По доброй воле

Holly Hope Karter, 2022

Вступив в ряды загадочной Гильдии, собравшей под своим крылом сотни наемников, Дэниел Стоун даже не мог предположить, как сильно изменится его жизнь.Отряд верных товарищей, ставших друзьями, жестокий, но справедливый командир, любимая женщина – Гильдия многое дала ему. И ее приветливые объятья совсем не похожи на ловушку, а черный браслет – на оковы.По крайней мере, на первый взгляд…Приквел цикла "Еще один…".Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Бар был полон. Обыватели, пьяные и не очень, отчаянно шумели.

Мы уселись за круглый столик в дальнем углу. Снайпер провел ладонью по столешнице, смахивая невидимые крошки.

— Я с вами ненадолго. Это вы завтра халтурите, а у меня — тренировка с Тайлером.

Мартин озадаченно нахмурился и скрипнул зубами. Его челюсть едва слышно щелкнула, но он даже не поморщился.

— Наш универсал решил пойти по твоим стопам? Я думал, он с Лиамом.

Николас взъерошил темные волосы.

— Сомневаюсь, что он быстро определится. Универсалом быть проще, ты же понимаешь.

Тайлер Кей… Я вспомнил… да почти мальчишку! Он был ненамного младше меня, но выглядел гораздо моложе своих лет, и мне было сложно воспринимать его всерьез.

— Как он попал в отряд?

Мартин повернулся ко мне и тихо ответил:

— Спроси у него, не лишай парня удовольствия.

— Какого удовольствия?

Мужчина слабо улыбнулся — и совсем даже не жутко! Вот, может же, когда хочет!

— История крутая. Пусть он сам тебе ее расскажет.

Его голос звучал подозрительно мягко. Я невольно напрягся, ожидая подвоха, но Мартин отвернулся к снайперу.

— Надеюсь, что он последует за тобой. Да простит меня Кей, но рейнджера он не потянет. Мозгов маловато.

Николас ошарашенно уставился на товарища.

— А, то есть, снайперу мозги не нужны?!

— Не перегибай! Ты прекрасно понимаешь, о чем я!

Пару секунд они буравили друг друга мрачными взглядами — будто боевыми шестами махали прямо перед моим лицом — а потом снайпер протяжно выдохнул.

— Понимаю. И… согласен с тобой.

Я с удивлением осознал, что они оба переживают за парнишку. Очень сильно. Словно Тайлер был их младшим братом. Дурным, без мозгов и жизненного опыта. Тем, за кем нужен глаз да глаз.

Николас скрестил руки на груди, глядя перед собой в никуда. Его лоб прочертила глубокая морщина. Ясные глаза наполнились тревогой.

Он был моим ровесником, едва ли старше. Лицо совсем молодое, но ярко-голубые глаза светились мудростью, а взгляд оставался серьезным, даже когда он смеялся. Он больше молчал, чем говорил. А когда говорил, его голос звучал тихо, но слышали его все.

Нет, не так. Его не просто слышали, его СЛУШАЛИ.

Я не мог представить его в гилли со снайперской винтовкой в засаде. По моим представлениям он был слишком высоким для этого ремесла. Дьявол, да он был выше меня дюйма на три! И как он умудрялся оставаться незаметным?

Я почему-то вспомнил Маркуса Миллера, старого армейского приятеля. Он мечтал стать марксманом, пехотным снайпером, когда пришел в нашу часть. И даже пытался научиться стрелять, но драться у него получалось… Да так же хреново у него драться получалось, как и стрелять. Высокий, но щуплый парнишка, который вечно таскался за нами с…

Стиснув челюсти, я опустил взгляд в стол.

«Пошел. Вон. Из моей. Головы».

— Либо он останется универсалом, либо…

— Мы оба знаем, что будет, если он останется универсалом.

Я поднял взгляд и вопросительно посмотрел на встревоженных мужчин.

— А что не так в Гильдии с универсалами?

— Универсалы… они как… недоразвитые. Грубо звучит, но… так оно и есть.

Мартин уставился в столешницу. Николас окинул его расстроенным взглядом и повернулся ко мне.

— Универсалы думают, что умеют все. Некоторые, особо одаренные…

Он покрутил пальцем у виска, и я улыбнулся. Но улыбка тут же испарилась — взгляд снайпера стал мрачным.

–…пытаются быть лучшими во всем, но это невозможно. Если ты считаешь себя лучшим во всем — значит, ты во всех плох. И страдают универсалы гораздо чаще других бойцов… кхм… УЗКОЙ специализации.

Я хотел поспорить с его логикой, но что-то во взгляде товарища остановило меня. Он говорил уж слишком уверенно, словно его слова были основаны на богатом и очень неприятном опыте.

К нам подошла официантка, и мы сделали заказ.

— И что? В Гильдии нет универсалов?

— Есть, но, как правило, у этих бойцов есть более развитый навык. Командир развивает в них этот навык. По тебе видно, что ты — боец прямого боя. По тому, как сформирован мышечный каркас. У тебя сильные руки, плечи и спина. А то, что ты практически одинаково хорошо владеешь и правой, и левой руками, определенно, твое преимущество. И Торп сделает все, чтобы из тебя получился первоклассный боец. Это его задача, как командира — воспитать полноценного члена команды, который будет на своем месте выполнять свои задачи. Но по тому, как ты метал дротики, я могу сказать, что ты и стрелок довольно меткий. И я с удовольствием потренировался бы с тобой, чтобы помочь развить этот навык.

Мартин хмыкнул и мотнул головой.

— Почему это звучит, как отличный план под названием: как огрести от Торпа?

— Потому что так оно и есть. Но я же не бессмертный! Я не предлагаю ему завтра присоединиться к нам с Тайлером, верно? Да и что-то мне подсказывает, что…

— Что командир сам будет учить его стрелять?

Я удивленно вскинул брови и посмотрел на ухмыляющегося Мартина.

Николас медленно кивнул.

— Мысли мои читаешь.

Перед нами на столе возникли бокалы с алкоголем, и мои товарищи тут же отвлеклись на них. Принесшая их девушка мгновенно испарилась. А я охренело моргал.

С чего Джексону учить меня стрелять, когда в отряде есть снайпер? Раз он боец ближнего боя и собирается сделать из меня мастера по пробиванию голов, как он может обучать меня стрельбе?

Внезапная догадка ударила по голове не хуже бяньганя.

— Подождите, Джексон — универсал?!

— Нет!

— С чего ты взял?!

Меня позабавила их реакция, но я прекрасно помнил, как брошенный рукой командира дротик воткнулся в стену. Кстати, царапина на носу Николаса уже зажила.

А ведь он как раз с Тайлером ругался…

— Я играл с ним в дартс.

Мартин помассировал висок.

— Понимаешь, в чем дело, Дэнни. Командир… Я думаю, не стоит рассказывать тебе, насколько он хороший боец ближнего боя. Ты сам видел. Кстати, с боевым крещением.

Николас лучезарно улыбнулся и поднял бокал.

— Ха! Ребра, да? У меня был указательный палец. За первый, но не последний перелом!

Я озадаченно моргнул.

— Хреновый тост.

— Традиционный, что поделать.

Я опасливо чокнулся с ним бокалом и повернулся к Мартину.

— Ну и? Что дальше?

— А то, что командир свое мастерство оттачивал годами. Очень долго он его совершенствовал. И вот, что вышло в итоге. Он — охренительный боец прямого боя. И, лишь отточив один талант, он взялся за стрельбу. И это мастерство он тоже оттачивал годами. И в результате стал очень хорошим стрелком, хотя мне кажется, Планкетт побьет его на дальних позициях.

Снайпер вскинул ладони и помотал головой.

— Не рискну, не подначивай. А еще он сапер.

Я поперхнулся скотчем и уставился на Николаса. Он кивнул с улыбкой.

— И нам это порой очень помогает.

— Уже три навыка! Значит, универсал!

Мартин раздраженно поморщился.

— Речь не о количестве навыков… нет, именно о нем! Черт!

Он отставил бокал и посмотрел на меня в упор.

— Давай возьмем наш отряд, хорошо? У каждого бойца в нем свое место и свои задачи. Они закрепляются за ним сообразно его навыкам и…

Николас осторожно перебил его:

— Ты не думаешь, что это ему должен объяснять командир?

— Я его первенец. Ты и сам знаешь, что я могу…

— Я только хотел напомнить, чем это в прошлый… Ладно, понял, отстал.

Снайпер покачал головой, когда Мартин попытался испепелить его взглядом. Я недоуменно вскинул брови, но додумать не успел. Первенец Джексона повернулся ко мне.

— Как я уже сказал, место и задачи закрепляются за определенным бойцом сообразно его навыкам. А точнее — сообразно его самому сильному и развитому навыку. Иногда место в отряде — роль, позиция — требует от бойца не одного навыка. Понял?

Я тупо кивнул. Нет, я действительно все понял. К чему он ведет — не понял.

— Вот и получается, что навыков может быть два и больше, а ролей — нет. Понял?

— Ну.

— А универсал не понял бы. Ему нужно заткнуть каждую брешь даже там, где ее нет.

Я благоразумно промолчал, не высказывая свои сомнения насчет на мой взгляд хромой логики Мартина.

«Ты просто, как обычно, до чего-то не догоняешь, смирись».

— Так универсалы опасны тем, что лезут везде, где не надо?

— Именно! Особенно, когда они лезут туда, где считают себя первоклассными профи, а на самом деле — среднестатистическое ничто.

Я задумчиво хмыкнул.

Значит, универсал — не тот, у кого много навыков, а тот, кто думает, что он хорош во всем, и это самое все пытается продемонстрировать, в том числе, когда не стоит и когда его не просят, что ли?

— Но ведь Торп…

— Торп — наш командир. Ему по статусу положено уметь чуть больше, чем умеют его бойцы. Но его роль — командовать отрядом, понимаешь? Именно он разрабатывает стратегию, руководит работой и отслеживает выполнение этапов плана, дает волю на то или иное действие. Мы всегда опираемся на его решения и приказы. Командир ведет нас за собой. Да, часто он идет первым, часто прочищает нам путь, чтобы мы выполнили свою часть работы! Но при этом помнит, что он — командир.

Я крепко задумался, выцепив одну фразу из его речи.

«Дает волю. Это что, разрешение, что ли, у него спрашивать каждый раз?».

— Если Торп вовремя не отдаст приказ, а боец его вовремя не выполнит, весь план полетит псу в то самое место, из которого потом его чистеньким и привлекательным не достанешь! Да, Торп — ближник, стрелок и сапер. Но в первую очередь он — командир. Он вступит в бой тогда, когда это будет нужно, начнет стрельбу тогда, когда это необходимо. Но в первую очередь он отдает приказы. Так со всеми в нашем отряде, Стоун, у каждого — свое место.

Мартин махнул рукой в сторону выхода из бара.

— Наш рейнджер начинает делать свою работу еще до того, как кто-то из нас почешется. Мы вещи разложить не успеваем на новом месте, а он уже отправляется на задание! И потом держит ситуацию под контролем на протяжении всего задания. И он всегда держится вдали от главного сражения, чтобы обеспечить нам отступление и прикрытие…

— По сути, тут он со снайпером работает, да?

Николас кивнул с удовлетворенной улыбкой, а я едва не застонал от отчаяния.

Раз рейнджер переходит на позицию другого члена отряда, разве он не становится универсалом?!

Снайпер будто прочитал мои мысли и весело засмеялся.

— Не становится. Он остается рейнджером и выполняет совершенно другие задачи. Я стреляю. Он — прикрывает.

Я потер лоб. Голова начала гудеть.

«НО ВЫ ЖЕ ОДНО И ТО ЖЕ ДЕЛАЕТЕ И… Почему все так сложно?!».

Николас улыбнулся с пониманием.

— Не перенапрягайся. Это не твои задачи, наши. Главное, помни — мы тебя прикроем. Я достаточно хорош в своем ремесле. И рейнджер наш хорош. От него зависит очень многое, и мы бережем его…

Я скептически выгнул бровь, вспомнив, как господин Хайд пытался согнуть его пополам в обратную сторону.

Мартин раздраженно закатил глаза и выдал:

–…как бы сильно мне порой не хотелось бы его прибить, засранца высокомерного.

Я невольно засмеялся. Лично мне рейнджер высокомерным не показался, а засранец он или нет, я не знал и подавно — я его видел один раз в жизни.

Николас взъерошил волосы.

— Хаммер точно тебя убьет, если лишишь нас ТАКОГО рейнджера.

Все вроде как засмеялись после его слов, но стало понятно — это не шутка.

Мартин продолжил:

— Наш тыл состоит из двух людей. Это — наш второй фронт, два первоклассных бойца своего профиля. Эти парни не полезут в прямой бой без приказа Торпа, потому что прекрасно знают — мы рассчитываем на них. Нам в любой момент может понадобиться диверсия, устроенная рейнджером, и меткость снайпера. Мы рассчитываем, что Планкетт не позволит противнику подобраться к нам незамеченным, а если запахнет жареным, нам будет, куда отступать. А теперь представь, что мы на задании, запахло жареным, а наш рейнджер покинул позицию, решив подраться вместе с нами. Или снайпер решит вступить в схватку, когда мы ждем от него поддержки.

Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что произойдет в этом случае — отряд останется без прикрытия, оголив «спину» перед противником.

— Перебьют нас, если наш тыл решит, что достаточно хорош, чтобы подсобить в прямом бою, вместо того, чтобы свою работу делать. И если ты думаешь, что ни один из них драться не умеет, очень зря! Лиам тебе по заднице надает, не раздумывая!

Николас притопнул, глядя на товарища с хитрой улыбкой.

— Я напинаю, можно?

— Можно, разрешаю.

Мужчины засмеялись над одним им понятной шуткой, когда Николас топнул во второй раз.

— Парни драться умеют, а мы с Аароном — стрелять! И неплохо!

— Ну, ты себе льстишь.

— Морган, чтоб тебя!

Николас тихо засмеялся, когда Мартин окинул его грозным взглядом.

— Мне не нужно попадать в подброшенную монетку! В моих противников со своей позиции я точно попаду. Остальных, так и быть, оставлю тебе.

Я сделал глоток скотча, не сводя взгляда с Мартина. Он разошелся не на шутку, пытаясь объяснить мне, чем так опасен Тайлер Кей, как универсал, и выложил кучу информации — башка трещала по швам.

Он повернулся ко мне и постучал пальцем по столешнице.

— Универсалы, Стоун, как любопытные дети. Им хочется попробовать себя во всем и во всем добиться успеха. Они мечутся между навыками, не в силах ни за один зацепиться — им быстро становится скучно. Тайлер испытал себя в качестве рейнджера — поперся в снайперы. Потом придет к Торпу. И по кругу, по новой. Он не понимает, куда ему податься, и, как уличный пес, пытается прибиться к тому, кто поласковее.

В голосе мужчины звучала тревога. Он искренне волновался за судьбу товарища.

— Но разве это не задача командира — выявить сильную сторону бойца и помочь ему стать профессионалом?

Мужчины переглянулись с явной досадой. Николас удрученно покачал головой.

— Все так, Дэнни, но, когда человек УНИВЕРСАЛ, у него нет сильной стороны, которую командир поможет развить.

— Так какого черта тогда Тайлер делает в отряде?!

Я повысил голос против воли, ощущая себя непроходимым тупицей. Мне казалось, что мои собутыльники сами себе противоречат! И чем больше они пытались что-то объяснить, тем сильнее я путался!

— Кей — отличный боец!

— Он хорошо стреляет!

— У него на каждом задании своя роль!

Я отодвинулся вместе со стулом, когда товарищи бросились защищать Тайлера. Их лица стали одинаково злыми. Казалось, они готовы накинуться на меня с кулаками.

Кажется, я ступил на очень опасную территорию…

Николас хлопнул Мартина по плечу, когда тот с рычанием подался вперед.

— Уймись, он не то хотел сказать. Понимаешь, Дэнни, в чем ГЛАВНАЯ беда универсала? Универсал верит, что способен на большее. Что того, что он делает для отряда, недостаточно. У универсала, даже если за ним закреплено его место, даже если ему отведена его роль и даны четкие инструкции, в голове всегда есть план «Б», потому что умеет не только драться, но и стрелять. И все делает одинаково хорошо. Майерс, например, между винтовкой и ножом всегда выберет нож. Как и ты. Как и Бенджи. Как и Торп. А универсал будет думать, как воспользоваться и тем, и другим. И будет искать возможность сделать это. Это… Дело не только в том, что мастерство вырабатывается годами, а Тайлер… он ведь очень молод. Дело в том…

Снайпер помолчал немного, формулируя мысль.

— Дело в том, что Тайлер верит, что может гораздо больше, чем просто вести прямой бой. Или просто прикрывать отряд. Или просто разведать обстановку, а потом устроить такую диверсию, что отряд справится с заданием, не привлекая к нему всех бойцов. А ведь, чтобы научиться всему этому, требуются годы упорной работы! Тайлер верит, что может сидеть на двух стульях без всякого ущерба. Любой универсал в это верит. Но, как правильно отметил Хайд, у любого из нас — свое место в отряде. Своя роль на каждом задании. И если мы будем разрываться на несколько частей, а не делать свою работу…

Я откинулся на спинку стула и задумчиво постучал по бокалу.

— И сейчас вы пытаетесь помочь Тайлеру понять, какая сторона сильная, да?

Майерс громко застонал. Я вопросительно моргнул, а Николас усмехнулся.

— У универсала НЕТ сильной стороны. У Тайлера НЕТ сильной стороны. Но он может выбрать занятие по душе. И стать в нем мастером. Хаммер тренирует его так же, как и всех нас. Хайда и Бенджи, а теперь и тебя, он учит драться. Меня — попадать в цель, как бы странно это ни прозвучало.

Я усмехнулся, вспомнив нашу с командиром партию в дартс. Три дротика и то, как именно они вошли в мишень.

— А чему он учит рейнджера?

— Тактике ведения боя, стратегии. Рейнджер, по сути, вторая голова нашего отряда. Торп — первая.

Мартин подался вперед.

— Он подчиняется приказам Торпа, само собой, но в особой ситуации волен действовать по своему усмотрению. Очень важно, чтобы рейнджер и командир знали, чего ждать друг от друга. И действовали слаженно. Иначе… нам всем хана.

— А что, если командир погибнет во время задания? Кто после его гибели на себя командование возьмет? Рейнджер?

Мартин ответил очень тихо:

— Да.

Я несколько секунд рассматривал его, озадаченный реакцией, а потом вдруг понял.

Мартин — первенец Джексона и его правая рука. По идее, именно он должен взять командование отрядом на себя.

«Дело в Мартине, или так принято, чтобы рейнджер… Но ведь не во всех же отрядах есть рейнджеры! Тьфу…».

Я глухо застонал и закрыл лицо ладонями. Голова начала болеть.

Слишком много непонятной информации, слишком мало алкоголя — вот рецепт отвратительного вечера в компании товарищей.

— Да уж, нагрузили вы мой мозг…

Я посмотрел на Мартина сквозь пальцы, когда он усмехнулся. В голубых глазах все еще стояли отголоски тяжелых, мрачных мыслей. Что их вызвало — наш разговор или мой последний вопрос — я не знал и решил не ворошить осиное гнездо.

Над столом повисло молчание. Мы думали каждый о своем. Я кусал губу, пытаясь переварить новую информацию.

И вроде все подчинялось логике. Если стараться быть лучшим во всем… Да человек физически не может быть одинаково хорош во всем. Действительно. Что лучше — быть посредственным универсалом или, скажем, первоклассным снайпером?

Меня тронуло, с какой досадой мои товарищи говорили об универсалах, с какой тревогой думали о будущем Тайлера. Перед взглядом стоял молодой парень с квадратной челюстью и задумчивыми глазами. Он действительно выглядел потерянным в этом огромном мире и в своем маленьком отряде.

«Смотри-ка, Стоун. Не у одного тебя проблемы с самоидентификацией».

«Заткнись!».

Очередная внезапная догадка защекотала нервы. Я повернулся к собеседникам.

— Окей, хорошо. Допустим, Тайлер выберет прямой бой. Все прекрасно, командир будет тренировать его и, в конце концов, слепит из него хорошего бойца. Или он решит стать снайпером, и… Планкетт научит его быть снайпером. Или он станет рейнджером и…

— Ближе к сути, к чему ты ведешь?

— А что, если он не сможет выбрать? Ты сказал: вы оба знаете, что будет, если он останется универсалом.

Лицо Мартина окаменело, а глаза наполнились холодной яростью. Он повернулся к снайперу.

— Расскажи ему, как получил свое имя.

— Я присоединюсь?

Я вздрогнул, когда за спиной раздался голос командира. И не я один — Майерс чуть со стула не рухнул.

Мы резко обернулись и уставились на Джексона. Обратившись в гребаную статую с бокалом скотча в руке, он смотрел на меня.

Я тупо кивнул, словно командиру требовалось мое разрешение.

Он обошел стол и сел на свободный стул.

«Почему я чувствую себя так, словно меня на месте преступления поймали вместе с этими кретинами?».

Мартин повернулся к командиру.

— Мы тебя не видели.

— Николас меня видел. Фрилансер никогда не ослабляет внимание, верно, Дэниел?

Я тупо кивнул, давя протяжный вздох, на который мои ребра ответили бы слабой болью. Урок усвоен.

Джексон повернулся к снайперу, которого Мартин пытался взглядом со стула сбросить.

— Все действующие лица здесь. Рассказывай.

Николас кивнул и повернулся ко мне.

— Это было мое второе задание. Когда я только пришел…

— Как ты попал в Гильдию?

— Хаммер привел меня. Он отметил, что я хорошо стреляю.

— А кем ты был до этого?

— Никем.

Сказал, как отрезал. Я невольно выгнул бровь, но Николас лишь пожал плечами.

— Я работал в парке развлечений. В палатке, в которой нужно стрелять по мишеням за призы. Я лишился ноги на службе и…

— Что?!

Кажется, я сказал это громче, чем хотел. Настолько громко, что даже Джексон, кажется, вздрогнул от неожиданности.

— Дьявол, прости! Я не… я просто… я никогда не подумал бы, что у тебя… Но ты же…

Я прокручивал в голове каждый раз, когда видел Николаса, и не мог вспомнить, чтобы он хромал. Хотя бы прихрамывал!

Мужчина улыбнулся и пожал плечами.

— Я подорвался на мине, и мне очень сильно повезло — я всего лишь ноги лишился. А вместе с ней — желания возвращаться на службу. Мое начальство подлило масла в огонь — оно не сильно озаботилось моей реабилитацией.

Он угрюмо хмыкнул и провел пальцами по волосам.

— Да и нахрен никому не нужен снайпер с фантомными болями.

Я тяжело вздохнул. Захотелось потрепать Николаса по плечу — совсем несвойственное мне желание!

— Понимаю тебя. Я тоже…

Мартин раздраженно рыкнул:

— Ты в курсе, что ты — хреновый слушатель?!

Джексон неожиданно засмеялся и хлопнул ладонью по столу.

— И до тебя очередь дойдет, Дэниел.

Я смущенно опустил голову и искоса глянул на командира. Моя-то очередь дойдет, а если я его спрошу, он расскажет, как пришел в Гильдию?

«Любопытство кошку погубило…».

Снайпер продолжил.

— Я не хотел возвращаться на службу. И не собирался. Но быть снайпером… Я очень люблю стрелять. Так сильно, что не нашел другого применения своим талантам, кроме как устроиться в парк аттракционов в Денвере. И однажды, когда я по своему обычаю после завершения рабочего дня стрелял по мишеням, ко мне подкрался командир. Я, признаться, чуть не обделался! Представь себе. Ночь. Темно, как в заднице. Я с пневматической винтовкой в руках. И тут голос из темноты: ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА! Да я не знаю, как я в него стрелять не начал!

Я тихо засмеялся, представив эту картину, а Джексон усмехнулся.

— Я не думал, что ты такой нервный.

Снайпер тепло улыбнулся командиру и повернулся ко мне.

— Мы с ним разговорились. Я рассказал о себе, о службе, о том, что получил травму и не хочу возвращаться, про боли. Сам не знаю, почему, но все выложил. И Хаммер спросил, что я люблю больше, чем стрелять. И это был самый сложный вопрос в моей жизни.

Он хмыкнул.

— Сколько бы я ни думал, я не мог придумать хоть что-нибудь, что было бы мне ближе, чем стрельба. Звучит странно, наверно, но… Заставлять пулю, этот маленький кусочек металла двигаться так, как нужно тебе, и туда, куда нужно… это непередаваемо.

Его глаза засверкали от восторга, и я невольно улыбнулся. Этот парень действительно любил свое дело.

— И я ответил честно: ничего. Стрелять я люблю больше всего. И он сказал: если хочешь заниматься тем, что любишь, приезжай в Чикаго, найди меня, и я дам тебе шанс на новую жизнь. А когда я сказал, что у меня нет трети ноги, он засмеялся и спросил: ты что, в ногах винтовку держишь?

Я невольно выгнул брови. Вот уж не подумал бы, что Джексон умеет шутить.

Я вдруг понял, почему товарищи смеялись, когда Николас топнул ногой, предлагая напинать мне.

Да уж. И они МОЕ чувство юмора дерьмовым считают?

— Той ночью я собрал вещи и уже на следующий день стоял в аэропорту О’Хара в совершенно незнакомом мне Чикаго и сжимал листок с очень странным телефонным номером.

Майерс театрально похлопал, а я повернулся к Джексону.

— Чем тебя так зацепил парень, стрелявший по мишеням в парке аттракционов? В них не попадет только ребенок… да и Хайд, скорее всего.

Командир скосил взгляд на снайпера и тихо ответил:

— Он попадал в «яблочко» с двухсот ярдов. Из пневматической винтовки.

Как мои глаза не выпали на стол — не понимаю.

— Но это невозможно! Это… Пневматика так далеко не стреляет!

Джексон загадочно улыбнулся, а Николас пожал плечами.

— Все зависит от калибра.

— Это невозможно!

— Пари?

Мартин наигранно весело улыбнулся. Я обреченно махнул рукой снайперу.

— Продолжай.

— Хаммер довольно долго не выпускал меня на задания. Он сказал: восстанавливай навыки, научись справляться с болями — и поговорим.

Николас смущенно улыбнулся командиру.

— Мне было стыдно за то, что я не работал с ними. Я казался себе бесполезным куском дерьма, который не приносит никакой пользы. И я не давал себе поблажек. Полгода тренировался, не спал сутками, просто не мог заставить себя уйти из тира! Хотел поскорее вернуться в строй. Восстанавливал с командиром физическую форму. Боролся с фантомными болями. Работал с психологом. Короче, было довольно сложно, но оно того стоило. Когда меня выпустили на первое задание, я нервничал так, что меня едва не вырвало в самолете, когда мы приземлились. Но все прошло гладко. Моя задача состояла в том, чтобы прикрывать отряд, но мне не пришлось сделать ни одного выстрела. А вот на втором…

Он сухо сглотнул и повернулся к командиру. Джексон молчал, буравя его своим фирменным взглядом — холодным, спокойным, уверенным.

— Продолжай.

Николас бросил быстрый взгляд на Мартина, и я отметил, как чертов мистер Хайд напрягся. Или он давно такой напряженный? Наш товарищ смотрел в стол, а об его плечи спокойно можно было сломать бяньгань.

— На втором задании я тоже должен был только прикрывать. В том смысле, что… Вмешательства не планировалось. Но потом возникли трудности… с одним из наших бойцов. Я… Хаммер, я не…

Николас поджал губы и замолчал, поглядывая на Мартина. Командир понаблюдал за ним, едва заметно вздохнул и опустил взгляд.

— В то время в нашем отряде было меньше бойцов. Я, Мартин и Аарон. Нас было трое, и все мы были на одной и той же позиции. Отряд был слишком однообразным, и я искал рейнджера и снайпера.

— Рейнджер и снайпер — это что, обязательное условие?

Джексон медленно покачал головой

— Нет. Командиры вольны формировать отряды из тех бойцов, которые им нужны. И мне нужны были эти парни. Снайпер прикрывает тебя, а рейнджер… Когда в твоем отряде есть сообразительный рейнджер, это… как если бы у тебя было два отряда.

Я удивленно вскинул брови, и командир кивнул.

— Грамотный рейнджер сработает так, что противнику будет казаться, что против него выступает целая армия.

Я подумал о Лиаме. О том, какое впечатление он на меня произвел. Вспомнил татуировки на его шее. Какие-то символы, узоры… В тот вечер мне было слишком больно, чтобы разглядывать их. Да и самого рейнджера.

— Найти такого профессионала довольно сложно, учитывая специфику нашей работы. Настроить с ним связь — еще сложнее. Наладить работу, основанную на взаимном доверии и полном понимании — невыразимо трудно. Но, если приложить достаточно усилий, можно достичь любой цели.

«Видимо, с Лиамом ему это удалось…».

— Тот парень был универсалом. Он неплохо дрался, неплохо стрелял, был довольно сообразительным, а главное — понимал, что такое тактика и стратегия. Я видел в нем выдающегося рейнджера, а он хотел быть везде и сразу. Подстраховывать всех, идти в разведку и в бой в первых рядах. Ему казалось, что без него отряд провалится под землю.

Джексон тяжело вздохнул, и я внезапно понял, что задержал дыхание.

Командир говорил о бойце в прошедшем времени. Был. Понимал. Хотел…

— Я тренировал его. Хотел, чтобы он сам выбрал, что ему понравится больше, но он не мог остановиться. Ему удавалось все, но все он делал в пол силы. Просто хватал верхушки и быстро терял интерес. Но я продолжал учить его. И чем больше учил, тем более посредственным он становился. И более заносчивым.

Джексон пристально посмотрел на меня

— Я не люблю выскочек, не люблю позеров. Заносчивость бойца, если она не оправдана, может принести гораздо больше проблем, чем его неумение держать оружие. Заносчивый боец слишком уверен в себе.

Я нервно сглотнул. Не хотелось думать, что это — намек…

— Когда в один из дней он сказал, что решил стать рейнджером, я отнесся к этому с сомнением, но решил дать ему шанс. Я начал учить его усерднее и увидел с его стороны отклик. Настоящий, непритворный интерес. Он понял, насколько важна роль рейнджера в отряде. Казалось, что он наконец-то нашел свое место и с головой ушел в обучение. И я следил за ним. Долго, очень долго. Я наблюдал за тем, как он осваивается в своей роли, гасил вспышки самолюбия, подогревал интерес, превращая его в азарт. И получал отдачу, да такую мощную, что расслабился, поверил, что он действительно хочет быть рейнджером. И это стало первой ошибкой.

Он кивнул в сторону снайпера.

— Два Николаса вошли в мой отряд — снайпер и рейнджер. Я наблюдал за обоими. За тем, как они развиваются на своих поприщах. Как встают на ноги. И видел, что они оба нашли свое место. Один — по призванию. Второй — по доброй воле. Я выпустил их на задание одновременно. И на первом задании снайпер и рейнджер сработали безупречно. И я совершил вторую ошибку. Я поверил, что у меня есть прекрасный тыл. Что я нашел тех, кого так долго искал.

В глазах командира появилось что-то напоминающее сожаление. А когда его взгляд скользнул по Мартину, в них мелькнула досада. И горькая вина.

— На первом задании ближникам пришлось ввязаться в схватку. Но снайпер не сделал ни единого выстрела, потому что рейнджер сработал бесподобно. На втором мы должны были тихо войти в здание, убрать одного очень неприятного парня и его компанию до переговоров и так же тихо выйти. Я продумал стратегию, раздал приказы и отправился готовить отходной путь.

— Но это же…

Я прикусил язык, когда глаза Джексона метнули в меня яркую молнию.

— Работа рейнджера?

Я нерешительно кивнул, и командир ответил тяжелым вздохом, который в теории мог раскрошить горную цепь.

— Верно. Меня что-то тревожило с самого начала операции. Уж слишком все было просто и гладко по словам рейнджера, и я, выполнив свои обязанности, решил перепроверить. Вот только поздно решил.

По обычно бесстрастному лицу мужчины заходили желваки, но длилось это лишь пару секунд. Его взгляд помертвел, и Джексон действительно стал статуей — не шевелился, не дышал, не моргал. Жуткое зрелище…

— Я отправил ближников вперед, как, впрочем, делал не один раз. И именно на этом задании, когда я решил, что у нас есть прекрасный тыл, что я достаточно вложил в бойцов, в отряд, мой чертов рейнджер…

Его мертвый взгляд пробил брешь в моей душе — в нем было столько вины, что я едва не задохнулся!

— Мой чертов рейнджер сработал плохо. Не подумал, что планам свойственно меняться. Что встречу могут перенести на более раннее время. И что мои мальчики ворвутся в зал, полный вооруженных ублюдков. И их было гораздо больше, чем мы думали. Рейнджер ничего не проверил и дал зеленый свет, и мой отряд угодил в капкан.

Глаза зажгло — я не моргал, с замирающим сердцем слушая рассказ командира. Я не мог отвести взгляд от его лица, от его голубых глаз, остекленевших, запечатавших в себе, казалось, всю боль, что могли испытать миллионы людей за одну секунду.

Казалось, что весь мир слушал его, затаив дыхание, не шевелясь.

Джексон сглотнул и тихо спросил:

— Знаешь, каково это — знать, что тех, кого ты сам воспитал, в кого ты вложил частичку себя, сейчас раскатают в блин, потому что хренов рейнджер не досмотрел там, куда должен был обратить особое внимание? Что он просто не стал напрягаться. И это — твоя вина.

Я ответил так же тихо, перебиваясь хрипами:

— Нет.

— Дерьмово это. Когда снайпер сообщил, что Аарон и Мартин попали в заварушку, я был не с ними. А когда он сказал, что рейнджер вместо того, чтобы исправить ситуацию и отвлечь противника мощной диверсией, ломанулся к ним на подмогу, я был готов разорвать его голыми руками. Потому что он МОГ исправить ситуацию, МОГ помочь. И я добрался бы вовремя.

Я боялся вдохнуть. Я смотрел на командира и, кажется, впервые по-настоящему разглядел в нем живого человека. Того, кто не совершенен, кто ошибается. И кто испытывает все те же эмоции, что и мы, простые смертные: боль, вину, сожаление…

— Я отдал приказ снайперу: сделай все возможное, чтобы спасти их. И он сделал то, что должен был сделать рейнджер — устроил такое шоу, что нашим противникам показалось, что на улице их ожидает, по меньшей мере, взвод бойцов, и вытянул часть людей из укрытия. И начал класть их, одного за другим. Он даже умудрился подорвать бензовоз, на нашу удачу оказавшийся неподалеку! Это не так просто сделать, как показывают в фильмах. Но он смог. Взрыв обрушил часть здания. Мой снайпер устроил диверсию и на пару минут внес хаос в систему защиты противника. А подоспевший рейнджер перетянул на себя внимание части оставшихся в здании людей, но увести их под пули не смог и ввязался в прямой бой. Я говорил, что он был посредственным бойцом?

Я тупо кивнул.

— Я бежал под пулями моего снайпера, и мне самому казалось, что меня прикрывает стрелков пять. Николас не только подверг противников массированной атаке, но и провел меня к зданию. И я отдал следующий, очень рискованный приказ — прикрой нас внутри и приготовь отходной путь. А это…

— Работа рейнджера.

Джексон медленно кивнул.

— Вот только рейнджера моего в это время загнали в какой-то закуток и пытались прибить. И я потратил драгоценные секунды, чтобы спасти его задницу. Я ошибся. Нужно было бросить его…

— Хаммер…

Командир остановил Мартина одним взглядом.

— Я ошибся! Ошибся! Все ошибаются. Но не все понимают, чего могут стоить их ошибки.

Он повернулся ко мне и продолжил:

— Мы вдвоем добрались до того места, где была главная заварушка. Счастье, что перед заданием оба Николаса изучали местность, с разными целями, но оба, только это нас и спасло. Когда снайпер прекратил атаку, чтобы сменить позицию, наши противники решили укрепить позиции и покончить с двумя забредшими на огонек ближниками, которые, к слову, положили немало вооруженных ублюдков. И это…

Он прикрыл глаза и выдохнул.

— Там была бойня, Дэниел. Кровавая бойня. И я ворвался в это месиво с мыслями: все случившееся — моя вина. Моя ошибка. Я не того человека взял в отряд. Я не то место ему отвел на задании. Я не ту задачу перед ним поставил. Я ПОВЕРИЛ В НЕГО. Я поверил ему. Я ошибся. И эта ошибка едва не стоила мне Хайда.

Конец ознакомительного фрагмента.