Три мушкетера. Экспедиция в Квебек

Dominik Barzini

События происходят после описанных в первом романе А. Дюма «Три мушкетера», и до начала описанных в романе «Двадцать лет спустя», с некоторыми отсылками к фанфику «Д’Артаньян в Бастилии».

© Dominik Barzini, 2023

ISBN 978-5-0059-7474-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

три мушкетера. Экспедиция в Квебек

Пролог

***

Весело потрескивают дрова в камине. Тяга отличная, ни малейшего запаха дыма не проникает в помещение рабочего кабинета. Атмосферу облагораживают толстые ароматические свечи в изящных канделябрах. Они же освещают почти ровным светом огромный, заваленный бумагами, рабочий стол.

Кабинет первого министра Франции Жана Армана дю Плесси, кардинала Ришелье роскошен и, одновременно, строг. Именно отсюда вершится политика стремительно усиливающего свои позиции государства. И именно здесь будет решаться сегодня один из многочисленных вопросов, требующих внимания столь занятого деятеля. Один, всего лишь один маленький эпизод бурной политической жизни, но именно ему будет посвящен наш рассказ.

Человек в красной кардинальской шапочке и мантии того же цвета откладывает перо, и некоторое время задумчиво созерцает танец язычков пламени за кованой решеткой, затем решительно звонит в специальный колокольчик. Настало время выслушать отчет о проделанной за день работе его людей.

***

— Граф Рошфор сообщает, что его агентурная сеть обнаружила прибытие в Париж Рене де Арамица…

— Повторите!

Кардинал, как всегда, о чем-то размышлял, параллельно внимая сводке новостей от начальника своей охраны Франсуа де Кавуа. Но, услышав определенное имя, заметно оживился.

— Рене де Арамиц прибыл в Париж.

— Известно, зачем?

— Официально — на встречу со старыми друзьями. На самом деле, конечно же, по делам иезуитов.

— Спланировали операцию по задержанию?

— Да, монсеньор.

— Кто исполнитель?

— Некий де Лессак, известный испанский бретер французского происхождения. Не так давно вернулся в Мадрид из Нового Света. Источники заверяют, что боец исключительный, и вообще, человек испытанный.

— Он здесь?

— Ждет в приемной.

— Пригласите, обсудим все вместе.

Негромкие голоса в приемной, и вот в дверь вошел, нет, скорее бесшумно проскользнул ничем не примечательный человек среднего роста. Ришелье некоторое время внимательно изучал представленного ему кандидата. Бретер произвел на него благоприятное впечатление, как пластикой движений, так и умом, позже выказанным при обсуждении операции.

— Хорошо, мой человек затеет ссору. Но что, если Арамис, или остальные не выйдут?

— Вы слишком долго сражались с англичанами. Привыкли к их излишней осторожности.

— Если позволите… Англичане бывают двух типов. Старшие сыновья, наследники имений и капиталов — эти да. Берегут свою шкуру тщательно. Но вот те, кто наследства не получил, и был вынужден уйти на поиски счастья, те головы не менее горячие, чем французы. Но речь не о том. Я изучал личные дела фигурантов. С тех пор, как стал агентом иезуитов, господин де Арамиц явно предпочитает действовать скрытно. Такой вполне может предпочесть пересидеть заварушку в трактире.

— Ваше замечание было бы справедливо, если бы не одно «но». Вы не знаете этого человека так, как знаем его мы. Он может стать кем угодно. Пытаться менять личины. Но, мушкетеры бывшими не бывают. Они выйдут. И выйдут все четверо, — спокойно возразил де Кавуа.

— Да, вашему человеку даже не нужно задевать кого-то из четверки, — уточнил кардинал. — Достаточно будет спровоцировать любого, находящегося там мушкетера.

— Что ж, как скажете. Остается еще вопрос с моим зачислением в роту гвардейцев…

Обсуждение длилось еще какое-то время, но, по завершении оного, глава личной охраны и наемник оставили кардинала, причем де Лессак уносил с собой в виде аванса весьма увесистый мешочек с золотом…

Глава 1. Подготовка

***

Город затихал. Его мостовые освобождались от сотен людей и десятков экипажей, а сам воздух, казалось, становился чище и прозрачней. На великолепный Париж пали сумерки. Наступал весенний вечер, прохлада которого все еще заставляла горожан разжигать камины, пусть уже и не для тепла, но все еще для уюта. Добрые буржуа, имеющие счастье проживать на улице Старой Голубятни, привычно занимались своими домашними делами, как вдруг спокойствие их было нарушено. С дружным любопытством они выглянули в окна и обнаружили, что источником шума является трактир «Зеленая лисица», в последнее время известный, как одно из излюбленных мест отдыха мушкетеров его величества Людовика XIII. Кажется там, в нарушение всех эдиктов, вновь затевалась потасовка.

Вызов соперника на дуэль, безусловно, был традиционным среди дворянства способом решать личные вопросы с помощью «Божьего суда», несмотря на неодобрение этих схваток Церковью. Причиной для дуэли становилась любая мелочь, воспринимавшаяся как оскорбление. В эпоху появления королевских мушкетеров дуэли свирепствовали по всей Франции, буквально истребляя дворянство. Только за 20 лет, с 1588 по 1608 год, на дуэлях погибло около десяти тысяч французских дворян. Короли считали увлечение дворянства дуэлями настоящим бедствием. Они каждый год теряли в этой бессмысленной поножовщине множество профессиональных военных, которые были крайне необходимы для борьбы с врагами нации. Короли Франции не раз издавали указы, запрещающие дуэли. Так, Людовику XIII в 1626 году пришлось издать новый указ о запрете дуэлей. С подачи кардинала Ришелье, этот указ был усилен предупреждением о серьезных наказаниях, которые ждут нарушителей запрета. Дворянство вновь попыталось указ проигнорировать, и кардиналу пришлось воспользоваться первым же случаем нарушения запрета, чтобы доказать, что законы будут исполняться, невзирая на знатность происхождения нарушителя. Для этого, в том же году был казнен знаменитый дуэлянт, имевший на своем счету более 20 победных дуэлей — Франсуа де Монморанси, граф Бутевиль. Граф был прилюдно обезглавлен после того, как заколол на глазах прохожих на парижской улице свою очередную жертву. Следствием этой казни стало лишь то, что дуэлянты стали намного осторожнее, выбирая для схваток укромные места. Например, такие, как задворки вышеуказанного трактира, где звон шпаг заглушали звуки вечерних гулянок отдыхающих посетителей. Впрочем, на этот раз действие разворачивалось прямо на улице перед главным входом, и было оно достаточно масштабным. Ведь в столкновение оказались втянуты сразу шесть человек, четверо из которых были в синих и красных форменных плащах гвардейских рот. Обнаружив, что в схватке принимают участие мушкетеры короля и гвардейцы кардинала, досужие парижане немедленно прильнули к окнам, и наблюдали ставшее редким в последнее время представление с величайшим интересом.

Тут стоит отметить, что суровые к другим нарушителям указа, Людовик и Ришелье по отношению к своим гвардейцам были довольно снисходительны. Они оба смотрели на соперничество «лазоревых» и «красных» мушкетеров, как на своеобразный спорт, закрывая глаза на схватки, обошедшиеся без убийств, и ограничившиеся только ранениями. Король радовался, как ребенок, услышав известие, что его мушкетеры в очередной стычке обратили в бегство телохранителей кардинала. Ришелье же аплодировал своим гвардейцам в тех случаях, когда они заставляли отступить мушкетеров короля. Эти схватки правители лицемерно не приравнивали к дуэлям, называя их «встречами» или «тренировкой». Такое отношение провоцировало мушкетеров обеих рот на новые стычки. Зачастую, прямо на улицах Парижа, а не в укромных уголках. И на протяжении всего правления Людовика XIII фактически действовало негласное правило: «другим дворянам нарушать запрет нельзя, а гвардейским мушкетерам — можно».

Обозначенный трактир как раз являлся местом дислокации полуроты лейтенанта д’Артаньяна. Мушкетеры здесь мирно выпивали и закусывали, но ровно до тех пор, пока в поле их зрения не появлялся красный плащ гвардейца кардинала. А гвардейцев этих в последнее время становилось все больше, и вели они себя по отношению к мушкетерам все более вызывающе. Связано это было с тем, что Ришелье, подчеркивая свое реальное могущество, начал постепенно наращивать количество телохранителей за свой личный счет. Уже через два года после памятного фиаско с подвесками в 1627 году, его рота пополнилась еще тридцатью гвардейцами, и король, высоко ценивший кардинала, это спокойно проглотил. Но, такое пополнение было лишь началом. Ко времени описываемых нами событий, а именно, к 1634 году, численность роты мушкетеров кардинала составила 120 человек, что заметно превысило численность роты мушкетеров короля. Причем, мушкетеров кардинала набирали из тщательно проверенных людей, по рекомендации лиц, которых Ришелье хорошо знал лично. Претендент должен был быть не моложе 25 лет и отслужить в армии не менее трех лет. К тому же, он обязан был продемонстрировать высокое фехтовальное искусство, и готовность действовать в ситуациях, требующих мгновенного принятия решений. Причем, в противовес гасконцам де Тревиля, Ришелье предпочитал набирать в свою роту в основном бретонцев. Как минимум, четверть этих людей должны были постоянно находиться при кардинале во всеоружии. То же касалось и их командира, Франсуа д’Оже, сеньора де Кавуа. Этот человек почти всегда был рядом со своим повелителем, лично отвечая за его безопасность. Как мы уже упомянули, кардинал платил жалованье своим гвардейцам из собственного кармана, причем, в отличие от короля, регулярно и щедрой рукой. А вот королевским мушкетерам жалованье нередко задерживали. Однако число желающих поступить в королевские мушкетеры из-за этого не уменьшалось. На эту службу молодые дворяне рвались вовсе не из-за денег. Ведь, как правило, они были отпрысками богатых семей, а значит, в средствах стеснены не были. Лазоревый же плащ служил неким знаком избранности. Зримым подтверждением признания воинских достоинств, что особенно мило и дорого сердцу любого молодого человека, делающего первые по-настоящему самостоятельные шаги в будущее.

Образ жизни королевского мушкетера вполне соответствовал образу жизни молодого дворянина той эпохи. Даже у самого бедного мушкетера был хотя бы один слуга, обычно привезенный в Париж из «семейного гнезда», и хорошо известный родителям юноши. Он заботился о нуждах своего молодого хозяина, а также о его, и о своей лошадях. За государственный счет для мушкетеров организовывались занятия с высшими преподавателями и выдающимися учеными по самым разным специальностям. На практике, правда, молодые дворяне зачастую посещали эти лекции без всякого желания, только по принуждению, и при любом удобном случае просто сбегали с уроков. Мушкетеры никогда не отличались дисциплинированностью, а уж в мирное время они вообще пользовались полной свободой. В результате, дворянские недоросли то и дело, даже в учебное время, не говоря уже о свободном, шатались без толку по городу, затевая драки и пропивая отцовские денежки. Ведь молодежь, как известно, отличается шумным, зачастую безрассудным поведением. Ей свойственна тяга к риску, критическое отношение к авторитетам, жажда веселья и повышенный интерес к противоположному полу, а так как значительная часть королевских мушкетеров находилась именно в этом возрасте, неудивительно, что их тянуло на приключения. Соответственно, все они мнили себя способными покорить весь мир, или, по крайней мере, хотя бы любую встреченную девушку. Потому большую часть своего времени проводили в тавернах, где можно было легко найти и женщин, и вино. Причем, как и положено богатым людям, вино они предпочитали самое лучшее и дорогое, и пили его много. Так что, неудивительно, что в те времена во Франции было популярно выражение: «пить как мушкетер», означавшее — пить много, со знанием дела, и только самые лучшие вина. Сия опьяневшая молодежь вела себя далеко не благородным образом, потому тогда же появилось еще одно выражение: «мушкетерские манеры», обозначавшее хвастливое, грубое и наглое поведение. Естественно, что поводов для вызова подобные недоросли предоставляли более чем достаточно, чем заинтересованные лица и воспользовались.

На вошедшего в трактир молодого дворянина в дорожной кожаной одежде сначала даже не обратили внимания. Тем более что он немедленно устремился к барной стойке со вполне понятным намерением промочить горло после долгого пути, свидетельствами которого служили как сама довольно запыленная одежда, так и заляпанные грязью сапоги. Запах собственного и конского пота так же не добавлял ему привлекательности. Так что, один из молодых мушкетеров, подошедший к стойке по своим надобностям, даже чуть изменил направление движения, влетев в это облако ароматов. Видя лазоревый плащ, и оценив богатство экипировки под ним, незнакомец тут же решил извиниться.

— Прошу прощения, сударь. Кажется, я доставил вам неудобство.

— «Кажется» тут излишне, — ответил мушкетер, доставая и прикладывая к носу надушенный платок.

— Дорога была длинной, — развел руками незнакомец.

Все еще не видя в нем соперника, молодой мушкетер отвернулся, намереваясь отойти. Но запнулся о длинные ножны шпаги «деревенского увальня», как он уже окрестил про себя неприятного ему человека. Ножны, которые, вроде бы, случайно оказались у него на пути, когда незнакомец в свою очередь поворачивался к стойке.

— Сударь, вы доставляете слишком много хлопот окружающим, — мгновенно закипая, произнес мушкетер.

— Что поделать, я же не виноват, что некоторые не смотрят под ноги, — похолодевшим тоном ответил незнакомец. И этого было достаточно.

Сидевшие за столом в дальнем, наиболее темном углу трактира д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис спокойно праздновали встречу после довольно долгой разлуки. То, что каждого из них сегодня сюда привело определенное дело, никак не отменяло радости от встречи со старыми друзьями. Расположение изысканно накрытого стола в полумраке создавало некий ностальгический уют, обеспечивая при том еще и прекрасный обзор на весь зал. Факт того, что некто пытается нарушить сию мирную идиллию, никого из четверки не обрадовал.

Почувствовав неладное и отложив письмо, в котором отец извещал его о свадьбе сестры Клод с неким Антуаном де Серриаком, д’Артаньян, до того наблюдавший краем глаза за развитием событий с ленивым любопытством, решил принять в них непосредственное участие. Случайный, казалось бы, посетитель забрел в таверну, заполненную мушкетерами. Допустим, он не знал, чье это излюбленное место. Тем не менее, вместо того, что бы быстренько ретироваться, затеял ссору. Со стороны было отлично видно, что ножны подставлены намеренно. Так что, когда его подчиненный, а это был корнет Луи де Мален, оглянулся в поисках секундантов, лейтенант не медлил. Вторым секундантом стал Арамис, который так же наблюдал, и понял все не хуже д’Артаньяна. Проходя мимо своего стола к выходу, гасконец обменялся особыми знаками с Атосом и Портосом. Те должны были быть готовы явиться на подмогу в случае необходимости. Это молодежь вела себя беззаботно. Наша же четверка напротив, всегда чувствовала себя, как в осажденном городе. Ведь, несмотря на прошедшие годы, кардинал не оставлял их своим вниманием, периодически испытывая разнообразными «дружескими сюрпризами».

Чутье не подвело. Секундантами незнакомца оказались гвардейцы в красных плащах. Д’Артаньян еще не понимал, зачем это все. Пока не увидел, кто командовал очередной провокацией. Этого человека он не знал, но сразу определил в нем опытного фехтовальщика. Движения и взгляд, которым тот сверлил гасконца… Ни капли злости или раздражения. Такой ему не раз доводилось видеть, находясь на прицеле у опытного стрелка. Не моргающий, спокойно прицеливающийся перед тем, как спустить курок.

— Господа, не кажется ли вам, что наблюдать за дуэлью со стороны довольно скучно? — произнес обладатель змеиного взгляда.

— Один мой хороший знакомый сказал: «играть в карты можно со всяким, но биться на дуэли только с равным», — несколько насмешливо ответил д’Артаньян. У Портоса он перенял привычку дразнить собеседника во время поединка, заставляя того горячиться и совершать ошибки. Фактически, он уже начал схватку, проводя, для начала, словесную обработку противника.

— Шевалье де Лессак, — отрекомендовался гвардеец. — С недавних пор лейтенант гвардии его высокопреосвященства.

— Очевидно, с очень недавних, потому что еще не усвоили, кого задевать не стоит ни при каких обстоятельствах. Думаю, небольшой урок охладит ваш пыл, сударь. Если только вы останетесь в живых, дабы его усвоить.

— О, я-то постараюсь. Не оплошайте и вы, — все так же спокойно ответил де Лессак, обнажая шпагу.

Арамис и молодой корнет, между тем, заняли места напротив своих противников, не размениваясь на лишние слова.

— Что ж, господа гвардейцы, — обобщил гасконец, ни секунды не сомневаясь, кем на самом деле является зачинщик ссоры. — Мы будем иметь честь атаковать вас!

Нужно сказать, что в последние годы д’Артаньян все свободное от службы время посвящал путешествиям, основной целью которых являлось повышение собственных воинских навыков. Парочка эпизодов из прошлой жизни служила тому прекрасным стимулом — чувство беспомощности перед превосходящим противником было омерзительным… Тренировки с парижскими мастерами исчерпали себя. Он довольно быстро узнал все, чему они могли научить. Оставалось либо связать полученные знания в собственный стиль, и отрабатывать ключевые связки, ежедневно сотнями повторов доводя их до автоматизма. Либо узнавать что-то новое, пополняя арсенал некими хитростями, пытаясь органично вплетать их в рисунок боя. Второе было не только познавательнее, но и интереснее. А значит, путешествия! Новые люди, новые характеры, новые хитрости. Увидено и усвоено было многое. Так что, гасконец сразу узнал, предъявленную де Лессаком школу фехтования. Дестреза, или «истинное искусство», как высокопарно называли ее испанцы. Характерные уходы с линии атаки, круговые перемещения, использование ударов не менее часто, чем уколов. Мастеру дестрезы не нужно держать в голове множество приемов. Он в совершенстве владеет несколькими базовыми принципами движений рук и перемещений, и на их основе может показать сотню различных действий, в зависимости от текущей ситуации. Оставалось выяснить лишь одно. Действительно ли де Лессак является мастером?

Для начала, д’Артаньян повел зеркальную защиту, то есть симметричные ответы на все действия противника. И быстро спровоцировал того на попытку выбить оружие из, казалось бы, расслабленной руки. Гвардеец вложил всю силу от локтя и плеча, провернув кисть так, чтобы этот импульс сбил шпагу гасконца вниз, в надежде, что оружие либо вывихнет держащие его пальцы, а то и всю ладонь, либо полетит на землю. Именно этого и ждал д’Артаньян. Мгновенно сократив дистанцию, контролируя рапиру противника крестовиной гарды, он направил сбитое вниз острие, нанося укол в бедро гвардейца.

Гасконец немедленно отступил, давая раненому возможность выйти из боя. Традиционное правило схватки до первой крови, естественно, было де Лессаком проигнорировано.

«Ну, было бы предложено…»

Один из следующих уколов д’Артаньян принял на чашку гарды, и, контролируя на этот раз острие рапиры противника сильной, ближней к эфесу частью клинка, закрутил чужое лезвие в мулине, попытавшись в свою очередь лишить противника оружия. Гвардеец вновь вынужденно отступил, чуть припав на раненую ногу, но удержав благодаря этому рукоять. Оставаясь на месте, мушкетер насмешливо улыбнулся и легким взмахом оцарапал камень мостовой, обозначая условный центр столкновения, поддразнивая таким образом оппонента за отступление.

Де Лессак вернуться не спешил. Быстро оглядевшись, он убедился, что товарищи уверенно держат оборону, и, вдруг, залихватски свистнул. На этот сигнал отовсюду — из конюшен, с обеих сторон из-за самого здания трактира и с его крыши посыпались люди. И лишь часть из них была одета в красные гвардейские плащи.

— Арестовать нарушителей, — громко скомандовал предводитель напавших, отступая при этом за спины своих подчиненных.

Свист, однако, услышали и в трактире. На помощь товарищам высыпали мушкетеры, ведомые Атосом и Портосом. Даже слуги приняли участие в завязавшейся потасовке. Под началом Планше, Гримо, Мушкетона и Базена они напали на людей в черном — частью, слуг гвардейцев, частью, нанятых головорезов. Шум нарастал, и на него явились еще несколько конных патрулей гвардейцев кардинала. От дома де Тревиля так же подоспела поддержка в лице постоянно обретающихся там мушкетеров. Очень быстро в побоище оказались втянуты около сотни человек с обеих сторон. И, если аристократы сражались, главным образом, холодным оружием, то челядь не стеснялась применять любые подручные средства. Вскоре раздался и первый выстрел.

За всем этим наблюдал, покусывая губы от досады, глава охраны кардинала господин де Кавуа. Он находился в полной безопасности на верхнем этаже одного из расположенных рядом домов.

— Да что же творят эти идиоты…

Между тем, уложив по нескольку подвернувшихся под руку случайных противников, де Лессак и д’Артаньян вновь оказались лицом к лицу. Теперь в ход был пущен мен-гош, двуручный стиль. Для боя с несколькими нападающими оба держали в левой руке длинные кинжалы — даги.

— Ну что, сударь, следует признать, что ваша попытка передать мне привет от «красного герцога» провалилась, не так ли?

Начинающий бледнеть от потери крови гвардеец не ответил. Лишь молча продолжил сражаться. Выпад, выпад, парировать… Лезвия шпаг едва касаются друг друга — фехтовальщики очень опытны. Финт, и сразу связка трех хитрых ударов… Ни один не прошел! Гасконец не знал, что де Лессак был в Испании достаточно известным бретером, но уже успел оценить всю опасность оппонента. Поединок с таким человеком не мог оказаться простым. Вспомнился совет Атоса — быть сдержаннее. Д’Артаньян отступил на шаг и чуть опустил шпагу, приглашая противника к атаке. Никакого предупреждения, ни единой эмоции не отразилось на лице гвардейца, когда тот молниеносно провел ответную связку. Лишь постоянно поддерживаемая концентрация позволила мушкетеру отразить все четыре удара. Первый был нацелен в левый глаз, с возможной оттяжкой, так, чтобы обратным движением зацепить и правый. Его гасконец избежал, просто отклонившись назад. Второй, в правое плечо, в надежде повредить руку, держащую шпагу, был, скорее, просто обозначен. Его легко, почти небрежно, д’Артаньян отвел кончиком шпаги. Третий, следуя траектории и ускорению, приданному парированием, пошел под углом вниз, в живот. От него гасконец ушел, скрутив корпус в ответном выпаде. Лезвие его шпаги так же не достигло цели, жестко блокированное ажурным эфесом рапиры де Лессака. Гвардеец при этом сделал шаг вперед, высоко взмахнул левой рукой, а когда быстро опустил ее, правая кисть д’Артаньяна оказалась зажата между плечом и корпусом противника. Последний удар гвардеец нанес в клинче. Лезвие должно было войти под нижнее ребро и выйти за ключицей, пронзив по пути сердце. То, что происходило, уже не было честным боем. Но, благодаря одному португальскому учителю, гасконец был готов и к такому развитию событий. Предплечье гвардейца было встречено коленом — длинны левой руки, даже вооруженной кинжалом, просто не хватило бы, что бы остановить такой удар. Для руки этой, неожиданно совершенно свободной, нашлась иная задача. А именно — воткнуть дагу в оказавшееся незащищенным тело гвардейца, туда, где кончалась грудная кость. Надавить вниз, а потом потянуть обратно, вверх и вбок, завершая клинообразный разрез. Из Лессака словно выдернули тот стальной стержень, что поддерживал его во время всего поединка. Тело его моментально обмякло, и, упав, забилось на земле в агонии.

— Ваш вожак пал, канальи! — вскричал д’Артаньян, все еще негодуя на подлость противника. — Сдавайтесь, или последуете за ним в ад!

Атос, Портос и Арамис, сражавшиеся сразу с несколькими нападавшими каждый, сразу прекратили атаковать, уделив все внимание защите, что позволило нескольким гвардейцам выйти из боя и броситься к лошадям. Там они заняли оборонительную позицию, поджидая товарищей. Несколько же молодых новичков, совсем недавно принятых в роту мушкетеров, оказавшись, наконец, один на один со своими противниками, желали завершить поединки. Звон шпаг стих довольно быстро. Мушкетеры считались элитной частью не напрасно. Удовлетворись этим новобранцы, и все закончилось бы менее трагично. Но, в запале, они кинулись в атаку на успевших вскочить в седла и изготовиться, в зависимости от ситуации — к стрельбе или бегству, гвардейцев. В ночной тишине прогремел залп пистолетов и мушкетов. Несколько человек упали, как подкошенные. Это выходило уже далеко за рамки обычных дуэлей и стычек. Те, кто добежал, стаскивали гвардейцев с лошадей, и, в ярости, добивали уже на земле. Скрыться удалось немногим.

Де Кавуа отпустил занавеску и отошел от окна. Очередная операция провалена, но о результатах все равно необходимо сообщить кардиналу. Внизу, тем временем, уже раздавались победные крики мушкетеров…

— Мы победили! — шумно радовалась молодежь. — Вива Мэзон дю Руа!

— За это нужно срочно выпить!

Д«Артаньян с Атосом только мрачно переглянулись, и лейтенант поспешил догнать и взять под руку своего подчиненного.

— Не спешите праздновать, мой юный друг, — охладил пыл уцелевшего, и даже не раненого корнета д’Артаньян. — Во-первых: кричать следует VIVE LE ROY — «да здравствует король». Все, что мы делаем, делается от его имени. Во-вторых: победа на поле боя может очень быстро обернуться поражением в кабинетах Лувра.

— Доставим раненых в трактир. Может кто-то еще выживет. Нам четверым, и корнету необходимо как можно скорее рассказать обо всем капитану, — печально произнес Арамис.

— А возможно, и поехать с господином де Тревилем сразу в Лувр. Рано или поздно, король потребует объяснений. И не стоит в этот момент заставлять его ждать, — добавил мудрый Атос.

***

Воскресный вечер, традиционное время отдыха для всех парижан, кардинал Ришелье, постоянно над чем-нибудь работавший, посвящал решению проблем наиболее приближенных и отличившихся своих людей. На этот раз его решил побеспокоить граф Рошфор.

— Не соблаговолит ли его высокопреосвященство уделить пару минут моему старому другу?

— Кто он, и о чем желает просить?

— Доминик Барзини, итальянец. Человек незаурядный. У него есть некое предложение, требующее вашей поддержки.

С почтительным поклоном, граф положил на стол перед Ришелье свиток с краткой справкой по просителю. Бегло взглянув, кардинал минуту размышлял, потом кивнул.

— Он здесь?

— Ожидает в приемной.

— Пригласите.

Рошфор ввел своего протеже, и, по знаку кардинала удалился. Ришелье с интересом рассматривал посетителя. Молодой человек был высок, худощав и жилист. Черный камзол с серебряной отделкой не имел следов носки, значит, был приобретен недавно. Длинная шпага висела на боку, как приклеенная, ни разу не задев ни мебели, ни чьих-либо ног, что говорило о привычке к оружию и крайней расчетливости движений. Взгляд зацепился за кольцо и перстень с алмазом, все тонкой работы, что выдавало человека благородного. Наемник вряд ли мог позволить себе подобное. В записке Рошфора, однако, о дворянском титуле не упоминалось. Бывший военный? Шляпы посетитель при себе почему-то не имел, а ведь по ней можно было бы узнать еще многое…

— Итак, месье Барзини? Мне доложили, что вы писатель и исследователь. Это не мое поле деятельности. С чем же вы пришли ко мне?

Приблизившись по знаку кардинала к его рабочему столу, итальянец поклонился и приступил к изложению своего дела.

— Не секрет, что, несмотря на ваши усилия, у Франции большие проблемы с развитием колонии в Новом Свете…

Действительно, дела на тот момент обстояли не лучшим образом. В 1627 году кардинал Ришелье включил Квебек в круг своих интересов, создав Компанию Новой Франции, став ее членом и акционером. Compagnie des Cent-Associ’s была предоставлена монополия на торговлю пушниной в обмен на обязательство колонизации Новой Франции. Каждый акционер инвестировал 3000 ливров, таким образом, начальный капитал составил 300 тыс. ливров. Компания получила монополию на 15 лет, и за эти годы должна была привлечь в колонии 4000 человек. Позднее король Франции попытался поддержать полезное начинание, правда, без вложения денег. В 1629 году в Квебек должно было прибыть более четырехсот колонистов, но флот попал в руки англичан в заливе святого Лаврентия. Компания так и не оправилась после этого финансового удара.

Слабая притягательность колонии из-за сурового климата, враждебность ирокезов, постоянно атакующих дружественные Франции, но разрозненные, а потому, более слабые племена гуронов и анголкинов. Экономика на основе единственного ресурса — пушнины, который не требовал большого количества рабочей силы. Все это снижало темп колонизации. Как и неспособность тысяч гугенотов осесть во французских землях Америки, особенно после отмены Нантского эдикта, лишившего их всех привилегий. Подобное отнюдь не способствовало росту населения. Те, кто пересёк Атлантику, предпочитали селиться в Новой Англии. За все время правления компании, в 1634 году был основан лишь один новый город, Труа-Ривьер. В самом Квебеке на тот момент проживало около трех тысяч человек.

Все это было хорошо известно кардиналу, равно, как становилось очевидным, и его посетителю.

— Я имею план, как большую часть этих проблем решить.

— Изложите вкратце.

— От колонии требуется поставлять некие товары в метрополию. Желательно — уникальные. Англичане и голландцы уже закупают меха у местных племен, ловят рыбу на Ньюфаундлендской Банке, и все это в промышленных масштабах.

— В каких, простите?

— Поставки так велики, а главное — регулярны, что на их основе уже строятся производства в самой Англии.

— Допустим. И?

— По пушнине, они работают с союзом ирокезских племен. А мы с раздробленными племенами гуронов и анголкинов. Ирокезы последовательно расширяют свои охотничьи угодья. Этому следует воспрепятствовать, объединив и дополнительно вооружив союзные нам племена.

— Продолжайте.

— Два старых нефа меховой Компании Новой Франции не потопили до сих пор только потому, что они особо никому не интересны. Но, в свете завязывающейся конкурентной борьбы, это непременно случится в ближайшее время. Им нужна надежная охрана.

— Я уже думал о разделении флота на военный и торговый. Но, в данный момент, мы едва поддерживаем наш Средиземноморский флот. Для постройки океанских кораблей нет ни специалистов, ни верфей.

— Вот с этим-то я и могу помочь. В Генуе на моей верфи заложены два корабля новейшей конструкции. Парусная бригантина и прототип фрегата. Конструкция бригантины отработана и обкатана. Ее проект полностью завершен. Фрегат же потребует ходовых испытаний, для создания на его базе более мощного корабля.

— Любопытно. Как скоро можно будет задействовать эти корабли?

— Зависит от нескольких факторов. Во-первых: у меня совершенно недостаточно надежных людей для исполнения задуманного. Нет ни экипажей для кораблей, ни командиров. Во-вторых: не хватает средств на завершение работ. Требуются особые комплектующие. Дорогие комплектующие.

— Например?

— Южноамериканские сизалевые канаты для стоячего такелажа, — не раздумывая, ответил Барзини.

Кардинал же отметил для себя скорость и точность, с которой был дан ответ.

— Почему именно они?

— Более высокие эксплуатационные характеристики.

Ришелье задумался. Флот Франции требовался как воздух. И флот достойных кораблей, а не жалких лоханок. Но понимал это не только он. Такое своевременное предложение могло быть и происками англичан, испанцев или даже голландцев. Нужно проверять, а это деньги и люди. И если деньги найти сравнительно легко, то вот надежных людей…

— Какое планируется вооружение?

— На бригантине 16-фунтовые бронзовые пушки моей собственной конструкции. Эти двадцать орудий уже готовы. На фрегат я планировал поставить сорок 26-фунтовых орудий. Под них сейчас готовят отливочные формы в моей мастерской.

— О, так вы не только корабел, но и оружейник?

— Скажу без ложной скромности, что являюсь специалистом во многих видах человеческой деятельности, беря пример в этом со знаменитого Леонардо да Винчи. Человека универсального, как он называл себя и своих последователей.

— Хм… да Винчи был настоящий творец.

— Ну, я пока не творец, я только учусь.

— А нет ли у вас при себе чего-нибудь эдакого?

— Есть, конечно. Подарок вашему высокопреосвященству, если позволите.

По приказу слуга принес и положил на стол ларец из красного дерева. Открыв его, Барзини с поклоном протянул кардиналу небольшую вещицу.

— Ваше преосвященство, конечно же, сможет определить, что это такое? — с легкой улыбкой спросил итальянец, подавая кардиналу револьвер.

Тот внимательно осмотрел незнакомое устройство, особенно нарезы ствола. Прицелился в стену и надавил на спусковой крючок. Машинка тихо щелкнула. Ришелье вздрогнул.

— Какой-то пистолет, верно? Но почему…

— Не заряжено. Патроны вставляются в те отверстия в цилиндре, называемом барабаном.

— Покажете заряд?

— Вот.

На стол встал маленький красноватый островерхий цилиндрик.

Кардинал достаточно ловко зарядил револьвер и навел ствол на Барзини. Тот смотрел насмешливо. Тогда Ришелье перевел прицел с груди на ногу итальянца и нажал на спуск. Снова лишь сухой щелчок.

— Спасибо, что не в лоб. В оружии предусмотрен предохранитель от случайного выстрела.

Итальянец аккуратно надавил на малозаметный выступ сбоку и испытующе посмотрел на кардинала. Теперь все было серьезно. Ришелье прицелился в шлем стоящего в углу турнирного доспеха.

— Испортите хорошую вещь, — предупредил Барзини.

«Но на чем испытать», — взглядом спросил кардинал.

— Пробьет дубовую лавку, стальную кирасу или голову приговоренного шагов с пятидесяти навылет.

Слова были сказаны уверенно, и кардинал отложил револьвер, так и не испытав. В людях он разбирался гораздо лучше, чем во всякого рода устройствах.

— Хорошо. Вижу, вы талантливый механик. Как думаете, наши мастера смогут скопировать этот экземпляр?

— В обработке и подгонке частей, как и в составе пороха, есть масса хитростей, но их пытливый человек, в принципе, разгадать может. Но вот пружины и патрон, а именно — капсюль, сделать могу только я.

— Значит, наладить производство в больших количествах не выйдет…

— Все, что выходит из моих рук — эксклюзив. Проще и хуже можно, но все равно довольно сложно.

— Люди, люди… Верные, надежные, да еще и изобретательные в достижении поставленных целей! Их не много, но они, конечно, есть. И их не хватает даже для моих собственных нужд…

В это время звякнул особый колокольчик. Так во время приемов кардинала предупреждали только о поступлении важнейших новостей. Ришелье встал в задумчивости, и прошел к потайной двери, взглядом приказав Барзини оставаться на месте.

— А, это вы, Франсуа! — удивленно произнес он, оглядев взъерошенного, точно испуганный ворон, главу своих гвардейцев. — Что такое?

— Катастрофа, монсеньор! — слегка задыхаясь, ответил де Кавуа. — Д’Артаньян и его друзья перебили почти всех посланных нами людей!

— Что ж, очевидно, господин де Лессак не стоил потраченных на его найм денег.

— Не… Не в том дело! — сглотнув, ответил глава охраны. — Там чуть ли не военные действия со стрельбой! Есть потери даже среди горожан.

— Плохо… Кто первым открыл огонь?

— Увы, наши гвардейцы, и тому есть свидетели.

— Так, дайте подумать. Свидетелей много?

— Найти и устранить всех вряд ли возможно.

— Ладно, я срочно к королю. Вы со мной. Нужно придумать хоть какие-то оправдания по дороге.

Кардинал вернулся в кабинет, посмотрел на тихонько сидящего в кресле у стола итальянца, и вдруг замер.

— А знаете, месье Барзини, думаю, люди для вас найдутся.

***

Карету подали быстро. Кардинал и его приспешник чинно заняли места, и экипаж тронулся. Сначала медленно и аккуратно, пока выезжал с территории дворца. Дальше же по дороге лошади пошли едва ли не карьером. Пассажиры при этом казались больше озабоченными тем, как бы не пробить головой потолок, когда карета подскакивала на неровностях, чем иными проблемами. Кардинал, наконец, решил оставить на время вопрос с д’Артаньяном в стороне, и поговорить об ином, в надежде наткнуться на удачную мысль позже.

— Что там с вовлечением в заговор Тревиля? Когда уже они решаться устроить на меня покушение?

— Заговорщики не приняли его услуг по вашему физическому устранению. Так что, привязать его к этому делу и лишить капитанской должности не получится.

— Досадно. Я уже надеялся избавиться от него на этот раз. Придется придумать что-то другое…

Ришелье хотел несколько развить мысль, но очередной толчок едва не заставил его прикусить язык. «Знак свыше, не стоит распространяться на эту тему», — подумал он.

— Кто был этот итальянец? — поинтересовался де Кавуа. — Он слышал наш разговор.

— На счет него не переживайте. Это генуэзский конструктор, последователь Леонардо да Винчи. Он пришел ко мне с одним интересным проектом.

— Что за человек? Будет реальная польза, или очередной аферист?

— Человек универсал, как он сам себя отрекомендовал. Продемонстрировал мне весьма занятные вещи. Толк будет обязательно. Скажу больше, чем-то он мне понравился. Присказка эта его интересная — я еще не творец, а только учусь…

— Ха-ха. Самокритично.

Ришелье смех не поддержал. Его, наконец, осенила подходящая идея о балансе гвардейских рот. Признать поражение в этом, подобном шахматной партии противостоянии, а затем начать новую игру. Почему бы нет?

— Надо все же придумать, что сказать королю…

***

Видеть бывших подчиненных капитан де Тревиль был рад, но, узнав о произошедшем, заметно помрачнел.

— Боюсь, господа, эта выходка так просто вам с рук не сойдет. Ведь вы более не состоите на службе.

— Возможно ли подать прошение о восстановлении? — немедленно спросил сообразительный Арамис.

Де Тревиль покрутил ус и задумчиво зашагал по кабинету. Друзья с тревогой ждали его решения.

— Вы понимаете, что после столь громких событий, я смогу дать вам отставку не ранее, чем через год?

Атос, Портос и Арамис молча поклонились.

— Что ж, оформим бумаги задним числом, — заключил капитан, хитро улыбаясь. — Поступите в распоряжение лейтенанта д’Артаньяна. Поздравляю с возвращением на службу!

— Проклятье, пришлось потратить на этот плащ 20 пистолей! — жаловался Арамису на следующий день на утреннем построении Портос. — Хорошо, что у меня есть старый знакомый портной. А вы где сумели форму достать посреди ночи?

— Со мной поделился д’Артаньян. У нас один размер.

— М-да. Вам, как всегда, везет…

***

— Послушайте, господа! Вы возглавляете мою охрану уже, хм… который год? — распекал Людовик XIII де Тревиля и д’Артаньяна. — За это время вполне можно было бы понять. Кардинал мне не враг. И соперничество наших телохранителей, так увлекавшее нас в прежние времена, более не вызывает прежнего интереса. Да, изначально вас подталкивали к схваткам, но всегда к таким, где были только раненые, а не убитые. Слышали русскую пословицу? «За одного битого двух небитых дают»! Нам всегда нужны были испытанные солдаты. Испытанные в условиях реальной опасности для их жизни. Но не мертвые! Зачем нам мертвые телохранители? А последние события, это уже вообще за гранью! Очень далеко за гранью дозволенного!

— Смею напомнить, стрельбу на поражение открыли гвардейцы. Даже его высокопреосвященство признает…

— Но ни один, понимаете? Ни один мушкетер не погиб! К счастью, конечно же. Есть тяжело раненые, но ни один! А у гвардейцев 70 мертвецов! И знаете, какой я делаю вывод? Эти славные люди все же чтили эдикты и не считали возможным творить смертоубийство! В то время как ваши головорезы…

— Проявили более высокую выучку, не позволив убивать себя, как куропаток на охоте, — негромко, глядя при этом в потолок, произнес де Тревиль.

Король, мерно вышагивавший до того по кабинету, резко остановился, и вперил сердитый, на этот раз действительно сердитый взгляд в своего капитана.

— Вы можете быть свободны, Тревиль, — произнес он через некоторое время. — А вас, господин д’Артаньян, я попрошу остаться!

— Ну и зачем? — поинтересовался король, когда капитан вышел. — Вот вам лично, зачем это противостояние с кардиналом?

— Скучно, ваше величество, — честно ответил д’Артаньян. — Жизнь пуста, если в ней нет приключений и подвигов.

Людовик XIII сам, бывало, страдал приступами скуки. И потому отнесся к заявлению гасконца с пониманием. С пониманием, но отнюдь не с одобрением. Ибо, что положено Зевсу, не положено быку.

— Кардинал недосчитался семидесяти телохранителей. Семидесяти! А вы заявляете, что устроили подобную бойню потому, что вам, видите ли, было скучно?

— Вы не поняли, Ваше Величество! Я говорил вовсе не об этой провокации!

— Что ж, теперь я, как избранный богом справедливый повелитель, просто обязан восстановить равновесие сил! — не слушая, продолжил король. — Во Франции со мной останутся 50 мушкетеров. Ровно столько, сколько осталось в гвардии кардинала. Остальные же отправятся с вами в одно занимательное путешествие! Правда, отправитесь вы в него не завтра, и не в ближайшее время, так что придется немного обождать.

— Я всегда к услугам Вашего Величества! — настороженно поклонился гасконец.

— Да, я знаю, но обождать придется в одном не очень приятном, но уже знакомом вам месте…

***

— Что-то тревожно становиться у меня на душе, — тихонько комментировал в это время в приемной де Тревиль поведение короля троим друзьям, обращаясь главным образом к Атосу. — Король и кардинал явно что-то задумали вместе. Не повторить бы вам судьбу графа Монморанси, которого сделали показательным примером соблюдения эдикта.

— Но как же на счет того, что драться запрещено всем дворянам, кроме гвардейцев и мушкетеров? — спросил простодушный Портос.

— Не вслух! — одернул друга Арамис. — Об этом не вслух!

— Все течет, все меняется, — продолжил между тем де Тревиль. — Возможно, последнее побоище в корне изменило отношение короля к противостоянию гвардейских рот. Потому и предупреждаю. Я слышал, все вы прибыли в Париж по важным делам. Постарайтесь завершить их до официального вынесения приговора, каким бы он ни был.

— В таком случае, позвольте откланяться, — первым отреагировал Арамис.

Атос так же решил не медлить. Кроме всего прочего, ему еще нужно было устроить судьбу некого годовалого мальчика по имени Рауль. Дожидаться д’Артаньяна остался только Портос, но ждали они с капитаном, как оказалось, напрасно. Примерно через час к ним вышел церемониймейстер и сообщил, что до окончания судебного разбирательства д’Артаньян отправлен в Бастилию…

***

— Так, что тут у нас…

Невзрачный человечек в пенсне вытащил свиток с пометкой «Личное дело…» из груды похожих, и, сверившись с другим, развернутым на столе, положил его в определенное место оснащенной множеством ячеек сумки. Лежащий на столе документ был помечен как «Личный состав Мэзон дю Руа».

« — Лейтенант мушкетеров гвардии короля Шарль де Кастельмор, граф де Монтескье д’Артаньян. Родился в 1603 году в Гаскони, в замке Кастельмор, принадлежавшем его отцу. Сын обедневшего дворянина Бертрана де Кастельмор, и его жены Франсуазы де Куссоль де Монтескье д’Артаньян…»

« — Корнет мушкетеров гвардии короля… Бальи де Фурбен…»

« — Корнет мушкетеров гвардии короля… Луи де Мален…»

…

« — мушкетер гвардии короля граф Оливье де Ла Фер. Родился в 1599 году по соседству с городком Совитер-де-Беарн в семье дворянина из Беарна Армана де Силег д'Атос д'Атебиль д’Отевьель…»

…

« — мушкетер гвардии короля Рене де Арамиц. Родился в 1602 году в протестантской семье потомственного военного в Беарне…»

…

« — мушкетер гвардии короля Исаак дю Валлон де Порто. Родился в протестантской семье дворянина в городе По в феврале 1600 года…»

…

« — мушкетер гвардии короля… Белвер…

…

« — мушкетер гвардии короля… дю Верже…

…

« — мушкетер гвардии короля… Лильбон…

…

Итого: около пятидесяти личных дел… При подготовке к заседанию, судебный секретарь аккуратно раскладывал все эти свитки в алфавитном порядке согласно списку, и взгляд его на именах широко известных личностей непроизвольно задерживался чуть дольше. Дебоширы и убийцы, к которым у судейских давно набралось изрядное количество претензий. Очевидно, терпение короля лопнуло, и этих обнаглевших любимчиков наконец-то постигнет заслуженная кара! И, хотя в деле каждого уже был зафиксирован приговор за подписью короля и кардинала, порядок прежде всего!

Впрочем, прочитав вердикт, секретарь недовольно скривился. Суд обязательно вынесет смертный приговор, но, милостью короля, постановление гласило: «…за многочисленные дуэли, проводимые в нарушение королевских эдиктов, полуроту мушкетеров под командованием лейтенанта д’Артаньяна отправить в экспедицию, снаряжаемую для освоения Нового Света, дабы искупить вину деяниями, угодными государству…»

***

В Бастилии д’Артаньяна встречали как старого знакомого.

— А, господин лейтенант. Рад видеть! — с беспокойной улыбкой приветствовал его комендант дю Трамбле. — Это не первое и, думаю, не последнее ваше посещение нашего заведения. Попрошу не позорить нас очередным побегом Мы, конечно, ужесточили процедуру доступа в Бастилию. Теперь все прибывшие подвергаются осмотру и подсчету. Но, уверен, вы с вашей хитрой компанией все равно придумаете способ. Скажу по секрету. В нынешнем случае в этом нет необходимости. Ваше заключение и так будет недолгим…

***

По прошествии пары недель, что было просто невероятно коротким сроком, выдававшим крайнюю заинтересованность задействованных лиц, кардинал передал итальянскому изобретателю приглашение явиться на встречу. Оказавшись в знакомом кабинете, по воодушевленному виду Ришелье Барзини понял, что дело на мази.

— Итак, король, наконец, подписал указ о моем назначении суперинтендантом навигации и торговли. Став главой военно-морского штаба, я задействовал возможности госсекретаря флота, графа де Бриена. Ознакомившись с вашими чертежами, он немедленно оформил два капитанских патента. На 20-пушечную бригантину «Нептуния» и 40-пушечный фрегат «Круассан». Кандидаты на эти должности также имеются. Они уже выразили готовность посетить ваши верфи в составе приемной комиссии.

Кардинал похрустел пальцами, поставив руки на стол. Потом неторопливо достал два документа и подвинул их итальянцу.

— Впишете имена и передадите их, если получите согласие занять предложенные вакансии.

— Кто эти люди?

— На должность капитана бригантины предлагается Абрахам Дюкен. Морское дело он изучал с раннего детства под руководством отца. Уже в 16 лет стал помощником на его корвете «Petit-Saint-Andre». На должность же капитана фрегата и адмирала эскадры я предлагаю Иллариона де Турвиля. Морскому делу он учился в Средиземном море. На Марсельском рейде семнадцатилетним юношей предложил свои услуги нескольким капитанам, и быстро доказал, что смел и мужественен как на дуэлях, так и в боях с пиратами. Вскоре уже командовал судном, которое захватил в бою. На протяжении нескольких лет под мальтийским и венецианским флагами воевал с пиратами. Весной этого года возвратился во Францию, и обратился ко мне в поисках службы. Если желаете, более подробно с личными делами можно ознакомиться в архиве.

— Раз уж нам предстоит вместе работать, лишним это не будет.

— В таком случае, обратите внимание на еще одного кандидата. Жан д’Эстре, сын маршала и пэра Франции, епископа Нуайона Франсуа Аннибала д’Эстре. С юности на военной службе. Благодаря связям отца сделал хорошую карьеру, только вот в последнее время прыгнул выше головы. Нужно его немного осадить. С двумя десятками пикинеров он поступит под командование лейтенанта д’Артаньяна. Пусть сформируют терцию на испанский манер. Я пока лишь поверхностно изучил ваш проект Иностранного Легиона, но, в перспективе, именно д’Эстре предстоит возглавить его первые подразделения. Квебек подходит для подобного эксперимента как нельзя более.

— Когда нам выезжать в Геную?

— Возможно, Бриен захочет послать еще кого-то. У меня на примете тоже есть пара экспертов. Как только согласуем, вас известят дополнительно. Но это пара дней, не более. Возможно, еще и сам король пожелает проинструктировать всех перед отбытием. Ах, да. Вот еще указ — заберите уже нашего гасконца из Бастилии.

***

Д«Артаньян скучал. За первые пару дней в заключении он уже успел изучить новый тюремный распорядок, но для того, чтобы привыкнуть к нему, втянуться, как он знал по прошлому опыту, потребуется больше времени. На новом месте все еще не спалось. Не давала покоя непонятность ситуации. К тому же, во сне он видел Констанцию. Ему снился тот момент, когда он понял, что может чем-то серьезно помочь понравившейся женщине, и, благодаря этому, получает над ней определенную власть… Странное ощущение, будто само будущее ластилось к нему, обещая и маня таинственными перспективами…

— Сотни пуль вам грозят, сотни шпаг! — так, кажется, говорила Констанция?

— Мне страшней вашей хладности знак! — отвечал он ей.

Наивно, но ведь так и было. Повторил бы он сделанное, будь тем, кем стал сейчас? Табун мурашек пронесся по телу. Неужели есть сомнения? Интересно, к чему бы это? Или он уже чувствует приближение событий, не менее, а может, и более опасных, чем история с подвесками? Он, словно одинокий корабль, догоняемый штормом. И первый вихрь уже рванул паруса на корме…

Шум в коридоре и звон ключей у двери вырвали гасконца из омута мрачных мыслей. Происходящее стоило воспринимать, как весьма кстати подоспевшее развлечение. Вошедшего в камеру высокого мужчину, одетого на испанский манер, д’Артаньян не знал. С подачи «красного герцога», в последнее время при дворе появлялось довольно много иностранцев.

Именно на случай такого неожиданного визита, у гасконца уже была заготовлена невинная шалость. Ловушка в виде низенькой скамеечки для обуви, заботливо выставленная прямо в проход у двери. Нормальный человек обязательно споткнулся бы, но гость заметил препятствие вовремя, и спокойно отодвинул скамеечку ногой.

— Ваши шуточки? — строго спросил он, и д’Артаньян вдруг почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Чувство это было неприятным, и неприязнь тут же перенеслась на посетителя.

— Интересно, почему это охрана позволяет бродить по Бастилии кому попало, да еще без сопровождения.

— Я не кто попало, — хмыкнул незнакомец. — Позвольте представиться. Доктор Доминик Барзини. Итальянский изобретатель. В данный момент на службе его высокопреосвященства кардинала Ришелье.

Рой мыслей пронесся в голове гасконца. Человек кардинала? Ему снова приватно желают сделать предложение, от которого не стоит отказываться?

— Прошу ознакомиться, — продолжил меж тем итальянец, положив на стол перед д’Артаньяном несколько бумаг.

Читал гасконец быстро. Как и вникал в суть, часто в написанном только подразумевавшуюся.

— Экспедиция в Новый Свет?

— Я организую и финансирую совместно с французским правительством.

— А моя роль?

— Полагаю, вас назначат руководить военными.

— Хм… Впервые король и кардинал просят меня о чем-то вместе.

— Но не в последний раз, — усмехнулся Барзини. — Ну, я так думаю.

Д«Артаньян встал и зашагал по камере. Заманчивое предложение. Очень заманчивое. Только Ришелье ведь не может не поставить очередную ловушку. В чем же она? Рискнуть и проверить? Или, все же, стоит на этот раз проявить разумную осторожность? Он ведь уже не молод…

— Ах, да, — наблюдая за его метаниями, сделав вид, что только что вспомнил, произнес посетитель. — У меня ведь еще есть личное письмо для вас.

Мушкетер с удивлением взял сложенный листок, который даже не был запечатан. Развернул, и сразу узнал почерк.

«Д’Артаньян, если вы все еще готовы оказать мне услугу, по возможности помогите месье Барзини».

Подписи нет, но она и не нужна. Имена четко указаны. Не ловушка и не подделка. Значит…

— Вот с этого и стоило начинать.

— Или приберечь, как последний аргумент, — улыбнулся итальянец.

— А мои друзья?

— Конечно же, вместе с вами. Время на подумать?

— Не требуется. Я согласен.

— И еще один пустячок.

Мушкетер узнал его сразу. На протянутой ладони лежал перстень с алмазом. Тот самый, полученный из рук королевы в награду за дело с подвесками. С трепетом гасконец принял украшение, желая, но, не смея надеть его.

— Носите с гордостью, — подбодрил итальянец. — Теперь вы имеете на это полное право.

Да. Теперь он не неизвестный провинциал, и даже не рядовой мушкетер, которому демонстрировать такую вещь не по чину. Теперь он лейтенант гвардии короля. Да еще и агент кардинала, как бы несовместимо это не звучало. Д’Артаньян слегка поклонился Барзини, и уверенно надел алмаз. «Ему бы в пару сапфир миледи», — мелькнула и пропала непрошенная мысль.

— Кстати, имейте ввиду. Драгоценные камни имеют свой характер, — вроде как в шутку предупредил итальянец. — Сейчас вот он не против к вам вернуться. Но, если продадите его снова, больше уже не получите, даже если такая возможность будет иметь место.

Д«Артаньян лишь приложил руку с кольцом к сердцу и, молча улыбаясь, поклонился еще раз.

***

Расхаживая по кабинету, король раздражённо жестикулировал. При этом в перерывах между фразами ехидная усмешка не покидала его губ.

— Положение наше в Новом Свете весьма плачевно. Колония практически лишена возможности развиваться по множеству причин. Вам предстоит приложить все свои силы, ум, хитрость и изобретательность, чтобы исправить положение.

— Благодарим ваше величество и его высокопреосвященство за оказанное доверие, — иронично произнес д’Артаньян.

— Это нужно не королю и не мне, господа, — ровным голосом ответил скромно стоящий у камина Ришелье. — Это нужно Франции!

Нахмурившийся было Людовик XIII продолжил.

— Помимо основного задания, вам предоставляется честь испытать новейшее морское оружие Франции, — и внимательно глядя на четверку друзей повторил, подчеркивая каждое слово. — Новейшее. Морское. Оружие. Франции!

Убедившись, что подчиненные прониклись, король кивком передал слово Ришелье.

— Для начала, вы отправитесь в Италию. В Булони вас ждет фелука. Заберете на верфях Генуи два новых корабля. Они построены втайне, с соблюдением особых мер секретности касательно использованных в проекте технических решений, — отметил кардинал. — Команды уже наняты и будут расквартированы в близлежащих населенных пунктах. Они немедленно явятся, едва будет дан сигнал о готовности спустить корабли со стапелей.

— Позвольте обратить ваше внимание на то, что мы ничего не смыслим в морском деле, — испросив разрешения, обратился к королю Атос.

На это снова ответил кардинал.

— На кораблях будут капитаны. Их проинструктируют, и они станут вашими наставниками. Сумеете изучить морское дело, будьте уверены — корабли и для вас найдутся. А пока, господин д’Артаньян назначается начальником экспедиции.

Удивленный гасконец почтительно поклонился. Очевидно, итальянцу, все же, не до конца доверяют, раз хотят видеть ответственным француза. И первая ловушка в том, что ответственным-то придется быть как за успех, так и за неудачу проекта. Что ж, отказываться он не намерен. Такими возможностями не разбрасываются…

— Из Генуи вы отправитесь в Нормандию, в порт Онофлёр, где возьмете под охрану два нефа Компании Новой Франции — «Ла Бон Реноме» и «Дон де Дье». Они должны доставить в Квебек колонистов и сборные дома для поселка. Подробнее разберетесь на месте. Сейчас там распоряжается генерал-лейтенант Сэмюэль де Шамплейн.

— Если для успеха дела потребуется, можете заменить его на посту, но только собой, и никем иным! — подчеркнул король. — На имя начальника экспедиции оформлены все надлежащие бумаги, подтверждающие самые широкие полномочия.

— Позвольте уточнить, — вставил Ришелье. — У побережья Нормандии вы будете ждать по этим координатам.

Он передал д’Артаньяну конверт и кошель с пятьюстами пистолями на текущие расходы.

— Отправите фелуку в порт, она вам более не понадобится. Получив с ней известие, оба нефа выйдут в точку встречи. Это позволит избежать ненужной огласки. Никто не увидит новейших кораблей раньше времени.

— На этом все, господа. Вам было скучно — так вперед. Приключения ждут, — мстительно усмехнулся король на прощание.

***

— Прекрасно, Рошфор, не находите? — довольно потирал руки кардинал. — Как же кстати вы представили мне вашего протеже. Он помог мне связать воедино все части плана! Всего лишь одним действием мы решили ряд проблем в Новой Франции, открыли прибыльный проект, и лишили короля половины его гвардии! В наших ротах теперь снова по 50 человек, и можно начать новую партию! Даже не знаю, что из этого радует меня больше.

— За такое стоит выпить? — вопросительно приподнял бровь граф. — Шампанского?

— О, нет, друг мой! Я слышал, господин д’Артаньян обожает старое бургундское. Прикажите-ка подать его. Наш гасконец попробует такого не скоро!

И Ришелье заразительно рассмеялся, что случалось с ним совсем не часто.

***

— Думаю, вы понимаете, что руководителем экспедиции я вас назначить не мог, — встретившись с итальянцем несколько позже, говорил кардинал. — Но, с вашей хитростью, не составит труда направлять события и действия господина д’Артаньяна в нужное русло.

— Не имеет значения. Роль тени у трона меня более чем устраивает.

— Тени у трона? Забавно. Хм… И тем не менее. Лейтенант элитного подразделения во главе своей полуроты — это такая сила, на которую в обычных условиях нельзя было и рассчитывать. Надеюсь, вы воспользуетесь столь счастливым стечением обстоятельств как следует. Есть, однако, еще один нерешенный вопрос. Связь. Я хотел бы получать информацию о ситуации как можно быстрее. Нет ли у вас каких-либо способов…

— Способ есть. Только вот…

— Что?

— Не сочтете ли вы его недостойным?

— Объяснитесь, — нахмурился Ришелье.

— Как вы относитесь к ведьмам?

— Их не существует.

— Ошибаетесь. Помните легенду о первой женщине?

— Вы о той, что Бог сотворил из огня, и которая стала предводительницей суккубов? Лилит?

— Верно. Она не захотела преклониться перед мужчиной, и была изгнана, а взамен создали Еву.

— Да, история не каноничная, но знакома многим. Но к чему вы ведете?

— С тех пор все женщины делятся на дочерей Евы и дочерей Лилит. Дочери Евы тихие, скромные, домашние. Дочери Лилит же не желают уступать мужчинам ни в чем. А поскольку не наделены мужской физической силой, заменяют ее иным. Особым умением, которое смело можно называть колдовством.

— И что же вы понимаете под колдовством?

— Физическое изменение реальности посредством особых ментальных техник.

Кардинал скептически наклонил голову в знак непонимания. Итальянец чуть закатил глаза, потом сделал жест, словно доставал что-то. В воздухе вкусно запахло свежей выпечкой.

— Ну вот, к примеру, — пояснил он ошеломленному Ришелье, протягивая половинку булки, и с аппетитом откусывая от другой. — Это, правда, высшая форма. Бытовые же чары способна наложить любая дочь Лилит. Вы разве не замечали, что общество некоторых женщин может быть особо притягательным?

Подозревая некий обман, кардинал, между тем, отщипнул кусочек предложенного угощения, понюхал, помял в пальцах. Следующий кусочек решительно положил в рот.

— Таким образом, — закончил пятнадцатиминутную лекцию Барзини, — ведьмы могут быть как добрыми, так и злыми. Особа, которую я хотел бы вам рекомендовать в качестве связистки, ведьма добрая. Проверено.

— Как ее зовут? — опомнился, наконец, Ришелье.

— Леди Ретта Гранд.

— Хорошо, представьте мне ее завтра. И подготовьте демонстрацию описываемой вами связи на расстоянии.

— Как пожелаете.

***

Непосредственно перед отбытием в Геную, Барзини пригласил в одно из своих французских ателье д’Артаньяна и его друзей.

— Как вам известно, король и кардинал распорядились сформировать из мушкетеров, подчиненных ранее господину д’Артаньяну, новое воинское подразделение. Ввиду необычных обстоятельств и исполняемых функций, все вы приняты в церковный штат в качестве аколитов, а значит, вам следует изучить и усвоить новый устав несения службы — аколитат. Это свод правил и ваших новых обязанностей.

— И зачем это нужно? — несколько раздраженно поинтересовался Портос. — Это Арамис у нас все стремится в священники. Но не я!

— Дворяне не склонны быстро и беспрекословно выполнять приказы. Даже короля, не говоря уж о других дворянах. Но все вы, господа, склоняете головы перед церковью и ее представителями. Вам предстоит стать гардемаринами — морской охраной Франции. Власть капитана на корабле аналогична в своей полноте власти короля на суше. Что бы любой дворянин знал это, и не подвергал ее сомнению, гардемаринам и присваивается сан в церковной иерархии, аналогично армейскому званию.

— Но не факт, что мы вообще осилим морскую науку! — засомневался д’Артаньян.

— Потому вы пока только аколиты — просто сопровождающие церковного иерарха. Военизированная, так сказать, охрана.

— А сопровождаем мы?..

— После небольшого экзамена, господин кардинал изволил произвести меня в аббаты, — отрекомендовался Барзини. Впрочем, в своем черном с серебром костюме испанского гранда, аббата он ничем не напоминал. — Таким образом, господин д’Артаньян, как начальник экспедиции, отвечает за все военные вопросы. Экономические и политические же остаются за мной. Вот, кстати, по поводу экономических. Позвольте передать вам вашу новую экипировку.

— А-а, красные плащи гвардейцев, — пренебрежительно усмехнулся Портос. — Точно, нам же их должны выдать за счет казны. Как и какие-то новые мушкеты.

— Не только, господа, не только.

Итальянец щелкнул пальцами, и слуги внесли четыре явно тяжелых парусиновых кофра приличных размеров. Внутри что-то металлически позвякивало, когда их опускали на мрамор пола.

— Франция, — Барзини подчеркнул это особым тоном, — заботится о своих военных. Вручить вам всего лишь пару тряпок было бы пренебрежением. Не соблаговолит ли кто-то поработать для нас манекеном?

Вперед сразу шагнул Арамис. Несмотря на возраст, он все еще не растерял любопытства, оставаясь при том большим ценителем качественных нарядов.

— Прошу сюда, — указал Барзини на небольшую комнатку с зеркалами и ширмой вместо двери. — Мои модельеры помогут вам переодеться.

Остальные мушкетеры, меж тем, с удобством расположились за гостевым столиком, решив скрасить ожидание, отдавая должное предложенным вину и фруктам. Через некоторое время, Арамис, не заставив себя долго ждать, величаво появился уже в новом облачении.

— Прежде всего, хочу обратить ваше внимание на цвет. Не алый, как у всех гвардейцев кардинала, а темно-красный, винного или кровавого оттенка. Плащи с черным шелковым кантом и золотыми галунами. Кресты на них имеют лилии и короны, как на вашей прежней форме. Камзол того же цвета с вышивкой золотыми лилиями. Вместо пуговиц особым образом зафиксированные запонки с черными гранеными агатами.

Металл, виднеющийся в разрезах казакина, был отполирован до зеркального блеска. Итальянец попросил Арамиса развернуться полу-боком, и немного больше раздвинуть полы его мушкетерского плаща.

— Тончайшая отделка золотой филигранью самого высокого качества. Это не та грубая работа, что кажется красивой только издали. Четкие узоры по основной площади выгравированы и зачернены.

Корпус спереди закрывала кираса. Наплечники удлинялись набором пластин, набедренники так же состояли из них. Наш современник узнал бы в этой защите польский гусарский пластинчатый доспех, разве что, без заспинных крыльев. На ногах Арамиса красовались ботфорты с золотыми пряжками. Как и расшитая золотой нитью портупея, они были изготовлены из зачерненной и начищенной до блеска кожи. Выглядел молодой еще дворянин просто шикарно — воинственно и нарядно.

— Ваша новая парадная форма. Позже, на корабле, я покажу вам ее морской вариант. Он несколько отличается. В случае чего, плавать в железе не очень удобно, знаете ли.

Мушкетеры переглянулись, а итальянец, между тем, приказал внести что-то еще.

— Ваше оружие. Шпаги изготовлены каждому индивидуально. Клинки из муаровой стали одинаковой формы. Немного отличаются по весу и длине. Основная разница в конструкции эфеса.

Атосу преподнесли почти классический папенхаймер. Рукоять шпаги Арамиса была выполнена в виде женской фигуры. Портосу достался клинок с удлинённой рукоятью и особой конструкцией эфеса, где закрытой была только передняя часть. Д’Артаньян же получил нечто с рукоятью, похожей на пистолетную.

— Что за сталь? — заинтересовался Атос. — Я видел похожие дамасские и булатные клинки.

— Дамаск, это обычное, правда, хитро прокованное, но всего лишь железо. А вот в основе булата лежит сплав, называемый вуц. Рисунок, проявляющийся на клинке из обоих типов металла, следствие многократной проковки и сложения слоев. Моя муаровая сталь, это высококачественный булат. Видите равномерность рисунка и размер колец? Они не более четырех сантиметров в диаметре. Притом, несмотря на плотность, клинок сравнительно легкий.

— Коротковата, — взвесил в руке предложенную шпагу д’Артаньян.

— Для абордажного боя то, что нужно.

Эти обновки мушкетеры разобрали сразу, и примерились к новому оружию.

— Конечно, если мастер привык к своему инструменту, он сможет выполнить любую, даже очень сложную работу. Разница будет заключаться в объеме необходимых для этого усилий. Чем их меньше, тем качественнее можно сделать дело. А это — очень удобный и качественный инструмент для быстрого лишения жизни.

— Вы рассказываете все с видом знатока, — задумчиво заметил Атос. — Но мы не знаем вас. Не знаем, можно ли доверять вашим рекомендациям.

— Точно! — поддержал Портос. — Как на счет небольшой практической демонстрации ваших навыков?

— Вы желаете пофехтовать со мной? — уточнил Барзини. — Я, в принципе, не против. Только вот, этот зал несколько маловат. Не угодно ли…

— Меньше слов, больше дела, — произнес Портос, и атаковал итальянца. Тот, хоть и собирался сказать что-то еще, отреагировал молниеносно. Одно движение, и шпага гиганта зазвенела о мрамор пола. Вторая попытка была ничуть не более удачной. Мушкетер быстро сделал три выпада, ни один из которых не достиг цели. И снова удар плашмя по лезвию заставил его шпагу покатиться по полу.

— Во-первых, позвольте мне все же взять обычную шпагу, — похолодевшим тоном произнес итальянец. — Своей я просто перерублю любое ваше оружие. А во-вторых, позвольте пригласить ваших друзей присоединиться к нам.

— Вы уверены? — хитро улыбаясь, произнес Арамис. — Д’Артаньян, все же, первая шпага Франции.

— Ну, убивать-то мы же друг друга не планируем?

— Ангард!

И закрутилось. Всего пару минут лейтенанту мушкетеров понадобилось, чтобы понять. Окажись на месте де Лессака этот итальянец, схватка тогда закончилась бы совсем иначе. Они все вчетвером, атакуя давно сработанной группой, не могли нанести решающего удара. Казалось, перед ними сам сторукий индийский бог Шива. Первым выбыл из боя Арамис. Затем покатились по полу шпаги Портоса и д’Артаньяна. Атос же проиграл по-иному. Выбрав подходящий момент, ловкий итальянец буквально проскользнул под наносящей удар рукой, и, оказавшись за его спиной, провел плоской стороной лезвия тому по шее, обозначив смертельное ранение.

Друзья были ошеломлены. Они допускали, что где-то есть мастера фехтования и получше них. Но, чтобы один мог победить сразу четверых? Для этого требовалось превосходить их настолько же, насколько они сами превосходили юношей, только недавно взявших в руки шпагу. Та элитарность мастерства, которую они демонстрировали в тренировочных поединках в доме де Тревиля, рассеялась как дым. Их уверенность в себе была значительно подорвана. Тем не менее, подобрав шпаги, и привычно встав плечом к плечу, они дружно отсалютовали победителю.

— Если мы закончили, позвольте сказать несколько слов.

Четверка помрачнела. Если это иностранец надумает сейчас еще и поглумиться над качеством их фехтования, ему не поздоровится. Кроме шпаг, дуэль ведь можно провести и на пистолетах…

— Король и кардинал поручили мне быть вашим наставником в морском деле. Не капитанам. У них вряд ли будет много свободного времени. Мне. Но, для того, чтобы выполнить миссию в Новом Свете, нам понадобятся все наши силы. И речь идет не только о мореходстве. Я могу обучить вас тому, что умею, если только вы пожелаете учиться. Эта экипировка, эти корабли, что я вам предоставляю, все это стоит намного больше, чем на то выделено денег казной. Но, для успеха миссии, я готов сделать все, что могу. А вы?

Мушкетеры переглянулись.

— В чем же ваш интерес? Ведь вы даже не француз.

— Хочу не допустить истребления коренной американской расы, и появления новой, называемой пиндосами. Сделаем так, чтобы остались на тех двух континентах два государства. Канада на севере, и Латинская Америка на юге. Сумеем выдавить англичан, что бы интенсивнее занялись индийскими колониями, вот и будет славно.

— Канада, это Новая Франция? Я слышал такое ее название, — заметил Арамис. — Это место, куда мы отправляемся?

— Сейчас там лишь пара поселков. Снега, и затерянные в них полуголодные племена индейцев. А Канада — место, которое нам еще предстоит создать.

— Но это уже будет не Франция.

— Люди, которые будут там жить, будут говорить по-французски. Они будут придерживаться этики и морали, которых придерживаемся мы. Скорее всего, они захотят независимости от французской короны, и получат ее. Это новое государство будет связано с Францией, как связаны родители и дети, предки и потомки.

— Но…

— А если мы провалим дело, испанцы, португальцы и итальянцы удовольствуются Южной Америкой, а вся Северная, от Лабрадора до Карибов, станет англоговорящей. Хотите ли вы этого?

И снова мушкетеры переглянулись. А затем, незаметно, как им казалось, каждый положил два пальца на эфес шпаги. Встревоженный Барзини при этом, наконец, улыбнулся, но повторять их фирменный жест — один за всех, и все за одного, не стал.

— Это достойное дело, — резюмировал Атос. — И, хоть нас и принудили к нему хитростью, мы принимаем его, и готовы вас поддержать.

— Рад. Весьма рад. Тогда, завтра отправляемся в Булонь.

— Отбываем все? — уточнил д’Артаньян. — Я к тому, что фелука, насколько мне известно, корабль маленький. Все наши люди на нем разместиться не смогут.

Прежде чем ответить, Барзини немного помолчал, потом усмехнулся и хитро прищурился.

— Агенты испанской и английской разведок, следящие за ситуацией во Франции, восприняли шум вокруг реорганизации гвардейских рот как очередную попытку короля навести порядок в рядах зарвавшейся знати. Пусть это так и остается. Мы не потащим с собой в Италию всех опальных мушкетеров. Под командованием корнетов, они присоединятся к нам позже — вместе с грузовыми судами.

— Де Мален еще очень молод. Де Фурбен, хоть и старше на десять лет, как командир тоже недалеко ушел. Оставлять на них все дело…

— Поверьте, они еще удивят вас. Может быть, когда-нибудь, даже заменят де Тревиля на его посту. А пока от них всего-то и требуется организовать своевременную погрузку личного состава на корабли.

— Заменят, как же. Но, на счет погрузки, вы, пожалуй, правы.

— Капитаны и другие лица от морского ведомства отправятся обычным пассажирским рейсом. Вы же, господа, будете сопровождать меня лично. Когда и как мы отбудем, держим в секрете. Да, да, дорогой Арамис, я знаю, что вы весьма опытны в таких делах, и подробные инструкции вам не требуются…

***

Немного позже, собрав вещи в дорогу и отдав последние распоряжения, мушкетеры не спеша смаковали, возможно, последние кружки дорогого старого бургундского. В «Зеленой лисице» на этот раз было на удивление тихо.

— Как считаете, итальянец сказал нам правду? — задумчиво спросил д’Артаньян. — Он действительно желает добра французам?

— На счет нас не уверен, — заметил Атос. — Но вот то, что англичан он не любит, это точно.

— Думаете, у нас получится?

— Взгляните на эти вещи, — высказался на это Арамис. — Они сделаны с большим мастерством и прилежанием. Если все, за что берется этот человек, делается так же, победа нам гарантирована.

В это время, двери в трактир распахнулись, и в них появился сам обсуждаемый.

— Вот! Помяни черта, он и явится, — тихо шепнул Портос.

Итальянец же, внимательно оглядев зал и увидев четверку друзей, неторопливо направился к их столу.

— Вы позволите, господа?

— Конечно. Присаживайтесь, — изобразил радушие д’Артаньян. Хитрый гасконец сразу понял, что визит нанесен неспроста.

— Прощальная пирушка? Что пьем? Могу я вас угостить?

— Доброе старое бургундское, — проворчал Портос, с некоторой, однако, надеждой. Он-то от хорошего вина никогда не отказывался.

Заказ был сделан и немедленно доставлен. Его дегустация некоторое время скрашивала неловкое молчание.

— Господа, я пришел сегодня, дабы предотвратить некую неоднозначную ситуацию, которая в скором времени могла бы возникнуть, — отставив кружку, решил все же первым начать разговор Барзини. И спросил, обращаясь к д’Артаньяну. — Могу я поинтересоваться, как вы собираетесь распорядиться деньгами, врученными кардиналом?

— Пока не думал над этим. Если у экспедиции возникнут какие-либо нужды, будем их покрывать за счет этой суммы.

— Я советовал бы поступить по-другому.

— И как же?

— Вы ведь в курсе, что слуг вам придется оставить во Франции? Аколитам они не положены.

— Вот так номер, — первым выразил общее недоумение Портос.

— Все вы бывалые солдаты, и вполне способны позаботиться о себе сами. Да и на корабле не так много припасов и места, чтобы таскать с собой полсотни лишних ртов.

— Слуги мушкетеров люди бывалые и неприхотливые. Дело им нашлось бы, — задумчиво вставил Атос, которого перспектива остаться без Гримо вовсе не обрадовала.

— На счет ваших четверых я уверен, но можете ли вы то же сказать и обо всех остальных? Кроме того, смею напомнить, во Франции у всех вас остаются некоторые дела, ходу которых не помешает присмотр доверенных лиц.

Тут четверо друзей настороженно переглянулись.

— И какие же дела вы имеете в виду? — невозмутимо осведомился д’Артаньян.

— Не думаю, что стоит их перечислять. Ведь вам есть, что скрывать даже друг от друга. Не так ли, дорогой Арамис? Или вы, Атос, не согласны со мной? Поверьте, агенты Ришелье сполна отрабатывают каждый полученный су.

— А вы, значит, имеете доступ к архивам кардинала? — невинно поинтересовался Арамис.

— Имел такое счастье, да. Много интересного там обнаружил.

— Не поделитесь?

— Хм… Там есть такие вещи, что, если поделюсь, потом придется вас ликвидировать, — усмехнулся Барзини. — Хотя, кое-чем могу, могу…

— Ну, ну, удивите нас!

— Да вот, к примеру, пара провокационных народных куплетов, исполнителей которых было велено в наказание высечь. Как же там было… Ах, да!

«Кардинал был влюблен в госпожу д’Эгильон,

Повезло же свинье откопать шампиньон…»

— Что?

Не ожидавший ничего подобного, Портос от смеха так фыркнул в кружку, что брызги полетели по всему столу.

— Действительно, провокационно, — брезгливо стряхнув несколько попавших на рукав капель, заметил Арамис. — Политические куплеты кардинал игнорирует. На этом поприще он на коне. А вот в личных делах дело другое. На такое он действительно мог обидеться и велеть высечь артистов.

— Только вот, кто из них свинья, а кто шампиньон, вот в чем вопрос, — пошутил д’Артаньян.

Друзья шутку поддержали вдумчивым обсуждением.

— А еще там что-то такое было? — поинтересовался изрядно развеселившийся Портос.

— Была там еще пара занятных строк. Дайте припомнить… Вот!

«Что хранит медальон госпожи д’Эгильон?

Там не то кардинал, а не то скорпион…»

Некоторое время друзья пили и радостно шутили, но, когда веселье несколько улеглось, итальянец вернулся к поднятому ранее вопросу. Теперь, когда установилось дружеское взаимопонимание, его вполне готовы были выслушать.

— На счет кардинальских денег. Думаю, вам следует их поделить. По сто пистолей оставите вашим слугам. В задуманных делах деньги им будут весьма кстати. По двадцать вам каждому, и последние двадцать — общие, на непредвиденные расходы.

— А если что-то понадобится экспедиции?

— Все давно закуплено. А если чего и не хватит, это будет моя доля вложений в компанию. Так согласовано с королем и кардиналом.

Последний довод оказался самым убедительным, и друзья, более не мешкая, тут же быстро поделили пятьсот пистолей так, как и было предложено.

Совершая данное действие, д’Артаньян даже не думал о том, что деньги, вообще-то, были выделены не ему лично. Зато, заставивший его поделить бюджет экспедиции итальянец прекрасно осознавал, что сделал первый шаг к тому, чтобы привязать к себе будущего ученика понадежнее.

***

По прибытии в Геную, Барзини провел всем заинтересованным лицам небольшую экскурсию по своим владениям, включавшим не только сами верфи, но и ряд сопряженных мастерских и складов. Лекция читалась больше для будущих капитанов — Дюкена и де Турвиля, но прислушивались и четверо друзей. Их обучение, можно сказать, началось…

— Огромное внимание я уделяю качеству используемых материалов. Например, доски мы используем только радиальной распиловки с расположением годичных колец перпендикулярно плоскости. Сам строевой лес заготовлен в период новолуния, зимой, когда прекращается сокодвижение. Стволы имели в диаметре не менее полуметра, кроме того, учитывалось положение дерева относительно сторон света, ибо с северной стороны дерево получает меньше света и тепла, поэтому структура формируется более плотной и мелкослоистой. Видите соответствующие метки? Такая древесина идет на строительство наиболее важных деталей…

После складов настал черед мастерских. Дежурный персонал здесь занимался обслуживанием особых ванн для обработки.

— Сушка заготовок производится в петролатуме, в расплавленной сере. Это снижает гигроскопичность и водопоглощение, уменьшает линейное разбухание. Древесина практически не коробится. В результате прогрева до температуры свыше ста градусов Цельсия происходит сквозная стерилизация древесины, что повышает противогнилостные свойства, обеспечивает некоторую пластификацию и меньшее пересыхание поверхностных слоев, предотвращая образование трещин. Кроме серы, я ввожу в состав петролатума еще фтористый натрий в качестве антипирена.

— Что, что простите? — проявил неподдельный интерес Арамис, немного увлекавшийся алхимией.

— Антипирен — вещество, предотвращающее возгорание. Натрий фтористый — неорганическое соединение бинарного типа NaF. Иногда встречается в природе в виде минерала виллиомита, и в некоторых породах магматического происхождения.

— И как он ведет себя при смешивании и нагреве?

— При кипячении с серой не реагирует, так как фторид натрия — это соль, если даже смешать кристаллы фторида с серой, ничего не произойдет.

Наконец, добрались и до стоящих на стапелях кораблей. Тут несколько уставшая от малопонятных объяснений аудитория значительно оживилась.

— Позвольте представить: «Нептуния»! — указал Барзини на корабль поменьше. — Наша красавица бригантина имеет 132 фута длины, 23 фута ширины, при осадке в 9 футов.

Приблизившись, все «спецы» стали внимательно разглядывать и оценивать работу итальянца.

— Я отказался от клинкерной обшивки внакрой. Вгладь — более технологичный и имеющий лучшие мореходные качества тип. Два слоя. Швы наружного, прошу заметить, смещены относительно швов внутреннего. Длина обшивочных досок 6 — 8 м, ширина — до 25 см, а толщина — до 16,5 см. Крепится круглыми деревянными гвоздями — нагелями. Англичане все еще используют плоские деревянные шпонки, но это не совсем пригодный тип крепления для регулярного контакта с морской водой. Перекройные соединения удерживаются заклепками из чистой меди.

Осмотрев корпус, поднялись на палубу. Внимание всех сразу привлекли намотанные на брашпиль цепи.

— Очередное нововведение?

— Македонские якорные цепи будут более надежны в северных морях, где канаты в мороз обмерзают и могут ломаться.

— Почему вы называете их македонскими?

— А, это интересная история. В 332 году до нашей эры Александр Македонский осаждал морскую крепость финикийцев — Тир. Сначала Александр осадил его с моря. По ночам его боевые ныряльщики разрушали подводные заграждения гавани. В ответ на это осажденные совершали смелые вылазки, подплывали к греческим триремам и перерезали пеньковые якорные канаты. Наконец, разозленный полководец приказал заменить канаты железными цепями. Это был первый исторически подтвержденный факт использования цепей для крепления якоря. Цепь быстро сохнет и легче очищается от ила. А в случае шторма ее можно вытравить на большую длину, что увеличит надежность якорной стоянки.

Де Турвиль согласно кивнул, так как подобная хитрость с увеличением длины была ему знакома. Итальянец, между тем, подвел группу к вантам.

— Для тросов стоячего такелажа я использовал сизалевые канаты.

— Разве пенька не лучше?

— О, нет. Пеньку для долговечности приходится обрабатывать смолой. При этом теряется прочность. Сизалевые же канаты в обработке не нуждаются, потому прочнее и долговечнее. Главный их недостаток — грубость и колючесть. Потому я не использую их в бегучем такелаже — матросы к концу первой же вахты без рук останутся. Ну и цена. Испанцы доставляют их из Южной Америки, и в весьма небольших количествах.

— И из чего же получают столь ценные канаты?

— Сизаль получают из листьев растения, относящегося к роду Агава, точнее его название звучит так: Agava sisolana. Собирают листья, срезая их возле основания розетки, затем отбивают. Внутри содержатся невероятно длинные и прочные волокна.

— О, вам даже технология их получения знакома? — удивился Дюкен. — Любопытно. Ну, а бегучий такелаж смотрю весь темного цвета. Он-то из просмолённой пеньки, полагаю?

— Не совсем так. Это Bandala — лучшие манильские канаты из Африки.

— Даже не слышал о таких.

— Манила, она же манильская пенька, она же абака, производится в странах Африки, Азии и Южной Америки. Сырьем служит Musa textilis — текстильный банан, многолетнее тропическое растение. Как и сизаль, волокна извлекаются из сердцевины листьев. Особенность манильских канатов в том, что у них крайне небольшое растяжение под нагрузкой. Это неважно для стоячего такелажа — там растяжение обеспечивает определенную пластичность. А вот для бегучего как нельзя более кстати. Кроме того, узлы, завязанные на таком канате, не скользят, а сами канаты, будучи брошенными в воду, не тонут. Весьма удобно в определенных обстоятельствах…

Слушая увлекшегося конструктора все более рассеянно, экскурсанты меж тем оглядывали мачты и рангоут находившегося по соседству фрегата. И, если четверо друзей пока мало что в этом понимали, то у экспертов вопросы появились сразу же.

— Мачт только три? — первым решился задать вопрос де Турвиль, переводя внимание Барзини на второй корабль.

— Да, я поменял парусное вооружение, добавив косых парусов. Бонавентур — мачта нам больше ни к чему. На бизани установлены марсель и гафельный парус. Ну и утлегарь, для удлинения бушприта под кливера. Лучше и маневренность, и угол хода к ветру.

— А где же сами паруса?

— Они пока на складе. Установим ближе к завершению работ.

— Наверняка тоже нечто особенное? — поинтересовался один из экспертов Бриена. — Мы пытались использовать для этих целей так называемый перкаль — хлопчатобумажную ткань, пропитанную льняным маслом. Оказалось, это довольно хлопотно и дорого.

— Я пропитывал специальными смолами. На бригантине стоял такой комплект, но нашлось кое-что получше. Нам предстоит плавание в северных широтах, вероятно, при отрицательных температурах. Потому паруса сделаны из шерсти старонорвежских пород овец. Большое содержание ланолина придает шерсти этих овец водоотталкивающие свойства. А главное, на морозе такой парус не обледенеет и не сломается. Цвет тоже не обычный. Берлинская лазурь — цвет моря. Его труднее заметить, издалека. Благодаря особой технологии окраски, оттенок будет меняться в соответствии с погодой…

***

Конечно же, Дюкен и де Турвиль приняли капитанские патенты вскоре после окончания обзорной лекции. Опытные мореходы очень быстро сообразили, что подобные игрушки на голову превосходят аналоги, и никогда не будут повторены при массовом производстве. И не испытывали даже тени сомнений, принимая это решение. А уже на следующий день, после традиционного банкета, вовсю шло обсуждение тактики применения работы в паре.

— Таким образом, господа, связка из этих двух кораблей, тяжелого и легкого, должна справиться с любым противником, — пояснял роли Барзини. — Бригантина может догнать и притормозить, связав боем, легкие корабли. Ускользая, при необходимости, из-под удара тяжелых. Ну а фрегат обладает достаточной мощью для нанесения сокрушительного урона, тем большего, чем удобнее ему будет подставлена цель…

***

Время шло, работы по доводке кораблей были, наконец, завершены. И однажды летним утром селяне близлежащих к Генуе деревень наблюдали необычную картину. В последнее время на постоялых дворах как-то незаметно скопилось изрядное количество моряков. Причем, явно не обычных рыбаков, а военных матросов. И вот, в один прекрасный день, все недавно прибывшие к ним гости разом с раннего утра торопливо собрались и отправились в дорогу. Группы из двух-трех человек объединялись, и к самой Генуе прибыл уже целый отряд, порядком обеспокоивший городскую стражу. Но моряки, а они славились своим неуважением к законам, в этот раз быстро и дисциплинированно погрузились в шлюпки, и убыли к двум недавно спущенным на воду, пребывающим на рейде кораблям. Корабли эти, сошедшие со стапелей предыдущим вечером, толком никто даже не рассмотрел. Ночью никого они не заинтересовали. А на следующий день незаметно исчезли, вместе с необычно густым в то утро туманом. Сплетни об исходе быстро увяли, и через пару недель никто о необычном происшествии уже и не вспоминал.

Конец ознакомительного фрагмента.