Дикая. Часть 2. Конкур

Anne Dar, 2022

Обитатели Паддока переходят на новый уровень, но понимают это слишком поздно. Из старого союза образуются новые, более опасные объединения, но и они вскоре распадаются, чтобы превратиться в новый вид уз, который, в своём стремлении достигнуть нерушимости, каждый миг рискует рассыпаться в ничто. Все прошлые достижения не важны, все воспоминания попраны, все нормы сведены на нет. Теперь охотники все. И все же жертвы. Вопрос в том, кто в итоге сможет не предать, не отступить, не отпустить… И кто останется.

Глава 9.

День 2.

Хмурый рассвет наступил и казалось, что оттенки сепии усилились. Но это я замечу позже. Прежде же, чем осознать, что я окончательно успела проснуться, я резко вскочила на ноги и уже спустя пять секунд стояла плечом к плечу с Дикой. В вытянутой правой руке она держала мачете. На земле валялись Парагрипп со Змееедом: первый лежал в позе зародыша и, сильно морщась, обеими руками держался за живот, второй лежал на спине с запрокинутой головой, распластаными в стороны руками и разбитым носом. Вскоре рядом с нами материализовался Яр, который успел первее меня поинтересоваться у Дикой, “что здесь происходит”.

— Предотвращается похищение оружия, — не пытаясь скрыть расстройства, смешанного со злостью, процедила Дикая. — От Змеееда ещё можно было ожидать подобного поведения, но от тебя, — она указала мачете в сторону медленно поднимающегося с четверенек Парагриппа. — О тебе я была лучшего мнения.

Парень начал выдавать ответ рваными кусками, процеживая каждое предложение сквозь зубы:

— Ты отлично стреляешь… Змееед прав: если лук со стрелами достанутся тебе — все, кто окажется в противоположной группе, будут покойниками. Ты просто перестреляешь нас издалека, пока мы на тебя с ножами и булавами бежать будем…

— А вы будете на меня бежать? — от силы хладнокровного спокойствия, с которым Дикая произнесла этот вопрос, даже по моей коже пробежал неподдельный холод.

Парагрипп запнулся:

— Я просто хочу жить…

— Не ты один, — она продолжила добивать парня своей хладнокровностью.

— Парни, вы с ума сошли? — подала голос Нэцкэ, явно плохо несшая вахту этой ночью: я видела, как она проснулась на несколько секунд позже меня — дремала, облокотившись спиной о дерево. — Вы хотели присвоить себе оружие, чтобы иметь преимущество перед нами?

— Не перед вами, идиоты! — голос Змеееда, только поднявшегося на ноги, прозвучал с рычащими гортанными звуками. — Перед ними, — его палец вдруг устремился в сторону, в которой стояли я с Дикой. Не ожидая такого поворота, я растерялась:

— А я-то тут при чём?.. — В ответ на этот мой неотконтролированный всполох Дикая мгновенно одарила меня колючим взглядом. — В смысле… — Я запнулась. — Ладно тебя волнует Дикая: вы давно знакомы, у вас могут быть старые “тёрки”…

— Не корчь из себя саму невинность, новенькая! — Змеееда отчётливо распирало всё больше. — Вы спелись, и все, кто не слеп, в курсе этого! Мы с Парагриппом прекрасно видели, как вы вдвоём шептались перед отбоем, после чего вы же назначили ночную стражу: в каждой из двух партий ночных часовых была одна из вас! И все промолчали, никто даже не посмел пискнуть против вас, потому что все здесь жалкие трусы! — В этот момент пылающий взгляд оратора переметнулся с меня на Дикую. — Боятся того, что ты изгонишь, отвергнешь, казнишь, ведь все за тебя… Но вот лови новость: мы больше не в Паддоке и больше не зависим от твоей охоты! Мы больше не должны подчиняться тебе…

— А свой моральный долг перед ней ты обнуляешь — я так тебя понимаю? — перебила парня я. — Всё это время Дикая жизнью своей рисковала в Тёмном лесу, чтобы ты оставался жив да сыт.

— Я её об этом не просил — это был её личный выбор!

— Змееед, ты уже перегибаешь палку… — Парагрипп резко положил руку на плечо сорвавшегося товарища. — Мы благодарны тебе, Дикая. Но наша благодарность тебе нас не спасёт.

— А что же вас спасёт? — холодно повела бровью Дикая.

— Оружие.

— И от кого оно вас спасёт? От меня? От Отмороженной? От совести? От дрожи по ночам?

— Нам была дана всего одна ночь, — Змееед указал пальцем на камень, стоящий позади нас. — Здесь ясно сказано: разделиться на две команды. Если все условия будут проигнорированы, правила Конкура будут подкорректированы вмешательством Люминисценов. В этом случае испытание закончится в течение двадцати четырех часов и в выживших останется только один испытуемый. Так здесь сказано. Первые сутки уже почти закончились. Мы не хотим умирать, так что получить оружие на руки — справедливое желание.

— Как бы я в эту секунду ни презирала Змеееда, может быть он в чём-то прав? — вдруг пробасила Абракадабра, и все сразу же перевели свои взгляды на неё. Спустя несколько секунд наэлектризованной заминки она продолжила. — Мы ведь все понимаем, что всё происходящее — дело человеческих рук. А если за этой шнягой стоят люди, значит… Они не остановятся. Пока не добьются своего.

— И ты хочешь, чтобы они добились своего как можно раньше? — Дикая вновь повела бровью. Я уже давно заметила, что когда она так поводит бровью, лучше её опасаться.

— Нет. Дикая. Подожди… Не кипятись. Послушай, здесь же не сказано, что мы должны убивать друг друга.

— Здесь сказано, что для начала погибнут трое, — отозвалась Нэцкэ.

— Но не сказано, каким образом. Может быть, на нас хотят натравить Люминисценов или Блуждающих, или ещё что… Мы видели силовые поля, мы видели искусственную воронку в озере. Так что, кажется, уже все здесь понимают, что те, кто стоит за всем этим мраком, способны на многое. И тем не менее, на камне ведь ни единого слова не сказано о том, что нам необходимо разделиться на две группы, чтобы сойтись в битве друг против друга. Это было бы… Дико. В условиях чётко сказано: разделить оружие и разделиться на команды. О резне речь не идёт.

— Но риск её возникновения, судя по общему настроению, есть, — поправив очки, заметил Дефакто.

— И серьёзный… — хмыкнул скрестивший руки на груди Эффект.

— Худшее, что мы можем сделать в этой ситуации — это отдать лук Дикой, — не успокаивался Змееед.

— Да заткнись ты уже, — закатил глаза Вывод. — Мы и без тебя это прекрасно понимаем.

Вот оно. Отчётливое. Деление. Мы. То есть они. Уже на данном этапе “прекрасно понимают”, что всеми возможными способами будут стараться не позволить Дикой забрать лук со стрелами. Каждый сейчас хочет это оружие себе. Хотят его даже те, кто не умеет стрелять. Просто для гарантии своей безопасности. Просто для того, чтобы сразу же ликвидировать самого сильного противника: Дикую. Кто будет следующим в списке после Дикой? Определённо точно я.

Они, сами того не понимая, уже вступили по колено в болото. Они уже боятся: того, кто всё это делает с нами, Дикую и даже меня. И себя самих, несомненно, тоже. Дураки…

Все опустили глаза и отвели взгляды, лишь бы только не смотреть в глаза Дикой. Предатели самих себя.

— Вы этого захотели, не я, — выждав несколько мучительно долгих, напряженных секунд, наконец начала провозглашать вердикт бывшая предводительница бывших жителей Паддока. Теперь они все — мы все — обитатели Конкура. Что бы это ни значило. — Для начала мы разобьёмся на две группы, — Дикая резким метательным движением воткнула мачете в землю рядом с собой. — После решим по оружию.

Как же это умнó… Едва ли я придумала бы более мудрый ход в столь опасной партии: сейчас все против того, чтобы самое сильное оружие досталось тому, кто умеет им пользоваться, но стоит Дикой определиться с составом своей команды, как она сразу же получит в своё распоряжение помимо себя ещё пятерых человек, заинтересованных в том, чтобы лук достался именно ей.

У меня засосало под ложечкой. Все поняли, что сейчас происходит и что произойдёт дальше. Мы чертим черту. А потом… Мы перейдём через неё. Вопрос лишь в том, кто успеет перейти быстрее и кто при этом переходе не позабудет за роковой линией свою человечность.