Морское дыхание

NAO Annette

1980-е. Холодная война стремится к кульминации, порождая немыслимые изобретения. Одно из таких сокровищ, корабль «Парящий», тонет и пропадает на десятилетия.Отголоски этого изобретения стали привычными, как мобильные телефоны. Это портативные стабилизаторы давления, вытеснившие акваланги. Пара подобных изобретений спасает от неминуемой гибели двух девушек, сброшенных за борт своего корабля, но спасение их ждёт не наверху, где светит солнце и ласкают волны, а внизу, в самом мраке морской бездны.

Глава 5: последнее желание

Энни не снилось ничего. Совершенно. Её хрупкое тело просто копило энергию, как батарейка. Она даже ни разу не сменила позу. Однако, как только её сознание начало включаться, через темноту покоя она поняла, что что-то не так… Жарко… Очень жарко. Она проснулась резко, случайно проглотив воды, и начала откашливаться. Посмотрела на руку, которой прикрыла рот, и увидела, что она ярко-розовая. Энни вскочила и побежала в ту сторону, откуда шла тёплая вода — она шла из-под двери в ванную. Девушка открыла дверь на себя, и на неё хлынул тёплый, на грани с горячим, поток, захвативший и убравший назад её рыжие волосы. Рана заболела. Энни вбежала в ванную и закрыла кран с горячей водой, постояла, стараясь отдышаться, обжигая струёй воды лёгкие, подумала о произошедшем, и её взгляд остановился на кране: оттуда выплывали мелкие пузырьки воздуха, и поток холодной воды дошёл до лица Энни. У неё сложилось ощущение, будто она высунула лицо из тёплого окна в прохладную погоду. Энн поднесла пальцы правой руки под кран, и её руки заледенели. «Вода… из крана течёт вода!» — удивлению не было предела. Корабль поражал её всё больше… и пугал. Кран выплюнул кусок ржавчины, который красным облаком осел в раковине. Энни поднесла губы к этому холодному потоку, её глаза широко раскрылись, полезли на лоб, зрачки сузились, руки задрожали, и она со всех сил рванулась к двери своего номера так быстро, насколько быстро она могла бежать в воде. Рыжая дёрнула дверь, забыв про цепочку, сняла её, выбежала и, оставив дверь открытой, побежала к двери каюты Маддалены. Она кричала и колотила по двери со всех сил, пока та не открылась и из дверного проёма не показалось сонное лицо Мадди, волосы которой, тем не менее, уже были убраны в хвост.

— Что такое, Энни? Маленькой Энни приснился кошмар? — съязвила она.

— Ты должна срочно пойти со мной! Ты должна это увидеть! Немедленно!!! — Энн схватила девушку за руку, другой рукой оперлась на стену у двери, и начала её вытаскивать за порог.

— Ладно, ладно… Только не суетись, прошу, — Маддалена вышла и закрыла дверь.

— Быстрее! — настаивала Энни.

— Всё, что должно было случиться, уже случилось. К чему эта спешка? — спросила Мадди, но Энни уже скрылась за поворотом в конце коридора. Она неторопливо прошла мимо зала со столом и диваном в форме буквы С, повернула за угол и увидела переминающуюся с ноги на ногу Энни, закусившую подушечки пальцев правой руки.

— Грызть ногти — плохая привычка.

— Да я не грызу!.. Проходи скорее! — Энни взяла за руку Маддалену и отвела её в ванную. Они встали перед краном. — Чувствуешь? — спросила Энн.

Лицо Маддалены озарилось, и даже не светом лампы, хотя та светилось хорошо, а каким-то своим, собственным светом: «Пресная вода…» — сказала она. Темноволосая посмотрела на Энни, которая с глупым видом, широкой улыбкой и блестящими глазами смотрела на неё и, противно поморщившись, выдала: «Ну и шрам». Энни перекосило, она уткнулась в зеркало, разглядывая уродовавшую её звезду. Тем не менее, выглядел он получше, чем вчера. Мадди тем временем поднесла губы к раковине и сделала глубокий и долгожданный глоток воды, автоматически вытерев подбородок ладонью.

— Теперь от обезвоживания мы не умрём, что несказанно радует, — ехидно, но весело, сказала она, — «попей и приходи ко мне через десять минут», — сказала Мадди и вышла из комнаты. Энни в ступоре стояла посреди ванны, всё ещё отодвинув правой рукой волосы вверх.

Энни попила, загнув набок голову в раковине и неуклюже обхватив губами кран. По языку прошлась вода со вкусом ржавчины, который никак её не ухудшил. Она оставила краны немного открытыми, чтобы они разбавляли соль в её номере, но дверь в ванную всё же закрыла. Рыжая нашла гребень и небрежно расчесала свои кудри, поломав пару зубчиков. Энни посмотрела в иллюминатор — вода немного посветлела, но всё же оставалась тёмно-синей. Она вышла из номера и направилась к главному коридору, вспомнив, что не посмотрела, открыты ли номера со стороны лестницы.

Энни встала ровно на том месте, где вчера пришла в себя, проворачивая в голове все события вчерашнего дня. Низ её живота потянуло от возрастающей тревоги и нарастающего желания отлить. Она могла бы быть сейчас совершенно в другом месте, там, наверху, и не подозревать, как на самом деле прекрасна её жизнь… или могла бы быть мертва, если бы не Маддалена… Отбросив мрачные мысли и сильно цокнув языком по нёбу, она посмотрела на левую стену коридора. Пять кают второго класса смотрели невзрачными дверями в проход.

«Номер 504 — закрыт, номер 503 — закрыт, далее следующие за лестницей номера: номер 502 — закрыт, номер 501 — закрыт, номер 500…» — думая про себя, Энни подошла к номеру, расположенному слева от мужского туалета: «открыт…». Небольшая простая дверь открылась от себя. «Чтобы людишки низшего класса не загромождали своими дверями проход господам», — подумала Энн. Свет не включался, но комната была настолько маленькая, что свет из коридора почти полностью её озарил, однако, несмотря на размер, этот номер был для двоих — две узкие кровати стояли по сторонам от стены напротив. Всё было покрыто жижей зелёных водорослей и песком. Пол сгнил. На нём у стены были видны следы двери, значит, она была открыта всё время, и кто-то закрыл её только сейчас. У кровати стояли развалившиеся тумбочки, слева стоял шкаф, справа стоял стол и что-то бывшее стулом, а на полу — осколки зеркала. Из-под правой кровати выглядывала большая кожаная сумка. Энни аккуратно прошла по скрипящему полу, села на корточки, стряхнула водоросли с сумки и открыла её: в сумке лежал старый полароид с раскиданными вокруг фотокарточками, разобрать которые было невозможно. Одна карточка, однако, была заламинирована, и на ней была изображена семья: муж с женой и их маленькая дочка на руках у отца. Энни отложила её в сторону. Далее на дне сумки лежали объективы для других камер и другие «фотографические примочки», как подумала Энн, а на самом дне лежал кожаный кошелёк. Энни взяла его в руки. Он выглядел как новенький. Девушка повернула защёлку и увидела в кошельке два пластмассовых чёрных цилиндра с крышками. Она открыла один из них, и её радости не было предела, словно ребёнку на Рождество подарили долгожданный подарок — к стенкам цилиндра был прижат негатив фотоплёнки. От цилиндров вверх поднялись два пузырька воздуха и скрылись в щелях потолка. Энни просунула внутрь указательный палец и, придавливая фотоплёнку к стенкам цилиндра, достала её и раскрутила: лента была длиной полметра. Энни скрутила её, положила в цилиндр, и оба цилиндра и заламинированную фотографию положила в кошелёк, а его взяла с собой, встала, оглядела комнату. На другой кровати лежал открытый Маддаленой чемодан с одеждой — она была мужская. Вероятно, Мадди искала замену своей футболке.

— Энни? — еле услышала она голос Мадди и положила в чемодан кошелёк. — Ты где пропала? — спросила появившаяся в дверном проёме узкая фигура.

— Да так, рылась, — протараторила Энни, хихикнув, как глупый ребёнок.

— Давай скорее, — процедила Маддалена, выходя из комнаты.

— Уже иду, — Энни взяла кошелёк и проскользнула мимо уходящей Мадди за спиной, забежала в свой номер, сунула кошелёк под подушку с вновь расплывшимися перьями и направилась к Подруге.

Энни в буквальном смысле слова осмелилась открыть дверь без стука, словно таким образом она выходила на новый уровень общения с Ней. Открыв дверь на ширину ладони, она остановилась, подумав, на сколько на самом деле Мадди её старше, неуверенно приоткрыла дверь ещё и просунула голову внутрь, неуклюже заваливая тело на бок и опираясь обеими ладонями на дверной косяк.

— Входи уже, раз вошла, — с растворившимся в воде тяжёлым выдохом сказала темноволосая девушка со строгим лицом, и до Энни дошёл этот беззвучный выдох, повиснув в ушах тяжёлым немым грузом. Она неловко просочилась в комнату, не открыв полностью дверь, и аккуратно закрыла её позади себя, виновато уставившись на Маддалену.

— Не хочешь перекусить? Хотя рыба солёная… и сырая. Я бы сказала «как обычно», — иронично сказала Мадди, открывая стоящую на столе кастрюлю. Из неё на мгновение выплыли жуткие головы рыб, перекошенные от ужаса смерти, некоторые из которых начали подгнивать, и мелкие бледные разделанные кусочки мяса с красными прожилками лопнувших сосудов. Мадди быстро схватила разделанные кусочки, закрыла резко кастрюлю с высоким металлическим звуком, и, припевая, повернулась к Энни, посмотрев на неё своими чёрными глазами через узкий разрез век. «Ваш завтрак, сэ-э-э-эр», — язвительно, но весело сказала она, отдав Энн 3 кусочка.

— М-м, да, живём небогато, — не заметив, съязвила Энни, и на мгновение поймала волну своей Подруги. Тонкие губы Маддалены растянулись в широкой улыбке.

— Хочешь погулять со мной? — от такого предложения Энни чуть не подавилась… от страха. Она знала, о чём хочет заговорить Мадди, но разум отталкивал от Энни образ этой лестницы, соединяющий 3 палубы. «Мы всё уже обнюхали здесь, не находишь?»

— Да, — неуверенно сказала Энни, на самом деле желая возразить.

— Отлично, дожуём «жвачку» и пойдём выше, — сказала, улыбнувшись, Мадди. Энни опять подавилась, у неё засосало под ложечкой. «Почему выше?» — думала она, — Ведь выше, вероятно, много разбитого стекла, там же палуба, которая планировалась над ватерлинией, это ежу понятно! Какое там будет давление?»

Энни разволновалась, однако ничего не сказала Мадди, а просто решила держаться позади неё. Они доели свой завтрак, хотя, конечно, понятия не имели, сколько сейчас времени, и двинулись в путь, выйдя из каюты и повернув направо по коридору, минуя мигающие лампы и узкие «разбитые коридорчики». Энни держалась в метре позади от Мадди. Они вышли в главный коридор и подошли к лестнице, стоявшей между каютами второго класса.

— Ну, вперёд! — воскликнула Маддалена, и Энни показалось, что она хочет пропустить её вперёд. Она в страхе пыталась придумать оправдания, когда Мадди с сомнением подалась вперёд и начала медленно подниматься, осыпая ржавчину на палубу ниже, куда-то в темноту. Энни с дрожью посмотрела вниз, пытаясь разглядеть что-то в темноте, которую, казалось можно потрогать, и испугалась, когда Она резко окликнула её сверху: «Ну что, трусишка, пойдём?»

— Ничего я не трушу! — воскликнула Энни и, покраснев, взлетела на шестую палубу так быстро, что, казалось, лестница сорвётся с петель, и красное облако ржавчины, отделившейся от лестницы, поглотила темнота нижней палубы.

Они стояли в синеве просторного помещения. По бокам от задней стены располагались стеклянные двери в стеклянной стене. Стёкла были выбиты, и создавалось ощущение, что дверные рамы парят в «водовоздухе», лишь некоторые осколки остались злобно торчать в проёмах, словно зубы. За этими стеклянными ртами располагалась прогулочная палуба, огороженная металлическими бортами, состоящими теперь из каких-то полипов, сталактитов и сталагмитов, а за этим морским барьером было море, бесконечное и синее, словно барьер этот ограничивал вселенную человека, за которой простиралась, окутывая, другая вселенная — вселенная воды…

— Нигде не видишь выключатель?

— Нет, — ответила Мадди.

В помещении располагались ещё 4 двери: одна, похожая на боковые двери и выделяющаяся на фоне всего остального, вела на капитанский мостик; две двери из хорошего массива дерева вели в каюты, расположенные по бокам, а железная закрытая дверь позади вела в центральную часть корабля.

— Штурманская рубка, — сумничала Мадди.

— Что?

— Помещение со всякими картами и инструкциями, — пояснила она.

Действительно, в центре помещения стоял стол для раскладывания карт, окруженный разбросанными обломками стульев. Плохо сохранились некоторые небольшие шкафы, хранящие некогда всякие бумаги. Другие же почти исчезли. К стенам были прибиты всякие схемы, сохранившиеся под толстенным стеклом и к тому же заламинированные, однако неразличимые без света.

— Так уютно, ещё бы свечку сюда для романтики, — ухмыльнулась темноволосая.

Энни почувствовала покалывание в руках и ногах, и до неё дошло, что чем дальше они отходят от лестницы, тем выше давление воды. Даже стабилизатор не может справиться на таком сообщающемся с морем пространством. Ей захотелось взять Маддалену за руку, почувствовать её тепло, чтобы ушёл страх, но темноволосая пошла вперёд.

Маддалена неторопливо и спокойно подошла к двери рулевой рубки и прошла сквозь неё, стараясь не зацепить осколки-зубы. Энн последовала её примеру. Перешагивая дверную раму, она почувствовала, что давит ещё сильнее, будто её закутали в сырое холодное одеяло. Она стала дышать маленькими частыми вдохами, чтобы уменьшить давление воды в лёгких. Казалось, поток молекул кислорода распирает и одновременно сдавливает сосуды альвеол. Немного закружилась голова. А Мадди шла дальше.

Она подошла почти вплотную к застеклённой передней переборке, смотря через разбитые окна в высь, словно в небо, и улыбнулась самой тёплой улыбкой. Позади неё был расположен стол с оборудованием, вмонтированными мониторами, рубильниками и кнопочками, покрытый водорослями так, будто весь этот стол накрыли зелёным ковром, как будто кто-то ограждал экипаж от суеты и работы, подталкивая их к вечному отдыху — они заслужили покой. Посередине возвышался железный штурвал, который теперь нельзя было прокрутить ни на дюйм, а позади стояло высокое кожаное кресло капитана на металлической ноге.

Позади кресла стоял ещё один стол с оборудованием. Он был поменьше, но за ним стояло пять кресел, пускай и не больших. В центре стояло высокое кресло старпома. Кресла были наклонены в стороны, а стол так же был покрыт ковром. На деревянном, скрывающем железо полу лежал песок. Кое-где зазубринами проглядывали ракушки, лежали камни. Разбитые облизанные до гладкости стёклышки слабо поблёскивали в песке.

Мадди немного отошла назад и села на прогнивший пол, смотря сквозь разбитые стёкла переборки вверх, согнув ноги в коленях, скрестив легонько пальцы рук и выставила их вперёд, положив плечи на чашечки. Хвост опустился ровно вниз. Энни подошла к ней и неуклюже села рядом, в пол-оборота, опершись на руку.

— Знаешь, — начала Маддалена, — я была уверена, что умру, когда опускалась на дно. Я была уверена, что умру, когда увидела этот корабль, и была уверена, что умру, когда забиралась в него. Я смирилась. Но только с одним мириться я не хотела — я не хотела умирать вот так, на морском дне на корм рыбам! Я хотела, как человек, умереть в творении человека, и, увидя корабль, я обрадовалась. Радость со смирением смерти… Всё, чего я хотела, так это умереть тут, на капитанском мостике, здесь, где стоял капитан, у штурвала… Это было моим последним желанием… Энни, прошу… если я умру раньше тебя, я прошу… принеси меня сюда, чтобы моё последнее желание исполнилось.

Энн промолчала. Не надо слов, чтобы понять, что она, поникнув, согласилась. Они долго молча сидели, обнятые сжимающей лёгкие водой, и смотрели вверх — в синеву далёкой поверхности, и словно чувствовали, как кипела тут жизнь, как отдавались приказы, нажимались кнопки и шелестели карты.