Возвращение в будущее

Cергей Шпитонков, 2023

Рассказы и повести Сергея Шпитонкова – это современные истории о разных героях и их непростых судьбах. Кто-то из них только вступает на жизненный путь, некоторые уже его завершают. Среди персонажей: молодой парень, впервые попавший в горы и проходящий жестокое испытание; бывший зэк в поисках смысла жизни; священник, потерявший веру; девушка-инвалид в борьбе за своё будущее; директор детского дома, посвятившая свою жизнь самым слабым и беззащитным; солдаты на войне, находящиеся в смертельной опасности; и даже кот Черныш, ставший не только свидетелем, но и участником семейной трагедии. Каждый персонаж оказывается в сложной жизненной ситуации, на распутье между добром и злом, часто на пределе своих сил. Какой выбор они сделают? Хватит ли им мужества, стойкости и силы духа в борьбе с жизненными невзгодами? В сражении с собой? В смертельной схватке с врагом? Зачем человеку память? Любовь и семья? Что ему нужно, чтобы не только выжить, но и внутренне не сломаться? Остаться верным себе и своим идеалам? Об этом автор размышляет в книге «Возвращение в будущее». И это возможность для читателя подумать о самом главном, поговорить с самим собой, преодолеть свои страхи, найти опору и обрести счастье в настоящем, сохранить веру и надежду в будущем.

Замри — отомри

Рассказ

Над зимней Москвой висело грязно-багровое расплывчатое пятно, освещая землю тусклым светом. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь морозную пелену к площади трех вокзалов.

На Краснопрудной улице, украшенной в этот предновогодний день нарядными елками и разноцветными гирляндами, в пробке стояли автомобили. Водители нервно сигналили, медленно пробираясь по заледеневшей дороге к огороженному строительными лесами Каланчевскому путепроводу.

Около Ярославского вокзала по заснеженным тротуарам с чемоданами и сумками в руках, окутанные клубами морозного пара, куда-то торопясь шли люди. Они были заняты и не обращали внимания на лежащего человека.

А Костя растянулся прямо на ледяной мостовой. Он лежал неподвижно, поджав под себя ноги, положив голову в старой вязаной шапочке на вытянутую вперед руку. Другая прижимала к телу красный, с белоснежными снежинками новогодний пакет с подарком.

В полиэтиленовой сумке лежала коробка шоколадных конфет «Москва», две пачки печенья и бутылка Советского шампанского.

Колючие снежинки медленно падали на небритую щеку молодого человека, таяли и холодными каплями стекали вниз, под воротник изношенной куртки.

Костя замерз. Он чувствовал, как холод проникает внутрь тела, мурашки бегают по спине, стучат зубы. Ему хотелось вскочить, бегать, прыгать, хлопать себя ладоням по бокам. Но он не мог…

Сквозь прищуренные глаза Костя смотрел, как мимо длинной вереницей идут мужские ботинки, теплые женские сапожки, молодежные кроссовки, детские ботики.

«Холодно-то как! Сколько же времени прошло? Кажется, целая вечность пролетела! А никто так и не подошел… Не помог…»

Вдруг Костя почувствовал, как чей-то теплый нос уткнулся ему в руку, обнюхал, обдавая горячим дыханием. Что-то горячее и шершавое лизнуло руку.

«Собака! — обрадовался Костя. — Хоть ты меня пожалела…»

Дворняжка села рядом, несколько раз жалобно тявкнула.

«Похоже, что животные лучше, чем люди. Когда-то и я хотел завести собаку. Был бы сейчас у меня настоящий друг. Он не стал бы притворяться, льстить. Какой есть, такой есть. Как это свинцовое небо или грязный снег».

Мороз крепчал. Холод проникал все глубже под одежду…

«Бр-р-р… И как только бродяги живут на улице зимой?»

Костя несколько раз видел таких: лохматые, немытые, грязные волосы, торчащие в разные стороны. Опухшие синие лица, стеклянные глаза. Прячутся в метро или в подъездах, откуда их выгоняют. И они, как тени, исчезают, чтобы где-то опять появиться…

В воздухе висел разноголосый гул огромного города с большими домами, уютными квартирами, горячей водой. Костя представил, как сейчас тепло в их классе. Там под большими светлыми окнами с широкими подоконниками стоят старые чугунные батареи. Зимой они такие раскаленные, что в помещении жарко и приходится часто открывать форточку. Ребята готовятся к новогоднему капустнику. Читают отрывки, поют под гитару, разучивают стихи. А вечером, после занятий, они будут болтать и дурачиться. И с ними Вика. Как ему хотелось услышать ее заразительный смех, увидеть сияющие зеленые глаза, копну густых каштановых волос. От этого перехватывает дыхание, замирает сердце…

По ослабевшему телу пробежал озноб. Косте мучительно захотелось оказаться как можно дальше от этого ледяного места, погрузиться в тепло и покой.

«Чувствуешь себя как на Северном полюсе… Так и замерзнуть недолго… Где же Игорь?»

Вдруг недалеко раздался скрипучий бабий голос:

— А ну, пошла прочь! Чего разлаялась?! Житья от вас нет!

Собака, зарычав отскочила в сторону.

Растоптанные сапоги со сломанной молнией на толстых, как колонны, ногах застыли рядом:

— У-у-у! Видели такое? Уже глаза залил! Новый год обмывает! Ни стыда ни совести. И куда только полиция смотрит?!

Поблизости остановились ботинки-дутики дымчатого оттенка.

— А может быть, человеку плохо? — послышался нежный девичий голос. — Сердце прихватило? Встать не может?

Костя почувствовал, как девушка наклонилась.

— И алкоголем от него не пахнет…

— Ха! — прервал ее ворчливый голосище. — От моего тоже, когда водки ему мало, одеколоном несет. И что?!

Послышался хрюкающий звук плевка.

— Тьфу, алкаши несчастные!!!

Сапоги, переваливаясь, стали тяжело удаляться, волоча за собой кособокую тележку на сломанных колесиках.

— Паразиты! Только об одном и думают…

Дутики в нерешительности потоптались на месте, повернулись сначала в одну сторону, потом в другую. Несколько раз перекатились с пятки на носок и обратно. На несколько секунду замерли. И потом быстро побежали дальше…

«Куда же ты?! — тоскливо подумал Костя, цепляясь за убегающие дутики, как утопающий за соломинку. — Эх… Ушла… А может быть, чтобы меня заметили, надо кричать, плакать, корчиться, извиваться, царапать ногтями лицо? А что, если так никто и не подойдет? И я замерзну? Прямо вот здесь? На глазах у всех? Но ведь тогда все исчезнет! Превратится в прах! И этот день, и все люди вокруг. И Вика тоже… Нет, не может быть! Я же еще ничего не успел в жизни!»

— Мама, а почему здесь дядя лежит? — услышал Костя над собой звонкий детский голос.

— Пойдем, Лизочка, пойдем! Мы же спешим к Снегурочке…

— Ну, ма-а-а моч-ка…

— Дядя в игру играет, — остановилась мама. — «Замри» называется…

— Знаю, знаю! — весело воскликнула Лизочка, прыгая в красивых бело-розовых меховых ботиночках на липучках. — Мы в такую в детском саду играли!

— Вот и хорошо, — повернулись в сторону элегантные светло-бежевые кожаные сапожки на высоких каблуках, — пойдем…

— А дядя в кого замер? В лягушонка или бегемотика?

— В обезьянку, доченька.

— А можно я скажу дяде «Отомри»?

— Он тебя не услышит.

— Почему?

— Потому что он глупая обезьянка!

— Ну мамочка! Ну по-жа-а-а луй-ста!

— Нет, Лиза! Пойдем! Мы опаздываем на Елку!

Модные сапожки с острым мыском пошли прочь, утаскивая за собой розовые маленькие ботиночки.

Издалека послышался детский голосок:

— О-том-ри, о-бе-зьян-ка!

Костя тихо проскрипел зубами, словно испытывал нестерпимую боль.

«Конечно, глупая обезьяна… Кто же еще? — с горечью подумал он, вспомнив, как обещал приехать к матери в маленький подмосковный городок. — Она звонила пару недель назад, сказала, что приболела. Все думал, потом как-нибудь. А зимой она на улицу лишний раз не выйдет. Трудно ей сейчас… Мороз… Сугробы… Поэтому, наверное, в старину снеговиков лепили в виде страшных, злобных чудовищ. Кажется, я на такого уже похож… Чувствую, мои волосы превратились в сосульки, а пальцы посинели. Эх, пуховик бы сюда! Где же Игорь?»

Мимо Кости по-прежнему шли люди. Увидев лежащего человека, они отводили взгляды. Старались быстрее пройти мимо. Ведь скоро Новый год, и так много еще надо успеть сделать!

Костя закрыл глаза, впал в какое-то странное, равнодушное состояние. Было ощущение нереальности происходящего. Одолевала дремота. Мысли в голове, подобно запутанному клубку, сбились в кучу и не хотели распутываться. Он уже не задавал себе вопросов. Он хотел лишь одного: чтобы как можно скорее закончилось это мучение.

Неподалеку послышался глухой звук хрипящей рации:

— Я Гроза, я Гроза, вызываю Тучу, прием.

— Я Туча, я Туча, на связи, прием, — раздался басовитый голос.

— Туча, вы куда пропали? Ждем вас в отделении. Прием.

— Гроза, я Туча, двигаемся к вам, скоро будем.

— Давайте быстрее. Отбой связи.

Послышался хруст снега под ногами.

— Эй, гражданин, живой? — Кто-то сильно тряхнул Костю за плечо.

Костя едва приоткрыл замерзшие веки. Неясным, размытым пятном он увидел перед собой темные армейские ботинки с высокой шнуровкой и узким голенищем.

— Ну что? — спросил кто-то нетерпеливо.

— Сейчас посмотрим… — Холодные пальцы отогнули воротник куртки, нащупали на шее Кости сонную артерию. — Дышит. Надо скорую вызвать… Переохлаждение может быть.

— Тебе что, делать нечего? — грозно рявкнул бас. — Это же не наша территория! Пусть с ним соседи разбираются!

— Замерзнет же…

— Ты слышал, нас Гроза к себе срочно вызывает! Это приказ! Опоздаем — люлей навешает.

— Ладно, пошли… Из отделения позвоним.

Черные берцы на толстой подошве торопливо зашагали прочь.

«Морозит тело, леденит сердца, — мелькнуло в ускользающем сознании Кости. — Бр-р-р… Даже глаза мерзнут! Надо что-то делать!»

Костя собрал последние силы и громко застонал:

— А-а-а-а!

Замерзшее тело слабо выгнулось:

— А-а-а-а!

— Ты чё, братан? — Чья-то рука тряхнула юношу за плечо. — Помочь, что ли?

Костя приоткрыл глаза. Перед ним присел на корточки старик с большой шапкой седых волос и грязной бородой на отекшем то ли от сна, то ли от водки лицом.

— Ты кто? — прошептал Костя.

— Я-то? — широко улыбнулся тот беззубой улыбкой. — Я бич. Ну, то есть бывший интеллигентный человек. Это знаешь, как пассажир без поезда, — старик вдруг с озорством хлопнул в ладоши, — или как ты — человек без имени.

— Я Кос-тя, — прошептал юноша.

— Костян, значит! — с задушевной беспечностью воскликнул старик. — А меня Боцманом здесь кличут. Во, видишь, — старик распахнул ворот темной куртки и показал край грязной черно-белой тельняшки, — этот кусок моря всегда со мной. Только моряк остался без корабля. Где-то он уже много лет без меня ходит. Н-да… Ладно… Ну а ты, Костян, если свое имя помнишь — жить будешь. Ты мне верь! Я тут самый умный бич среди вокзальщиков.

— Ко-го?

— Ну, тех, кто живет на вокзалах!

— Хо-лод-но… — пробормотал юноша.

— Сейчас, сейчас, — пошамкал старик беззубым ртом. — Ненавижу это видеть… Когда вот так… Сейчас подниму тебя. Пойдем в тошниловку греться. Все будет тип-топ.

Он наклонился, обхватил Костю, потянул на себя, стараясь его поднять. Юноша оперся рукой о землю, но та, как сломанная ветка, тут же подогнулась, бессильно опустилась.

Старик, пыхтя и что-то бурча, еще несколько раз попытался поднять Костю, но, в конце концов тихо охнув, мешком осел на землю. В его груди что-то захлюпало, он надсадно закашлялся.

— Тьфу ты, — недовольно пробурчал Боцман и хлопнул себя по худым ногам в обвислых, потертых штанах, — совсем сил нет…

Он встал, вытер красные слезящиеся глаза, огляделся по сторонам и вдруг, выпуская изо рта облако морозного пара, хрипло закричал:

— Эй! Кто-нибудь! Помогите!

Никто из прохожих не обратил на него внимания.

Тогда Боцман решительно рванулся вперед, встал на середине тротуара, поднял кулаки над головой, грозно потряс ими.

— А ну, стоп машина! — заорал он со всей силы. — Полный назад! Человек за бортом!

Несколько прохожих остановились:

— Что случилось?

— Чего, дед, орешь как ненормальный?

— Человеку надо помочь, не видите, что ли?! — показывал Боцман на лежащего Костю.

Конец ознакомительного фрагмента.