Судьба Вишнёвки. Зависит от НИХ

Lily Alex

В цикле «Глеб Орлов» Ангел Смерти приобретает тело сибиряка из глухой деревеньки, что приводит к непредсказуемым последствиям; продолжение романа «Ягоды „Желание“», изданного в двух частях.Здесь – о попытке Змея-Искусителя уничтожить деревеньку.«Дела Людей» замыкает цикл «Вишнёвка», и «Софочка» – завершающий роман серии «Глеб Орлов».Отрывки/эпизоды из романов серии «Любовь и Судьба» выложены на Youtube.

Глава 2

Четыре дня было у Глеба.

Четыре коротких дня уговорить Люси примириться с приказом Мэри.

«Тоже мне, ``Красавицу и Чудовище`` разыгрывать надо!» с досадой думал Глеб, раскапывая снег во дворе.

Он делал это вручную, только изредка помогая себе Энергетикой. «Пока не упадёт последний лепесток. А у Дэна — характер крутой. Хрен с ним справишься, когда подрастёт. А все претензии мне будут — `отец``, мол. Дьявол, вот пиковая ситуация-то!»

Вдруг от новой мысли он буквально замер на месте.

«Я ведь выйди она за меня замуж — изменять мне не будет…» вдруг осознал он. «Своих-то людей я знаю…»

Волна нежной благодарности прошла по его душе, но тут же ледяное уточнение сбило настрой. «Вот имненно, ЕСЛИ выйдет.»

Плюнув, Глеб снова взялся за лопату.

* * * * *

Когда Валентина Макаровна вышла из спальни, Энн под присмотром Люси уже сидела за столом, рисуя на специальной машинке для детей. Бабуся заглянула.

Девочка возила пальцами по экрану и оставляла полосы. Внизу располагался ряд с кнопками разных цветов. Когда девочка нажимала, полоски, которые она проводила, становились соответствующего цвета. Наверху шли три ряда картинок: личики, зверюшки, деревья, бабочки, бантики, звёздочки.

Время-от-времени Энн нажимала на них, и картинка появлялась на экране. Девочка могла передвигать её, раздвигая или сжимая, менять размеры. Но чаще всего она растягивала картинку во весь экран, смотрела несколько секунд, а потом с выдохом, удаляла её, ухая при этом, совершенно как обезьяна.

— Чё только не поизобрели! — Валентина Макаровна покачала головой. — А чё, карандаши никак ужо?

— У неё есть мелки, — объяснила Люси. — А карандаши — она уж очень эмоциональная, да и сильная — бумагу прокалывает, а потом злится. Гувернанткe руку, как ножoм, пырнула. Боятся, как бы себе глаз не выколола. А краски пытались давать — она их либо расплёскивает, либо просто размазывает и орать начинает, пока не отмоешь.

— Избалуют девку, — с грустью отметила Валентина Макаровна. — А жаль. Такая крепенькая, тьфу-тьфу-тьфу, на ней пахать можно будет, когда подрастёт!

— В папочку своего. — Люси хмыкнула. — Мы с ним потОм поженились. Да Машку он так позабыть не мог. Сколько раз во сне звал! В пьяном бреду только о ней и говорил…

— Ох, ты, девуленька… — Бабка ласково погладила Люси по голове, а та взглянула на неё с горечью.

— И погиб он из-за неё же! — Люси говорила уже сквозь слёзы. — Она могла его спасти — не стала. В прямом смысле — концы-в-воду. Да, может и лучше… Всё равно мы развестись собирались…

— И с Глебкой, значит, боишься, то ж такое и будет? — Мрачно уточнила Валентина Макаровна, садясь за стол напротив Люси.

— Знаю, что будет, — отозвалась та тем же тоном. — Да и он знает.

— А вить Марья Михална вроде как добрая… — произнесла бабка задумчиво. — А у Глебки неприятности будут, если уломать тебя не сможет?

— Ещё какие! — Гонзалес вздохнула.

— А ведь он мне жизнь спас… Облучился он здорово тогда. И так проблемы с этим были, а теперь — вовсе беда! Ах, Валентина Макаровна! И так я себя виноватой да перед ним себя обязанной чувствую, но ведь душа переворачивается, зная, что он не меня, а ЕЁ любит!

— А с Машкой говорить пыталась?

— Да… Она считает, что раз она не с Глебом, я — самая подходящая жена для него. Да и Данилка-то его любит. Я поняла, он, Дэн, болел очень долго. Женщины: нянечки, медсёстры — постоянно кто-то другой. А если кто-то новый — значит боль, уколы, капельницы, массаж, другие неприятные процедуры…

Люси покачала головой.

— Я для него сейчас — такая же. Одна из них. Я даже не знаю, если он понимает слово «мама``…

— Ну, это мы попробуем ему истолковать… — Валентина Макаровна решительно поднялась.

* * * * *

За завтраком Глеб сидел с растерянным видом, односложно отвечая на вопросы.

— Люсенька, — обратилась Валентина Макаровна. — Сходи, отнеси Юркиной семье наш пирог, они приглашали… А то Глебку никак не приловлю. Вот может хоть ты его за шкирман дотащишь?

Люси едва сдержала улыбку — с таким наивно-удивлённым видом Глеб взглянул сперва на мать, а потом на неё.

— А мы пока с Нюркой кой-чего смастерим, — бабка обратилась к девочке. — Хочешь?

Та захлопала в ладоши, ухая и повизгивая.

* * * * *

Люси и Глеб шли рядышком по деревне.

Орлов понял задумку матери; действительно все деревенские приветствовали его с радостным уважением.

Вежливо здоровались с Люси, с любопытством оглядывая её. Глеб просто говорил: — Людмила Ароновна. Моя коллега.

Потому что он читал мысли Люси, а та думала, не блокируясь: «Только посмей назвать меня ``невестой`` — при всех в рожу плюну. Я ж — б*** и стерва, а?»

Дождавшись паузы, Орлов обратился к ней: — Ну, прости! Прости!

Он нервно закурил.

— Просто трудно переключиться…

— А мне легко? — ответила она горестно, глядя ему прямо в глаза.

— Я… — Он замялся.

— Ты! — выделила она голосом. — А в семье нельзя использовать только это слово. Только МЫ. Вместе.

— Что, будем притворяться перед Мэри, что мы счастливая семейка? — хмыкнул он саркастически.

— А нужно обязательно притворяться? — Она положила ему руку на плечо.

В другой она держала пирог.

— Девочка… — Глеб смотрел на неё, физически ощущая её душевную боль.

— Мы не можем любить друг друга. — Люси вздохнула. — Но мы можем быть партнёрами. Друзьями. Мы были соратниками. Мы вместе спасли твою ё*** Мэри! Лучше б ты дал мне сгореть там… — Она отвернулась.

— Нет, нет, девочка… — У Орлова душа перевернулась.

Так чётко он вспомнил, как она, тогда, упала ему на грудь… Задыхаясь, глаза закатаны, губки приоткрыты… Словно она готова заняться с ним любовью.

«Бред какой…»

— Я… — Он решительно перевёл дыхание. — Я не стыжусь тебя. Ты… Да, я эгоист. Но только ты понимала меня. Только тебе я мог ``поплакаться``. Да, расставим точки над i. Мэри строга и к себе и к другим. Но она права… Всегда права. Ты, наверное, действительно, единственная женщина на Земле, кто может выдержать меня в качестве супруга… Я постараюсь быть хорошим мужем. Ты же знаешь, я не могу врать. — Он подмигнул. — Где ты ещё такого муженька добыть сможешь?

— Мда? — Она снова пошла вперёд, кокетливо бросая на него взгляды через плечо. — Докажи! Три дня у тебя осталось!

— Cyкa ты, — произнёс он восхищённо. — А сегодняшний ты не считаешь?

— Да, он уже прошел до половины! — Она показала ему язык, но в такой манере, что у Глеба перехватило дыхание от возбуждения. — А день отъезда, тоже считай не в счёт…

«Какая же она красавица!» Орлов шёл за Люси, любуясь ею. «А ведь… Действительно, когда я последний раз был женат так, по-настоящему? Дьявол, даже не вспомнить… Так, чтобы жена, с которой можно пойти куда-либо. Или гостей пригласить… Рон с Даниелем поможет…»

* * * * *

Юркина семья встретила их с восторгом.

Его сестра, Алька, как раз приехала из Города на зимние каникулы.

Оленька, позволила Глебу себя обнять. Юркина мама расцеловала Орлова, как родного брата и даже промакнула выступившую у неё слезинку.

Все взглянули на Люси.

— Людмила Ароновна, — произнёс Глеб очень сдержанно. — Мама Данилки.

— Как он? — жалостливо поинтересовалась Юркина мать.

— Спасибо, — отозвалась Люси, выкладывая пирог. — Вот, Валентина Макаровна кланяется. С Новым Годом вас!

Все уселись за стол.

«Только квас и молоко… А, вон компоты какие-то…» заметила Люси. «Ничего спиртного! Ах, какое уважение к господину Орлову! Знают, что он — ``кодированный``.»

Хозяева наперебой рассказывали о местных новостях и событиях.

— А вы, что думаете об организации здесь турбазы? — уточнил Глеб.

— Мнения очень разделились, — объяснил Юрка. — Если уж делать, может семейного типа? А то понаедут такие, вроде Артура Дариусыча.

— А Марья Михаловна? — не выдержала Алька.

Глеб взглянул на Люси, а у той сверкнули её кошачие глаза.

«Скажи САМ,» думала она специально для него. «А то я скажу. По-своему.»

— Мы расстались… Не сошлись характерами…

— Если захотеть — всегда сойтись можно, — возразила Люси.

— Извините, — Глеб вышел не только из-за стола — из комнаты.

На крыльце Орлов хотел закурить, но в его руке возникла бутылка водки.

«Даже не коньяк…» невольно отметил он.

— Дядя Глеб! — услышал он голос Юрки.

Тот выхватил у Орлова бутылку и швырнул в снег, словно гранату.

— У меня батька пил, — напомнил он с горечью. — Не губите вы себя, Бога ради!

Глеб передёрнулся.

— Если б тебя Оленька бросила, — огрызнулся он. — Ты б, небось, ваще по-чёрному запил!

— Нет, — тот ответил твёрдо. — Я — мужик. Проблему в водке не утопишь.

Глеб закурил.

— А эта… — Юрка тоже достал сигареты. — Людмила-то… Она, что, в колонии была?

— С чего вдруг? — Орлов пристально взглянул на молодого человека.

— Да у нас, в Вишнёвке-то, пара бабёнок отсидели. Так вот, когда только вернулись… Одна вот с таким затравленным взглядом как раз ходила. Долго, потом уехали обе. Та, другая, спилась, говорят. А о той так ничего не знаем…

— Она замуж вышла, — машинально ответил Глеб. — Не очень удачно…

Он тихо выругался.

— Да ладно, дядя Глеб! — хмыкнул Юрка. — И так мы все знаем, что вы человеком только прикидываетесь.

— Вот именно! — Орлов вздохнул. — Ну, и как мне уговорить Люси за меня замуж пойти? Вы-то меня только с одной стороны знаете, а она и с другой половиной моей ипостаси знакома!

— Ха! — Рассмеялся Юрка. — А то мы дураки деревенские, а? Раз у вас такой босс… А он, чё, настоящий Дьявол или помельше кто?

— Гораздо ``мельше``, — Орлов тоже засмеялся.

— А Людмила-то, вам, что ль, совсем не нравится?

— Не знаю… — признался Глеб. — Сам не пойму. Она, б*** — умелая, гомика соблазнит, у импотента поднимет! Да ведь она непредсказуемая! Психопатка просто. С ней же страшно куда-либо пойти будет!

— А из-за чего? — задумчиво проговорил Юрка. — Вот сейчас, например. Мне показалось, она ждала от вас… ну, не знаю. Нежных слов что ли… Ласки?

— Да я… — Орлов растерялся. — Как-то даже не думал. В голову не приходило…

— Знаете, дядя Глеб, — признался Юрка. — Иногда мы с Оленькой просто сидим, обнявшись, кино там смотрим. А то и просто на огонь… Или в окно. А вам её, Людмилу-то, как, не жалко?

Глеб молчал, а молодой человек слегка нахмурился.

— Ой, сдаётся мне, что вы тогда остались не потому, что пожалели нас, — критически ухмыльнулся Юра. — Что, с боссом поругались? Понятно…

Он вернулся в дом, а Глеб застегнул куртку.

Выскочила Люси.

— Что, что ты ему сказал? — Она схватила Орлова за рукав. — На парне лица нет!

— Отстань! — буркнул Глеб, выдёргивая руку. Он спустился с крыльца и направился к калитке, на выход. — Ну, и пусть Мэри меня в Ад отправит! Не знаю я, что тебе сказать!

— Глеб! — Она догнала его уже на улице. — Ну, какой ты дурачок! Только убивать, действительно, можешь… Да стой же, мyдaк!

Он остановился и засмеялся. Они обнялись. Нежно.

В первый раз так, как хотелось им обоим. По-дружески.

— Лапушка ты… — Он погладил ей шею под волосами, поправил сбившуюся шапочку.

— Ох, Глеб, Глеб. — Она потёрлась об него лицом, как кошка — мордочкой.

* * * * *

Когда они вошли в дом Орловых, мать Глеба сидела на диване, в центральной комнате, а Рон, с Даниелем за руку, стояли недалеко от входа, чуть в стороне.

Валентина Макаровна поманила сына к себе.

— Садись-ка рядком! Давай попробуем!

Глеб увидел — Энн держала в руках, баюкая, самошитную куклу.

«Уж каких только ``барбей`` у неё дома нет!» удивился он. «Никогда не любила… А в тряпичную вон как вцепилась…»

Рон показал на Валентину Макаровну. Та обняла Глеба.

— Мама! — объяснил Рон Даниелю. Тот смотрел очень внимательно.

— Мама! — Рон показал на Энн.

— Мама! — подтвердила она, покачивая куклёнка.

— Мама! — Рон указал на Люси.

Даниель взглянул ему в лицо, оглянулся на Глеба.

Тот кивнул. — Мама! Подойди к ней.

Рон отпустил руку мальчика. Тот ещё раз посмотрел на Глеба, неуверенно шагнул в сторону Люси. Ещё пол-шага.

«Только не шевельнуться,» приказывала себе женщина, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сгрести сына в охапку, прижать к себе… «Только не спугнуть.»

— Ма-а-ма… — напевала Энн.

— Иди, иди к мамке! — подтвердила Валентина Макаровна.

Даниель приблизился и неуверенно, но обнял Люси.

Женщина подняла голову, и её глаза встретились с пристальным взглядом Глеба.

«Ты победил,» подумала она, закусывая губу, а Демон Смерти самодовольно ухмыльнулся.

* * * * *

Ангел Смерти бесшумно возник в спаленке. Он прежде всего погрузил Люси в максимально возможный глубокий сон. Женщина не решилась лечь к сыну под бок — прикорнула в ногах постели.

Рон, на раскладушке рядом с кроватью, мгновенно проснулся и сел, неодобрительно покачивая головой.

Глеб склонился над Люси, внимательно разглядывая её.

— Уломал я девку! — Он хмыкнул, проводя пальцем по её щеке.

Женщина передёрнулась.

— Не нравится? — удивился Глеб.

— А ты вообще хоть попробовал поинтересоваться, что ей-то нравится? — Рон поднялся и буквально телом своим отодвинул Орлова. — Ты мне не начальство больше. А я — отец её названный! То, что она — твоя пленница, не даёт тебе права презирать её. Не позволю я тебе обижать её ни в этом мире ни в том!

— Да ладно тебе, — растерянно отозвался Глеб. — Вот беда-то! Я же вроде и с пленницами и с рабынями всегда хорошо обращался…

— Она через себя переступает! — Рон смотрел на ту, которую он по-прежнему называл Бренда. — Поухаживал бы за ней, хоть для виду-то!

— Мэри позлить? — Орлов покрутил в руке снова возникшую пачку сигарет.

— Ты знаешь, что я всегда очень холодно относился к ней, — напомнил старший демон своему брату. — А за Джерри — лично б за волосы оттаскал, да на недельку б на цепь посадил! Настрадалась она, а? Да Бренда через такое прошла, что Мэри только в кошмарах и то не снится! И теперь ещё тебя, мерзавца, навязали ей! Что ты с ней делать будешь? Скелеты дарить? В крематорий водить — чай пить?

— Ну и подскажи сам! — огрызнулся Глеб. — Мне Ядвига руки отбила! Пару раз ей, может угодил, и то, когда сам не ожидал!

— Ох, дуралей ты… — Рон вздохнул. — Ну, хоть цветы подари для начала.

— A она меня этим букетом — по морде? Да ещё, хорошо, если не при всех!

— Вот и постарайся заслужить у неё такое чувство, что б она так не делала! Хоть раз она обмолвилась кому о ваших беседах задушевных? Я и то бы не знал, не скажи ты! Ещё стыда у тебя хватает хвастаться! А девчонка тебя под пыткой-то и то не выдала бы.

Орлов снова взглянул на Люси. Лёжа на боку, она прижалась спиной к металлическим прутьям спинки кровати, словно бездомная собачонка прикорнула под забором.

«Мэри ко мне сразу примчалась, аж голой,» вспомнил он. «Когда я ей, спящей, лилию на грудь положил… Может и сейчас сработает? Даже Ядвига не обижалась, я же ей цветы регулярно присылал… Хотя кто эту психопатку знает…»

Он подумал, поколебавшись, добыл из Подпрастранства маленькую фиолетовую астру и положил её так, чтобы лепестки слегка касались лица женщины.

— Люси… — прощептал он, впервые ощущая новое, странное, мучительно-тянущее за душу чувство. — Люси Гонзалес… Ты вечно будешь для меня Люси Гонзалес…

* * * * *

Глеб спал на диване в центральной комнате, но мгновенно проснулся, когда вошла Люси. Для человека она двигалась совершенно бесшумно, и её крохотный армейский фонарик давал узкую полосу света, почти как лазер.

Она приблизилась к дивану.

— Я знаю, что ты не спишь… — прошептала она.

Глеб открыл глаза. Люси вздрогнула, но по-прежнему улыбалась.

— Ты боишься меня, — он отметил грустно. — Не угодил я с астрой? Или не угадал?

— Подвинься, — она велела чуть слышно.

Он послушался. Люси поставила фонарик на тумбочку рядом, и забралась ему под одеяло. — Мне холодно.

Глеб обнял её так, как обнимают раненых или больных, когда ничего другого сделать не можешь. — Думаешь в ``холодных объятиях Смерти`` тебе будет теплее?

— Не знаю. — Oна разглядывала его.

— Может переберёмся на печку? — предложил он, уже улыбаясь.

Они так и сделали, и снова обнялись.

— Мне сон приснился, — призналась она. — О нашей с тобой свадьбе. Ты был в парадной форме, у меня — букет астр…

— И ты отказала… — перебил он её. — бросила цветы. Хотела убежать, но кто-то схватил тебя. И это была Мэри.

— Это ты мне такой сон навеял?

— Ты правильное слово употребила, — вздохнул он. — Я могу только ``задать тему``, а дальше работает подсознание человека… Неужели я настолько противен тебе?

— Мне противно твоё отношение ко мне.

— Я же… Я же стараюсь… Правда.

— Спасибо тебе, я чувствую это… — Она приласкалась к нему. — Именно поэтому я и пришла. Я вру, что не ревную. Я очень ревную. И поэтому я понимаю тебя.

— Я бы никогда не женился на Бренде, — ухмыльнулся тот, кто когда-то пользовался телом Роджера Сатани. — Но, как Глеб Орлов, Начальник Охраны, я даже польщён, что вдовушка Франсин Тремблей соизволила избрать меня своим следующим супругом.

— Следующим? — она тихо рассмеялась.

Они ласкали друг друга, но так нежно и естественно, что даже сами не замечали этого.

— Конечно, — он уточнил опять грустно. — Моё тело оказалось с гораздо меньшим жизненным потенциалом, чем я ожидал. Хотя, честно говоря, предыдуший хозяин над ним вдоволь поиздевался. А мне расхлёбывай. Курить не могу бросить. Запои ещё будут. На иглу бы не подсесть! Не могу я столько Энергетики изводить, чтобы просто поддерживать все функции в рабочем состоянии!

— Бедненький, — она протянула искренне. — Но я же тоже пила… До сих пор. Не курю только из-за Даниеля. И наркотики ты знаешь, чуть ли не все перепробовала.

— Вот-вот. — Он даже хихикнул. — А лет до девяноста протикаешь. А мне-то тело придётся менять пораньше.

— Это больно?

— Рождение — самый болезненный процесс в жизни любого животного.

— А откуда ты тела берёшь?

— Самоубийцы. Тяжелее греха нет.

— Крадёшь, в общем, — констатировала она. — Да, смерть самый ловкий вор — даже дитя из объятий матери возьмёшь — она и не заметит.

— Ты не можешь забыть, кто я?

— А ты не можешь забыть тех мужчин, которые…

— Да! — рыкнул он, заваливая её на спину.

— Господин Орлов! — перебила она холодно. — Вы с кем разговариваете?

— Аааааа, — протянул Глеб, уже снова улыбаясь. — Мадам Тремблей…

— Вот именно! — Она ловко выскользнула из-под него и, соскочив с печки обернулась.

Их лица оказались на одном уровне — она стояла на скамеечке.

— Советую, господин Орлов, не забывать, в чьём доме вам позволит жить Главный Секретарь-Референт Корпорации! Если позволит…

По-девчоночьи показав язык, она убежала в спаленку.

— Cцyчкa, — прошептал он восхищённо.

* * * * *

Сегодня было гораздо теплее. Всё небо затянула плотная пелена облаков; даже что-то вроде тумана наполняло Вишнёвку.

Захватив Энн, Глеб отправился обходить друзей и знакомых, а Рон и Люси остались с Даниелем и играли во дворе.

— Тебе надо привыкать, что тебя будут звать ``Франсин``, — уточнил Рон. Он специально употреблял её имя почаще, по поводу и без повода, даже просто напевал.

— О, Рон… — Женщина оттёрла слезу. — Третий раз ты даёшь мне жизнь!

— Ах, ты, дурочка маленькая, — Он обнял её, а Даниель внимательно наблюдал за ними.

* * * * *

Они лепили снеговика.

И, теперь уже так называемая Франсин, поняла задумку остальных. Действительно, возясь со снегом, помогая, Даниель несколько раз, не то что бы обращался к новоприобретённой матери, но хотя бы не шарахался, подавая ей палочки и угольки для украшения. Даже сбегал за морковкой для носа!

Когда он вернулся и, с не по-детски серьёзной мордашкой, протянул ей морковь, женщина снова еле удержалась, чтобы не схватить его в охапку…

Мальчик протянул руку к ней, но сам смотрел в сторону.

«Он испугается, если я обниму его,» понимала она, а вслух просто похвалила его; — Спасибо, Дэн! Настоящий мужчина.

— Мамин помощник! — Рон одобрительно похлопал мальчика по спинке, а тот доверчиво поднял на него глаза.

— Маме всегда надо помогать! — Мужчина показал на замершую Франсин. — Мама — хорошая.

Женщина воткнула морковку вместо носа.

— Подай ещё угольков, — произнесла она, специально не глядя на сына.

Но, когда он деловито пошёл к горке угля, насыпанной в сторонке, она не могла оторвать от него глаз.

«Люси, Франсин…» думала она. «Да хоть крокодилом зовите… Только не отнимайте его у меня… Не отнимайте снова…»

* * * * *

Время приближалось к обеду, когда вернулись Глеб с Энн Чёрнсын.

Казалось — девочка вообще не знает, что такое усталость. Увидев снеговика, она вырвалась из рук Орлова, подбежала и устроила вокруг пляску с прыжками, уханьем и повизгиванием, словно настоящий дикарь — вокруг божка или тотема.

Дэн попятился и прижался к Рону, но, когда Глеб тоже приблизился — кинулся к нему.

— С мамой слепили? — Орлов присел на корточки и потискал мальчика.

— Молодцы!

Он бросил на женщину быстрый взгляд — та смотрела на них с явным выражением счастья на лице.

— Конечно, ФРАНСИН — молодец! — подчеркнул Рон.

— Да-да, Франсин, Франсин, — Глеб кивнул. Он снова обратился к мальчику.

— Твой отец был солдат. Я — солдат. Ты хочешь быть солдатом?

Малыш кивнул, с восхищением глядя на мужчину, но Франсин слегка нахмурилась; Глеб дал Даниелю палку и поставил его руки так, словно тот держал винтовку.

— Бах-бах! — воскликнул он. — Снеговик мёртв!

Он засмеялся, малыш тоже улыбнулся, и они хлопнули друг-другу ладоши. У Франсин дыхание остановилось.

Орлов снова взял мальчика за руки и с криком: «Коли!» ткнул в снеговика. Даниель засмеялся.

— Прекрати! — завизжала Франсин. Даниель уронил палку и тут же, испуганно оглядываясь, забрался на Глеба.

— Дура! — тот крикнул на неё по-русски. — Ты чё дитё пужаешь — то?

— Ему двадцать месяцев! — Женщина топнула ногой.

— Да мы ж в войну играем!

— Вот именно… — Франсин отвернулась и, пошатываясь, вошла в дом. Глеб растерянно взглянул на Рона, а тот только головой покачал.

— Да, братец, ``начинай сказку сначала``.

Он позвал Энн и увёл девочку в дом, а совершенно недоумевающий Орлов-младший последовал за ним, с Даниелем на руках.

«И что я опять сделал не так?» думал Глеб расстроенно.