Возвращение в будущее

Cергей Шпитонков, 2023

Рассказы и повести Сергея Шпитонкова – это современные истории о разных героях и их непростых судьбах. Кто-то из них только вступает на жизненный путь, некоторые уже его завершают. Среди персонажей: молодой парень, впервые попавший в горы и проходящий жестокое испытание; бывший зэк в поисках смысла жизни; священник, потерявший веру; девушка-инвалид в борьбе за своё будущее; директор детского дома, посвятившая свою жизнь самым слабым и беззащитным; солдаты на войне, находящиеся в смертельной опасности; и даже кот Черныш, ставший не только свидетелем, но и участником семейной трагедии. Каждый персонаж оказывается в сложной жизненной ситуации, на распутье между добром и злом, часто на пределе своих сил. Какой выбор они сделают? Хватит ли им мужества, стойкости и силы духа в борьбе с жизненными невзгодами? В сражении с собой? В смертельной схватке с врагом? Зачем человеку память? Любовь и семья? Что ему нужно, чтобы не только выжить, но и внутренне не сломаться? Остаться верным себе и своим идеалам? Об этом автор размышляет в книге «Возвращение в будущее». И это возможность для читателя подумать о самом главном, поговорить с самим собой, преодолеть свои страхи, найти опору и обрести счастье в настоящем, сохранить веру и надежду в будущем.

Всегда храни наш талисман

Рассказ

Ночь тянулась мучительно долго. Легкое дыхание ветра проникало в открытое окно. Часто ворочаясь в кровати, то укрываясь одеялом, то скидывая его, юноша никак не мог уснуть. Он смотрел в темный потолок, его глаза лихорадочно блестели. Юноша вспоминал густую прядь волос, нежный румянец, разлитый по щекам, и белое платье, так подходящее к ее стройной фигуре.

«Странно, — подумал Митя. — Еще недавно я даже не знал о ней, а сейчас больше ни о чем не могу думать».

Ему захотелось вновь увидеть радостные глаза, услышать веселый смех. Юноша, поняв, что лежать больше не может, резко встал, подошел к раскрытому окну и распахнул его: в тишине этой летней ночи в нем нарастал прилив восторга и новых сил. Ему вдруг захотелось сделать что-нибудь грандиозное: отправиться в далекое путешествие, а может быть, покорить недоступную вершину или совершить геройский поступок. Это чувство переполняло его. Оно уже не помещалось в нем самом и все переливалось и переливалось через край, заполняя пространство вокруг. В эту минуту он был готов любить всех: и эту ночь, и простор необъятного мира, и каждого человека в нем.

«Какой прекрасной может быть жизнь», — радостно подумал он.

В ночном саду стрекотали цикады. Было еще темно, но уже ощущалось приближение рассвета: звезды, словно маленькие огоньки, разбросанные по темному небу, уже начинали медленно угасать. Скоро взойдет солнце и подарит свой первый луч молодому саду. Деревья начнут просыпаться, и он наконец-то услышит веселое пение ранней птахи.

Свежий воздух кружил голову, горячий взор устремился вдаль, торопя приход нового дня.

«Быстрей бы! — юноша посмотрел на часы. — Как же долго тянется эта ночь! Как невыносимо становится ждать!»

Устав, он прилег на истерзанную постель. Все это время его сердце билось пойманной птицей, сейчас стало успокаиваться.

«Сегодня я опять увижу ее!» — улыбнулся он, погружаясь в сладкий сон.

Ему приснился солнечный луч, утренняя роса на зеленых листьях и крошечная птаха, поющая свою веселую песнь.

* * *

Митя вырос в семье знатных московских аристократов. Его мать умерла от быстротечной чахотки, когда он был еще ребенком. Воспитывал Митю отец — граф Михаил Николаевич Вяземский, одно время занимавший высокий пост в Министерстве иностранных дел. Это именно отец настоял на том, чтобы юноша поступил в университет и готовился к карьере в этом ведомстве.

Сейчас он учился на последнем курсе, ждал скорого окончания учебы и начала новой, взрослой жизни.

А пока бурная, кипящая молодость брала свое. Митя верил, что рано или поздно его настигнет любовь. Он был почему-то в этом уверен. Юноша находился в предчувствии чего-то необыкновенного, сладкого и тайного. Однажды вечером приятели затащили Митю в Нескучный сад к цыганам. Там он увидел чернооких красавиц в ярких нарядах, сверкающих шалях, желтых кольцах и браслетах. Весь вечер в таборе звучали гитары и бубны, лились звучные песни, наполненные тоской и грустью, которые потом вмиг переходили в дико-радостные пляски до упаду. Искристое шампанское лилось рекой, уносившей юношу в дурманящие грезы.

Одна из цыганок подсела к Мите, взяла его руку:

— Хочешь узнать свою судьбу?

— Да, — замялся юноша, — но я не очень в это верю…

— Это неважно, веришь ты или нет, — улыбнулась цыганка, — она просто есть. У каждого. И у тебя тоже.

И, склонив голову, она стала внимательно рассматривать ладонь юноши.

— Жизнь у тебя долгая, — цыганка посмотрела на юношу своими черно-карими глазами, — но не простая. Вот видишь, — провела она пальцем вдоль ладони, — как долго тянется твоя линия жизни. Но вот здесь, — цыганка на миг замолчала, — она почти обрывается. Но ты не бойся. Линия потом опять продолжается. А вот рядом еще одна чья-то ниточка. Кажется, женская. Это твоя любовь!

— Любовь? — долгим эхом отозвался юноша.

— Да, и скоро ты ее встретишь…

Цыганка оказалась права. Через год, в начале лета, на городском балу Дмитрий познакомился с Натали — прелестной гимназисткой с густыми локонами светлых волос, бирюзовыми глазами и стройной фигурой в белом платье. Пригласив ее сначала на вальс, он протанцевал с ней весь вечер, заполненный торжественным полонезом, веселой и гордой мазуркой, быстрой и живой полькой, озорной кадрилью. В перерывах юноша бегал в буфет за шампанским, клюквенным морсом и фруктами.

— Синий цвет — цвет небес! — радостно кружась в танце и утопая в ее бездонных глазах, повторял он.

— Цвет небес для студентов-повес! — смеясь, отвечала девушка.

— Я совсем не такой! — горячо возражал он. — Вы еще сможете убедиться в силе моих чувств!

— Когда же это будет?! — сверкала глазами Натали. — Жду не дождусь!

Ее звонкий смех, чистота и детская доверчивость отзывались в сердце Мити приливом новых чувств. Он забыл про друзей, перестал видеться с отцом и с нетерпением ждал каждой встречи с Натали.

Они часто встречались, гуляли по летним московским улицам, Арбату, Петровке, Неглинной, где дворники в белых фартуках подметали тротуар, поливали на клумбах пестрые, яркие цветы, от которых сладко благоухал воздух, а многочисленные прохожие улыбались и раскланивались друг с другом. Потом они отправлялись на выставки или концерты, Митя приглашал Натали обедать в «Яр» или «Славянский базар», а вечером — в театр. Но все чаще вместо представлений они, затаив дыхание, летели на розовых крыльях в квартиру Мити на Тверском бульваре, которую снимал для него отец.

Там, наконец-то оставшись наедине, они долго не могли оторваться друг от друга, сгорая в страстных объятиях и пьянящих поцелуях. Их дыхание сбивалось, а тихие голоса дрожали:

— Мой дорогой, Митенка, а чего ты больше всего хочешь? — тихо шептала Натали.

— Быть с тобой, — стоя на коленях и целуя ее руки, ласково произнес Митя, — касаться каждой складки этого платья, и даже вот этой миленькой туфельки. А еще… — Он покраснел от своих желаний.

— До венчания этого нельзя. — Натали приложила маленький пальчик к его горячим губам. — Сейчас ты думаешь о теле, забывая про душу…

— С тобой я обо всем на свете забываю. — Юноша спрятал пылающее лицо в колени девушки.

Натали озорно взъерошила его темные густые волосы:

— Душа важнее. Она не должна иметь кривизны. — Потом Натали замолчала, печально вздохнув: — Митя…

— Что, любовь моя?

— Мое сердце чувствует, что твой отец будет против. Он не захочет, чтобы мы были вместе. Ведь моя семья совсем не знатная.

— Не переживай, все образуется, — стараясь не думать об этом, ответил Митя.

— А вот я сейчас погадаю и узнаю, что нас ждет! — Натали быстро вскочила, присела за стол и взяла чистый лист бумаги.

Она нарисовала солнце с лучами в разные стороны и стала зачеркивать лучики, приговаривая при этом: «Хлеб, вода, соль, беда». На последней палочке ее рука вздрогнула. Она тревожно посмотрела на Митю:

— Выходит «беда»…

Он бережно взял ее руку:

— Не печалься, милая! Все будет хорошо! Однажды мне цыганка нагадала встречу с тобой. С этих пор я самый счастливый человек на этой земле! А еще она сказала, что наша линия жизни очень длинная. И потом, помнишь, на последнем балу выступал губернатор и сказал, как хорошо жить в эти времена, что завидует нам, молодым, в какое замечательное время мы живем. Наступает прогресс, расцветает культура, к лучшему изменяется человек…

— Но говорят, что скоро будет война, — девушка перекинула рукой густую косу со спины на правое плечо, — мы с подругами даже записались на курсы сестер милосердия.

— У нас в университете тоже составляют списки добровольцев. Меня зачислили…

— Нет! — вскрикнула испуганно Натали. — На войне смерть…

— Но есть долг. Кто-то должен защищать Отечество… И тебя. — Митя обнял Натали, почувствовав на своем лице ее теплое дыхание: — И потом, этого не случится!

Он подхватил ее и радостно закружился по комнате, вдохновенно декламируя стихи:

— Я обещал любить тебя всегда.

И ждать всегда момента нашей встречи.

Через расстояния и города,

Моя любовь к тебе навечно.

Вдруг Митя остановился, таинственно посмотрел на девушку и что-то достал из кармана:

— Вот! Это тебе…

На его ладони сверкнул изящный золотой кулон в виде двух половинок сердца, с мелкой россыпью драгоценных камней.

Лицо Натали залилось румянцем, глаза заулыбались:

— Ой, Митя, какой красивый…

Юноша вложил украшение в руку Натали и шепнул:

— Всегда храни наш талисман.

Молодой человек не знал, что в это самое время старый граф узнал о страстном увлечении сына и уже вызвал его к себе для разговора.

Михаил Николаевич, седовласый, высокий и прямой, с живым блеском в глазах, встретил сына в своем кабинете. Он стоял за массивным столом, на котором громоздились стопки разных бумаг, несколько толстых книжных томов, позолоченный письменный прибор и черный телефонный аппарат.

— Молодой человек, вы похожи на кролика, у которого вынули половину мозга! — гневно сверкнул глазами старый граф. — О чем вы думаете?! Вы хотите погубить себя?! Лишиться блестящего будущего?!

Митя несколько раз пытался перебить отца, но сдерживался.

— Связались с какой-то гризеткой! — Граф громко стукнул кулаком по столу. — Она вам не пара.

— Она не такая! Я люблю ее! — страстно воскликнул Митя.

— Что вы знаете о любви?! Мальчишка, начитавшийся книжек! — Михаил Николаевич бросил взгляд на книжные шкафы, где за стеклом тускло поблескивали корешки книг. — Знаете ли вы, что страсть — это страдание, болезнь?

— Пусть так. Я готов…

— Вы больны, вам требуется лечение.

— Отец, я хочу жениться на Натали!

— Что?! — воскликнул граф. — Не сметь! — Он встал, заложил руки за спину и сердито посмотрел на сына: — Жаль, что сечь розгами вас уже поздно!

Митя стиснул зубы и зло бросил:

— Прикажете их принести, ваше сиятельство?

— Нет, — граф сделал несколько шагов и тяжело опустился в большое кресло, — прикажу вам ехать в Германию. Смею надеяться, что вы знаете, что сейчас в Европе сложная обстановка. Наши отношения с немцами сильно натянуты. В Берлине работает российская миссия. По моей просьбе вас включили в ее состав для выполнения важных поручений. Надеюсь, что полученное вами воспитание и образование помогут вам в этом. Вы готовы послужить России-матушке, как это делал весь наш род?

— Да, отец, — кивнул Митя, — но я хотел…

Михаил Николаевич закусил губу и сжал подлокотники кресла холеными пальцами, унизанными драгоценными перстнями:

— Нет!

Прошло несколько минут напряженной, гнетущей тишины, которую никто не решался нарушить. Наконец старый граф достал большой белый платок и тщательно вытер морщинистое лицо:

— А пока, молодой человек, до отъезда я запрещаю вам выходить из дома. Вам нужно остыть, прийти в себя, приготовиться к дороге. Распоряжения я уже сделал.

Граф встал, подошел к столу и нажал кнопку звонка. Открылись двери, вошли двое слуг, одетых в ливреи с расшитыми галунами, золотистыми эполетами и белыми аксельбантами.

Митя оказался под замком. За ним день и ночь следили. Он взывал и умолял, просил и требовал. Но отец был непреклонным. Митя метался в огромном доме на Моховой как раненый зверь в клетке, то порываясь вылезти в окно из своей комнаты на втором этаже, то убежать через кухню прислуги. Он пробовал подкупить слуг, чтобы они передали записку для Натали.

Но все было тщетно. Даже его карманный «Вальтер» калибром 7,65 мм со скрытым курком был отобран и спрятан в отцовском сейфе в кабинете.

В начале жаркого июля, опустошенный, в каком-то оцепенении, так и не увидевшись с Натали, Митя уезжал с Александровского вокзала за границу. Его провожал старый граф и несколько слуг. К закату склонялось бледное солнце, роняя на землю свои последние лучи. Один из них на миг задержался на Митином бледном лице, но он не заметил этого. Стоя на перроне, окруженный шумной толпой юноша нервно курил, быстро прохаживаясь из стороны в сторону. Паровоз дал гудок, на платформу упали клубы густого сизого дыма. Митя бросил окурок и быстро вскочил в синий вагон первого класса.

— С богом! — услышал он вслед, краем глаза заметив, как отец перекрестил его.

В вагоне-ресторане молодой человек заказал бутылку коньяка и стал пить из большого стакана, надеясь, что перестанет чувствовать острую боль в сердце. Но она все не проходила. Внутри было пусто и безжизненно. Митя полез в карман пиджака за бумажником и вдруг увидел выпавшую записку. Он лихорадочно, точно в бреду, поднял ее и судорожно прочитал строчку, написанную любимой рукой: «Всегда храни наш талисман».

Митя стиснул зубы и закрыл веки. По его щекам потекли горячие слезы. Он долго сидел, потеряв представление о месте и времени. Его тело безвольно раскачивалось в такт движения поезда, тонкие руки вяло лежали на столе, а длинные пальцы нервно подрагивали…

— Ваше благородие, — кто-то осторожно потряс его за плечо, — постель уже готова.

Митя поднял тяжелую голову и посмотрел мутным, невидящим взором:

— А? Что?

Перед ним стоял высокий кондуктор в фирменном мундире. Он учтиво поклонился:

— Постель готова, прикажете проводить?

Юноша обхватил голову руками и попросил дрожащим голосом:

— Телеграмму… На первой станции…

Служащий достал из кармана записную книжечку с карандашом и положил на стол:

— Извольте, нужен адрес и послание.

Митя невольно поморщился, с трудом вспоминая и записывая номер жилого многоквартирного дома в Большом Гнездниковском переулке, где он лишь однажды был в гостях у Натали.

Прошло еще несколько минут в глубоком и тяжелом молчании. Вагон скрипел и покачивался, безжалостно грохотали рельсы. Юноша закончил писать. Мятый листок покрывала неровная строка: «Моя любовь к тебе навечно!»

В купе, не раздеваясь, Митя рухнул на мягкий диван и забылся в кошмарном сне, часто просыпаясь ночью от собственного стона.

Он и не подозревал, что счастье может вдруг превратиться в безутешное горе, стать тяжелым бременем, с которым невозможно справиться. Этот страшный груз нельзя сбросить. От него невозможно избавиться. Не получится и убежать. К такому горю можно только привыкнуть. И со временем Митя притерпелся. Боль постепенно утихла. Образ Натали как будто померк, растворился в наступивших грозных событиях.

28 июля 1914 года в Сараеве был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда со своей женой герцогиней Софией Гогенберг. Австро-Венгрия предъявила сербам ультиматум, а потом начала против них боевые действия. На ее стороне выступили Германия и Османская империя. В начале августа в войну вступили Россия, Франция и Великобритания. Началась Великая война.

В сентябре этого же года при передаче секретного пакета Дмитрия арестовали и бросили в тюрьму, обвиняя в шпионаже. Его не расстреляли, пытаясь добиться сотрудничества с немецкими властями. В заключении он провел почти год, испытав голод и холод, телесные муки и душевные страдания, пока не смог бежать с группой русских пленных. Нелегально пробравшись через несколько границ, Митя оказался на фронте и был зачислен добровольцем в русский пехотный полк.

* * *

С тех пор прошло много лет, и однажды наступило другое утро. Первый луч солнца разбудил верхушки старых деревьев, прыгнул на потрескавшийся подоконник. В комнате было душно. Пахло лекарствами. Старик, страдая бессонницей, лежал на кровати с открытыми глазами. Он никак не мог привыкнуть к этим долгим часам и своим воспоминаниям.

Вот и сейчас они вновь завладели им. Он вздрогнул и пошевелился. Кровать заскрипела, острый звук разрезал тишину. Больное сердце тревожно забилось, в сознании мелькнул знакомый образ: густые локоны, нежный румянец, белое платье…

Вдруг острая как лезвие мысль полоснула его, старик испугался, его глаза наполнились слезами, губы задрожали.

— Натали… Натали… — тихо позвал он.

— Я здесь, дорогой.

Он почувствовал на лице легкую женскую руку.

Митя облегченно вздохнул:

— Натали… Мне вдруг почудилось, что тебя нет…

— Успокойся, — она присела на кровать, наклонилась и нежно поцеловала его в лоб, щеки и губы, — я здесь.

— Это же не сон, правда? — тихо отозвался он.

— Нет, это жизнь, Митя. Ты проснулся, а я здесь, рядом. Как это было всегда. Даже на войне. Мы даже там были вместе. Помнишь?

— Помню. — Дмитрий нащупал руку жены и сжал ее. — Ты была такая красивая: беленькая косыночка, коричневое платье с красным крестом на груди, белоснежный фартук… Весь лазарет бегал за тобой… Пока ты потом не заболела тифом и чуть не умерла…

— Слава богу, я поправилась, — грустно улыбаясь, сказала Натали, — а вот ты после ранения не мог ни бегать, ни даже стоять. Лежал с головы до ног забинтованный и только сверкал своими большими карими глазами. По ним-то я тебя и узнала…

— Я первый тебя увидел…

— Первый, конечно, первый, — Натали нежно погладила руку мужа, — ты же иголочка, а я за тобой как ниточка. Хоть в праздник, хоть в горе… Мы всегда будем вместе. Ведь у нас есть наш талисман…

Натали опустила голову на грудь Мити, сжимая в руке блестящий кулон в виде двух половинок сердца.

Солнечный луч живо спрыгнул обратно в сад, быстро пробежался по утренней росе, задорно поднялся по дереву и радостно коснулся зеленых листьев. Крошечная птаха вновь запела свою веселую песнь.