Одна случайная ночь

Novela, 2021

Все считают, что Дилан Паркер – самый отпетый бабник в университете Итаки. Те, кто говорят, что я не пропускаю ни одной хорошенькой мордашки – не так далеки от истины. И если вы послушаете мою бывшую, то точно решите, что я тот еще ходок по университетским красоткам. Во всяком случае, так было до той ночи, когда я обнаружил незваную гостью в своей постели. Впервые увидев Руби, я подумал, что мне не нужны проблемы с напившейся в хлам первокурсницей. Оставляя ее у дверей общежития, был уверен, что больше никогда ее не увижу. Но я ошибся. Потому что отпетый бабник влюбился, но моя репутация может все испортить.

Глава 7

РУБИ

В пятницу Дилана нет на экономике, чему я радуюсь. Не думаю, что хочу видеть его после того, как два дня назад он заставил меня ощутить себя ничтожеством.

Выходные приходят и уходят: в субботу я работаю, в воскресенье делаю домашнее задание, отсыпаюсь и смотрю фильмы.

Во вторник, когда Дилан проходит мимо, то улыбается мне и поднимает руку в приветственном жесте, но я отвожу взгляд, не отвечая ему. Все занятие у меня зудит затылок — догадываюсь, что это он на меня смотрит, но ни разу не оглядываюсь, чтобы это проверить.

«Так, никто».

Я вскакиваю со своего места сразу же, как профессор прощается с нами до четверга. Хочу уйти одной из первых, чтобы не столкнуться в проходе с Диланом и вообще, не искушаться посмотреть на него.

Как парень, который едва со мной говорил, мог так сильно меня ранить?

В коридоре сливаюсь с потоком студентов. У меня есть два свободных часа, и я планирую посвятить это время для написания эссе в тишине библиотеки. Надеюсь, у меня получится, несмотря на то, что мои мысли заняты одним парнем.

— Руби!

Я слышу, как зовет меня голос за спиной, и мгновенно его узнаю, но не останавливаюсь. Притворюсь, что не слышу.

— Руби, стой! Подожди!

Голос Дилана уже совсем близко и я нехотя останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

— Привет. — Он становится передо мной, и я вынуждена на него посмотреть. — Как у тебя… дела? — Он немного сутулит плечи; синие глаза выдают настороженность. Его что, еще и удивляет мое поведение?

— Ты это серьезно? — фыркаю я, чем еще больше сбиваю его с толку.

— Я что-то не то сделал?

Его замешательство кажется даже искренним.

Я качаю головой и возобновляю шаг.

— До свиданья, Дилан.

Мой голос холоден, с чем я себя и поздравляю. Не знаю, что он там себе возомнил, но я не собираюсь убиваться из-за него. Или еще что.

— Очевидно, сделал, — вздыхает он, поравнявшись со мной. — Не скажешь, что именно, чтобы я мог это исправить?

Его притворство вызывает во мне вспышку гнева. Я вновь останавливаюсь и торможу так резко, что он едва не спотыкается об меня.

— «Так, никто!», — передразниваю я его, и чуть не смеюсь, когда вижу, как бледнеет его лицо. — Предвосхищая твой вопрос: да, я тебя слышала! Поэтому до свиданья, Дилан! — повторяю я. — Не трать свое время на меня, я ведь никто!

Я делаю еще одну попытку уйти, но он не позволяет, взяв меня за руку.

— Постой, пожалуйста, и дай мне все объяснить, хорошо? — просит он, и я вижу мольбу в его голубых глазах, которая заставляет лед в моем сердце таять.

Мне хочется крикнуть, что его объяснения мне не нужны. Что уже поздно и ему надо было раньше думать, но не могу себя заставить, когда он так смотрит.

— Ладно, — все еще сдержанно решаю я, — у тебя есть пять минут.

ДИЛАН

— Здесь свободно, — говорю я Руби, открыв дверь ближайшей аудитории и убедившись, что она пуста. Я не могу просить прощения у этой девушки, стоя в загруженном студентами коридоре, пытаясь объясниться с ней в их гвалте.

Чуть поколебавшись, она проходит мимо меня, и я захожу следом. Прикрываю дверь, отгораживая нас от гула голосов. Знаю, она дала мне пять минут и не сомневаюсь, что как только они истекут, она уйдет, но все равно не могу заставить себя начать говорить.

Я облажался. Когда сегодня я с ней поздоровался, а она не ответила, почуял неладное. Сразу закралась мысль, что это из-за той встречи в кофейне. Руби мне тогда улыбнулась, а я повел себя отстраненно, будто мне наплевать на нее. Но я не хотел подогревать любопытство Гвен. К моей досаде, она догнала меня, когда я шел за кофе, и увязалась за мной. Мы вращались в одной компании, и я не мог открыто послать ее. Можно было прикинуться, что у меня есть срочное дело и свалить — но, черт! — в тот день было так холодно, что желание получить горячий кофе пересилило желание сбежать от Гвен.

Всю лекцию я прожигал затылок Гвен взглядом, почти не слушая профессора, в надежде, что она обернется, как делала раньше. Но Руби все пятьдесят минут просидела с неестественно прямой спиной и на меня не смотрела. У меня похолодело в желудке, когда подумал, что она могла услышать мой ответ Гвен, когда та спросила о ней. Я обронил скупое «Так, никто» только чтобы Гвен отстала и больше не расспрашивала.

Руби обхватывает себя руками и вскидывает брови в нетерпеливом ожидании. У меня перехватывает горло, когда она становится в эту защитную позу, будто хочет отгородиться от меня.

— Я не собираюсь ждать вечно, Дилан, — в ее голосе слышится раздражение.

— Так, ладно — знаю, как это должно быть выглядело, но я на самом деле не имел в виду то, что сказал. — Вдруг разволновавшись, как подросток, чего со мной уже давно не было, провожу рукой по волосам. — Руби, мне жаль, что так вышло, и ты расстроилась. — Это правда — мне действительно жаль, и я говорю это не для большей драматичности. — Я сказал так, потому что не хотел привлекать внимание Гвен к тебе. Гвен бывает… токсичной, а ты… — «не сможешь ей противостоять», — договариваю про себя.

— Я «что», Дилан? — моргнув, едва слышно спрашивает Руби.

«Слишком хорошая и не заслуживаешь быть объектом травли, которую может устроить Гвен».

— Ты другая. — Я жму плечом, не сводя глаз с ее лица.

Притихнув, Руби смотрит себе под ноги, а я мысленно скрещиваю пальцы, чтобы она меня простила. И когда так случилось, что эта девчонка так глубоко просочилась в мою жизнь?

— Хорошо. — Она делает глубокий вдох. — Я принимаю твои извинения.

Я ловлю ее взгляд и ее губы дергаются в сдержанной улыбке.

— Я прощен?

— Я лишь сказала, что твои извинения приняты.

Ее улыбка становится шире, и я тоже улыбаюсь ей, чувствуя, как отлегло от сердца.

— Ты сейчас свободна?

Я заметил, что она не торопится, хотя занятия уже начались. Мне бы не хотелось заставлять ее прогуливать.

— Да, до двух у меня свободное время. А что? — Взгляд ее становится настороженным.

— Есть у меня тут одна идея.

РУБИ

— На каком ты курсе? — Я дую на горячий чай в своем стакане, сквозь пар, прищурившись, поглядывая на Дилана.

Мы сидим в его машине, на парковке у Таргета. Дилан купил мне чай, а себе большой американо, и мы просто болтаем о разном последние полчаса.

— Четвертом.

Он отодвинул свое сиденье и откинул голову на подголовник, а я с ногами забралась на свое и села к нему полубоком. Мысль, что я — первокурсница, сижу в одной машине с выпускником — которому — возможно — я небезразлична, немного кружит голову. Но в то же время и разочаровывает — это означает, что через несколько месяцев Дилан выпустится и его здесь не будет.

— Ты потому смутился, когда узнал, что я на первом — потому что старшекурсникам не круто общаться с новичками? — Я вроде шучу, но не совсем. И слово «встречаться» я заменила на «общаться», потому что не уверена, что это входит в его планы.

— Хм. — Дилан сводит брови вместе и пока раздумывает, подносит стакан с кофе к губам. Рукав его черной куртки от Аберкромби немного сползает, и я могу рассмотреть часы у него на запястье, которые на вид выглядят дорого, пусть я ничего в этом и не понимаю. Но если судить по его машине и тому, как он одевается — парень — или его родители — не бедствует. — Это не какое-то негласное правило, нет. Просто… наверное мои заморочки, — признается он.

— Избегать первокурсниц? — Я смотрю в свой стакан, не решаясь смотреть ему в глаза.

— Обычно, да. Но я не потому так отреагировал. По неопытности ты можешь попасть в неприятную ситуацию — что как раз и случилось, но не всегда в нужную минуту может оказаться кто-то, чтобы этому помешать, — с какой-то горечью говорит он.

— С моей стороны было ужасно глупо и беспечно столько выпить. — Я вздыхаю и чувствую, как начинаю дрожать. — Я не знала, что организм отреагирует подобным образом. До того вечера я лишь пару раз пробовала алкоголь и оба раза это был бокал шампанского.

— Руби, — зовет меня Дилан, и я поднимаю на него взгляд, — чтобы там ни было, твоей вины нет в том, что попытался сделать тот парень. Это его никак не оправдывает.

Голос у него мягкий, но убежденный, а в глазах ни тени сомнения.

Помедлив, я киваю, но хочу сменить неприятную тему, а потому спрашиваю, откуда он родом.

— Из Нью-Йорка. Наша семья живет там последние лет сто пятьдесят.

То, как он говорит об этом, звучит скорее как небрежно, но не кичливо.

— Ваш род такой древний? Это, должно быть здорово, знать о своих предках так много.

Дилан лишь жмет плечом, ни подтверждая, ни опровергая мои слова.

— У тебя не так? — интересуется он.

— Бабушка моей мамы приехала в Америку из Венгрии в начале войны, а своего отца я никогда не видела, поэтому мое родовое древо немногочисленно.

— Ты никогда не видела своего отца? — переспрашивает Дилан, и я качаю головой.

— Мама рассказывала, что встретила его в колледже. Он был из католической семьи — жутко религиозной — и жениться мог на такой же истинной католичке. Он испугался пойти против воли родителей, когда мама сообщила ему о беременности, и он испарился. Перевелся в другое место, ничего ей не сказав.

— Дерьмо, — ругается Дилан, а я нервно смеюсь.

— Ну да, согласна.

— И ты не знаешь, кто он и как его зовут?

Я вновь качаю головой.

— Нет. Пока я была маленькой, мне не приходило в голову спрашивать, а когда я повзрослела, мамы уже не стало, и задавать вопросы было некому.

Дилан смотрит на меня так странно, сохраняя молчание, отчего я начинаю беспокоиться и ерзать.

— Что за взгляд?

— Думаю, как много раз я считал, что моя жизнь — катастрофа, но теперь понимаю, что тебе досталось больше, — признается он.

— Ой, нет, я ведь не для того, чтобы на жалость давить, говорю! — торопливо объясняю я. — Обычно я так много о себе не рассказываю, но ты спросил.

— Я и не подумал, что ты для этого рассказала, — спокойно замечает он.

После небольшой паузы, во время которой мы пьем свои напитки и смотрим друг на друга, Дилан спрашивает, с кем я жила, когда мамы не стало.

— С Мойрой — маминой младшей сестрой и ее мужем Кевином. С ними было… неплохо, хотя нам с Мойрой тяжело понимать друг друга. А Кевин тихий и увлеченный спортивными каналами — с ним трудно не поладить, так как он редко разговаривает.

Далее мы обсуждаем наши специализации. Точнее специализацию Дилана — у него это право и политика, и мою предполагаемую специализацию — финансы.

За разговором время пролетает мгновенно и вот мне уже пора возвращаться на кампус. Через пятнадцать минут начинается лекция.

Когда Дилан заводит корвет, мне впервые в жизни хочется прогулять учебу.