Место, которого дважды не было. Часть 2. Война близко

E.V. Martinas, 2022

Во второй части герои наконец определятся, на какой они стороне. Кто-то решится на измену, кто-то продолжит бороться за любовь, а кому-то достанется железная корона Чёрного Маршала. Когда они «увидят лицо хозяина в последний раз», надежда на мир иссякнет. Впереди только война.

Детство Мауроса

— Береги его!

— Пытаюсь.

— Несчастное дитя!

— Ему и года нет, а уже кругом враги.

Колдун Хорус понял: настало время его основного жизненного пророчества. Поэтому он так легко и поклялся жизнью. Выполнив все полученные в момент рождения инструкции, он не раздумывая покончил жизнь самоубийством в строго указанном месте. Таким образом, он стал неприкаянной душой в царстве Великого Владыки Недр. Пока всё шло по плану, задуманному сотни лет назад его создательницей.

Но оставалась ещё одна важная миссия, указанная в изначальном пророчестве: оберегай дитя, избранное Армарсом; родители его умрут незадолго до конца твоей земной жизни. Раньше он не мог выбрать между Мауросом и Вилланом, теперь же всё вставало на свои места. Или ему только так казалось… Долорес и Маурисио погибли, а вскоре смерть пришла и за самим Хорусом. С учётом этих обстоятельств он и составил договор с подлым Уранумом, сразу пообещав злодею в качестве залога свою жизнь. Зная, что обязан умереть, он сказал, что не явится в Ферлатис при жизни. А в виде призрака имел полное право вернуться в поселение, чтобы приглядывать за сиротой.

Для этого он всё подготовил: оставил личную печать колдуна в недоступном месте и оборудовал тайный вход в свой дом из подземного царства. О! Это был очень хитрый ход. Если бы он кинулся в колодец с личной печатью на шее, Уранум легко отобрал бы её и поработил бессмертную душу колдуна. А так он оставался вольной птицей и откровенно пренебрегал распоряжениями сына Владыки Недр. В доме Хоруса печать находилась в целости и сохранности, к тому же обеспечивала ему доступ в жилище. Она была ключом для перехода из загробного мира в мир живых. Колдун бережно положил печать на красную бархатную подушечку в шкатулке из горного хрусталя на подзеркальном столике в спальне, а само зеркало было входом из подземного царства в дом. Благодаря этим хитростям Хорусу тринадцать лет удавалось следить за малышом Мауросом, оберегать его от бед и несчастий, несколько раз спасать ему жизнь, противостоять козням Уранума, не давая завладеть душой мальчика.

Уранум, разумеется, этого не знал. В день, когда Хорус покинул Ферлатис, он поспешил на доклад к великой бабушке и даже не удосужился посмотреть, что колдун намеревается делать за воротами поселения. Он радостно сообщил Великой Ведьме, что успешно выдворил колдуна из своих владений. Разумеется, по привычке перевернул всё с ног на голову, добавил в рассказ элементы героической борьбы, неравной схватки с подлым противником, финальную батальную сцену, достойную пера поэта, — и свою славную победу в конце эпоса. Нуардис, хорошо зная внука, пропустила половину мимо ушей, поняв, что это вымысел чистой воды. Но в сам факт изгнания колдуна из поселения поверила. Отблагодарив внука недовольным ворчанием, Великая Ведьма надавала кучу новых поручений. Это она тоже считала благодарностью наряду с поучительным ворчанием. Уранум, поняв, что орден за победу или лавровый венок ему не светят, вежливо откланялся. Он успокаивал себя тем, что бабка поверила и не стала пытать в воспитательных целях.

Из Северной пустыни он отправился к любимой мамаше в подземный дворец с донесением. Хильдегарда оказалась более благосклонной. Она с неподдельным интересом выслушала эпический монолог о неравной и жестокой схватке с коварным и могущественным колдуном Хорусом, явно доработанный автором по дороге во дворец. Будучи мудрой и проницательной женщиной, она догадалась, что Уранум приврал больше половины, но сердце матери преисполнилось гордостью за ненаглядного отпрыска: «Молодец! И дело сделал, и врёт талантливо. Весь в мать, кровиночка моя». Она похвалила сына за работу, но, как и великая бабушка, надавала в качестве награды кучу поручений. Обе, не сговариваясь, велели, помимо прочих важных дел, продолжать наблюдение за сиротой Мауросом, земным воплощением бога войны Армарса.

Уранум, опасаясь гнева матери и бабушки, ни словом не обмолвился о неудачном договоре с Хорусом. Да и сам постарался поскорее о нём забыть, наивно полагая, что сумел отделаться от колдуна. Себя он успокаивал так: «Меня попросили прогнать колдуна из эльфийского поселения, я это сделал, а каким образом — никого не касается. Кроме меня и Хоруса, о нашей сделке никто не знает и не узнает. Не пойдёт же он в Северную пустыню на поиски Чёрной крепости, чтобы пожаловаться моей великой бабушке, и не будет спускаться в подземное царство, чтобы наябедничать о случившемся моей мамаше. Тем более он о них ничего не знает».

Каково же было его удивление и негодование, когда, вернувшись в подземелья под Ферлатисом, лоб в лоб столкнулся с неприкаянной душой колдуна Хоруса. Поначалу, не разобравшись, Уранум попытался им командовать. Однако в ответ на приказ душа колдуна выказала явное непочтение: Хорус нагло рассмеялся и показал подземному повелителю Ферлатиса кукиш. «Что хочу, то и делаю! Душа колдуна не подчиняется Великим Повелителям Стихий!» — заявил Хорус, глядя обидчику прямо в глаза.

Уранум не поверил на слово и попытался заключить неприкаянную душу в стеклянный сосуд, как и души родителей Мауроса. Из этого ничего не вышло. Увидев бесполезные манипуляции, колдун повертел у виска пальцем и вежливо обозвал придурком. Уранума аж затрясло от гнева: «Что ты здесь делаешь, проклятый обманщик?» «Помалкивай о чужих моральных качествах, воплощение зла! Я намерен оберегать сироту Мауроса. Пока я мёртв, ты к нему не приблизишься! — ответил колдун. — А из мёртвых, как известно, ещё никто не воскресал!» Он рассмеялся в лицо онемевшему от бешенства Урануму и гордо удалился.

Шесть лет распоясавшаяся после смерти тела душа колдуна безнаказанно портила нервы Урануму, доводя его до крайней степени отчаяния. Кроме откровенного издевательства, колдовская сущность наносила и вполне конкретный вред планам заговорщиков. Она не подпускала злодея к сироте Мауросу и на пушечный выстрел. Урануму ничего не оставалось, как наблюдать за малышом издалека. А эльф рос добрым, миролюбивым, отзывчивым, дружелюбным и спокойным ребёнком.

Он любил играть. У него появилось много друзей и приятелей. Даже его чёрствые родственники не смогли испортить замечательный характер. В Мауросе не чувствовалось ни малейшей частички ужасного бога войны. Уранум негодовал и впадал в бешенство от собственного бессилия. Неприкаянная душа Хоруса довольно потирала руки, корчила мерзкие рожи и продолжала пакостить изо всех сил.

Примерно через год после добровольного ухода из жизни колдун нанёс серьёзный удар по планам тёмной коалиции. Он уже давно и совершенно безнаказанно разгуливал по подземному царству. Он оказался более эффективным шпионом, чем слуги Великого Повелителя Ветров. Его неприкаянная душа бесцеремонно проникала во все помещения и наконец добралась до тайной комнаты. Там колдун учинил обыск с элементами погрома и освободил души Маурисио и Долорес. Хозяин обнесённого помещения попытался поставить колдуна на место:

— Да ты совсем обнаглел!

— Есть немного. Тебе-то что? — дерзко ответил Хорус.

— Да я!… — начал было Уранум, но колдун его бесцеремонно перебил:

— С твоими полномочиями мы уже разобрались. Не зли меня, а то ещё что-нибудь придумаю. У меня, в отличие от некоторых дураков, фантазия богатая.

— Ты играешь с огнём!

— Ты сын Владыки Недр или Огня? Определись уж, сирота безродная, — пренебрежительно фыркнул колдун.

— Я найду на тебя управу! Пожалеешь! — размахивал кулаками Уранум.

— Ещё пожалуйся папаше! — посоветовал неугомонный покойник. — Или боишься, что за открывшуюся правду он отправит тебя на тот свет?

— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — прошипел Уранум.

Хорус демонстративно рассмеялся и ушёл, не прощаясь. Души Маурисио и Долорес помогали ему следить за Мауросом. Они испытывали безмерную благодарность за то, что Хорус освободил их и дал возможность видеться с сыном, научив являться к маленькому эльфу в ночных сновидениях. Он объяснил, почему не смог предотвратить их трагическую гибель, и поклялся уберечь их единственного ребёнка от сил зла.

А тёмные силы не дремали и сдаваться не собирались. Нуардис, слушая доклады внука об ангельском характере земного воплощения Армарса, негодовала, сходила с ума, билась в истерике и проклинала звёзды с их непонятными предсказаниями. Наконец терпение старой ведьмы лопнуло, и она перешла к более активным действиям.

Под её руководством, строго следуя старинному колдовскому рецепту, Уранум изготовил волшебную мазь: настоящий концентрат зла. Бабушка приказала втереть её ребёнку в затылок. Сын Великого Владыки Недр внимательно посмотрел на пузырёк с чёрным содержимым, похожим на гуталин, и, не скрывая любопытства, спросил:

— И что произойдёт?

— Сначала ничего особенного, но постепенно будет впитываться в кровь, проникнет в мозг, порождая чёрные мысли, а они повлекут за собой чёрные дела. Потом доберётся до сердца. Оно медленно, но верно станет чёрным, — пояснила Великая Ведьма.

— Почему именно на затылок?

— Мазь оставляет чёрное пятно на коже, под волосами будет не видно. И до мозга ближе, — объяснила Нуардис.

— А для меня она безвредна? — забеспокоился внук.

— С кем приходится работать… У тебя в душе есть хоть что-то доброе? Добрые мысли тебя посещают? Судя по вопросам, никакие мысли в твою голову не приходят! Тебе следовало бы мазать не голову, а то место, на котором ты обычно сидишь! — зашипела Нуардис.

— Спасибо, бабушка, за безграничную доброту и любезность.

— Затоскуешь по ласковому слову — обращайся! Ещё есть глупые вопросы?

— Когда следует намазать ребёнка этой мазью?

— Завтра же. Займись делом! Без положительных результатов на глаза не попадайся! — прокричала ведьма.

«Интересно, где у вас глаза и на каком месте вы сидите?» — ехидно подумал Уранум, но благоразумно промолчал. Он поспешил исполнить приказ Нуардис.

Всю дорогу он ломал голову над тем, как хотя бы на несколько часов избавиться от проклятой души колдуна: «Хоруса необходимо временно устранить, он меня к Мауросу близко не подпустит. Отвлечь его, устроив обвал в шахте?» Но от этой идеи пришлось отказаться: «Если устроить обвал в пустой шахте, колдун не обратит на него внимания, а если завалить кого-то из горняков, я нарушу клятву». Прощаться с жизнью сыну Великого Владыки Недр в то утро совсем не хотелось. У него начала болеть голова от непрерывных размышлений, как вдруг на ум пришла простая и гениальная идея, которую он и поспешил воплотить в жизнь.

Уранум схватил первую попавшуюся гранитную глыбу и потащил её в сторону пещеры, которую облюбовал колдун. Издалека заметив Хоруса, разыграл целый спектакль: сделал вид, что запер в глыбе души Долорес и Маурисио. Он ругал их на чём свет стоит и грозил вечным заточением. Колдун попытался вмешаться:

— Как ты смеешь так с ними обращаться? Чудовище!

— Я их хозяин! Кстати, наложил на них обет молчания, надоело их вечное нытьё.

— Ах ты гнусный убийца! Да я!.. — взвился Хорус.

— Внимательно тебя слушаю! — скривился злодей. — Нечего сказать? Прекрасно! Я проявлю великодушие. Вот гранитная плита, ставшая тюрьмой для моих пленников. Если хочешь, попробуй их освободить. Посмотрим, что получится.

— Легко и просто! — заверил колдун и схватил каменную глыбу.

Хорус произнёс отпирающее заклинание, но ничего не произошло. Вопросительно посмотрел на Уранума — тот презрительно скривил губы, назвал колдуна шарлатаном и деревенским фокусником, сослался на важные дела и ушёл.

Это был удар по самолюбию колдуна. Он поклялся освободить души пленников любой ценой и три часа бился над загадкой каменной глыбы. Именно на такую реакцию и рассчитывал Уранум. Колдун оказался слишком доверчив и даже не усомнился, что сын Великого Владыки Недр заточил бедных рабов в камне.

Уранум успешно провернул операцию с чёрной мазью. Несчастные родители пытались уберечь и предупредить сына о надвигающейся опасности, но ничего не вышло. Злодей воспользовался их присутствием, чтобы изменить сон мальчика. Подчинив неприкаянные души собственной злой воле, он заставил их разыграть новый спектакль. Под его гипнотическими чарами они попросили Мауроса чаще приходить к заброшенной шахте. Здесь мальчик оставался абсолютно один и был беззащитен. Более того, Уранум разозлился и после манипуляций с мазью действительно запер души Долорес и Маурисио в каменной плите. Первым, кому он доложил о достигнутом успехе, оказался колдун Хорус. Уранум с довольной улыбкой и новой гранитной глыбой явился к пещере колдуна.

— Вижу, ты добился успеха.

— Странно, но ничего не получается. Применил все способы и заклинания…

— А голову не пробовал применить по назначению? — съязвил злодей. — В этом камне никого и ничего нет. Я подсунул пустышку, чтобы избавиться от твоего назойливого присутствия хотя бы на короткое время.

— Зачем тебе это понадобилось? Опять сотворил какое-нибудь зло?

— Угадал! Намазал затылок мальчика специальной мазью. Она проникнет в кровь, мозг и сердце, делая их чёрными.

— Кто надоумил тебя? — насторожился колдун.

— Не твоего ума дело. Главное, мальчик скоро перейдёт на нашу сторону.

— На чью вашу? Значит, ты действуешь не один. Да тут целый заговор тёмных сил! — воскликнул Хорус. — И мне есть кому о нём сообщить.

— Кому? — забеспокоился Уранум.

— Тебя не касается! Главное, он могущественнее тебя, — отмахнулся Хорус.

— А наш договор?! — раскрыл рот от изумления сын Хильдегарды.

— Таких тупых злодеев я не встречал! Та филькина грамота действовала лишь при моей жизни. Теперь я мёртв и полностью свободен в своих поступках. Понятно?

— Ты намерен рассказать кому-то из Великих Владык? У тебя нет возможности с ними связаться!

— А вот это большой вопрос. Кстати, что это за камень?

— В этом блоке души родителей Мауроса.

— Я не дурак, чтобы два раза наступить на одни и те же грабли! Если хочешь, можешь их освободить. Покажи, на что ты способен.

Уранум громко рассмеялся, бросил гранитный блок к ногам Хоруса и ушёл, насвистывая лёгкую мелодию.

На этот раз колдуну потребовалось всего несколько мгновений, чтобы вызволить неприкаянные души из каменной темницы на волю. Долорес и Маурисио, обливаясь горькими слезами, всё рассказали колдуну, а он поведал им, как хитрому Урануму удалось обвести его вокруг пальца. Хорус не скрыл от родителей страшной правды о волшебной мази, однако призвал не терять надежды и продолжать бороться за душу Мауроса. По совету колдуна они чаще являлись мальчику во сне и обучали добру. И эта простая мера оказалась весьма действенной. Да, у Мауроса стали появляться плохие черты характера, но он всё равно оставался добрым.

Столь незначительный эффект от мази поставил Нуардис в тупик. Внуку неоднократно пришлось клясться, что он в точности выполнил все указания, ничего не перепутал в рецепте и втёр мазь кому и куда было велено.

Злодей больше всего опасался, что мать и бабка узнают о неприкаянной душе колдуна, хозяйничавшей в подземном царстве. Он с содроганием думал об их гневе, если правда всплывёт.

А рано или поздно всё тайное становится явным. Хорус на беду обнаглел вконец и сам выдал своё присутствие Хильдегарде. Он воспользовался кратким отсутствием Великого Владыки Недр в его личных покоях и проник в помещение. Несколько минут в упор смотрел на магический портрет великанши и строил ей гадкие рожи. Хильдегарда сначала насторожилась, затем возмутилась, а потом не смогла сдержать гнев и выдала тайну волшебного портрета. Она сурово сдвинула брови и уже открыла рот, чтобы обругать неприкаянную душу и выяснить причины столь дерзкого поведения, когда колдун указал на неё пальцем и проговорил: «А художнику не мерещилось. Проклятая злодейка поместила часть своей души в портрет. То-то Великий Хозяин Морей обрадуется этой новости! Виси и помалкивай, исчадие ада!» Он бесцеремонно повернулся спиной к онемевшей от негодования великанше и вышел из опочивальни.

Когда Уранум в следующий раз явился к матери, он подумал, что не уйдёт живым — в таком гневе не видел её ни живой, ни мёртвой. Казалось, она вот-вот выскочит из портрета, выцарапает ему глаза и задушит собственными руками. Буквально припёртый к стенке, он был вынужден сознаться в ужасном провале: опустил глаза, не решаясь встретить полный ненависти взгляд Хильдегарды, и поведал историю, связанную с колдуном Хорусом, в коем-то веке сказав правду.

— Получается, одиннадцать лет ты морочил нам с Нуардис голову, заверяя, что всё идёт по плану и никаких препятствий не существует? — орала великанша. — Бабушка ночей не спит, пытается разобраться, почему мальчик не соответствует своему звёздному предназначению! А её придурковатый внучек забывает сказать, что воспитанием ребёнка занимается колдун! — всё больше распалялась Хильдегарда.

— Мама, это не совсем так! Хорус простой шарлатан. Он только и может, что выпускать на волю души родителей Мауроса и подсылать их к сыну, — оправдывался злодей.

— Так ещё и эти неугомонные покойники мешают нашим планам?

— У них почти ничего не получается!

— Это у нас ничего не получается! Вместо земного воплощения Армарса растёт божий одуванчик! И ты смеешь оправдываться?

Урануму показалось, что сейчас великанша вывалится из картины от негодования.

— Маурос сам по себе такой! — лепетал Уранум.

— Рождённый в ту роковую ночь не может быть добрым! Ты немедленно отправишься к Нуардис и расскажешь всё без утайки! Срочно сообщи бабушке о проклятом колдуне. Никто, кроме неё, не сможет от него избавиться. Сообщи, что он — шпион Великого Владыки Морей, — приказала Хильдегарда.

— Откуда вы знаете? Выдали тайну портрета? Как вы вообще узнали о неприкаянной душе Хоруса?

— Я не обязана перед тобой оправдываться! — одёрнула его мать.

— Передо мной — нет, а перед бабушкой — да, — перешёл в наступление злодей.

— Хорус явился сюда, строил мне гнусные рожи, оскорблял, запугивал, пытался вывести из себя. Я замерла и ничем себя не выдала. Он с досады плюнул и сказал: «Трусоватому художнику померещилось. Живой портрет! Как бы я глупо выглядел, если б доложил непроверенные сведения Великому Хозяину Морей». И ушёл и больше здесь не появлялся. Так и сообщи бабушке.

Уранум услышал за дверью шаги отца. Он замолчал, принял невинный вид, полчаса поизображал заботливого сына, наконец, под пристальным и недобрым взглядом Хильдегарды попрощался с Великим Владыкой Недр и отбыл из родного дворца в Северную пустыню.

Сердце его сжималось от страха. Душа уходила в пятки при мысли о предстоящем разговоре. Хотелось отправиться в противоположную сторону. «А что, спрячусь в лабиринте горы Туррос, там меня никто не найдёт. Хотя нет, бабушка кого хочешь достанет. От неё и на том свете прятаться бесполезно». Неимоверным усилием воли он заставил себя пересечь границу царства Гурсу и предстать перед Нуардис.

Опасения его полностью подтвердились. Накричавшись вволю и едва не сорвав голос, Великая Ведьма с помощью колдовства заставила внука онеметь: «Ты не произнесёшь больше ни звука без моего разрешения. Я буду думать, как спасти положение. А ты осознаешь всю тяжесть содеянного тобой». В тот же миг голову Уранума словно сжали раскалёнными тисками, а виски проткнули длинными иглами. Он рухнул на пол. Непутёвый внук молча корчился от нестерпимой боли, пока великая бабушка искала способ избавиться от Хоруса.

Изощрённая пытка длилась восемнадцать часов: столько времени потребовалось вредной старухе, чтобы вывести заговорщиков из тупика. Когда она перестала мучить внука, он ещё час пролежал без сознания. В чувства его привёл вольный ветер Гурсу, явившийся к госпоже на очередной доклад. Нуардис не сказала ему, что пытала внука, сделала вид, что очень тревожится за него.

— Милый Гурсу, помоги! Он упал в обморок! Кажется, наш мальчик перетрудился. Подуй на него, только не сильно! Свежий ветерок приведёт его в чувства.

— Будет исполнено! — с готовностью воскликнул Гурсу.

— Смотри, он зашевелился и пытается открыть глаза! — якобы обрадовалась ведьма. — Милый внучек, тебе уже лучше? Что с тобой? — медовым голосом говорила заботливая бабушка.

— Он такой бледный и измученный! — беспокоился ветер.

— Совсем себя не бережёт ради общего дела! — всхлипнула Нуардис. — Спасибо тебе, Гурсу! Не мог бы ты оставить нас примерно на час?

— Как прикажите, Великая Нуардис! — ветер с поклоном удалился, а ведьма сменила елейный голосок на рык разъярённой пантеры.

— Отлежался, бездельник! Слушай внимательно! Неприкаянные души колдунов обладают огромным могуществом и привилегиями, но есть одно уязвимое место — печать колдуна. Где печать Хоруса?

— Откуда я знаю? — с трудом вымолвил внук.

— Ты осматривал труп? — угрожающе прорычала Великая Ведьма.

— Этой гадости мне ещё не хватало!

— Олух! — гаркнула Нуардис. — Хотя я уверена, печати на его теле нет и не было. Он готовился к смерти, значит, и личную печать спрятал в надёжном месте.

— И как я её найду? — развёл руками Уранум.

— Ты никак! — отчитала его старуха. — А вот я уже нашла. Печать спрятана в его доме. Неспроста он наложил на дверь охранное заклятье. Таким образом он возвращается в поселение и безнаказанно вредит нам. Лиши его личной печати! — повелела Нуардис.

— Я не могу войти в его дом!

— Всё возможно, если подойти к делу с умом. Проследи за Хорусом и найди дверь в дом.

— Бабуля, дверь я и сам могу найти, только она закрыта! — упирался глупый внучек.

— Идиот! — сорвалась на крик Великая Ведьма. — Нужна дверь не с улицы, а из подземного мира. Но боюсь, что колдун наложил заклятие. Не зря он выторговал три дня на сборы. Знать бы ещё, что было в том маленьком узелке! Но Маурос сможет попасть в дом. Тебе необходимо любой ценой заставить мальчика прийти в дом колдуна и взять его печать, — сказала старуха тоном, не терпящим возражений.

— Бабушка, позвольте напомнить: входная дверь заперта.

— Зато про окна забыли. Надоумь мальчишку влезть в дом через окно.

— Думаете, он принесёт нам печать?

— Сомневаюсь. Но он позволит нам её отнять. Итак, для начала найди тайный вход.

Уранум отправился в Ферлатис, радуясь, что остался жив. Нуардис едва не замучила его до смерти. Однако бабуля объяснила, что печать колдуна — ценнейшая магическая вещь. Завладев ею, можно отдать колдуну три приказа, которые он обязан исполнить. Правда, после этого печать утратит повелевающую силу и душа Хоруса станет совершенно неуправляемой. Печать также способна в три раза усилить любое волшебство или заклятие. И тот, кто носит её на шее, становится полностью неуязвимым. Минус заключался в том, что печатью можно воспользоваться лишь для одной из этих целей. Например, если отдать один приказ, усиление и защита ослабевают на треть. Отдать два приказа — на две трети. После третьего распоряжения печать переходила в вечную собственность колдуна и уже никто не смог бы её отобрать или ею воспользоваться. Поэтому Великая Ведьма приказала доставить печать, ничего с ней не делая. Уранум поклялся на этот раз не подвести. Он сдержал слово и блестяще справился с задачей на беду колдуна Хоруса.

Злодей проявил верх осторожности и изобретательности. Он обнаружил тайную дверь из подземного царства, о которой говорила Нуардис. Хорус устроил её в своей любимой пещере. Уранум незаметно проследил за колдуном и открыл дверь в отсутствие хозяина. Сначала не понял, куда попал, показалось, смотрит через витрину в цветочную лавку: пол в комнате покрывал ковёр из живых цветов. Осмотревшись, сообразил, что оказался в зеркале колдуна, которое висит в спальне. Вскоре обнаружил и драгоценную печать. Она покоилась на красной бархатной подушечке в великолепной шкатулке из горного хрусталя прямо у него под носом на подзеркальном столике. Уранум попытался выйти из зеркала, но не получилось. С огромным трудом удалось вытянуть руку, но до заветной шкатулки он так и не дотянулся: дальше не пускала какая-то неведомая сила.

Ему пришлось явиться к Нуардис не с печатью, а с докладом. Однако грозная бабушка осталась вполне довольна.

— Молодец! Можешь, когда захочешь!

— Я старался, — скромно потупил глаза Уранум.

— Почему нельзя сделать без понукания? Кстати, как бы мне добраться до твоей матушки и всыпать ей по первое число? Бездельница так и не доконала своего благоверного! — недовольно заворчала старуха.

— Хотите, я вас к ней отнесу? — с готовностью предложил «заботливый» внучек. — Подозреваю, она не была до конца откровенна.

— Не поняла, о чём ты говоришь? — насторожилась Великая Ведьма.

— Помните, как она узнала о Хорусе?

— Да, он издевался над её портретом по наводке нервного художника.

— Зная маму, могу смело утверждать, она бы не сдержалась! — уверенно заявил злодей.

— Пожалуй, ты прав. Она крайне вспыльчивая натура, но она умна и хитра в отличие от тебя, — отвергла его подозрения Нуардис. — Так что перестань перекладывать с больной головы на здоровую и запомни, что тебе следует сделать.

Получив от старой ведьмы подробные инструкции, Уранум вернулся в Ферлатис и приступил к исполнению плана. Он давно заметил, что среди приятелей Мауроса есть один премерзкий мальчишка по имени Виллан. Внук Нуардис даже уточнил дату его рождения, поражённый полным сходством с описанием земного воплощения бога войны. В летописи поселения напротив его имени стояло 14 ноября 5037 года. «Всего один день! Может, Нуардис ошиблась на один день и Армарс прислал избранника не 13, а 14 ноября?» — подумал Уранум, но, поразмыслив, решил ничего бабушке не говорить. Слишком свежим и болезненным рубцом были воспоминания о восемнадцати часах непрерывных пыток.

Уранум понял, что Виллан умеет ловко манипулировать Мауросом и толкать его на глупые и плохие поступки, а сам неизменно остаётся в стороне. «Ты управляешь им, а я покомандую тобой!» — определил стратегию Уранум и принялся посылать мальчикам разные загадочные сны. Он целый месяц показывал Виллану дом колдуна, в котором таились несметные сокровища. Мальчик видел золото, серебро, драгоценные камни, хранившиеся в жилище Хоруса. Постепенно видение стало навязчивой идеей. Поняв, что наживка проглочена и жертва не сорвётся с крючка, Уранум добавил в этот сон Мауроса: тот успешно проникал в запретный дом и отдавал богатства Виллану. Через какое-то время сын Виссарии был готов увидеть свой сон наяву. Он упорно искал подходящий момент.

К Мауросу злодей применил тот же метод — вещие сны, но более тонкий подход: он показывал мальчику окна, из которых неизменно струился приятный солнечный свет. Эльф открывал их и испытывал радость и блаженство. Уранум понимал, что основную работу выполнит коварный Виллан, который всеми правдами и неправдами заставит Мауроса залезть в заколдованный дом. А вот как проникнуть через окно — это должно прийти в голову сыну Долорес. «Если месяц подряд видеть такие сны, образ окна намертво отпечатается у него в подсознании и всплывёт в нужный момент», — справедливо рассудил злодей.

Всё вышло, как он задумал. Правда, ему стоило больших трудов избавиться на это время от неприкаянной души Хоруса. Уранум посвятил в свои планы Хильдегарду и велел ей довести несчастного Кистиано до очередной истерики. В таком состоянии художник бежал к колдуну и несколько часов подряд плакался в жилетку.

Заговорщики не допустили ни единой ошибки: Хильдегарда обеспечила отсутствие колдуна, а Уранум проследил за претворением вещих снов в жизнь. Пасмурным вечером в середине ноября 5050 года Маурос, подстрекаемый хитрецом Вилланом, совершил поистине роковой поступок. Обоим мальчикам тогда едва исполнилось по тринадцать лет. Дни рождения они отметили 13-го и 14-го числа, не подозревая, что родились в одну злополучную ночь с разницей лишь в четыре минуты. Наивный Маурос послушал приятеля и проник в дом колдуна. Идея с окнами чудесным образом всплыла в его сознании, а дальше вело любопытство, самая коварная и подлая сила на свете. Подчиняясь ей, мальчик обследовал запретный дом, не подозревая, что за ним внимательно наблюдает сын Великого Владыки Недр.

Скажем прямо, Урануму пришлось понервничать. Мальчик всё делал крайне медленно, а злодей боялся, что у художника закончится истерика и колдун вернётся. Хорус мог появиться в своей тайной пещере в любой момент. Кроме того, Уранум опасался, что мальчик уйдёт из комнаты, так и не решившись дотронуться до печати. Внук Нуардис мог взять её только из чужих рук, а не из шкатулки. Находясь по ту сторону магического зеркала, Уранум весь извёлся от нетерпения. Маурос довёл его своей осторожностью до нервного срыва. Злодей никак не мог повлиять на него с обратной стороны волшебного стекла. Он целиком положился на удачу и на детское любопытство. И эти два ненадёжных союзника не подвели.

Мальчик подошёл к столику и снял крышку со шкатулки из горного хрусталя. Полюбовался орнаментом на золотом диске, достал золотую цепь с медальоном. Эльф вовсе не собирался их украсть, хотел рассмотреть. Не дав мальчику ни секунды, Уранум резко вырвал у него из рук печать и скрылся за магической дверью в подземный мир. Он ликовал. Сжав цепочку в руке, сломя голову пустился бежать по сводчатому коридору. Он так спешил на доклад к Нуардис, что едва не сбил с ног Хоруса, шедшего как раз в тайную пещеру. От радости даже не смог сказать ни одной гадости обескураженному колдуну, лишь громко рассмеялся ему в лицо.

Такое поведение злодея заинтриговало Хоруса и посеяло в душе нехорошие предчувствия. Он заторопился в пещеру. Увы! Слишком поздно: вход в дом закрыт окончательно, а значит, Уранум захватил личную печать. У несчастного покойника началась паника. Он метался по пещере, не зная, что предпринять. Одно понял сразу: Урануму помогает либо колдун, либо, что гораздо страшнее, одна из Великих Ведьм.

Собравшись с мыслями, Хорус сообщил о похищении печати Великому Владыке Морей. Тот посоветовал успокоиться, понаблюдать, в крайнем случае — рассчитывать на его помощь. Это несколько успокоило и приободрило неприкаянную душу колдуна.

Уранум безмерно обрадовал Нуардис, когда принёс личную печать Хоруса. Он давно не видел бабку такой довольной. В деталях пересказал ход операции и получил от старухи заслуженную похвалу. Внимательно выслушав внука, ведьма попросила показать печать поближе. Уранум поднёс золотую цепь с кулоном к чёрному кристаллу — и в ту же секунду в страхе отдёрнул руку и отпрыгнул назад. Нуардис издала страшный вопль. Она орала так, будто её живую резали на тысячи кусочков. Перепуганный Уранум вжался в стену и обхватил голову руками, готовясь принять лютую смерть от разгневанной бабули. Наконец, Великая Ведьма замолчала, откашлялась, тяжело вздохнула и заговорила:

— Ты хоть знаешь, что принёс?

— Пощадите! Сжальтесь! Я сделал всё, как вы велели! — пал ниц злодей.

— Поднимись с колен! Такая поза не подобает будущему властелину мира! Ты принёс самую драгоценную вещь на свете — мою личную печать! Это моя печать, отнятая проклятой Диалексией!

— А чего тогда вы орали как потерпевшая?! — зло пробубнил Уранум, вставая с колен и отряхиваясь.

— На радостях, внучек, на радостях! — замурлыкал чёрный кристалл.

— Вы научитесь, пожалуйста, выражать позитивные эмоции более адекватно, а то вас с первого раза и не поймёшь, — ворчал заговорщик, в душе проклиная «старую истеричку».

— Не умничай! Бабушке не до твоего занудства. Я, можно сказать, свою душу нашла!

— Давайте отсюда поподробнее! Я уже запутался и в ваших душах, и в вашей магической бижутерии. Вы ведь говорили, что часть вашей души заключена в чёрном кристалле?

— Всё верно. Часть души в кристалле, часть души в медальоне, а оставшаяся часть присоединилась к высшей материи, — втолковывала Великая Ведьма.

«Как тебя всю на части-то не разорвало?» — ехидно подумал внук, но благоразумно промолчал, изображая из себя вежливого и внимательного слушателя.

— Помнишь, Диалексия вырвала у меня печать и обрекла на смертное существование? Она трансформировала мой личный символ и изготовила себе вторую печать. Кроме неё никто не способен на трансформацию символа. Получается, Хорус как-то связан с проклятой Диалексией, и это меня пугает.

— Бабушка, она умерла. Я вам докладывал об этом, — подсказал внук.

— Я как бы тоже, — напомнила старуха. — Сам видишь, мне моя смерть не очень мешает. От Диалексии можно ожидать чего угодно. Выпытай у колдуна, что ему о ней известно. Кстати, нам несказанно повезло. Печать позволит мне почти полностью восстановить колдовские силы и обрести тело, — сказала Нуардис.

— Вы сумеете восстановить собственное тело?

— Увы! Придётся воспользоваться чужим, — недовольно проскрипела Великая Ведьма.

— Мы сумеем найти для вас подходящую плоть, — заверил её внук.

— Пока нельзя трансформировать внутренний символ печати: она утратит власть над Хорусом, а мы должны держать колдуна на коротком поводке.

— Какой ваш личный символ? Здесь какая-то странная загогулина.

— Загогулина с кривулиной! Это диалектическая спираль развития! Отправляйся на досуге в отцовскую библиотеку и займись философией! А моим персональным знаком являлось занесённое над врагами копьё бога войны Армарса, моего небесного покровителя.

— Зачем Диалексии понадобилось трансформировать вашу печать? Она разве не могла создать ещё одну, если ей понадобилось?

— Печать ведьмы — не простое украшение. Сколько ведьм — столько и печатей. Они формируются внутри тела в момент рождения Великой Ведьмы. Стой! Если это моя печать, где печать Диалексии? Она же умерла! — забеспокоилась Нуардис.

— Она у Великого Морского Владыки, точнее, у его детей. Её по очереди носят то сын, то дочь. Это выяснилось на последнем общем Совете Великих Повелителей Стихий. Она вне досягаемости. Каковы будут указания относительно колдуна?

— Напугай его, — велела хозяйка Чёрной крепости. — Покажешь ему печать и объяснишь, что теперь ты хозяин. Если он откажется повиноваться, ты загадаешь три желания по праву владения печатью. Уверяю, это сработает.

— А какие желания я могу загадать? — осведомился внук и отскочил в сторону.

— Никаких! — гаркнула ведьма. — Ты обязан хранить печать как зеницу ока! Покажешь колдуну, припугнёшь и спрячешь обратно. Истратишь хоть одно желание — клянусь, восемнадцать часов пыток покажутся расслабляющим массажем.

— Бабушка, вы способны уговорить кого угодно! Слушаюсь и повинуюсь.

— Такие же слова ты должен услышать от Хоруса. Отправляйся в Ферлатис.

Уранум поспешил вернуться во дворец отца. Колдуна он застал в подавленном расположении духа, чему несказанно обрадовался. Реакция Хоруса совпала с предсказаниями Нуардис. Он согласился повиноваться, но не смог ничего сообщить о связи с Диалексией, как ни давил на него новый повелитель. Он упрямо твердил, что, когда появился на свет в пещере близ поселения Парво в землях людей Ларгоса, эта цепь с кулоном уже висела у него на шее. Урануму оставалось принять версию.