Расскажи мне историю

Crazyoptimistka, 2019

Что это? Ты видишь? Пролетело мимо тебя и, вспыхнув на закате, исчезло? Ты в замешательстве? Но ничего, я объясню. Это жизнь. Сотни жизней, которые мелькают передо мной. Но я не в силах что-либо предпринять. Я – сторонний наблюдатель, спутник на этом отрезке пути. Однако проживаю эти истории, как свои, и хочу поделиться ими с вами. Кто я? Сейчас я приоткрою эту тайну… Содержит нецензурную брань.

Глава 2

"Дон"

Серый взгляд глаз сканирует кабину и останавливается на мне. Широкие брови на секунду сходятся к переносице, а затем его лицо расслабляется.

— Простите, привычка, — бросает он в мою сторону и оказывается на соседнем сиденье. В таком же привычном жесте бросает руку на то место, где по идее у него должна быть кобура с табельным оружием. Но его там нет, собственно, как и бронежилета. Мужчина потирает грудь ладонью и морщится.

— Трудная смена? — Как бы невзначай задаю вопрос. От тона его ответа будет понятно, стоит ли вообще продолжать этот разговор. Точнее, захочет ли он этого.

Он задерживает дыхание, будто взвешивая все"за"и"против". А затем медленно выдыхает и кивает головой:

— Да, какой-то ублюдок высадил всю обойму на задании. Броник в решето, а я даже не знаю, каким чудом выжил. Удача наверно.

Смотрю на него и поджимаю губы. Вряд ли здесь дело в удаче. Но если ему так удобно думать, то спорить не стану.

Дон всю дорогу смотрит прямо и лишь изредка бросает взгляд на приборную панель. Немногословен, напряжен. Мне его даже немного жаль, ведь насколько работа поглотила его и оставила свой отпечаток.

— Увлекаетесь машинами?

— Есть такое дело. — Он кивает в ответ. — Отец был автомехаником. Так что я почти все свое детство провел с ним в гараже.

— Вам нравилось?

— Возможно. — Дон как-то неопределенно пожимает плечами.

— Почему же выбрали полицию?

Собеседник молчит, а я мысленно отчитываю себя за некорректное поведение. Сколько уже работаю, а все никак не могу удержать язык за зубами и вечно лезу не туда со своими вопросами. Но в такие моменты мне кажется, что я помогаю клиентам выговориться. Не все могут свободно сесть и рассказать свою историю. Некоторым нужно время, чтобы понять стоит ли показывать своих скелетов из шкафа незнакомцам. Дон как раз из таких людей. Он долго, очень долго размышляет. А затем медленно и осторожно начинает говорить…

Дон Салливан родился в простой семье, где в почете был труд и отвага. Еще бы, почти все мужчины Салливан служили в полиции и делали этот мир безопасней. Однако его отец выбился из этой колеи и тем самым подал своему сыну такой же пример. Дон никогда не хотел идти по стопам своих дедов и прадедов. Ему было чуждо оружие и он панически боялся такой ответственности. Но мать Дона совершенно его в этом не поддерживала. Она и сама работала в этой сфере, правда связанная с документами и полицейскими отчетами. Но все же была занята благим делом. Поэтому и речи не могло идти о том, чтобы сын шел учиться на какого-то механика. Хватало и одного"не того"Салливана в семье. Если бы Дон был постарше, он бы непременно бы заметил в стремлениях матери нечто параноидальное, но он был слишком юн и слабохарактерен на тот момент. К сожалению и отец не мог отстоять своего сына. В данной семье был фактический матриархат.

Учеба в академии и последующая работа была для него невыносимой. Он имел дело со всеми видами"грязи", которая обитала на улицах города. От бомжей и проституток до местных"крыш", покрывающих притоны. Иногда Дон часами мог простоять под горячим душем, стараясь смыть с себя вонь и липкое ощущение мерзости. Стоит отметить, что к фанатичной убежденности в правоте своего выбора, мать Дона так же относилась и к его личной жизни. Фанатично предполагая, что еще не родилась та, которая достойна ее сына. Хотя и без ее вмешательства, жизни той не было. Редкие встречи с противоположным полом заканчивались ничем. Вечные дежурства и обесценившаяся служба не прельщала женщин. А опускаться до заказа эскортницы ему не позволяла вера и собственное достоинство. Быть может, кроме этого, элитные шлюхи ему были попросту не по карману. Так как работа в участке не приносила хорошего заработка, а взяток он принципиально не брал. Так и получалось, что одни получали все, а он довольствовался геморроем и головной болью.

Время для Дона тянулось не хуже резины. Иногда он с тоской понимал, что лучшие годы жизни были потрачены впустую. В угоду матери он лишил себя мечты, семьи и будущего. И от этого, когда-то веселый паренек превратился в вечно хмурого мужчину, которого сторонились на работе и не только. Но ему уже было наплевать. Закрывшись от всех, Дон просто жил. Отживал день за днем. Изредка с завистью наблюдая за счастливыми сотрудниками и их семьями на очередных мероприятиях, где он заливал свой желудок алкоголем. Когда жаркое пойло напрочь сметало все барьеры, он заходился в рыданиях от своей никчемности. Но делал это уже будучи дома, не боясь что кто-то его увидит. На тот момент в его жизни уже никого не было. Родители отбыли на тот свет, а рядом никто не удерживался. Так что работа была единственной женщиной в его жизни, с которой он жил и которая его же и имела во все дыры. Возможно, он бы спился и покончил с собой от безысходности, пока в один день все не изменилось…

Дона перевели в убойный отдел. И вот там благодаря полученному в погонях и перестрелках адреналину, он наконец-то почувствовал вкус жизни. И осознал ее цену. Как будто кто-то свыше вдохнул в него новую искру.

— Поздно, но хорошо хоть так, — он будто оправдывался в ответ. — Теперь я точно знаю, что торопиться некуда. Что есть к чему стремиться.

— Я рада, что у вас все так сложилось. И что вы наконец-то нашли свое призвание. — Киваю и на мгновение отрываю взгляд от дороги. Рядом со мной сидит вполне счастливый человек, который с блеском в глазах рассказывает о многочисленных успешных операциях. Единственное о чем он жалеет так это то, что потратил столько времени зря. Я тоже жалею, но не его одного. Ведь в каждом из нас есть что-то похожее на Дона. Страх, нерешительность, зажатость, рамки воспитания и прочие моменты, которые мешают человеку зажить так, как ему хочется. И наслаждаться каждой секундой своей жизни.