Между нами

Novela, 2017

Когда Микаэлла получает роль своей мечты в новой танцевальной постановке, то и не догадывается, что с возможностью быть замеченной и прославиться приобретет нечто большее в лице хореографа-постановщика, обладающего непростой репутацией.Дэниел уже имел неудачный опыт в прошлом и пообещал себе, что больше не позволит чувствам взять верх, особенно если это касается прекрасной девушки из балета.До тех пор, пока их пути с Микаэллой не пересекутся. И тогда встанет вопрос: что важней ‒ амбиции, слава и успех или любовь?Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

МИКА

Леди Гага запела свой Bad Romance, а я взяла коктейль, переданный мне заботливой рукой Уэсли.

— Двадцать пять. Четверть века. Я чувствую себя древней.

Уже порядком захмелевшая Джун состроила несчастное лицо, после чего залпом опрокинула остатки своего «буравчика».

Вечером в пятницу мы устроили небольшую праздничную вечеринку в ее честь. Пришли ребята из труппы и некоторые из ее друзей. Размеры нашей квартиры не позволяли особые маневры, но погода была благосклонна к нам и мы смогли расположиться под открытым небом. Правда я побаивалась, что наш балкон попросту не выдержит такого количества людей.

— Заткнись. — Алкоголь и паршивое настроение сделали меня бесчувственной. — Радуйся, что тебе только двадцать пять.

— Для нашей индустрии это почти что пенсия, — фыркнула Джун.

Она утрировала, но здравое зерно в ее словах имелось. Я и сама была в небольшом унынии из-за приближающегося двадцатисемилетия.

— Вот тебе, Уэсли, сколько лет? — Джун ткнула пальцем в грудь парню, при этом сильно накренившись.

— Двадцать два, — почти виновато ответил тот.

— Скинуть бы тебя с балкона, — проворчала соседка, разворачиваясь и уходя.

— За что это? — удивленно хохотнул Уэсли.

— Да не обращай внимания. — Я махнула рукой, облокотившись о каменное ограждение. — Она просто психует из-за дня рождения. Мы все психуем, когда становимся старше.

Я почувствовала, как на меня наваливается тоска и глотнула водки с тоником — похоже это единственное, что скрасит мой сегодняшний вечер.

— Я тебе давно уже сказать хотел… — начал Уэсли и вдруг замялся, смущенно улыбнувшись.

Я посмотрела на него с интересом — ничего себе, я ему никак нравлюсь?! Раньше я как-то не обращала на него внимания, а стоило бы. Он был хорош собой, высокий, сложен отменно — что вполне естественно. Глаза ярко-голубые, открытый, бесхитростный взгляд. А волосы — что-то на грани каштанового и рыжеватого.

Не парень, а картинка.

— Что?

Я ближе придвинулась к нему, давая понять, что он может быть откровенным со мной.

— Я восхищаюсь тобой, тем, что ты делаешь на сцене! — волнуясь, выпалил он.

Я польщенно заулыбалась — всегда приятно, когда хвалят твой талант.

— Правда?

Уэсли кивнул. Мы еще ближе придвинулись друг к другу, и мне показалось, что сейчас он поцелует меня.

— А еще я считаю, что ты очень красивая, — уже тише пробормотал парень, после чего, как я и ожидала, последовал поцелуй.

Губы у Уэсли были мягкие, сначала немного неуверенно скользили по моим губам, но прижавшись к нему всем телом, я поощрила его действовать без опаски.

Я поняла, как соскучилась по поцелуям, близости с другим живым существом и дело было даже не в сексе. Мне не хватало тепла, прикосновений, ярких ощущений.

Конечно, я получала все это сполна, когда танцевала, но после возвращалась домой, где меня никто не ждал. Ничего не оставалось кроме пустоты.

Сегодня я не хотела быть одна. Я устала от этого состояния. Все чаще ловила себя на мысли, что жалею себя. И мне это не нравилось.

Поэтому этим вечером не будет никакой жалости, никакого одиночества.

Я взяла Уэсли за руку и повела в свою комнату.

***

— Что случилось?

Дэниел опустился передо мной с тревогой на суровом лице, а я быстро смахнула слезы со щек. Было чертовски больно, хотя боль уже давно стала чем-то привычным.

— Ничего, — хрипло прозвучал мой голос.

Я сидела на полу репетиционного зала, роняя слезы, поэтому мои слова не выглядели убедительными.

Дэниел бросил короткий, неодобрительный взгляд на меня, и принялся развязывать пуант на левой ноге, которую я повредила.

Я попыталась помешать ему.

— Прекрати! — строго приструнил он, и мне пришлось уступить.

Мои ноги были уродливыми. Я знаю, что уж он-то перевидал многое — ноги балерины не самое эстетическое зрелище, но едва ли он будет шокирован, и все равно не желала, чтобы он их видел.

Я закусила губу, пока он снимал белый вкладыш, успевший напитаться кровью.

— Черт.

До меня донеслось тихое ругательство, больше похожее на бормотание под нос и опасливо покосилась вниз. Ноготь на большом пальце треснул, и из раны сочилась кровь.

И правда — черт!

— В кабинете есть аптечка.

— Что ты здесь делаешь? — Меня этот вопрос интересовал больше, чем сломанный ноготь. К тому же это помогало отвлекаться от боли.

На лице мужчины отразилась досада — отвечать ему не хотелось. Но я поняла, почему он был здесь, и это вызвало у меня улыбку.

— Ты пришел, потому что думал, что я буду здесь?

— Возможно, — скупо обронил Дэниел.

— Я уверена, что права. — Теперь уже я улыбалась во весь рот, почти забыв о боли.

— Идти можешь?

Он помог мне подняться, и, ступив на пострадавшую ногу, я невольно ойкнула.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила я, когда Дэниел подхватил меня на руки и понес к выходу.

— Так будет быстрее. Я не хочу, чтобы ты плелась по коридору, истекая кровью, — сухо отозвался он, при этом не выглядя счастливым от возложенного на него бремени.

А я вдруг поняла, что это очень приятно — находится в его руках: сильных и теплых. На самом деле он был даже горячим, что удивительно, так как он создает впечатление холоднокровного.

— Это было вовсе не обязательно, — пробормотала я, правда без особого рвения.

Дэниел промолчал, а я обхватила его шею руками — исключительно, чтобы нам было удобно.

Ладно, признание: оказывается, на руках Дэниела Райерса было не просто «приятно». Это было так хорошо и волнительно, и толкало меня на разные откровенные и совсем неприличные фантазии. Оставалось только надеяться, что он не обладал способностью читать мысли. Иначе бы узнал много нового о том, как именно я представляла нас двоих в этот самый момент.

Дэниел занес меня в свой кабинет и усадил на диван, а сам скрылся в смежной комнате, но вернулся почти сразу, держа в руках аптечку.

Похоже, у него и личная ванная тут имелась.

— Почему ты передумал? — спросила я, старательно гоня от себя недозволенные, неуместные мысли.

Мужчина сел, положил мою ногу к себе на колени и вынул из аптечки антисептик.

— Твое красноречие меня убедило, — не глядя на меня, ответил он.

Я поморщилась — было больно.

— Мои слова подействовали на тебя? — Я не могла скрыть веселого недоверия.

— Возможно.

Он обернул мой палец пластырем и только тогда посмотрел на меня.

— Слишком много «возможно» для одного дня, — заметила я.

Он улыбнулся, пожав плечом, как бы говоря: «Да, возможно ты права».

— Боже, у меня сейчас сердце остановится — он все же улыбается! Это как встретить Снежного человека или Пасхального кролика!

Я шутила, за весельем пытаясь скрыть, что его улыбка на самом деле поразила меня. Мое сердце разогналось от трепета и волнения, потому что его улыбка была тем еще зрелищем. Черты его лица смягчились и на мгновения я будто совсем другого человека увидела. Мне захотелось сказать: «Привет, я Мика. Я хочу узнать тебя поближе».

Мне хотелось попросить улыбнуться его еще раз. Никогда не переставать этого делать.

— Как для того, кто только что получил травму, ты очень довольная.

Сказано это было вполне добродушно, что мало вязалось со знакомым мне Дэниелом.

А еще — моя нога все еще была на его коленях.

Его коленях! Ноги у Дэниела заслуживали отдельного внимания.

Озабоченная девчонка внутри меня завизжала придурочным голосом, когда я опустила глаза вниз, проследив взглядом от места, где покоилась моя ступня и до того, где сводились его бедра.

— Тебе нужен отдых. Возьми больничный, пока не заживет, — вернув себе деловой тон, Дэниел осторожно переложил мою ногу на диванную подушку, а сам поднялся.

Похоже, он догадался о моих помыслах с участием его ног. И не только.

— Но тогда я пропущу репетиции, а наш руководитель очень строгий тип, — попыталась вернуть непринужденную атмосферу я.

— Это не предложение, Микаэлла, а приказ.

Он выглядел более чем серьезно.

Я смиренно вздохнула.

— Как скажешь. Если пообещаешь мне кое-что.

Он в недоверии изогнул брови, скрестив руки на широкой груди.

— Ты ставишь мне условия? Помнишь, кто тут главный?

— Разве ты позволишь об этом забыть? — съехидничала я. — Я просто хочу, чтобы ты дал мне индивидуальное занятие, когда я поправлюсь.

Дэниел молчал.

— Ты ведь для этого сегодня приехал! И если бы не моя неудача, мы бы это сделали!

Я старалась не акцентировать внимание на фразе «мы бы это сделали». Уж слишком многое могло стоять за ней.

— Твои ноги и так в кровавых мозолях. Ты дошла до фанатизма.

Я одарила его скептическим взглядом.

— Тогда помоги мне, — набравшись наглости, сказала я. — Я знаю, что ошибаюсь, а ты можешь это исправить. Одно занятие. Всего одно!

Дэниел раздумывал, а я ждала, затаив дыхание.

— Хорошо, но только когда ты сможешь работать без ущерба для здоровья, — наконец-то согласился он.

Я быстро закивала, обрадованная таким поворотом.

Надеялась только, что он больше не включит заднюю.