Пиратская кровь

Eugenio Pochini

Золотая эпоха пиратства. Джонни проводит свое детство в Порт-Ройал, переулки которого полны авантюристов, головорезов и женщин с плохой репутацией, ищущих удачу среди таверн и пристаней. Однажды парень узнает о существовании таинственного сокровища… И все неожиданно меняется в его жизни. Попав в экипаж ужасного пирата по имени Черная Борода, Джонни предстоит выпутываться из тысячи ловушек, выживать в кровавых рейдах, среди злых представителей диких племен и неясных предрассудков, подвергая риску свою жизнь и стараясь исполнить предначертания своей судьбы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

КАЗНЬ

Поздно вечером Джонни отправился обратно домой. Помня об утренней встрече, он решил пойти более длинным путем. Так он смог бы избежать дороги через испанский квартал.

Его мать наверняка все еще была на работе, погруженная как обычно в удушливый запах пряностей, которыми изобиловала кухня « P à ssaro do Mar ».Поэтому она не обратит внимания на его поздний приход.

Он шел вдоль восточного побережья порта мимо причалов и рейдов, каждый раз бросая взгляд на пришвартованные корабли. Большая часть экипажей сошла на берег.

Ему в голову не раз приходила мысль пробраться на какое-нибудь судно и покинуть Порт-Ройал. Но как? Он не смог бы перенести жизнь в море даже одну неделю. В такие моменты в его голове эхом звучал голос Энни, которая самым громким своим голосом обвиняла его отца в том, до какой жизни он ее довел. Он вдруг вспомнил рассказ о соучастии Эвери.

« Я должен был передать ему щипцы, — раздумывал Джонни, пытаясь убедить в этом самого себя. — Он сказал мне, чтобы я поторопился, потому я обернулся на него, и, не заметив низкую балку, ударился об нее».

Эвери выглядел вполне убедительно, обратив на него встревоженный взгляд распахнувшихся глаз. Рот тоже раскрылся. Он собирался вылить на Джонни обычную волну упреков и предостережений о том, как опасен мир и все остальное в нем. Очевидно, он ожидал, что Джонни потребует у старика объяснений, и приготовился подтвердить все то, что произошло прошлым вечером: что он пошел в таверну выпить чего-нибудь.

— Надеюсь, ты не напился, — сказал Джонни.

Чуть впереди виднелись следы земляных работ вдоль лестницы, построенной позади каменной стены порта. Джонни, не раздумывая, поднялся по ней. Он знал эту зону, как свои пять пальцев. Оказавшись наверху, он остановился и залюбовался заливом.

Он видел этот пейзаж много раз, но в тот день он испытал совсем другие эмоции, каких не испытывал никогда ранее. Гаснущий закат окутывал все сиреневыми сумерками. На миг ему ясно показалось, что воздух наэлектризован, наполнен какими-то изменениями.

— Ветер меняется.

Джонни вздрогнул. К нему приближался мужчина, которого он не заметил ранее, и который, как и он, пристально вглядывался в бухту. На нем была синяя куртка и рубашка с открытым воротом, перехваченная на талии зеленым поясом. На ногах были надеты высокие сапоги, доходящие до самых колен. Рябое лицо, будто ужаленное сотней ненасытных мошек, было обрамлено длинными темными бакенбардами, которые удлиняли его, делая похожим на морду куницы.

— Что-то должно случиться, не правда ли? — спросил его Джонни, не отдавая себе отчет в том, почему вообще обратился к нему с этим вопросом.

Тот кивнул.

— Возвращайся домой, парень, — сказал ему незнакомец. Уперев руки в бока, он немного поднял куртку, под полами которой показалась сабля. — Скоро начнется буря. Ты ведь не хочешь попасть в нее?

Джонни не ответил. Он понимал, что мужчина ему не нравился. Особенно, когда смеялся, потому что тогда показывались верхние резцы из золота.

« Он пират», — подумал Джонни и услышал, как тот усмехнулся, пока Джонни удалялся от него. Это была мрачная неприятная усмешка. Джонни обернулся, боясь, что тот может начать его преследовать. Но флибустьер, напротив, не обращал на него никакого внимания.

Между тем, напряженная жизнь в колонии успокаивалась. Дороги пустели. Тот, кто не имел дома, заходил в какой-нибудь кабак. Фонарщики начинали свою работу: наполняли маслом фонари и зажигали их. Странно, что в лужах не валялись мертвые. Но впереди была еще вся ночь, чтобы они там появились.

Джонни пересек отрезок пути, отделявший его от « P à ssaro do Mar» в состоянии какого-то возбуждения, причины которого он никак не мог понять. Может, виной тому была встреча с загадочным мужчиной? Он продолжал думать о нем, даже когда натолкнулся на одного из многочисленных охранников, стоящих вдоль улицы, где мальчик не старше 12 лет что-то рассказывал. Несколько солдат окружили его с любопытством.

— Наконец-то! — воскликнул один из них.

— Я боялся, что губернатор смягчился, — прокомментировал другой.

— Помолчи, — оборвал его третий. — Надеюсь, ты не хочешь оказаться на виселице, как и он?

Интерес к разговору пропал. Но не для Джонни. Как только мальчик закончил свой рассказ, Джонни подошел ближе, привлеченный словами, написанными на вывеске.

ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЯ АНГЛИИ ГЕОРГА, ГУБЕРНАТОР ПОРТА-РОЙАЛА, СЭР ГЕНРИ МОРГАН, ПРИКАЗЫВАЕТ КАЗНИТЬ ПИРАТА ЭМАНУЭЛЯ ВИННА НА РАССВЕТЕ.

Джонни издалека смотрел на это объявление. После заголовка следовал список преступлений, совершенных Винном. Закончив читать его, Джонни пошел дальше.

Мысли его вернулись к тому моменту жизни, когда отец взял его с собой впервые на казнь. Он посадил Джонни на плечи, чтобы тот мог увидеть все поверх толпы. Джонни улыбался, явно веселясь, пока кое-что не изменилось в этом спектакле. Детское возбуждение от присутствия при этой сцене сменилось ужасом, как только палач обвил веревку вокруг шеи преступника. Неизвестно почему, но он не ожидал увидеть его висящим мертвым через несколько секунд. Слезы тут же затопили его лицо.

— Почему ты плачешь? — спросил его отец.

— Тот человек… — ограничился кратким ответом Джонни, показав на несчастного повешенного, раскачивающегося из стороны в сторону.

— Он был плохим человеком, — попытался его успокоить Стивен Андервуд. — Он должен был заплатить за свои преступления.

Джонни кивнул, хотя не понял до конца, о чем говорил отец. Его кивок был только инстинктивным жестом, продиктованным неудержимым желанием поскорее уйти оттуда.

— Запомни, что в жизни тебе встретится много людей, — продолжил Стивен. — Каждый из них совершил какую-нибудь ошибку. Кто-то осознал ее и решил сбросить с плеч свое прошлое. Другие же, напротив, с гордостью продолжают носить на своем лице маску. Прошу тебя, не доверяй вторым. Они так и продолжат выгораживать себя и будут перекладывать свою вину на других. И что хуже всего — они верят в то, что говорят. Точно так же, как тот человек, которого сегодня предали суду.

Вспомнив эту фразу, Джонни понял, что ему очень не хватает его отца.

***

Судя по шуму, доносящемуся из « P à ssaro do Mar», Джонни догадался, что завсегдатаи начали танцы. Кто-то даже начал подыгрывать, поскольку к гаму добавился резкий звук скрипки.

Джонни остановился на мгновение под портиком и прислонился лицом к единственному окну, приложив ладони к стеклу. Стены большого зала, являющегося основным помещением гостиницы, были покрыты треснувшими панелями, напоминая тем самым стены старого парусника. В глубине виднелся прилавок, а слева от него — огромный прокопченный камин. В стороне от последнего находилась дверь, ведущая на кухню.

Вдоль столов стояли десятки свечей в канделябрах. Самым приятным моментом этого места был именно свет. В отличие от других гостиниц, разбросанных по всему Порт-Ройалу, освещение было преимуществом заведения Бартоломеу.

Парень увидел, как он снует среди столов, нося туда-сюда тарелки и бокалы. Он ожидал увидеть также и свою мать, но ее нигде не было видно. Обычно именно Энни была занята обслуживанием клиентов.

Джонни отступил назад и поднял взгляд на единственное окно на верхнем этаже. Створки были закрыты. Но он хорошо помнил, что оставлял их открытыми.

« Возможно, она вошла туда и закрыла их, — подумал он. Но тут же в голову ему ворвался пронзительный голосок: — А если с ней что-то случилось? Этот отвратительный кашель не дает ей покоя. Он с каждым днем только ухудшается».

Некое болезненное жжение обожгло ему живот. Будто какая-то крыса загорелась, ворвалась внутрь и начала его грызть.

Он с головокружительной скоростью бросился в переулок, ведущий к заднему входу гостиницы, распахнул дверь и помчался по лестнице. Гул снизу стал тише, более приглушенный. Ему казалось, что он бежит по тоннелю внутри горы. Некая галерея, в глубине которой горел огонек на золотых зубах пирата.

— Мама? — позвал он, стуча в дверь их квартиры. Ответа не последовало. — Мама, это я! Я уже пришел!

Комната была погружена в полную темноту. Из глубины квартиры доносился удушающий запах пота, смешанный с чем-то, похожим на запах ржавого железа.

Наконец, он понял, что это за запах.

Кровь.

Охваченный паникой, он начал судорожно искать масляную лампу на тумбочке около входа. При второй попытке он нашел ее, наощупь шаря по поверхности мебели. Когда его пальцы нащупали огниво, он зажег его. Лампа вспыхнула бледным огоньком, и язычок пламени начал двигаться вдоль пола, пока не достиг подножья кровати. И тогда Джонни заметил на ней нечто. Едва уловимое движение. Кто-то двигался в темноте.

В тот же миг раздался вздох, а за ним последовал кашель.

Этого хватило, чтобы сомнения Джонни превратились в уверенность.

Энни лежала на кровати, ее темные длинные волосы растрепанными разметались по подушке. Они напоминали тушку осьминога, которого выбросило на берег. Джонни приблизился к ней и приподнял ей осторожно веки. Лицо ее было бледным, покрытым потом. В уголках рта виднелись красные пятна. По щеке бежала струйка крови, падая на подушку и образовывая кровавое пятно.

— Джонни, это ты? — спросила она голосом, который был скорее похож на шепот. Грудь ее тяжело вздымалась в нерегулярном ритме.

— Да, — ответил он.

— Я ничего не вижу. У меня на глазах словно пелена.

Парень оторопело смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Он боялся, что его ответ прозвучит малоубедительно.

— Все будет в порядке, вот увидишь, — пробормотал он, гладя ее по лбу. Он был ледяным. — Завтра утром тебе станет лучше.

— Как у тебя дела?

— Не волнуйся обо мне.

Женщина слабо улыбнулась. Новый вздох сорвался с ее губ, и Джонни взял ее за руку.

— Ты должна отдохнуть, — сказал он.

— Я знаю, — согласилась Энни.

— Что я могу сделать для тебя?

— У меня пересохло горло.

Джонни пошел в ванную комнату и набрал воды в чашку. Потом вернулся к своей матери. Осторожно сев с ней рядом и подставив ей под затылок свою руку, он помог ей попить. Женщина жадно глотала воду.

— Ты много работала в эти дни. Тебе надо отдыхать. Сон тебе поможет.

— Я боюсь, — проговорила она.

— Тебе нечего бояться.

« Я стараюсь убедить ее… или себя?» — задавался он вопросом.

— Расслабься, — продолжил парень, пытаясь скрыть свое волнение. — Сейчас я схожу и поговорю с Бартоломеу. Ему нужна помощь на кухне.

— Не уходи.

— Я скоро вернусь.

Глаза Энни заблестели, и слезы покатилась из них.

— Я уже потеряла твоего отца. Не оставляй меня одну.

— Хорошо. Я побуду с тобой.

Джонни дождался, пока женщина заснула, а ее дыхание стало равномерным. Он снова сжал ее руку. Только теперь он мог немного отдохнуть.

***

Карета губернатора везла Роджерса к порту по тому пути, который он посоветовал кучеру по дороге. В нем начала зарождаться странная паранойя. Город изобиловал шпионами, и последнее, чего он не хотел, — так это преследования лакеев Моргана. Конечно, кучер мог бы вернуться и все рассказать… Именно поэтому Роджерс бросил ему мешочек с монетами, вылезая из кареты.

— Мы договорились, верно? — предостерег он кучера.

— Ясно, как день, капитан, — ответил тот.

— Повтори, что ты должен будешь сказать.

Кучер огляделся вокруг.

— Если кто-то спросит меня, я должен буду сказать, что отвез капитана туда, где пересекаются старые стены с главной дорогой. С той, которая идет вдоль мыса к югу. Что я видел, как капитан вошел в бордель с намерением потратить немного денег Его Превосходительства на нежную компанию.

Корсар с удовлетворением кивнул. Он подал знак кучеру, и тот рванул вперед со всей скоростью, оставляя за собой след взметнувшейся дорожной пыли вперемешку с щебнем. Подождав, когда тот скроется из виду, корсар направился к переулку, который спускался к набережной. По бокам улицы стояло с десяток старых облупившихся зданий. Все вокруг было погружено в прозрачную тишину.

— Капитан.

Роджерсу не нужно было оборачиваться. Этот хриплый баритон он узнал бы повсюду.

— С удовольствием замечаю, что ты охраняешь зону О’Хара. Что-нибудь случилось в мое отсутствие?

— Ничего важного.

— А остальная команда?

— Спит.

О’Хара вышел из тени и пошел рядом с ним.

— Ты сделал больше, чем предполагалось. Что-то пошло не так?

— Лучше поговорить об этом приватно, — коротко отрезал Роджерс. Он повсюду видел глаза тех, кто шпионил за ними из-под прикрытых ставень.

Ничего больше не добавив, он завернул за угол. Затем они направились по узкому зловонному переулку, в конце которого услышали шум прибоя. Перед ними появился старый покинутый склад, практически выходящий на пирс.

— Я оставил команду под надзором Хусани, — пояснил О’Хара хриплым голосом.

Корсар удовлетворенно улыбнулся.

Из всех членов команды он бы доверил свою жизнь только двум людям. Первым был именно Джеймс О’Хара, с которым он познакомился несколько лет назад на Кубе. У него была репутация преданного головореза, а свой особенный голос он получил потому, что однажды ему перерезали горло. Его враги посчитали его мертвым, даже не проверив. Но он чудесным образом выжил. Вторым был тот, кто назывался Хусани. Он был большим и толстым рабом на хлопковой плантации в Вирджинии. Но ему удалось бежать и сесть на судно. Роджерс встретил его непосредственно в Порт-Ройале и был покорен его физической силой, которую показал африканец во время боя.

Многие критиковали Роджерса за выбор членов в команду. Но его это не заботило. Он предпочитал работать с теми, по которым плакала виселица, а не с молодыми солдатами, у которых даже не было опыта.

Постучав в дверь, они замерли в ожидании, когда Хусани откроет им. Долго ждать им не пришлось. Дверь приоткрылась, и в щелке показалось темное лицо с мрачным взглядом.

— Добрый вечер, капитан.

— Добрый вечер, — ответил Роджерс.

Помещение было грязным. Повсюду эхом раздавался храп. Хусани взял обрубок свечи и проводил гостей к столу, стараясь не разбудить остальную команду, которая спала на полу. Роджер сел, а О’Хара расположился напротив. Под его подбородком виднелся белый шрам. Хусани услужливо встал рядом, поставив свечу над неотесанным балдахином, и наполнил три бокала темной жидкостью.

— Итак, капитан? — спросил он.

Роджерс пошарил в одном из карманов куртки и достал из него мешочек, значительно большего размера, чем тот, который он бросил кучеру.

— Это первая половина, — сказал он, небрежно бросив мешок в центр стола. Внутри него звякнули монеты. — Остальное после окончания работы. Как обычно.

— И что мы должны сделать? — полюбопытствовал О’Хара.

Корсар несколько мгновений пристально рассматривал дрожащее пламя свечи. Потом произнес тихим голосом:

— Сначала я подумал, что Морган издевается надо мной. Но потом я понял, что он не шутит. И может, это было худшим моментом.

— Говори яснее, — щелкнул О’Хара пальцами. — После того, как мы поймали Винна, что от нас еще нужно?

— Именно Винн, и точка, — уточнил Роджерс. — У губернатора были свои причины, чтобы найти его, — сделал он паузу. — Помните, что он держал в руке, когда мы нашли его?

— Карту, — решительно ответил африканец.

— У тебя отличная память, — похвалил его Роджерс.

Он снова запустил руки в карманы, достал рулон, который дал ему Морган, и развернул на столе.

О’Хара перестал щелкать пальцами и принял вид исследователя.

— Куда это ведет?

Роджерс перевел взгляд с карты на него. Он сделал это не спеша, стараясь найти правильное время для ответа.

— К Треугольнику Дьявола, — сказал он, наконец.

Последовало молчание, которое не нарушалось ничем, кроме храпа экипажа. Хусани и О’Хара обменялись быстрым взглядом изумления. Затем последний откинул назад голову и рассмеялся, показывая свой шрам во всю его длину. Это был отвратительный резкий смех, похожий на звук лезвия, царапающего ржавую поверхность.

— Ты находишь это забавным? — серьезно спросил его Роджерс.

— Не думал, что вызову такую явную иронию, — ответил тот.

— Никакой иронии, — ткнул Роджерс пальцем в карту. — Кажется, что Винн убежден в том, что начертил. И в это верит также Морган. Мне достаточно того, что губернатор готов заплатить.

— Кровь Иуды! — воскликнул Хусани. — Ты хоть принял во внимание, что это могло быть просто бреднями сумасшедшего?

Роджерс кивнул и продолжил детально рассказывать, как обнаружились факты, начиная с утренней встречи с Генри Морганом и заканчивая разговором с Винном.

Тем временем Хусани взял один из стульев и сел на него.

— И как ты думаешь убедить остальную команду?

— Пока не нужно, чтобы они знали правду, — ответил Роджерс. Но ему тут же вспомнилось предостережение Винна: « Тот, кто ищет сокровище, должен заплатить за него».

Его пронзило чувство тревоги, словно некий дамоклов меч повис над его головой. Он постарался встряхнуться. Он не мог позволить себе сомневаться. Ему на помощь пришел О’Хара.

— Какие гарантии предлагает губернатор? — полюбопытствовал он.

Роджерс улыбнулся. Обезображенная часть лица превратилась в гримасу, которая заставила бы содрогнуться даже самого смелого человека.

— Эта миссия будет разворачиваться на законном основании. После казни Морган пошлет мне новое гербовое письмо.

— Храни Бог короля! — проговорил Хусани с издевкой.

Некоторые из мужчин прекратили храпеть, бормоча во сне невнятные слова. Потом храп возобновился.

— Никто не знает настоящих намерений губернатора, — прошептал Роджерс. — Даже Его Величество. Если Винн сказал правду, то эта карта приведет нас к невообразимому сокровищу.

О’Хара поднял свой бокал. Он не выпил ни одной капли с тех пор, как они начали беседу.

— Чтобы удача нам улыбнулась.

— За наше здоровье, — присоединился к нему Роджерс.

— Пусть Дьявол тебя проведет, капитан! — огромный африканец тоже присоединился к ним.

Большая часть ночи прошла в дискуссии о том, как организовать путешествие. Они сошлись на том, что понадобятся, по крайней мере, пять дней, чтобы снарядить « Делицию». Потому у них было достаточно времени, чтобы подготовиться к экспедиции. Но сердце Роджерса терзали предчувствия. Несмотря на то, что все казалось спокойным, страх мучил его почти весь вечер. В ушах, помимо предупреждения француза, стояло восклицание Хусани.

« Пусть Дьявол тебя проведет, капитан!»

***

Колокола единственной церкви Порта-Ройала оглушительно зазвенели при первых рассветных лучах.

Джонни проснулся от этого шума. Звон яростно бил у него в висках, что было явным признаком того, что он спал мало и плохо. Он приоткрыл глаза. Прямо над собой он увидел лицо, плавающее в воздухе. Сначала он даже не узнал его. Фигура спящей Энни частично закрывала обзор. Наконец Джонни сфокусировал взгляд и услышал голос Бартоломеу, который приветствовал его со своим привычным акцентом.

— Хотя бы попытайся сказать по-английски, — взмолился Джонни. — Я не спал почти всю ночь, у меня страшно болит голова.

— Ты прав, — усмехнулся тот. — Извини.

Джонни с трудом поднялся. Ноги неумолимо подгибались. Он сумел избежать падения только потому, что португалец успел подхватить его. Он взял его под руки и поставил у подножья кровати.

— Я позабочусь об этом, — сказал Бартоломеу и направился открыть ставни. Поток свежего воздуха ворвался в комнату. Солнце проникло внутрь, резко очерчивая его фигуру на фоне утреннего света.

У него было острое лицо увенчанное копной черных волос, завязанных в хвостик. Темные глубокие глаза придавали ему грозный вид, который усиливался черными бровями, соединяющимися на переносице. Верхняя губа была обрамлена ястребиными усами.

— Как твоя мать? — спросил он.

— Плохо, — ответил Джонни.

Оба посмотрели на Энни. Она все еще спала. Несмотря на расслабленное дыхание, она, вероятно, провела нелегкую ночь. Это было видно по страдающему выражению лица.

— Оставим ее отдыхать, — продолжил Бартоломеу. — Делать нечего.

— Но…

— Никаких возражений, — остановил его Бартоломеу. — Пойдем со мной. Нам надо поговорить.

Парень согласился, хотя и неохотно. Они спустились на нижний этаж и сели на табуреты, стоящие за прилавком.

— Вчера здесь был Беннет, — начал Бартоломеу, возясь с пыльной бутылкой рома. — Мне неважно то, чем вы занимаетесь, а также ваши сказки, которые вы рассказываете, чтобы не беспокоить твою мать.

После последних событий Джонни совсем забыл об этом. Он инстинктивно прикоснулся пальцем к носу. Отек, как и боль, спали. К счастью, Энни, кажется, ничего не заметила.

« В таком состоянии она и не могла заметить», — подумал он.

— Она сильная женщина, — подчеркнул хозяин, — но ты не имеешь права творить всякие глупости. Пацан, который докучает тебе сегодня, завтра станет пьяницей, который тебя зарежет.

— Это одна из твоих аксиом?

Португалец нахмурился. Презрительный тон, с которым парень произнес это, не нравился ему. Он отпил ликеру.

— Нет, — ответил он с ехидной усмешкой. — Я придумал это только что.

Джонни опасался, что последует очередная головомойка, и он был готов вскочить, как пружина. Ему все было безразлично, кроме его матери. Любая простая острота португальца могла вывести его из себя.

— Выпей и ты, давай, — подбодрил его Бартоломеу, протягивая бутылку.

— С утра?

— Рано или поздно ты должен стать мужчиной. Покажи мне, из чего ты сделан. Смелее!

Терпкий сильный аромат рома ударил в нос Джонни, который не смог сдержать гримасу отвращения. Он осторожно прикоснулся губами к горлышку и запрокинул назад голову. Сладкая обжигающая жидкость полилась в горло. Добравшись до желудка, она обожгла его.

— Жжется! — воскликнул парень. Мощный кашель начал вырываться наружу. Он сделал несколько шагов вперед под смеющимся взором Бартоломеу, который не мог не расхохотаться.

***

Губернатор по привычке просыпался ранним утром. Особенно, когда должен был присутствовать при казни. В такие моменты он вообще не мог уснуть, с нетерпением ожидая момента, когда начнется казнь.

Но в этот раз все было по-другому.

После ухода Роджерса он предпочел удалиться в свои покои, даже не прикоснувшись к еде. К напряжению прибавилась еще и бессонница, которую он приписывал чревоугодию. Зная, что не сможет уснуть, он приказал Феллнеру, своему личному дворецкому, прислать к нему одну из черных девиц, которые работали на кухне.

— Вы, должно быть, Абена, — сказал он, едва девица вошла в комнату.

Она ограничилась простым кивком и осталась стоять у двери, осматриваясь вокруг со смущенным видом.

— Не бойтесь, моя дорогая, подойдите ко мне, — с хозяйской улыбкой проговорил губернатор. — Располагайтесь.

— Сейчас, Ваше Превосходительство?

— Да.

Намек был прозрачным, и Абена начала раздеваться. Морган с интересом смотрел на нее, будто ребенок, наблюдающий неизвестное явление. Затем тоже начал раздеваться. Он с силой схватил ее, и Абена позволила ему сделать это. Акт продлился недолго, но Морган казался удовлетворенным, после чего сразу уснул.

Следующим утром Феллнер вошел в комнату, неся поднос с бокалами вина и всем необходимым для утреннего туалета: чаша с холодной водой, чаша с рисовой мукой, баночки с гримом и несколько ароматизированных салфеток.

— Доброе утро, Ваше Превосходительство, — сказал он.

Морган что-то пробормотал в ответ, потом взял бокал и, не раздумывая, отпил глоток. Несмотря на то, что он был самым важным лицом в Порт-Ройале, многие до сих пор воспринимали его, как пирата, за его убогие и мелочные манеры.

— Отличный день для казни через повешение, — заметил Феллнер. Он раздвинул шторы на окне и поставил на комод в стиле барокко все необходимое для подготовки к новому дню.

— А где девушка? — спросил губернатор. Он протянул руку, будучи уверенным, что она все еще спит под боком.

Феллнер не смутился. Он взял парик и посыпал его рисовой мукой.

— Она ушла из Вашей комнаты без разрешения. Кто-то из садовников видел, как она вернулась в свою комнату ночью. Эти негры на самом деле наглые. Я сожалею, что послал ее к Вам.

— Неважно, — пробормотал он. Поднявшись с кровати, он подошел к столику. — Отправьте ее за решетку и прикажите выпороть.

— Как прикажете.

Морган начал смачивать лицо. Закончив, он принялся разглядывать его в отражении зеркала.

— Вы допросили кучера?

Дворецкий протянул салфетку и помог ему вытереться.

— Кажется, капитан Роджерс отправился в бордель. Он захотел потратить немного Ваших денег.

— Это приемлемо.

— Вы ему доверяете?

Вопрос Феллнера показался нескромным. Морган всегда считал его мелким человеком. Не только по внешнему виду, но и по характеру. Он редко позволял себе высказать личное суждение.

— Абсолютно нет, — ответил он. — Тем не менее, это самый умный корсар, когда-либо встречавшийся в Карибском море. — Он отвинтил крышку баночки с гримом и нанес его на шею и лицо, придавая им бледный оттенок. Потом добавил красных румян на щеки и губы. — Наша карета готова?

— Конечно, — ответил Феллнер.

— Отлично, — прокомментировал Морган и принялся одеваться в самую элегантную и официальную одежду из своего гардероба: белая шелковая рубашка и трико того же цвета. Поверх всего этого он надел синий костюм. Картину завершал непременный парик, который скрывал яркие рыжие волосы.

Закончив одеваться, Морган сделал шаг назад, чтобы дать возможность дворецкому оценить его внешний вид. Филлнер поправил ему воротничок и удовлетворенно кивнул.

— Вы отлично выглядите, Ваше Превосходительство, — сказал он.

— Тогда поторопимся, — направился Морган к выходу из комнаты в сторону широкой лестницы. — Эта проклятая жилетка удавит меня.

***

Джонни снова начал кашлять, как только вышел из гостиницы. После приключения с ромом Бартоломеу посоветовал ему выпить глоток меда, полагая, что это поможет.

Но этого не случилось.

Джонни побежал по улице, потом упал на колени и закрыл грудь руками, вызывая рвоту. Кислый запах желудочного сока ударил ему в нос, а зрение поплыло. Ему пришлось подождать несколько мгновений, прежде чем подняться.

— Какая гадость, — выдохнул он, бросаясь прочь из переулка.

— Убирайся с дороги! — послышался мощный голос солдата. Вместе со своими напарниками он тащил безжизненное тело какого-то мужчины. Один из них держал его подмышки, волоча по дороге, в тишине этого жаркого утра.

Что-то было здесь не так. Мысль родилась в мозгу Джонни спонтанно, но она не относилась к убитому, а скорее к отсутствию толпы, которая обычно заполняла главную улицу. И Джонни удивился еще больше, когда понял, что закрыты все киоски торговцев, которые ушли в порт. Даже проститутки исчезли.

— Но конечно же! — воскликнул он. Джонни позвал одного из солдат, который шел позади остальных. — Казнь уже началась?

Солдат сделал вид, что не понял его вопроса.

— Нет еще, — все-таки ответил он. — Если поторопишься…

Джонни не стал слушать фразу до конца, а бросился бежать со всех ног, следуя за толпой, которая тянулась к порту.

x

Сев в карету, Морган был озадачен, увидев Роджерса, удобно устроившегося на подушках, разложенных на сиденьях. Он казался спокойным, без тени тревоги. И именно эта уверенность нервировала Моргана.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, не сумев скрыть свою нервозность.

— Я подумал, что Вам нужна компания, — ответил корсар.

— Вы слишком много думаете, капитан.

— Не сердитесь. Тем более это именно Вы вовлекли меня в это дело.

Морган решил не отвечать. В его жизни было мало тех, кто мог разозлить его. И один из них сидел напротив него. Никто никогда не посмел бы играть с ним так открыто.

— Вы намерены продолжить? — спросил Морган его.

— Это будет непросто, — объяснил Роджерс. — На карте нет ориентиров. Мы должны будем плыть вслепую.

— Я уверен, что вы это сможете.

Роджерс пожал плечами, словно это дело его мало интересовало. С тех пор, как они отъехали, он только и делал, что смотрел в окошко.

Губернатор же погрузился в размышления о том, что Порт-Ройал стал, несомненно, богатой колонией, хотя и не самой приятной. Ярким подтверждением тому была зона, которую они как раз проезжали. Улочки были узкими и грязными, здания, прилипшие друг к другу, были в плачевном состоянии, да и с поселенцами было что-то не так. Но, будучи жадным и приспосабливающимся человеком, он пришел к выводу, что смог бы использовать город в своих интересах. Так какая же была разница между пиратом и политиком?

— Через несколько дней мы отплываем, — начал Роджерс. — Экипаж должен завершить последние приготовления. Пока я не посвящал команду в детали путешествия.

— Чем меньше людей вовлечено, тем больше нам достанется.

— Тем не менее, я не смогу долго скрывать от команды наши реальные цели. Иначе я рискую получить мятеж на борту.

— Вы ничем не рискуете, капитан, — отозвался Морган. — А даже если так, Вы все равно имеете много денег плюс новое правительственное письмо.

— Вас не испугали бредни Винна?

— Абсолютно нет.

— Как так?

— Если это бред сумасшедшего, нам все равно нечего терять, — губернатор смахнул со своего костюма невидимую пылинку. — В настоящее время отец Маккензи исповедует заключенного. Для него это может иметь значение.

— Все мы грешники, — изрек корсар.

— Этот мир циничен и жесток. Вы знаете это лучше меня. Не будем строить из себя моралистов. Или, может, у Вас есть в роду пуритане?

— Мой род неважен.

— Тогда почему эта неожиданная лекция о морали?

— Это не было упреком, — сухо ответил Роджерс.

— Конечно-конечно, — коротко сказал Морган. — Монсеньор Винн может отдать свою отвратительную душонку Творцу без дальнейших церемоний. Мы получили то, что хотели знать. Если толпа будет многочисленной, тем лучше. Это позволит нам завладеть населением. Они поймут, что от суда божьего нельзя укрыться.

Корсар пробормотал что-то без энтузиазма.

— Казнь Винна будет незабываемым событием, — бросил Морган напоследок, въезжая в Форт Чарльз.

***

Площадь была разделена на две части: нижняя часть, где собралась толпа, и верхняя, где была поставлена виселица. Они соединялись каменными ступенями, на которых стояли десятки солдат. Вокруг были возведены казармы, которые служили как жильем, так и складом оружия и боеприпасов. Несколько проходов соединяли основное здание крепости с бастионами, и каждый имел свою батарею пушек. Самая южная стена выходила в море. Там возвышалась сторожевая башня.

Как только Джонни прошел через ворота, то сразу же оказался в шумной и беспорядочной толпе. Вначале его накрыло пугающее ощущение потерянности, совершенно неуместное в таком обезоруживающем месте.

С того места, где он стоял, виселица была видна плохо. Ему нужно было найти способ, чтобы подойти поближе. Удача улыбнулась ему в лице прибывшей кареты губернатора. Толпа была вынуждена расступиться, и Джонни воспользовался возможностью подобраться поближе. Ему удалось это без каких-либо трудностей. Но вдруг чья-то рука сжала его плечо. Он с трудом сглотнул, боясь себе представить, кто это мог быть. Вероятно, солдату не понравилось то, что он сделал. Прошла вечность, прежде чем он обернулся.

— Что ты здесь делаешь? — обратился к нему Эвери, застав врасплох.

— Ты так меня напугал, — смущенно пробормотал Джонни. — Я подумал, что это кто-то из гвардии.

Старик усмехнулся, показав свои немногочисленные зубы.

— У тебя, случайно, не загрязнилась ли совесть, щенок? Боишься оказаться там? — протянул он лениво руку вперед.

Проследив взглядом в указываемом направлении, Джонни удивился, насколько простым было сооружение, которое возводили солдаты: перекладина, поддерживаемая столбами, с которой свисала петля. Все это было водружено на пьедестал, поднятый на три метра от земли, куда можно было взобраться по лестнице.

— Ты многих видел, кто оказался на виселице? — спросил Джонни.

— О да, — лицо Эвери дрогнуло, а взгляд стал пустым. — Этим людям неинтересны заключенные, их заботит сломанная шея. Опыт научил меня быть нечувствительным. Со временем и ты научишься этому.

Джонни был изумлен. Он ясно услышал нотки страдания в голосе старика, будто ему вспомнилось нечто болезненное. « Если это правда, что он присутствовал при стольких казнях, он должен был бы привыкнуть. Почему же он так взволнован?»

Ответ нарисовало его воображение: « Беннет Эвери пират, Джон. Разве ты еще не понял? Слухи о нем правдивы. Он был на борту « Мести королевы Анны» . Может, он даже знает того, кого собираются повесить».

Его размышления прервались бешеным криком толпы. Кто-то начал воспевать появление губернатора. Морган вышел из кареты в сопровождении другого человека. Оба поднялись по ступеням к той зоне площади, где стояла виселица.

— Некоторые люди никогда не меняются, — пробормотал мрачно Эвери.

— В каком смысле? — не понял Джонни.

— Прежде чем заняться политикой, — сказал тот, — губернатор был пиратом, лишенным совести, — волнение на его лице сменилось злобной маской. — Он не гнушался тем, чтобы убивать членов собственной команды. Он был вторым по жестокости после Эдварда Тича, — произнеся это имя, он содрогнулся так, что парень ощутил это. — Человека, что идет за ним, зовут Роджерс Вудс. Он корсар. И он имеет репутацию самого ожесточенного охотника за пиратами.

— Почему же они тогда идут вместе?

— Золото творит чудеса.

— В этом нет смысла.

— Этому ты тоже должен научиться, — заявил Эвери с грустью. — Многие люди попрощались с жизнью в отчаянной попытке увеличить свое богатство. Это неизлечимая болезнь.

Джонни кивнул. Он понял, что старик хотел сказать, хотя почти ничего не знал о деньгах. Когда его отец управлял торговой компанией, он был слишком маленьким, чтобы понять важность денег. Сейчас же те несколько монет, что ему доводилось держать в руках, уже казались ему сокровищем.

— Они начинают, — заметил старик. — Вон палач.

Из казарм появился какой-то одержимый в сопровождении молодого парня, который держал через плечо барабан. Поприветствовав губернатора и его гостя легким кивком головы, он тяжело вскарабкался по лестнице.

По толпе пробежал шепот, словно нарастающая волна. В действо вступил барабан, и с другой стороны появились три солдата. Последний тащил измученного мужчину, одетого в лохмотья. Он хромал, руки были связаны за спиной, а жирные лохматые волосы падали на лицо. Большая часть тела была покрыта глубокими ранами, некоторые из которых кровоточили.

Из толпы послышались смешки и выкрики, а кто-то принялся кидать овощи. Один даже бросил камень, попавший узнику в лоб. Тот пошатнулся, почти упал, но потом вернул равновесие и поднял лицо, взглянув на толпу.

— Иди! — крикнул на него солдат.

— Сволочь! — вторили ему люди.

Узник медленно, хромая, двинулся к виселице, около которой был вынужден остановиться. Молодой человек прекратил бить в барабан, а один из солдат привлек внимание присутствующих тем, что развернул пергамент и начал зачитывать написанное:

— По приказу его Величества и губернатора Ямайки, сэра Генри Моргана, присутствующий здесь Эмануэль Винн приговорен к смерти через повешение. Его обвиняют в убийствах, грабежах, похищениях и пиратстве.

Последнее слово вызвало такое неконтролируемое неистовство среди присутствующих, что Джонни даже испугался за свою жизнь. Он заметил, что люди были объяты яростью, какой он никогда не видел. Все кричали вне зависимости от пола и возраста. Многие бросились к лестнице, объятые жаждой лично вздернуть пирата. Солдаты были вынуждены вмешаться и достать оружие, чтобы усмирить людей.

« Вот что имел в виду Эвери, — подумал Джонни. — Его хотят видеть мертвым. Другое им не интересно».

— Вы признаете себя виновным? — спросил солдат, повернувшись к Винну. Обычный простой и очевидный вопрос, который не требовал ответа.

Пират не ответил.

— Пусть Бог помилует Вашу душу, — закончил мужчина. Затем свернул пергамент обратно и бросил взгляд на губернатора, который лениво махнул рукой.

Не теряя времени, Винна заставили подняться. Где-то на середине лестницы его колени подогнулись, и он едва не упал назад. Толпа протестующе заорала. Один из солдат подхватил его и заставил подниматься дальше.

— Его судьба предопределена, — сказал Джонни удрученно. — Зачем так ожесточаться в его отношении?

Он ждал, что Эвери вмешается, выскажется о своем участии. Не получив ответа, Джонни повернул к нему лицо.

То, что он увидел, ошеломило его.

Глаза старика блестели, отражая лучи солнца. Он сдерживался, чтобы не заплакать только потому, что не хотел показать своего состояния.

Тем временем Винн уже подошел к виселице, поступив в распоряжение палача. Десятки голосов снова выразили свое презрение, сопровождаемое гулкими ударами барабана. Кейн аккуратно поставил приговоренного над люком и обвязал веревку вокруг шеи. Все замерло, даже воздух. Даже шум волн вдалеке затих.

Но француз смог удивить присутствующих. Он вдруг начал громко смеяться, перекрывая шум барабана и гул беснующейся толпы. Это произвело эффект пушки, выстрелившей совсем близко.

— Вот как я отблагодарен за то, что открыл место, где спрятано самое большое сокровище мира, которое кто-либо когда-нибудь видел! — закричал он.

Замораживающая тишина повисла над Фортом Чарльз. Казалось, от безумия, наполнявшего мозг пирата, не осталось и следа. Даже Генри Морган уставился на него, широко раскрыв рот с выражением полного идиота.

— Губернатор, — повернулся к нему Винн, — куда Вы дели карту, где я начертил, как добраться до Треугольника Дьявола?

По толпе пронесся ропот. Как и многие другие, Джонни повернулся, чтобы посмотреть на Моргана. Под бледным гримом можно было заметить румянец, покрывший его щеки от злости. Потом Джонни перевел взор на Эвери. Но прежде чем его взгляд встретился со взглядом старика, он остановился на силуэте другого человека, который стоял неподалеку от них.

Это был пират с золотыми зубами.

Парень пошатнулся, словно кто-то ударил его в живот. Человек же был сконцентрирован на словах Винна. За долю секунды Джонни убедился, что узнает его улыбку.

— Зачем он пришел? — пробормотал он. Его уверенность становилась абсолютной, развеивая малейшие сомнения. Тот тип пугал его так, что у него сперло дыхание.

— Что ты сказал? — спросил Эвери.

— Там внизу… — фраза застряла у него в горле. Человек исчез. Он отчаянно искал его взглядом, внимательно исследуя толпу, окружающую его, но его больше нигде не было.

Меж тем Винн продолжал кричать:

— Если моя судьба такова, что я должен отправиться в ад, так пошевеливайтесь!

Морган, казалось, впал в апатию. Он отдал серию приказаний, и никто не смог ослушаться. Винн во второй раз рассмеялся громким смехом, породив тем самым еще большую сумятицу, охватившую всю крепость.

— Кейн! — закричал он. — Люк! Открой этот проклятый люк! Идиот! Чего ты ждешь?

Палач схватился за рычаг механизма и дернул на себя. Послышался лязг и скрип. Затем Винн повис в пустоте, барахтаясь и покачиваясь в воздухе. Несмотря на яростные движения, его шея не сломалась. Но не только это. Несмотря на то, что он задыхался, он не прекращал хохотать. Его лицо начало становиться багровым, а язык вывалился изо рта. Из-за спазмов он прикусывал его, пока не откусил окончательно. Поток крови залил его губы и щеки, словно лепестки цветущей розы.

— Прекратите это кто-нибудь! — заорал Морган, которого тоже охватило безумие от того, что он видел.

Лишь человек, стоящий рядом, решил действовать.

Он бросился к виселице и достал саблю. Взобравшись на помост, он оказался в руках Кейна, который, удивленный его появлением, инстинктивно попытался остановить. Решительно ударив саблей по веревке, человек разорвал ее, и француз рухнул на мостовую. Это сопроводилось неприятным хрустом сломавшихся костей. Он пару раз обернулся вокруг оси, издавая различные звуки, после чего тело неподвижно замерло.

У Джонни сердце ушло в пятки. Образ Винна был выгравирован в нем, словно огненный след. С этим ничего нельзя было поделать. Он различал каждую деталь: от неестественного положения тела пирата, сломанных ног и согнутого туловища до яростного и грязного лица, залитого кровью. Отвращение от этой казни предстало во всем своем ужасе.

— Пойдем, Джонни, — позвал его Беннет Эвери. — Я услышал то, что хотел. И потом, мне не нравится все это безумие.

Парень кивнул, еще более поразившись: старик очень редко звал его по имени. Его охватило странное ощущение, не внушающее доверия. Фантазия закрутила его в своем потоке, рассеивая все сомнения: Эвери знал больше, чем говорил, и настало время выяснить, что именно он знал.