Критерий Лейбница

Maurizio Dagradi

Случайное научное открытие послужило началом потрясающего приключения, которое моментально вышло за пределы науки, размыв их. Герои, пройдя неожиданным и странным путем, оказываются перед лицом совершенно необычной ситуации. Научное и технологическое приключение становится также личным приключением для каждого из них, позволив им сделать открытия в области собственной интимности и сексуальности, которые ранее оставались неизведанными. В процессе повествования, богатого эмоциональными событиями и сценами, история удерживает читателя в напряжении с самого начала и до конца.

Глава IX

Одни участники совещания сидели полукругом на стульях, другие — на табуретках вокруг рабочей поверхности, где прибор, сконструированный Дрю выступал анонимным прототипом некоторых экспериментов электродинамики. Профессор располагался рядом с микрометрическим регулятором, в то время как Маррон сидел за компьютером.

Дрю взял слово.

— Аппаратура, которую вы здесь видите, способна обменивать между собой две части, находящиеся на расстоянии друг от друга. На практике, то, что находится в пункте А, моментально меняется местами с тем, что находится в пункте B.

С этим заявлением Шульц широко распахнул глаза, являя собой образ человека, который вдруг открыл, что все его исследования в области теории относительности смутно это предвидели.

Камаранда оставался сосредоточенным, словно не прекращал свою медитацию, в то время как Кобаяши, усмехаясь, начал разглядывать генератор высокого напряжения и соединения между различными частями прибора. Маоко со своей стороны скептически рассматривала машину.

Новак наблюдала всю эту сцену в холодном молчании без какой-либо реакции, а Брайс, напротив, улыбалась в нетерпеливом ожидании.

МакКинток сидел с перекрещенными руками и ждал.

— Теперь мы продемонстрируем вам эффект. Наш пункт А находится на этой пластине, — продолжил Дрю, показывая в сторону. — Пункт B — это рабочее кресло профессора Брайс в ее кабинете в трехстах метрах отсюда. Мы установили телекамеру, направленную на кресло. Монитор сбоку от пластины подсоединен к телекамере.

Дрю взял из коробки блокнот из белого пластика и положил его на пластину.

— Смотрите на блокнот и на монитор сбоку.

Все направили свои взгляды на указанное место.

Тихим голосом Дрю скомандовал Маррону:

— Поехали!

Маррон нажал на кнопку, и блокнот моментально исчез с пластины, появившись в поле телекамеры, в воздухе, и сразу же упал на кресло профессора Брайс.

Присутствующие ахнули, пораженные. Некоторые вскочили на ноги и приблизились к пластине, с которой только что исчез блокнот.

Новак побледнела. Она стала еще более белой, чем ее типичная норвежская бледность.

Кобаяши больше не усмехался. Нахмурив лоб, он рассматривал прибор, в то время как Маоко стояла, в удивлении раскрыв глаза.

Шульц был доволен. Стоя перед рабочей поверхностью, он смотрел на монитор, будто там показывали рождение его первого сына.

МакКинток был доволен в предвкушении экономической выгоды для Университета, а Камаранда, казалось, уже медитировал над математической моделью того, что он только что увидел.

— Профессор Брайс! — воскликнул Маррон.

Все повернулись в сторону стула, где сидела женщина.

Она была без сознания, откинувшись на спинку, с запрокинутой назад головой и безвольно опущенными руками.

Ректор подскочил к ней и энергично потряс за плечо.

— Меган! Меган! — громко позвал он ее.

Брайс не реагировала, и тогда МакКинток дал ей две энергичные пощечины, снова позвав ее:

— Меган! Меган!

Женщина открыла глаза и вздрогнула, возвращаясь из обморока. Она была бледной, как полотно.

— Что… что случилось? — спросила она.

— Вы потеряли сознание, профессор Брайс, — ответил ректор. — Как Вы себя чувствуете?

— Лучше, спасибо. У меня немного кружится голова, но пройдет. У меня горят щеки. Не понимаю… — потерла Брайс щеки.

МакКинток одарил ее улыбкой, а другие обменялись веселым подмигиванием.

— Маррон, срочно приготовь чашку чая для профессора. С большим количеством сахара, я прошу тебя, — сказал Дрю.

Студент направился в зону отдыха лаборатории и начал возиться с чайником.

— Вы завтракали сегодня, профессор Брайс? Может, у Вас упал сахар? — осведомился Дрю.

— Да, я завтракала, — ответила женщина. — Я потеряла сознание не от падения сахара, а от сильных эмоций, которые я испытала, увидев, как действует эксперимент!

Присутствующие смущенно посмотрели на нее.

— Но неужели вы не понимаете? — воскликнула Брайс. — С таким инструментом мы сможем отбирать образцы из недоступных мест, таких, как максимальные океанические глубины, ядро Земли, внутренности живых существ! И все это без каких-либо усилий. А подумайте о лечении болезней. Не надо будет больше резать живот человека, чтобы удалить неаккуратно опухоли. Достаточно должным образом настроить прибор на форму материала, который должен быть удален, и провести обмен. Опухоль просто исчезнет из тела больного. А он даже не увидит скальпеля. Мы стоим перед новой эрой в области биологии и медицины!

— Вот чай, профессор Брайс, — поставил перед ней чашку чая Маррон, который она с благодарностью взяла.

— Съешьте что-нибудь из этого, профессор, — вмешалась Маоко, предлагая ей печенья, которые находились в ее сумочке. — Они очень питательные.

— Спасибо, мисс Ямазаки, — согласилась Брайс. Взяв несколько печений, она сделала глоток чая, начав грызть их. — Действительно вкусные! Что они содержат?

— Только натуральные продукты, без красителей и консервантов, — невинно ответила Маоко. Она не стала уточнять, что основой была фасоль Адзуки, поскольку знала, что западные жители не особо ценят сладости, которые не содержат зерновой муки.

Профессор Брайс с удовольствием поглощала печенье, а другие меж тем расслабленно вернулись на свои места.

— Я как-то не подумал обо всех этих возможностях, — задумчиво вмешался МакКинткок, который до этого момента думал только о перемещении объектов. — На самом деле, возможности применения очень широкие. Мы сможем произвести революцию в науке и технике с помощью этой системы.

— Мы здесь именно для этого, — повернулся ко всем Дрю. — Мы должны изучить это явление и сделать так, чтобы условия его работы были контролируемыми. В экспериментах, которые мы провели с Марроном, нам удалось варьировать только с формой и размерами перемещаемой материи, но направление, то есть пункт B, до сих пор не варьировался, неизвестно почему. Раздаточный материал, что вы получили утром, содержит схему прибора и детальные данные каждого отдельно проведенного эксперимента с соответствующими установленными параметрами, микрометрическими установками, используемой энергией и полученным результатом. Теперь необходимо понять теоретическую основу явления.

— Чем должна была быть эта машина? — осведомился Кобаяши. — Почему она вообще была создана изначально?

— Я хотел поэкспериментировать с ионизацией газа с низкой энергией, — солгал Дрю, чтобы не раскрывать свои наивные попытки избавиться от гнета своей сестры относительно подстригания поляны.

— Понимаю, — сказал Кобаяши и начал листать раздаточный материал. — Этот генератор, — указал он на часть схемы, — ты пробовал заменить его и проверить, создается ли этот эффект?

— Совершенно нет, Нобу. Мы ничего не изменяли, чтобы не попасть под риск потери навсегда возможности успешно проводить эксперимент.

— Очень хорошо, Дрю-сан. Первое, что нужно сделать, — это создать точно такую же систему и посмотреть, как она функционирует.

Дрю об этом не подумал. Было очевидным, что именно это должно быть первым шагом.

— Маррон, сделай копию списка материалов и подсчитай стоимость. Некоторые части сделаны вручную. Я этим займусь лично, — сказал Дрю, взглянув на свою исследовательскую группу. — Коллеги, что вы обо всем этом думаете?

Шульц разговаривал с Камарандой. В тот же момент он замолчал и повернулся к Дрю.

— Лестер, кажется весьма странным, что тебе удалось создать такой потрясающий эффект таким простым способом. Подумай немного. Два века человек экспериментирует с электромагнитными полями, используя самые разные машины и самые изощренные методы. Удивительно, что за все это время никто так и не открыл этого явления.

— Я тоже удивлен, друзья мои. Следовательно, мы должны понять, почему это произошло, и таким образом мы поймем, почему другие до сих пор это не открыли.

— Там должно быть сильное искажение пространственно-временной ткани… — продолжил Шульц обсуждение с Камарандой. Оба подошли к доске и начали писать уравнения, рисовать графики с наклонными осями, стирать, исправлять и переписывать. Остальная лаборатория для них больше не существовала.

— Хорошо, уважаемые, — сказал МакКинток. — Напоминаю вам, что эта работа должна держаться в строжайшем секрете. Вы не должны никому о ней рассказывать ни при каких обстоятельствах. Я возвращаюсь в свой офис и жду от вас новостей. Спасибо за ваше сотрудничество, — поблагодарил ректор и вышел из лаборатории.

— Профессор Дрю, а Вы пробовали поместить образец в пункт B, оставив пустым пункт А, и активировать прибор? — впервые с начала совещания вмешалась в процесс Ясмин Новак.

— Еще нет. Можем сделать это сейчас. Профессор Брайс, Вы могли бы проводить меня в Ваш кабинет?

— Конечно! — весело ответила та. Чай и печенья сделали свое дело.

Они направились в кабинет Брайс, а Новак осталась в лаборатории изучать явление.

Оказавшись на месте, профессор Брайс взяла с кресла блокнот из белого пластика, который был перемещен сюда ранее, и внимательно на него посмотрела со всех сторон. Он казался абсолютно полным. Дрю осознал, что пока не знает точных координат пункта B, а лишь его приблизительное положение: немного выше сидения кресла. Следовательно, он не мог установить образец туда, куда он переместился из пункта А. Тогда Дрю посмотрел вокруг и увидел кусок полистирола, торчащий из коробки с реагентами, стоящей на полке кабинета. Он был длиной около пятидесяти сантиметров, шириной тридцать сантиметров и такой же толщины. Это очень подходило для его целей. Он положил его на кресло в вертикальном положении, так, чтобы пункт B находился четко внутри него.

— Я останусь здесь, чтобы переориентировать образец при необходимости, — сказала Брайс.

— Согласен. Будем связываться по телефону. И пожалуйста, стойте подальше от кресла.

Брайс кивнула с улыбкой, а Дрю вернулся в лабораторию.

— Теперь попробуем переместить полистирол из B в A, — предупредил он.

Маоко закрыла раздаточный материал и подошла к компьютеру.

— Профессор, позвольте? — сказала она ему.

Дрю видел, что Кобаяши подошел к машине и, улыбаясь, рассматривал его микрометрические установки. Они уже прочитали весь материал и знали, как маневрировать прибором! Дрю был ошеломлен.

— Пожалуйста, — разрешил Дрю пылко.

Маоко села за компьютер, проверила параметры на экране и посмотрела на Кобаяши. Он сделал ей сухой знак кивком головы. Девушка нажала на кнопку активирования, и в то же мгновение кубик размером в пять сантиметров возник на пластинке, именуемой пунктом А.

Новак наблюдала за этим явлением в полном молчании.

— Профессор Дрю, спросите Брайс, заметила ли она что-нибудь в момент перемещения, — попросила она.

Во время проведения эксперимента Брайс находилась вне зоны поля зрения телекамеры, которая была направлена на большой кусок полистирола, находящегося в кресле. Его расположение было по-прежнему таким, в котором его оставил Дрю.

Физик взял телефон и набрал номер кабинета Брайс. Она тут же ответила:

— Да?

— Мы успешно переместили объект почти тридцать секунд назад. Вы заметили что-нибудь необычное? Звуки, вибрации или что-то другое?

— Совершенно ничего. Если бы Вы мне не сказали, я могла бы поклясться, что ничего не произошло. Но… — она вошла в поле видения монитора, взяла полистирол и положила его под лампу на письменном столе, чтобы хорошо его осмотреть. — … да, с этой высоты есть точка, в которой свет проходит легче. Я бы сказала, что есть некоторая зона внутри примерно в пять сантиметров по боковой стороне.

— Отлично. Спасибо, профессор Брайс. Подождите мгновение, пожалуйста.

Он вопросительно взглянул на Новак.

— До сих пор мы обменивали твердое тело с воздухом, — произнесла она. — Попробуем обменять два твердых тела.

Дрю кивнул.

— Профессор, пожалуйста, поместите полистирол так, чтобы твердая материя находилась точно в пункте B.

— Хорошо.

Взяв маркер, Брайс нарисовала круг на поверхности блока, на высоте той точки, где находилась вынутая часть. Затем поставила блок, но повернув его на 180 градусов. Пункт B находился в нетронутой части образца.

Дрю взял из коробки железный кубик размером в пять сантиметров и положил его на пластину.

— Готово, — сказал он двум японцам.

Маоко нажала кнопку, и мгновение позже Брайс воскликнула в телефонную трубку:

— Работает! Блок потяжелел! Я видела, как немного осело кресло. Подождите мгновение.

Она приподняла блок и удостоверилась в некотором увеличении его веса. Осмотр на свету подтвердил, что в полистироле находился железный кубик, который попал туда из пункта А и был заменен на точно такой же полистироловый кубик, который теперь находился на пластине в физической лаборатории.

Непосредственно наблюдать этот последний обмен, видя пластину и монитор, было потрясающим для всех присутствующих. Когда Маоко активировала кнопку, два кубика просто поменялись местами, будто это была самая натуральная вещь на свете.

— У меня такое ощущение, что это явление связано с внутренней геометрией пространства, совершенно независимо от того, что в этом пространстве находится, — заметила Новак. Она подошла к Камаранде и Шульцу, сообщая о результатах последнего эксперимента вместе со своими мыслями. Оба ученых переглянулись, потом индус поднял плечи и полностью вытер доску. Они размышляли некоторое время, а потом снова начали писать вместе с Новак, которая периодически указывала им некоторые детали в уравнениях. Они вступали в короткие дискуссии, потом, чаще всего, изменяли уравнение и шли дальше.

Прошло несколько часов.

Брайс отправилась дать несколько лекций. Ее студенты в тот день задавались вопросом, что с ней произошло: она не была хмурой и требовательной, как обычно, а, казалось, пребывала в каком-то внутреннем радостном состоянии, о причине которого никто не мог догадаться.

Кобаяши и Маоко начали варьировать параметрами и микрометрическими установками на приборе согласно некой системе, которой придерживались Дрю и Маррон в ту тяжелую ночь. Дрю предоставил им огромное количество образцов для испытаний, и они провели множество операций. К середине дня Кобаяши поднялся на ноги и сердито выругался на прибор на японском, потом положил обе руки на рабочую поверхность и с открытой враждебностью уставился на аппаратуру. Но ничего не увидел. Прежде чем произвести последний обмен, они выставили очень сложные параметры, происходящие из большого количества записей и схем, перепутанных с множеством листов, разложенных по порядку на столе. Однако результат оказался неожиданным.

— Почему пункт B не смещается, проклятье?! — воскликнул Кобаяши.

Маоко нахмурилась, выражая очевидную неудовлетворенность. Она тоже поднялась и взяла в руки некоторые записи, чтобы перечитать их в сотый раз в поисках ошибки.

— Ошибок нет, Кобаяши-сан, — сказала она через несколько мгновений. — Ощущение такое, словно есть вторая поляризованная пластина, которая содержит поле, всегда нацеленное на ту же самую позицию.

— Но других пластин нет, Маоко-сан! — упрямо возразил японец. — Есть нечто, чего мы не видим, нечто, что исчезает. И потом, где должна бы находиться эта вторая пластина, по-твоему?

Маоко посмотрела вверх, на потолок.

— Там, профессор, — показала она вверх.

— Дрю-сан! — воскликнул взволновано Кобаяши.

Дрю конструировал некоторые детали для того, чтобы сделать дубликат машины. Он длинными шагами приблизился к японцам.

— Я слушаю тебя, Нобу.

— Что внутри этого потолка?

Дрю посмотрел на него с открытым ртом.

— Внутри потолка? — удивленно спросил он. — В каком смысле: внутри потолка?

— Именно внутри потолка, — нетерпеливо ответил Кобаяши. Когда ему не удавалось решить задачу, он становился весьма грубым. — Может, металл, о котором ты знаешь? Большая, широкая металлическая плита?

Дрю непонимающе смотрел на него, потом неожиданно понял смысл того, о чем спрашивал японский коллега.

— Что в потолке, я не знаю, но я знаю, что над потолком! — воскликнул Дрю. — Научная лаборатория материалов. Пойдем и посмотрим.

В сопровождении Кобаяши и Маоко, Дрю покинул лабораторию и направился в сторону лестницы. Распахнув дверь другой лаборатории, они увидели несколько студентов за работой и направились в зону, находящуюся непосредственно над оборудованием.

Именно там, на полу находился оцинкованный железный лист толщиной в несколько миллиметров и шириной в два метра.

— Вот! — вскричал Кобаяши, указывая на боковую часть листа.

Маоко, увидев, кивнула в знак согласия, и тяжело выдохнула от напряжения последних часов работы.

— Мы не могли понять, почему пункт B никогда не смещается, чтобы мы не делали. Теперь ясно, — взволновано объяснила она. — Этот лист является второй пластиной по отношению к пластине пункта А. Они параллельны и имеют соответствующее нулевое напряжение, потому что она заземлена! — и она указала на ту же точку, на которую раньше показывал Кобаяши.

Глядя в направлении, которое указывал палец девушки, Дрю увидел, что борт оцинкованной металлической пластины прикасался к сливной трубе раковины лаборатории. Металлическая труба была соединена со сливной системой, которая уходила в землю. Поскольку земля имеет нулевое напряжение для многих электрических систем, эта пластина играла странную роль в эксперименте Дрю.

— Если бы эта пластина не была здесь или не была заземлена, мой прибор никогда бы не произвел тот феномен, который мы изучаем, — заметил Дрю. — Невероятно.

— Это совпадения, которые позволят человечеству пойти вперед, мой друг, — довольно заявил Кобаяши.

Дрю повернулся к студентам, которые смущенно наблюдали за ними.

— Ты! — указал он на молодого человека с тревожным видом. — Срочно пойди и позови вашего преподавателя!

— Нет необходимости так горячиться, Дрю. Я уже давно здесь, — послышался из-за спин студентов спокойный и угрюмый голос.

— Ох, извини, Мортон, — смутился Дрю. — Случайно твоя пластина стала фундаментальным элементом эксперимента, который мы проводим внизу. Ничего, если она постоит здесь несколько часов?

— Без проблем, дорогой коллега, — ответил Мортон важно. — Делай, как тебе удобно. Но… — посмотрел он на него, усмехаясь, — ты должен мне стакан!

— Можешь рассчитывать на нас, Мортон. Спасибо!

Пока они возвращались вниз, Кобаяши немного поговорил с Маоко, потом обратился к Дрю:

— Теперь мы должны сделать вторую пластину, чтобы использовать ее на практике. Нужен квадратный лист в двадцать сантиметров и толщиной в миллиметр. Мы установим его на регулируемую подставку, начниая с десяти сантиметров над точкой А. Очевидно, что мы должны его заземлить, чтобы он вел себя с электрическим полем точно так же, как пластина в лаборатории научных материалов.

Дрю сразу же начал работать, и в течение часа вторая пластина была готова.

Кобаяши установил ее, как и планировал, а потом взял коробку с образцами в поисках предмета, который поместить в пункт А. Коробка уже была совершенно пустой: они использовали все, что было в их распоряжении.

— У тебя больше ничего нет, Дрю? — нетерпеливо спросил Кобаяши.

— Сейчас посмотрю… — Дрю огляделся вокруг, но ничего не найдя, взял пластиковый стаканчик с прозрачными кристаллическими иглами и протянул его японцу.

— Возьми это. Я, правда, не знаю, что это, но не думаю, что это что-то важное.

Кобаяши поставил стаканчик на пластину в точке А и, ничего не трогая, сделал знак Маоко. Она нажала на кнопку, и в тот же миг страшный взрыв потряс лабораторию.

Все в ужасе бросились на землю. Дрю не мог дышать и потому бросился к двери. Он распахнул ее, а потом рывком вернулся к остальным, чтобы помочь.

Новак лежала на полу лицом вниз без сознания. Шульц и Камаранда приходили в себя. Задыхаясь, они подняли норвежку. Индус взял ее подмышки, а немец — за ноги, и вынесли ее из лаборатории. Маоко с Кобаяши вышли сами, пытаясь вздохнуть воздуха.

Дрю уже почувствовал себя достаточно хорошо и бросился к Новак. Камаранда энергично тряс ее, а Шульц приподнял ей ноги, чтобы улучшить циркуляцию крови. Через несколько секунд женщина пришла в себя и с помощью коллег поднялась на ноги.

В то же самое время вокруг появилась куча людей. Дрю поспешил минимизировать волнения, чтобы не привлекать внимания к секретному исследованию.

— Перегорел блок питания, ничего страшного. Знаете, старая вещь, а денег купить новый, нет. Такое иногда случается.

Студенты и коллеги из других лабораторий согласно кивнули и, убедившись, что люди, которые оказались рядом в момент взрыва, чувствуют себя хорошо, вернулись к своим делам.

В тот же миг появилась профессор Брайс.

Она услышала взрыв издалека, пока шла в лабораторию, потому ускорила шаг.

— Что вы натворили? — взволновано спросила она, глядя на них в помятых костюмах, с растрепанными волосами.

— Пока еще не знаем, — ответил Дрю, оглядываясь, чтобы убедиться, что вокруг нет чужих ушей.

Они с опаской вернулись в лабораторию. Рабочая поверхность была на месте. Дрю обошел кругом и неожиданно увидел кое-что!

В обеденной зоне взорвалась чаша с водой. Это была емкость объемом 10 литров, и от нее не осталось даже пластиковой оболочки.

Все вокруг, все металлические предметы были оплавлены и до сих пор дымились. Стена почернела, а на полу капли бесцветной жидкости были перемешаны с обломками поврежденного оборудования.

— Но что вы сделали? — снова спросила Брайс.

Камаранда, Шульц и Новак испытующе посмотрели на Дрю и двух японцев.

— Ну… мы сделали новую деталь для машины. Смонтировали ее и попробовали переместить новый образец. Вот и все, — неуверенно сказал Дрю.

Маоко и Кобаяши смотрели прямо перед собой.

— Образец? Но какой образец? — встревоженно поинтересовалась Брайс.

— Хм… — пробормотал Дрю. — На самом деле, образцы закончились, я посмотрел вокруг и нашел стаканчик с прозрачными кристаллами в форме игл… Как вот эти, — указал он на похожий стаканчик, стоящий на полке.

Профессор Брайс побледнела:

— Какой ужас! — вскричала она. — Это йодистое соединение бериллия!

Все непонимающе уставились на нее.

— Вы не понимаете? — снова вскричала она. — Йодистое соединение бериллия слишком гироскопическое и сильно взаимодействует с водой! Взаимодействие производит йодистую кислоту — одну из самых едких существующих кислот! Вы счастливчики, что не пострадали. Как вам пришло в голову отправить их в воду?

Два японца продолжали молчать, но Дрю многозначительно посмотрел на них.

— Невозможно было предусмотреть, где окажется пункт B с новой пластиной, — начал Кобаяши слабым голосом. — Это был первый эксперимент, и на его основе мы сможем начать калибровать мерную шкалу для наведения цели.

Маоко холодно кивнула.

— Но вы хоть осознаете риск, который вы создали? — воскликнула Новак. — Этот образец мог оказаться в любом месте, в том числе внутри человека!

— И, — возразила ей Маоко, — может, Вы, великая ученая, имеете другое решение? Может Вы дали нам какие-то полезные подсказки по настройке машины? Нет! Следовательно, мы должны экспериментировать. И риск оправдан. Мы тоже были в этой лаборатории. Ваша, жителей Запада, проблема в том, что для вас смерть — это нечто худшее, что может случиться, а для нас, жителей Востока, — это повод для гордости! Умереть достойным образом, в том числе и на благо крупного дела, — это наша наивысшая ценность! — заключила маленькая японка с горящими глазами и сжатыми кулаками.

Новак собиралась возразить, но вмешался Дрю, чтобы успокоить их души:

— Успокойтесь, господа. На самом деле, я не вижу других путей исследования при отсутствии исчерпывающей теории. Другой вопрос — как йодистое соединение бериллия оказалось в физической лаборатории?

Никто ему не ответил, но профессор Брайс взяла стаканчик и забрала его с собой. В то утро она пришла с двумя стаканчиками, которые потом должна была отнести в свою лабораторию для проведения плановых опытов. То есть это она ранее поставила их на полку. Падение в обморок и последующая деятельность с обменом образцов между лабораторией физики и ее кабинетом заставили ее совершенно забыть о йодистом соединении бериллия.