Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия

Cтефан Завьялов

В произведении идет рассказ от первого лица о жизни обычного человека с момента его рождения и до шестнадцатилетнего возраста. В произведении делается попытка переосмысления всего жизненного пути главного персонажа на основании всего того, что удается извлечь из памяти и на основании этого определить, насколько человек зависит от своих корней и быта, могло ли что-то произойти иначе или все закономерно, и каждый человек идет по отмеренному ему жизненному пути.

25

В детстве я частенько болел, и не добирал свой вес по возрасту и росту. Да к тому же я как-то незаметно превратился из русого блондина в брюнета, не жгучего конечно, но волосы мои приняли цвет близкий черному. У моей бабушки, царство ей небесное, я видел в коробочке мои волосы. Когда отец вернулся из армии, он подстриг меня под нуль. Эти волосики были беленькие мягкие и волнистые.

У меня могла резко подняться температура до 38 градусов. И когда домашние средства не помогали, то мама брала меня и ночью вела в больницу и там ночевала со мною, чтобы я был под присмотром врачей.

Я часто лежал в детском и инфекционном отделениях больницы. Эти отделения размещались в отдельных зданиях. Эти здания были двухэтажные, но детское здание было более старым со скатной высокой крышей, в нем раньше размещалась вся больница, пока не построили новые корпуса. Инфекционное здание было как современные дома того времени с плоской крышей.

В детском отделении лежать было весело и интересно, не считая тех моментов, когда делали уколы или какие-нибудь неприятные процедуры, например зондирование. Нужно было глотать с пол метра резинового тонкого шланга, который называли зонт. Через него брали анализ желудочного сока и желчи. Эта процедура длилась от двух до трех часов. У меня на счету было несколько успешных этих процедур и несколько сорванных мною, так как я иногда не мог себя заставить его глотнуть. Мне старались помочь его проглотить, но у меня не получалось дышать с этим шлагом во рту одним носом и я его выдергивал. У медицинской сестры больше не было желания возиться со мной и мои мучения на этом прекращались, чему я был очень рад.

В детском отделении лежали дети разного возраста, лет до четырнадцати или даже шестнадцати. В палатах было по четыре человека. За несколько дней, проведенных в больнице, все становились друзьями и ходили одной стаей.

На первом этаже лежали дети без родителей, а на втором этаже находились самые маленькие детки с мамами. Для нас второй этаж был закрыт. На первом этаже была большая игровая комната, где был телевизор и игрушки. В эту комнату можно было собраться всем незаразным детям и вместе играть. Всех ребят, со всех палат, иногда объединяли в одну группу. К нам приставляли медсестру и мы шли гулять на улицу, если погода позволяла, или в игровую комнату.

В свободное время мы занимались, кто, чем мог. У каждого мальчика была тетрадь и ручка. Мы рисовали дома, дворцы и машины, чтобы занять себя, или играли в «танчики» и в «морской бой». Да, особенно мы любили играть в морской бой. Некоторые играли в шашки или шахматы. Все также любили читать детский журнал «Мурзилку» или карикатурные журнал-газеты «Крокодил» и «Перец» и с нетерпением ждали нового номера этих журналов.

В инфекционном отделении общения между детьми не было. В палатах лежало по два три человека, по отделению ходить-бродить было нельзя. Можно было выйти, в свободное от процедур время, на улицу и гулять возле отделения. Кормили в больнице хорошо три раза в день, давали и мясо и рыбу. Всем больным выдавалась больничная пижама и постельное бельё. Поэтому больных было видно сразу и далеко.