Человек, Соблазнивший Джоконду

Dionigi Cristian Lentini

Книга переносит читателя в Италию эпохи Возрождения и повествует о похождениях Тристана, молодого дипломата Папского государства с загадочным туманным прошлым, который блестяще выполняет любую свою миссию, умело лавируя среди искусных ухищрений, обманов, авантюр и заговоров и ловко пуская в ход искусство обольщения. Но однажды судьба ставит перед ним самую сложную задачу. Именно тогда в жизни Тристана происходит настоящий переворот… и именно тогда он соблазняет ту, чей таинственный взгляд, запечатлённый с непостижимым мастерством великим Леонардо, позднее заворожит весь мир. Временный сотрудник пизанского отделения Национального научно-исследовательского совета, специалист в области криптографии и технологий блокчейн, случайно обнаруживает в архиве одного тосканского аббатства странный зашифрованный файл, содержащий в себе совершенно невероятную, никем до сих пор не озвученную историю, читая которую он не в силах оторваться: В ту студёную ночь, когда История проводила генеральную репетицию захватывающего спектакля под названием «Возрождение», пока правители итальянских княжеств истребляли друг друга ради мимолётного контроля над территорией своих то и дело перекраивавшихся государств, некий молодой дипломат, поверенный самого папы римского, открыто пренебрегавший вопросами военного искусства, предпочитал пробовать свои силы в искусстве обольщения. Кем он был на самом деле? Не был он ни князем, ни полководцем, ни прелатом, не имел никакого военного чина… и всё же говорить с ним было всё равно что общаться напрямую с Его Святейшеством. Непринуждённо маневрируя на полной противоречий политической сцене того времени, он никогда не оставлял следов; будучи ревностным летописцем своей эпохи, никогда не упоминался на страницах Истории. Вездесущий, он был неуловим, как будто бы его и не было. Путешествуя по княжествам, королевствам и республикам, лавируя среди искусных ухищрений, обманов, авантюр и заговоров, Тристан блестяще выполнял каждую свою миссию, пока судьба не поставила перед ним самую сложную задачу: выяснить, кто же он есть на самом деле. Для этого он должен расшифровать письмо своей истинной матери, которое в течение 42-ух лет хранилось в секрете самыми влиятельными людьми того времени. Чтобы это сделать, ему придётся пройти сквозь огонь и воду в невероятный временной промежуток, насыщенный необыкновенным количеством выдающихся людей (государственных деятелей, полководцев, живописцев, литераторов, инженеров, учёных, мореплавателей, придворных и т.д.), обусловивших радикальный и необратимый поворот в ходе Истории. Именно с этой целью наш герой соблазняет ту, чей таинственный взгляд, запечатлённый с непостижимым мастерством великим Леонардо, позднее заворожит весь мир.

I

Феррарская война

Ноябрь 1482 года

В тот суровый вечер порывы студёного ветра, остервенело хлеставшего башенные зубцы за́мка Сан-Джорджо, не могли сравниться по силе с бурей страстей, бушевавших в его кипящих недрах.

Шёл месяц ноябрь 1482 года от Рождества Христова, Мантуя была морозной и пустынной. Беатриче лежала на постели в собственных покоях, отрешённо устремив пристальный взгляд на императорских орлов, изображённых на потолке. Внезапно поглотившее её разум воображение и мысли неподобающие даме её ранга граничили с непристойностью. Беатриче знала, что как только шумная трескотня слуг герцогов Гонзага покинет бельэтаж, приедет он — обворожительный дипломат, всецело завладевший её рассудком. Его нисколько не беспокоило (если даже не сказать «было на руку») неосмотрительное отсутствие помолвленного с Беатриче её кузена: вот уже два дня, как молодой маркиз вместе со своим отцом сражался под городскими стенами Феррары, доблестно защищая знатный род д’Эсте, которому угрожали венецианцы под командованием графа Роберто ди Сан-Северино.

По сути события развернулись следующим образом. Джироламо Риарио, алчный правитель И́молы и Форли́, заручившись высоким покровительством собственного дяди, папы Сикста IV, провозгласил своей целью в короткий срок захватить герцогство, принадлежавшее Эрколе д’Эсте, и сумел убедить дожа Венеции в необходимости развязать войну против Феррары, виновной в том, что с некоторого времени она начала представлять угрозу монополии Венеции в торговле солью на территории Поле́зине.

Династия д’Эсте известная своей изысканностью, но отнюдь не искушённая в военных вопросах, недаром в своё время породнилась с Неаполитанским королём (Эрколе был женат на дочери Фердинанда Арагонского, Элеоноре). Кроме того, д’Эсте сумели найти союзников в лице правителей прилежащих итальянских территорий, среди которых, наряду с остальными, был Людовико Мария Сфорца по прозвищу Моро, которому ещё задолго до этих событий герцог Феррары пообещал отдать в жёны одну из своих дочерей.

Таким образом, весь полуостров вскоре раскололся на два враждующих лагеря. С одной стороны — Папское государство во главе с Сикстом IV, И́мола и Форли́ под предводительством Риарио, Венецианская и Генуэзская республики, Маркграфство Монферрат и Графство Сан-Секондо-Парменсе; с другой — Герцогство Феррара, управляемое Эрколе д’Эсте, Неаполитанское королевство Фердинанда Арагонского, Миланское герцогство Лодовико Моро, Мантуанское маркграфство Федерико Гонзага, Герцогство Урбино, которым правил Федерико да Монтефельтро, Синьория Болонья, где в то время у власти стоял Джованни Бентивольо, и, наконец, Флорентийская республика Лоренцо де Медичи.

К началу осени венецианские войска добились значительного превосходства: завладели Ровиго, взяли в осаду Фикароло, захватили Ардженту и теперь сомкнули осадное кольцо вокруг Феррары. Ситуация для защитников герцогства д’Эсте ещё более усложнилась, когда в сентябре умер от малярийной лихорадки самый опытный полководец антивенецианской коалиции, знаменитый Федерико да Монтефельтро.

Совершенно неожиданно, глава католической церкви, который тем временем нанёс поражение неаполитанцам под Кампоморто, без видимой на то причины решил положить конец военным действиям и вступить в переговоры с неаполитанским королём. Дело в том, что Людовико Моро, пустив в ход дипломатические средства, сумел убедить ближайших советников папы римского, что стремительная экспансия Светлейшей Республики Венеции в Северной Италии угрожала перерасти в серьёзную опасность не только для Милана, но и для Рима; следовательно, продолжать эту дорогостоящую войну лишь ради того, чтобы ублажить безрассудные амбиции Риарио, безусловно, не было выгодно ни одной из сторон.

К несчастью, Венеция, предвкушая близость окончательной победы, как и следовало ожидать, нисколько не намеревалась ослабить хватку, а наоборот, желала довести дело до победного конца до наступления суровых холодов.

И в самом деле, в тот день её армия, воспользовавшись неосмотрительными действиями противников, должна была начать новое наступление с севера, против позиций войск Франческо Гонзага, изо всех сил старавшегося устоять неприятельскому натиску, сосредоточившись как никогда на оборонительной стратегии и совершенно не подозревая о том, что́ вот-вот должно было произойти в наполненных благовониями комнатах его прекрасного дворца…

Лишь два удара в дверь… Они прогремели для юной влюблённой грозным набатом: подобно увесистому языку колокола её рассудок колебался между острым чувством стыдливости и отчаянным бесстрашием.

Не та презирающая опасность, безумная дерзость маркиза, её суженого, рисковавшего жизнью под выстрелами арбалетов и аркебузов, — нет! — истинная смелость заставила девушку схватить ключ, повернуть его в замочной скважине и позволить своему возлюбленному переступить порог — последний оплот на пути к уже утратившему целомудрие сердцу.

В тот момент, когда тень от открывавшейся входной двери, освещённой огнём камина, вытягивалась становясь всё длиннее, и бесстрашный поклонник входил в комнату, Беатриче резко повернулась, и с её головного убора скатилась на пол оторвавшаяся жемчужина.

«Скажи мне, что это не грех», — произнесла она с мольбой в голосе.

Он медленно наклонился, подобрал жемчужину, обхватил Беатриче за талию и, слегка прикоснувшись губами к её шее, прошептал первую и единственную в ту ночь фразу:

«Безусловно это грех. Но упустить это мгновение, будет грехом куда более тяжким.»

В тот же миг Беатриче закрыла глаза и, не ведая о печальном известии с поля битвы, которое ожидало её на следующий день, грациозно повернулась и всецело отдалась страсти. В то время, когда её наречённый униженно отступал под натиском венецианской кавалерии, Беатриче, подобно амазонке в седле, ликовала от счастья, свободная хотя бы на одну ночь быть самой собой.

И вот, когда утих лязг сабель на ратном поле и догорело в камине последнее полено, вместо неминуемого поражения Феррары, новая заря провозгласила лишь… взятие Тристаном Личини де Джинни очередного любовного трофея.