Уже не я

Nikki Tozen

Этот шепот, точно паутина, путается у меня в волосах. Скручу я в узел шелковую нить, чтобы разъединить его с моим сознанием. Пылает воздух, которым я дышу. Обуглено нутро пустого дерева. Безликие лица в толпе возносят себялюбивые молитвы о всходах и жатве. Но гул издалека затмит их крики. Быть может, ты, быть может, я и шелест прозрачных крыльев.

Белые демоны: день первый

«Я часто сравниваю раритеты с ноу-хау: старые индустриальные лифты без дверей, стены которых облицованы красным деревом и обшиты бархатом в фешенебельных пентхаусах из экологически чистого строительного материала на Уолл-стрит. Дизайнер, должно быть, был гением, раз додумался до такого, но в этой стране нет ничего, что можно было бы подвести под понятие устаревшего в инновационном.

Синие небо, зеленые джунгли и красная земля. Страна контрастов, где наряду с обычным городом, который живет своей жизнью и не отличается от любых других перенаселенных городов, где есть электричество, магазины, банки, машины, всего в нескольких часах езды располагается девственная природа и люди, живущие племенным строем, как это было тысячи лет назад. Они занимаются скотоводством и земледелием. Удивленными глазами смотрят на мобильные телефоны, бегают с радостными криками за старыми, списанными военными самолетами, словно это божество. Они не идут навстречу технологиям. Проживают моменты встречи с неизведанным и возвращаются к своему привычному образу жизни. Они ведут себя так, словно они уже устали от всего, что может дать современная цивилизация, словно устали от самой жизни.

Их самобытность пугает меня.

По дорогам свободно разъезжают вооруженные солдаты или частные наемники. Ничего не подозревающие пигмеи стоят и смотрят им вслед. Страну буквально раздирают междоусобные стычки правительственной армии с боевиками М23. Никогда не знаешь, откуда раздадутся звуки очередной перестрелки между регулярной армией и повстанческими группировками. Какая из деревень станет очередной жертвой безжалостных наемников, которые вырезают местное население, не жалея детей и насилуя женщин.

В лагере для беженцев, в котором я сейчас нахожусь…»

— Привет! — неожиданно со спины к нему подошла высокая крупная женщина с густой копной русых волос, наскоро заплетенных в тугую косу и с прозрачно-голубыми глазами.

— Здравствуйте, — немного отстраненно проговорил он, кладя карандаш на листок бумаги.

— Ой, прости, ты работал? — наигранно стала извиняться она.

— Пытался немного… — потирая затылок, начал он, но она не дала ему закончить.

— Давай я посмотрю, — она грубо задрала ему волосы на затылке и принялась щупать шею своими сильными руками, — ах, я Надя, — наконец представилась она.

— М-м-м, очень приятно, Юкия, — постанывая от боли, еле выдавил он из себя приветственную речь.

— Этот зуд в одном месте вчера сказал мне, что у нас тут скоро будет валяться труп индейца, — она начала смеяться, что-то делая с его шеей, затем резко повернула его голову вправо, — так больно?

Что-то щелкнуло, и из глаз Юкии посыпались искры.

— Ничего так, — промычал он сквозь сомкнутые губы.

Затем также резко она наклонила его голову вперед и закинула назад, он увидел ее подбородок и пухлые губы прямо над своим лицом. Надя засмеялась.

— Так лучше? — отпуская его голову, спросила она.

Юкие действительно стало намного лучше.

— Д-да, спасибо.

— Я училась немного на костоправа в Принстонском университете, — заявила она, подсаживаясь к нему с тарелкой, на которой лежал завтрак, — если опять заболит, обращайся!

— А под зудом вы имели в виду…

— Ах, это недоразумение по имени Блэйм, — грубо перебила она его, кладя огромную ложку каши себе в рот и запивая кофе.

Юкия уже хотел что-то ответить ей, как увидел, что мимо них вместе со своим завтраком прошел на другой конец длинного стола под крытым тентом Блэйм, косясь на него взглядом, как сыч. Его взъерошенные волосы и мятое после сна лицо еще раз убедили Юкию в том, что этому мальчишке с необсохшим молоком на губах явно не место здесь, среди заматерелых мужчин и женщин. Он уже хотел было встать и подойти к нему, как Надя вдруг резко схватила его за подбородок и громко проговорила:

— Десять лет я изучала антропологию в университете, — с восхищением начала она, — и, честно признаюсь, я ломаю голову над твоим происхождением!

Юкия неловко улыбнулся ей, не понимая, о чем она говорит.

— Ты из племени навахо или апачи? — не дав ничего ответить, продолжила она, исследуя пальцами его широкие скулы. — Но в то же время у тебя ярко выраженная европейская внешность!

Блэйм через раз начал посматривать в их сторону. Заметив это, Юкия поспешил убрать ее руки со своего лица.

— Простите, я… — замешкался он.

— Это мое хобби, я всегда пытаюсь определить, откуда происходит человек, из какой части планеты он приехал, — рассмеялась она.

— Все в игры свои играешь? — сонным голосом проговорила Мэри, присаживаясь рядом с ними.

— Нет, ну ты только посмотри на него, — не унималась Надя, — я видела помесь француза с гаитянской кровью, даже индуса с азиатской, но чтобы индейца с английской кровью… это такая редкость, многие из современных индейцев живут в резервациях в США, большинство в Мексике, но вот он, — она снова показала на Юкию, — он в корне отличается от того, что я видела, когда ездила туда.

— Господи, Надя, да успокойся ты, шесть утра! — взмолилась Мэри.

Юкия начал медленно сползать со своего стула, чтобы поскорее покинуть компанию надоедливой и чересчур прямолинейной женщины.

— Какой красивый! — восхищалась она, хлопая Мэри по спине и не давая ей спокойно пить кофе. — Знаешь, приехала я в Аризону, в одну из резерваций в поисках Гойко Митича⁵ несколько лет назад, а увидела в большей степени латиноамериканцев, нежели настоящих индейцев, а этот… Ах, как будто только что с обложки модного журнала, — восторгаясь, продолжала говорить Надя, подперев лицо рукой.

— Подруга, боюсь, ты слишком стара для него, кажется, ему всего восемнадцать, — издеваясь, проинформировала ее Мэри.

— Ты посмотри на его упругую задницу! — игнорируя слова Мэри, не унималась Надя, глядя вслед уходящему Юкие.

В тот же миг на другом конце стола послышался кашель подавившегося Блэйма.

— Что такое, мальчик? — тут же обратилась к нему Надя. — Нужна трахеотомия?

— Кх-кх-кх, все в порядке, — краснея, еле выговорил он.

— Надя, — одернула ее Мэри, — возьми себя в руки!

— Да ладно тебе, таких мужчин не каждый день увидишь!

Закатив глаза кверху, Мэри обратилась к Блэйму, который уже доел свой завтрак и собирался выйти из-за стола:

— Блэйм, сегодня утром, пока работал интернет, звонила твоя мама и сказала, что ты уже больше недели не выходил с ней на связь…

— Кстати, — перебила их Надя, — я слышала, что самый красивый мужчина на свете приехал сюда из-за тебя!

— Глупости! — тут же ответил Блэйм.

Пока Надя, явно не довольная подобным ответом, собиралась что-то сказать, Мэри закрыла ей рот ладонью и спросила:

— Надеюсь, вы с ним не будете снова драться, как вчера?

— Его вообще здесь не должно быть, — грубо отозвался он.

— Это еще почему? — Надя возмущенно убрала ладонь Мэри со своего рта.

— Потому что он… — начал Блэйм, но его перебил волонтер, который вбежал под навесной тент и сказал, что начали прибывать для вакцинации люди из соседней деревни.

Надя и Мэри тут же вскочили со своих мест, забыв обо всем, что хотели сказать, и побежали в сторону медицинского пункта.

На столе остался только одинокий лист бумаги, поддуваемый ветром, к которому медленно подошел Блэйм и взял в руки.

Еще из своей палатки он увидел его сидящим за столом и что-то пишущим. Он посмотрел на листок и увидел красивый, четкий почерк, и, хоть лист не был разлинован, строки все равно были ровными, а буквы — одного и тоже размера.

Скривив губы, он аккуратно сложил его пополам и убрал к себе в карман, затем медленно вышел из-под навеса и отправился в ту же сторону, куда минуту назад убежали волонтеры.

Много часов подряд пигмеи из соседних деревень стояли в очереди возле лагеря, чтобы им сделали прививки от холеры и малярии. На большинстве из них практически не было никакой одежды. Волонтеры, которые выстраивали взрослых и детей в один ряд, раздавали при необходимости одеяла, чтобы те могли завернуться в них.

Женщины с детьми на руках стояли самыми первыми в очереди. Дети начинали плакать при виде шприцов. Многие врачи не обращали на это внимание, только Надя брала каждого к себе на руки и пыталась успокоить, засовывая им леденцы в рот. Ее очередь была самой длинной.

Большую часть времени было пасмурно, волонтеры боялись, что вот-вот начнется дождь. В придачу ко всему, ветер к обеду только усилился. Из-за непогоды многие люди, которые стояли в очереди вдоль дороги, начали расходиться обратно по своим деревням.

Блэйм крутился возле волонтеров-медиков вместе с другими ребятами, помогая им избавляться от использованных шприцов, скидывая их в ведра и высыпая в коробки, чтобы весь этот мусор можно было сгрузить в самолет, в следующий его прилет.

На его лицо был надет респиратор, руки были защищены по локоть резиновыми, эластичными перчатками.

В этой атмосфере постоянной суеты Юкия весь день не мог его найти и поговорить с ним, вместо этого ему раз десять позвонил Сэм, который находился в отеле в Лубумбаши. Он проклинал все на свете и был похож на ревнивую девушку, парень которой не отвечает на звонки.

— Ты можешь просто улететь обратно, — отвечал ему Юкия, удивляясь тому факту, что в подобной глуши телефон ловил сотовую связь.

— И оставить тебя в этой дыре, без денег, одного? — орал он в телефонную трубку.

— Я справлюсь…

— Да ни черта ты не справишься! — он обрывисто дышал в трубу. — У тебя просто еще не закончились наркотики, которые ты у меня спер, когда уезжал к этому своему любовничку!

— Сэм…

— Я же знаю, как только у тебя закончится героин, ты тут же прибежишь ко мне!

Юкия закрыл глаза и просто дал выговорить все, что у него накипело за время пребывания в этой мало комфортабельной стране.

— Мои волосы превратились в осиное гнездо из-за местной воды!

— Просто ничего не делай и жди меня, я скоро к тебе приеду, — успокаивал его Юкия.

— Не верю ни одному твоему слову! — гарцевал Сэм, заставляя Юкию отдалять телефонную трубку от своего уха, чтобы не оглохнуть.

— Я и сам не знаю, насколько меня здесь хватит, — тихо проговорил он в динамик. Помолчав немного, он продолжил, — здесь очень плохо, Сэм, я никогда в жизни не видел такой нищеты.

— Зачем тебе на это смотреть? Ты же знаешь, тебе будет от этого только хуже! Пошли ты его к чертовой матери! Он самый настоящий фанатик, как все эти люди из S4A!

— Я не верю тебе! — вдруг повысил голос Юкия. — Он не такой!

— Ничего доказывать тебе не собираюсь, ты сам все увидишь! — и он резко повесил трубку.

— Нет, этого не может быть, — прошептал он, ища глазами Блэйма среди снующих туда-сюда волонтеров, — это ведь не из-за меня?

Он прошел к себе в палатку, она была пустой, двое других волонтеров, с которыми ему приходилось ее делить, сейчас, должно быть, бегали по лагерю и выполняли какие-то поручения, на одной из кроватей валялась раскрытая книга, брошенная впопыхах, на другой лежал ноутбук.

На мгновение Юкия застыл, наблюдая за тонкой полоской света, которая проникала в палатку из щели при входе, в ней кружились частички пыли и грязи.

«К черту все», — Юкия плотно задернул палатку, достал из своего рюкзака полиэтиленовый мешочек, в котором был белый порошок, через мгновение он глубоко затянулся, занюхивая порошковую субстанцию в себя. На глаза навернулись слезы, нос покраснел. Он откинулся на своей раскладной кровати и медленно опустил голову на подушку, моргая через раз. Пряди черных волос упали на его мокрое от пота лицо.

— «Как будто в тяжком сне после обеда»⁶, — проговорил он, тихо посмеиваясь.

***

За ужином Блэйм нигде не мог найти Юкию, чтобы вернуть ему блокнотный лист: не выдержав, он все же постарался прочитать то, что тот написал.

Через час мучений он, негодуя, уже чуть ли не кричал:

— Он что, серьезно? — возмутился Блэйм. — Да ни одна редакция такое не согласится печатать! — неожиданно для себя самого он улыбнулся: — Его точно уволят, и он уедет отсюда!

«Завтра надо будет его найти и поиздеваться, — думал он уже про себя, так как в палатку вошли двое мужчин и, обессиленные, свалились на кровати, пожелав друг другу спокойно ночи, — странно, я совсем не чувствую усталости».

Он выключил лампу и под громкое сопение волонтеров начал проваливаться в тяжелый, беспокойный сон.

Примечания

5

Гойко Митич — югославский киноактер, режиссер и каскадер, стал знаменитым как исполнитель ролей индейцев.

6

Стихотворение «Геронтион», Томас Стернз Элиот.