и, возможно, только это удерживает меня на ногах. Обжигающие струи лупят по коже, но мне всё равно холодно.

Даже когда я выхожу и переодеваюсь в пижаму, слёзы не прекращаются. Моя щека всё ещё красная и чуть припухшая. Стоя перед зеркалом, я осторожно касаюсь её пальцами и тут же морщусь от боли.

Честно, я не знаю, что хуже — когда ты получаешь удар от человека, которого любишь, или совершенного незнакомца, посчитавшего, что имеет право залепить тебе оплеуху.

Это паршиво в обоих случаях. Но я думала, что, уйдя от Джека, буду в безопасности, а потом находится кто-то, кто демонстрирует обратное. Неважно, где ты находишься и кто рядом с тобой — в любой момент ты можешь получить по лицу.

Впрочем, когда рядом Эрик, это чувство пропадает. Мне спокойно с ним. Безопасно. Может быть, я себе всё только надумала, но уверена, что он никогда не применит физическую силу против меня.

Я забираюсь под одеяло, свернувшись калачиком. Несмотря на то, что в комнате тепло, я никак не могу согреться. Хочется уснуть и, проснувшись, не думать о случившемся, но я не могу.

Эрика не было сегодня в клубе, и это к лучшему. Не хотелось бы, чтобы он видел моё унижение. Это так мерзко!

То есть — я танцую стриптиз, иногда ситуация выходит из-под контроля. Таких случаев не должно быть, но это в идеальном мире. В реальности — дерьмо случается. В моей реальности — чаще, чем иногда.

Чёртов философский подход не помогает, и я плачу и плачу. Слёз так много, что скоро моя подушка становится мокрой.

Я так не люблю думать о том, что было бы, останься мои родители живы. Как бы тогда сложилась моя судьба?

Я бы не переехала в Фалконвуд, не встретила бы Джека, и в таком случае моя жизнь при любом раскладе была бы лучше. Возможно, я бы даже стала Олимпийской чемпионкой, потому что делала успехи в художественной гимнастике. Мой тренер прочил мне золото однажды.

Эти мысли, как кислота — они разъедают моё сердце каждый раз, когда я даю им волю. Особенно плохо оттого, что это не просто пустые фантазии. Я знаю, что всё так и было бы, если бы не событие, которое повлекло за собой череду других, приведших меня в эту чикагскую квартиру, где я никак не могу унять слёзы из-за несправедливости жизни.

Какое пустое занятие.

В дверь негромко стучатся. Наверное, я разбудила Лу своим плачем, хотя и старалась приглушать звуки подушкой.

— Лу, иди спать, я в порядке, — прилагая усилия, чтобы голос не дрожал, отзываюсь я.

— Это я, Ханна.

О нет! Только не Эрик!

У меня пульс резко ускоряется от звука его голоса. Зачем он здесь! Что ему надо?

Я быстро вытираю лицо, хотя ничто не способно скрыть, что я плакала.

— Заходи!

Я сажусь на постели и включаю лампу — ушибленная щека остаётся в тени, чтобы он не видел её.

Эрик проходит в комнату, заполняя собой и напряжением, которое отчётливо чувствуется в нём, всё пространство. Моё сердце предательски грохочет, когда он подходит ближе и опускается на кровать. Ничего не говоря, он мягко берёт моё лицо и поворачивает так, чтобы повреждённая сторона моего лица была видна в тусклом свете лампы.

— Лу сказала? — мой голос похож на карканье из-за долгого плача.

Эрик ничего не отвечает, нахмурившись.

— Утром поедем в полицию, — сухо произносит он, но я вижу, что его распирает от злости.

— Нет! — сдавленно выдыхаю я.

Он бросает на меня непонимающий взгляд.

— Нет? Почему нет, Ханна?

Потому что от самой идеи о визите в полицию у меня желудок в морской узел завязывается. Потому что мне нельзя светиться, иначе Джеку будет легче меня найти. И убить.

— Потому что это всего лишь пощёчина, Эрик! Долбаная пощёчина! — с неожиданной злостью выпаливаю я. Меня бесит, что он загоняет меня в угол. — Луис с Роном уже проучили этого придурка, чтобы руки больше не распускал. Этого достаточно!

— Недостаточно!

Эрик рычит и, похоже, готов взорваться. Отлично, я тоже!

— Это не просто пощёчина, а нападение, за которое он должен нести ответственность!

— Да тебе-то что за дело? — хмыкнув, развожу руками я. — Неужели за время существования клуба это единственный случай? Или ты всех распустивших руки клиентов по судам тягаешь?

— Девушки, которые на меня работают, должны быть уверены в своей безопасности. Они должны знать, что на рабочем месте им ничто не угрожает, и, если происходит такое, виновник будет наказан!

Он поднимается, беспокойно меряя шагами мою комнату, глядя на меня с упрямством.

Господи, он великолепен, и я в восторге от этого мужчины, даже когда злюсь на него!

— Какое благородство, мистер Форд! — язвлю я, становясь коленями на покрывало. — Но ты так и не ответил — ты каждый раз прибегаешь к помощи полиции, или стараешься уладить всё другим способом?

Эрик стискивает зубы, запустив руку в волосы. Молчит, сохраняя непреклонное выражение на лице. Понятно — крыть ему нечем.

Наконец негромко говорит:

— Он тебя ударил.

Я киваю — да, это паршиво, но я могу это пережить.

— Я буду в порядке, — слабо улыбаюсь я ему, хотя мне вновь хочется плакать.

Он возвращается к кровати и, садясь, протягивает руку, осторожно поглаживая меня по здоровой щеке.

— Я просто не хочу, чтобы тебе делали больно, — на выдохе признаётся он, и от его слов моё сердце забывает о том, как надо биться.