Тихое безумие. Сборник рассказов

Malcom Maroon

«Да, это безумие. Но это тихое безумие. Безумие, не выходящее из этой комнаты, не выходящее из моего сознания. Если вы позволите этому безумию выйти, то у вас его отберут».

Коллектор

Глава 1

Мой первый рабочий день начался сумбурно. Меня кидали из кабинета в кабинет, где я подписывал различные бумаги, которые накидывали на меня ещё больше обязательств, прав и норм, которых я должен был соблюдать. Но в целом мне было параллельно, деваться было некуда, работа хоть не из приятных, но зато самая востребованная. В последнем кабинете, я подписал ещё несколько бумаг, после чего мне выдали форму и указали на раздевалку. По сути форма состояла только из комбинезона работника банка (в таких ещё расхаживали, курьеры, инкассаторы и ремонтники), кепки и неудобных сапог.

Когда я снова направился в холл, мне сразу же указали на служебную дверь, за которой скрывалась ещё одна раздевалка с шкафчиками, в них были небольшие раскладные дубинки. По номеру своего комбинезона, я нашёл свой шкафчик, который был объединен с другим.

— Явился наконец, — вдруг кто-то заговорил позади меня. — Мне ещё утром объявили, что приставят напарника, решил тебя дождаться.

Это был здоровый мужчина, с газетой, на вид лет пятидесяти. Он сидел в углу, и не удивительно, что я его не заметил.

— Эта бухгалтерия меня полностью измотала, — сказал я в своё оправдание.

— Понимаю, — усмешливо сказал он. — Бери всё что нужно и пошли. Мы и так уже опаздываем.

Я взял дубинку и направился вместе со своим новым напарником в холл. Он подошёл к одному из администраторов, взял у неё какие-то бумаги и мы вышли из банка.

— И долго ты здесь работаешь? — спросил я, в надежде завязать дружеский разговор.

— Уже как десять лет, — вдруг он остановился и резко повернулся ко мне и угрюмо задал вопрос. — У тебя есть серьёзные кредиты или задолженности?

— Нет, — резко ответил я. — Только еда и вода.

— У твоих родителей или близких родственников?

— У отца как-то был, но мы отделались только потерей дома, и парой зубов отца.

— Повезло, — сказал он и мы продолжили движение как ни в чём не бывало. — Твой отец ещё легко отделался. Сейчас такой бывает редко.

— Это да, — растерянно подтвердил я. — В чём суть нашей работы?

— Тебе разве не объяснили?

— Нет.

— Ладно, по ходу дела разберемся. Первый на очереди, некий господин Альберт. Разорившийся предприниматель.

Глава 2

Мы сели в вагон метро и проехали несколько станций, приковывая пугливые взгляды всех зевак.

— Всегда они так смотрят? — Спросил я своего напарника.

— Ещё как, — ответил он. — Некоторые даже плюют и ругаются за спиной, но никто не решается ударить.

— Почему?

— Мы их быстро вычисляем и накладываем санкции на их кредиты, что вскоре приводит их, ко встрече с нами лично.

— А те у кого нет кредитов?

— Их единицы и рано или поздно они вынуждены будут взять кредит. Зачем портить себе репутацию перед банком?

— Логично.

Мы подъехали на нашу станцию. Было очень темно, на всей станции горело всего несколько лампочек. Плитка, которая так сияла на станции, где мы сели, здесь вовсе отсутствовала, её просто разворовали. Не было ни скамеек, ни даже урн, всё было загажено мусором и имело характерный запах. Направляясь к выходу мы наткнулись на несколько бездомных с ребёнком на руках, они сидели у края ступенек. Мой напарник достал из кармана несколько монет и отдал им, чем вызвал неповторимое удивление.

— У тебя есть деньги!? — спросил я.

— Да, — ответил он. — Я погасил свои кредиты, даже самые мелкие, теперь зарплату получаю деньгами.

— Это же не выгодно!

— Да, — печально ответил он. — Но я в этом плане довольно консервативный.

— А как на это смотрит банк?

— Злятся конечно, провоцируют, но пока деньги не запретили, поделать ничего не могут.

Тем временем мы уже вышли на на одну из узких улиц. Но узких не потому что они так устроены, а потому что загажены мусором. Машины здесь почти не ходят. Район никак не обслуживается, все здания в аварийном состоянии и не в каждом из них есть свет и вода. О таких районах вспоминают только тогда, когда основному району (то есть центральному) надо расширяться. Между центральным, то есть элитным и бедными районами была небольшая прослойка, районов среднего класса. Они были настолько незначительны, что существовали скорее как формальность, этакая тонкая стена между бедными и богатыми. Людей среднего класса, я лично никогда не встречал, хоть это и не значит, что их не существует.

В бедных районах живёт почти девяноста процентов населения, но несмотря на этот факт, прохожих тут маловато. За исключением конечно повсюду лежащих бездомных.

Самое приятное что было здесь, это реклама. Яркая, красочная, она украшала почти все разваливающейся фасады домов и предлагала, самый различный спектр услуг и товаров. Как бы настойчиво выманивали оставшийся, копейки и у без того, беднейшего населения.

— Так что говоришь, нам предстоит сделать? — Спросил я его.

— Нам надо что бы Альберт, любой ценой подписал эти бумаги, — сказал он и достал из внутреннего кармана пару листов.

На бумагах было много лишнего текста. Его было тяжело читать и он путал тебя буквально после пары предложений, но во главе этой ахинеи было написано: «Договор о уплате долга», как негласная заповедь нашей экономики.

— Читать там нечего, — отвлёк меня мой напарник. — Это довольно рядовой случай. Какой-то умник захотел открыть свой бизнес и естественно провалился.

— Так где же он живёт?

— Вот в этом доме, — ответил он и указал на старенький однотипный дом.

В доме не было двери в подъезде. А сама лестничная клетка была без перил и через одну ступеньку. Казалось вот вот, наступишь, и всё развалится.

Мы кое как забрались на третий этаж, нашли его квартиру и стали усердно стучать. Через пару минут нам послышался шорох, а затем мы услышали ответ:

— Кто там?

— Это работники банка, — ответил мой напарник.

— Что вам нужно? — Уже дрожащим голосом спросил он.

— Мы по поводу неуплаты долга.

— Я внесу плату, не беспокойтесь. Я внесу её буквально сегодня вечером.

Мой напарник глубоко вздохнул, повернулся ко мне и сказал:

— Не люблю когда они не открывают.

Он отошёл на шаг назад, и с размаху ударил ногой по слабому замочку. Дверь тут же отворилась и снесла стоящего за дверью небольшого человека. Это был мужчина лет сорока, в меру упитанный и довольно маленького роста. На глазах у него были очки, которые от удара немного слетели на лоб. Он быстро поправил их, оглядел нас, резко встал, поправил халат и не успев ничего сказать получил кулаком в нос от моего напарника. Его прижало к стене, а из носа потекла кровь.

— Что же? Что же вы делаете? — Сквозь выступившие слёзы говорил он.

Мой напарник взял его за шкирку и вывел его в единственную маленькую комнату с рабочим столиком. Он усадил его за стол и положил перед ним бумаги.

— Подписывай! — Крикнул мой напарник.

— Я не буду, — сквозь слёзы и кровь, мямлил он. — Это всё что у меня осталось.

Оглядев комнату я понял что он был торговцем часами. Вся комната была ими усеяна, причём абсолютно разными, а на столе кучей лежали ещё не собранные экземпляры.

— Тебя предупреждали уже несколько раз, — сказал мой напарник.

— Это не правда! — Возразил он, в надежде на своё спасение. — Я вижу вас впервые, и слышу об этом впервые.

— Не имеет значение, — сказал мой напарник. — Ты подпишешь это прямо сейчас.

— Прошу вас, — умоляюще сказал он. — Прошу, дайте мне время до вечера, мой продавец должен принести мне выручку за этот день. Я только недавно распрощался с женой. Я же честно платил банку полгода. Мои дела шли хорошо, пока мне не повысили аренду! А теперь и вовсе ограничили поставки! Всё против меня! Мне приходится теперь самому собирать эти часы. Мой магазин пустует! Мой напарник должен принести мне выручку за сегодня! Прошу вас, подождите его немного и я вам всё отдам.

— Ты не понял мужик, — сказал мой напарник. — Мы пришли не за деньгами, а затем, что у тебя осталось.

— Но как же… — Растерянно мямлил он. — Мне надо выплатить кредит за квартиру. Мне нужны лекарства, я серьёзно болен. Мне…

— Закрой рот! — Криком прервал его мой напарник и что есть силы ударил его по зубам. Альберт судорожно прикрикнул и со стонами выплюнул зуб. — Подписывай!

Слёзы потекли ещё сильнее.

— Прошу вас… — Промолвил Альберт.

Мой напарник замахнулся ещё раз, но удара не произошло. Альберт вытянул руки и одобрительно закричал:

— Хорошо! Хорошо!

После этого мой напарник вручил ему ручку и он как покорный, беззащитный щенок, подписал все документы. После чего, прорвался рыданием.

— Всего хорошего, — сказал мой напарник и мы направились к выходу, под меланхоличный аккомпанемент, рыдания бедняги Альберта. — Видел как я ему с одного удара зуб выбил? — Уже выйдя из парадной, сказал мой напарник. — Для этого сноровка нужна, — добавил он и продемонстрировал траекторию своего удара. Раздосадованный увиденным, я лишь печальными глазами посмотрел на него и многозначительно промолчал. — Ну ничего, у тебя тоже получится, — утешил он меня.

Пройдя несколько кварталов молча, я всё же, чтобы не показаться слабаком, решил разрушить напряженную тишину:

— Если его дважды предупреждали, почему он не погасил долг?

— А кто его предупреждал? — Усмехнувшись спросил мой напарник.

— А разве ты или банк его не предупредили?

— Формально, это должен был сделать я. Но у на так не принято.

— То есть как это?

— Вот смотри, — сказал он и остановил меня. — Наша задача не помочь клиенту, не дать ему времени, не пойти на уступки. Наша задача сделать всё, чтобы забрать у него как можно больше. Мы коллекторы, а не менеджеры. Ты меня понял?

Я кивнул и мы пошли дальше.

— А что банк будет делать с этим помещением? — Спросил я.

— Банк и так уже поимел с него денег за полгода аренды, кредита, который он почти погасил, а теперь у банка остался ещё и его товар.

— Он почти погасил кредит?

— Да, — ответил мой напарник. — Дела у него шли слишком хорошо, вот банк и спохватился. Закрыл ему поставки, увеличил аренду, типичная схема.

— У банка столько власти?

— Больше чем ты думаешь.

Глава 3

Мы снова отправилисьв банк. Мой напарник получил очередное дело.

— Повезло, — сказал он. — Тут недалеко.

— В центральном районе? — Спросил я.

— Да, — сказал он. — Это зелёные дела.

Как позже объяснил мне напарник, дела делятся на три типа: зелёные, красные и синие. Суть проста. По сути это те же районы. Зелёные, это центральный район, они хоть и редки, но бывают. При зелёных делах, руки марать не надо, людей в зелёных делах, в основном, трогать нельзя. Красные дела, это чёрная работа, их много, они попадаются всем и касаются зачастую людей из бедных районов. И синие, рассчитанные на людей из средних кварталов, но моему напарнику редко попадались такие, это конечно же не значит что их нет. Цвета этих дел могут постоянно перемешиваться. Бывают красные дела, для центральных районов, бывают синие для бедных и даже зелёные для бедных. Такое было в прошлом году, когда один известный политик, поехал головой и переехал жить в бедный квартал, попутно неся бред про коррупцию и разложения общества. Его быстро и аккуратно выловили, напичкали таблетками, превратили в овоща и снова поставили на пост. Правда пробыл он на нём не долго.

Для каждого цвета, существуют свои правила. Если с красным я ознакомился. То в зелёном было куда больше правил. Мы должны были представиться, зачитать договор, потребовать подпись и так далее. Всё это нужно было делать, вежливо. Когда я уяснил все правила, мы подобрались к огромному шикарному зданию.

— Он живёт на последнем этаже, — сказал мой напарник. — И помни, нам надо его только предупредить.

Я кивнул головой и мы направились в лифт, довольно комфортный, который быстро отправил нас на последний этаж.

Мы постучались в дверь и через пару минут услышали детский голос.

— Кто там? — Спросил этот тонкий голосок.

— Позови пожалуйста кого-то из взрослых.

Через пару секунд прозвучал женский, более басистый голос.

— Кто вы такие и что вам надо? — спросила она.

— Мы из центрального банка. Нам нужно поговорить с мистером Тимом Редли.

— Это мой отец, — сказала она. — Сейчас я его позову.

Через минуту дверь открылась. Пред нам пристал хорошо выглядящий, апряный, гражданин. Он бы высоким и стройным. На нём был шикарный халат, очки, а в руках была дорогая сигара.

— Вы из банка? — Спросил он.

— Да сэр… — Хотел начать мой напарник.

— Не переживайте, я давно вас уже жду.

— Эм, — замешкался мой напарник. — Мы должны вам зачитать…

— Оставьте это, — перебил он. — Пройдите лучше в гостиную.

Он распахнул двери и мы увидели двух девочек. По видимому его дочерей. Одной было на вид лет шестнадцать, а другой пять или шесть.

— Линдси, — обратился Том к той что постарше. — Налей гостям чаю.

Мы пошли все на кухню. Уселись за стол. Нам подали чай. После чего, мой напарник достал бумаги и сказал:

— Вам надо расписаться вот здесь, это…

— Я знаю, знаю — снова перебил он. — Позвольте мне отлучиться за ручкой.

— Конечно, — согласился мой напарник.

— А вы отправляйтесь в свои комнаты, — сказал Том, дочерям.

Все трое вышли из гостиной, оставив нас наедине с чаем.

— Вот поэтому я люблю зелёные дела, — сказал мой напарник. — Никаких возражений, всё тихо, спокойно, вежливо, ничего особо объяснять не надо, даже угощают.

— Какая же у него шикарная квартира, — подметил я.

— Это да, — сказал напарник. — Приятно здесь находиться.

— Как думаешь? Что от него хочет банк?

— Скорее всего он стал кому-то не удобен и банк медленно, но верно спускает его по карьерной лестнице.

— Это как?

— Ну вот захотел начальник, поставить на его место какого-то своего приближённого родственника. Увольнять людей, это тот ещё геморрой, а просто так понизить в должности нельзя. Вот банк и повышает ему кредитную ставку, грузит его работой, вообщем всячески пытается его удалить.

— И как они выпутываются?

— В большинстве своих случаев, никак. Ему повезёт, если банк ему предложит сделку.

— Какую сделку?

— Добровольное понижение в должности и молчание, взамен на дальнейшее сотрудничество.

— Это ещё справедливо.

— Это да, — подтвердил мой напарник. — Да где он там?

Мы уже допили чай и стали волноваться куда он пропал. Из квартиры никто не выходил, дверь выхода мы видели.

— Томас? Вы где? — Окликнул его мой напарник.

Из комнат вышли его дочки.

— Где ваш отец? — спросил мой напарник.

— Синди, иди позови папу — сказала старшенькая младшей, та тут же убежала в отцовский кабинет. — Вам налить ещё чаю?

— Нет, — ответил напарник. — Спасибо.

— Папа! Где папа!? — Послышался голос из комнаты.

Мы тут же выскочили из-за стола и вбежали в его кабинет. В кабинете было открыто окно, а посреди комнаты стояла маленькая девочка.

— Папа! Где папа!? — кричала она вся в слезах. — Я же знаю, он не уходил отсюда!

Старшая дочь, тут же схватила её и прижала к себе, пытаясь успокоить её крики. Мы подбежали к окну. На асфальте лежал Том.

— Вот блин, — сказал мой напарник, достал рацию и произнёс. — Код 5018, нужна зачистка, повторяю, нужна зачистка, тут самоубийца.

— О боже… — Вырвалось у старшей дочери, она уже была вся в слезах, но по прежнему пыталась успокоить плачущую девочку.

Мой напарник подошёл к ним, старшая привстала, а младшая прижалась к её коленям.

— Сколько тебе лет? — Спросил мой напарник у старшей.

— Семнадцать.

— Если выживешь, через год, мы тебя найдём…

Она кивнула, мы вышли из квартиры и сели в лифт.

— Они никогда не выдерживают, — сказал мой напарник.

— Кто?

— Богатые. Вечно кончают с собой. Обычно конечно не так сразу.

Вид у моего напарника был удручающий. Впрочем, как и у меня.

— Что с ними будет дальше?

— Ничего хорошего, — глубоко вздохнув ответил он. — Счета их заморозят, квартиру отберут за долги. Их выкинут на улицу, затем в бедный квартал, если они там смогут выжить, придём мы и заберём у них последнее…

Лифт остановился.

Глава 4

— Давай выпьем кофе, — предложил мне мой напарник когда мы уже были в городе. Он был по прежнему раздосадован.

Я кивнул головой и мы зашли в ближайшее кафе. Нам подали кофе, оно было пресным. Такие кафе не имели права, делать хоть какой либо приемлемый кофе. Хороший кофе можно было достать только в элитных ресторанах. Даже просто купить его и приготовить нельзя было, обычным людям хороший кофе не продают. Да и зачем продавать, если можно приготовить и продать в сотни раз дороже себестоимости. Такая политика была везде: если где-то можно заработать денег, сделай это по максимуму.

— Почему ты занялся этой работёнкой? — Спросил я своего напарника.

— Жизнь принудила, — угрюмо ответил он.

— Всегда здесь так жестоко?

— Частенько. Это издержки профессии, никто об этом не говорит, но все всё понимают.

— Мой отец говорил, что это безумие началось с мало…

— Да какая разница! Все только и говорят как о том: «как раньше было лучше». А меня знаешь достало! Мы живём сейчас, понимаешь? Сейчас, не прошлым. Нам из-за дня в день приходится выживать, так было когда я родился и так происходит по сей день. Не было счастливого прошлого, оно давно умерло и осталось только в памяти людей. Я читаю газеты изо дня в день и там нет разговоров о прошлом, там нет другого мира, который я вижу каждый день, там всё хорошо. Так пусть так и остаётся. Если такая жизнь это норма, то с чем мы можем спорить? Мы даже не знаем других вариантов. Кроме тех фантазий, что рассказывали наши отцы.

После минуты молчания, я спросил:

— Думаешь то, что рассказывали наши отцы это ложь?

— Не знаю. Но если мир был другим, то почему он до сих пор не такой? Почему раньше были счастливы все, а теперь только единицы? Если мир был таким прекрасным, то кто его сломал? И почему этого, «кого-то» не остановили?

— А почему сегодня никто это не пытается остановить?

— Потому что всё нормально. Потому что так было всегда.

— Не знаю как ты, но я хотел бы видеть этот мир другим.

— Мир другим не будет, либо ты с ним, либо тебя в этом мире не будет.

— Но…

— Хватит! — Прикрикнул он на меня. — Меня уже достали эти разговоры…

Он встал и мы вышли из кафе.

Следующие наше дело было так же из бедного района. Деталей в нём особо не было, так что мы прямиком направились туда. Пройдя снова груды мусора, мы добрались до еле стоящего дома, в одном из жилых кварталов. Дом был двухэтажный, хотя на втором этаже, явно никто не жил, крыша была пробита, а окна, без стёкол, были завалены каким то хламом.

— Покончим с этим, — буркнул мой напарник.

Мы постучали в дверь, нам никто не отвечал. Через минут десять, появился какой-то, шорох, затем равномерный стук. Дверь немного приоткрылась, из щели послышался голос.

— Кто это? Что вам нужно? — Голос был охрипший, мы с напарником переглянулись, мы оба поняли, что это был пожилой человек.

— Мы из банка, — угрюмо ответил мой напарник. — Нам нужен Рональд…

— Это я, — резко ответил старик.

— Нам нужно чтоб вы кое-где расписались.

— Идите вон, — прикрикнул он. — Я ничего не подпишу.

Мой напарник, немного разогнался и вышиб дверь, запертую на небольшой дряблой цепочке. Старик с треском отлетел от неё и упал на пол. Худощавый, малоподвижный, небольшого роста, он лежал на полу, а рядом с ним лежала его трость, он пытался ухватить её и как-то привстать. Пока он вставал, он не переставая кричал на нас:

— Трусы, трусы! Бедного старика не могут оставить в покое! Я уже всё вам отдал! Всё! И жизнь свою. И сына… Мой бедный мальчик. Изверги!

На его глазах выступили слёзы. После тщетных попыток встать он прополз, на четвереньках, медленно по коридору несколько метров, нащупал стул, кое-как приподнялся и уселся на него.

— В деле сказано семейный долг, — подметил мой напарник. — Не думал, что от сына к отцу.

— Нам нужно чтоб вы здесь расписались! — Прикрикнул я.

— Нет, — ответил он. — Ни за что! Дом я вам не отдам! Это мой дом и я хочу спокойно дожить в нём оставшийся дни.

— Нет старик, — спокойно и угрюмо ответил мой напарник. — Ты распишешься здесь и мы быстро с этим покончим.

— Это мой дом! Моя земля! Я сам его построил! Для своего сына! Но вы уроды, свели его в могилу, вы отняли у меня всё! И если думаете, что сможете забрать последнее, то вы ошибаетесь. Я буду защищаться до конца!

— Меня это достало, — сказал мой напарник и подошёл к нему.

Старик поднялся со стула на трясущихся ногах и сказал:

— Это всё на что вы способны! Нападать на слабых и беззащитных.

Он нанёс ему сильный удар. Вставная челюсть вылетела изо рта. Старик отлетел в глубь коридора. Я тут же попытался его образумить и оттащить. Но было поздно, мой напарник резко кинулся к нему и нанёс ещё пару ударов, после чего, отошёл сам. Старик захлёбывался кровью, его руки тряслись и искали трость. Но через минуту движения прекратились. Он умер.

Мой напарник встал и проверил пульс, глубоко вздохнул, а затем молча вышел.

— Мы так и оставим его тут!? — Кричал я ему вслед.

Он молчал… Я решил пойти за ним.

Глава 5

Он шёл впереди меня всю дорогу. На мои оклики он не обращал внимания. Так мы дошли до банка. Он зашёл в какую-то дверь и через несколько минут вышел.

— Наша смена кончена, — сказал он не поднимая глаза.

Мы молча отправились в раздевалку. Как только я переоделся и собрался попрощаться, он не оборачиваясь сказал:

— Может выпьем чего-то?

Я согласился и мы отправились в ближайший дешёвый бар. Я заказал себе пива, он виски.

— Поработаешь с десяток лет, тоже начнёшь брать виски.

— Возможно.

— Увидишь. Сколько тебе?

— Двадцать один.

— Я пришёл на эту работу к сорока годам.

— Так поздно?

— Да, — сказал он глубоко вздохнув. — Уже как пол года на пенсии.

— Почему не выходишь?

— Невозможно. Я проработал все годы строителем, обычным работягой, пенсия у них никакая. Все мои бывшие коллеги уже либо померли, либо доживают, сводя концы с концами в бедных кварталах. Думал заработать на этой треклятой работёнки, но всё тщетно. Если бы пришёл в твоем возрасте, то может что-то бы и склеилось.

— Власти не хотят нам чтоб мы выходили на пенсию, платят нам копейки. Но почему ты раньше не пришёл на эту работу?

— Была причина.

— Какая?

— Я ненавидел всю эту систему. Весь этот денежно-кровавый круговорот.

— Почему?

Он допил свой виски, заказал ещё один стакан, а затем продолжил.

— Моя мать… Она задолжала большие деньги банку после смерти отца. Как сейчас помню… Мне было семнадцать. Живой, здоровый, сытый. А она… — У него проступили слёзы. — Она была очень худой, впалые щёки, болезнетворный вид, она всё отдавала мне. Я конечно же был против, но она настаивала. Мы ждали моего восемнадцатилетия, чтобы я смог устроится на работу. Тогда ещё был закон, о запрете устройства на работу несовершеннолетних. А она… Она была уже совсем не в силах что либо делать, работала по шестнадцать часов, не высыпалась, бывало даже приходя домой вырубалась от жуткой усталости прямо в коридоре. Я всегда относил её тихо в постель и укрывал… И как то раз, пришли они, сволочи как мы с тобой, стали требовать у неё ещё больше денег. Хотели забрать у неё всю её зарплату. Она долго плакала. До моего дня рождения оставалась девять месяцев. Я долго её успокаивал. Говорил, что мы выдержим, хоть и понимал, что начни я зарабатывать, они заберут всё и у меня. Когда она уснула, расплакался уже я. На следующий день, она пришла с работы и дала мне большую по тем временам сумму денег. Сказала купить продуктов. Накатила целый список, там было всё: ветчина, кофе, молоко, шоколад и так далее. Я такой еды с детства не видел. Она сказала, что ей прибавили зарплату, стали платить больше, что теперь мы заживём лучше, как прежде. Я на радостях побежал в магазин, купил всё что нужно, даже ещё деньги остались. Какой же я был дурак… Придя домой, я увидел её мёртвой в ванне… А возле неё записка: «Сынок, успокойся, выпей кофе, хорошо поешь, а когда соберёшься с силами, спрячь моё тело, скажи что я пропала, ушла и не вернулась. Не злись на меня. Всё это ради тебя, ради твоей счастливой жизни. Я надеюсь у тебя всё получится и ты выкарабкаешься. С любовью, мама.» — Он расплакался ещё сильнее. — Я сделал всё как она сказала. Тогда ещё не было закона, о пропавших без вести и весь долг сошёл мне с рук. Восемь месяцев я бродил по приютам, тоскуя по ней, а затем прошёл в строители и кое-как жизнь пошла своим чередом.

— Это ужасно, — сказал я со слезами на глазах. — Но всё же не стоит так переживать.

— Да я только и делаю, что не переживаю. Изо дня в день, из года в год, я смотрю на это безумие и ловлю себя на мысли, что так и должно быть. Что так было всегда, что не нет другой жизни кроме этой. Жизнь человека — это всего лишь галочка в документе. В этом мире всё так.

— Не бери в голову, — сказал я. — Давай лучше напьёмся и пойдём по домам.

Он кивнул головой и мы продолжили вечер как ни в чём не бывало.

Но к сожалению на работу, он пришёл уже другим. Коллеги по работе объяснили мне, что так бывает с каждым, после первого убийства. О том что он убил старика, узнали уже все. Он приходил то в чересчур радостном, то в сильно грустным. Даже мой перевод к другому напарнику ему не помог и через пару месяцев, он уволился.

Через двенадцать лет работы я свыкнулся с происходящим, пока в один прекрасный день мне не пришло дело с его именем. Он жил в бедном районе, но не в самом плохом доме. Правила нашего поведения сильно ужесточились, теперь мы были хладнокровными машинами для убийства. Я постучал в его дверь. Передо мной оказался худой и сутулый старик.

— Не думал, что именно ты за мной придёшь — сказал он.

— Я тоже надеялся на это…

— Ну что же. Показывай, чему научился.

Я бы мог описать что я с ним сделал. Но какой смысл? Такое ведь происходит везде и всюду. Пока кровь, льётся из всех щелей.