Источнику стало известно. Без грифа секретности

Alex Linkevich

Журналист случайно прикоснулся к тайне, которую оберегают спецслужбы на протяжении всей известной истории человечества и за которой сегодня охотится преступный синдикат, планирующий получить власть над миром.

3

Пока вокруг самолёта ходили люди в чёрных меховых комбинезонах, выполнявшие предполётный регламент и не тарахтел мотор, Андрей рассматривал попутчиков — десяток пассажиров в живописной меховой одежде, покрытой разноцветным орнаментом.

Весьма необычным, надо заметить, орнаментом — среди переплетения коряг и оленьих рогов, он высмотрел, на одном из малахаев, изображение человеческого глаза, выглядывающего из кольца Мёбиуса. Точно, как на американском долларе.

Мысли его плутали и лениво путались: «Странные, мордашки… на кого же они похожи? Глаза, скулы, волосы… и этот знак на шубе, или на чём? Надо будет спросить — как называется. От бутылок… не отрывают взглядов, не видели никогда, что ли?»

Зачихал, наконец-то, закашлялся простуженный мотор, начал своё нехитрое дело — развивать крутящий момент и обеспечивать тягу винта. Скоро повеяло лёгким теплом из решеток под ногами и в таком убогом на дизайнерские решения салоне стало удивительно уютно.

Андрей сидел на деревянной, напоминающей парковую, скамейке, заменяющей привычные сиденья в этом древнем сооружении, взятом, похоже, напрокат в Музее авиации. Скамейка, по-другому это устройство «для удобства авиапассажиров» и не назовешь, расположена была вдоль салона самолёта. Напротив — точно такая же.

Что-то здесь не хватает, подумал Андрей, вспоминая свою недавнюю жизнь в большом городе, городской парк, также стоящие скамейки и столик между ними. На столике, обычно, чёрные костяшки домино или шахматная доска. Старики вокруг столика. Жужжали и ругались, не обращая внимания на проходящее мимо подрастающее поколение. Жизнь ощущалась во всей её прелести. Это там, в большом городе.

А здесь стояла тишина, если не учитывать лёгкий гул мотора. Тем более, казавшаяся странной, что люди, в этом маленьком самолёте, все были родом из одного посёлка. Ну, плюс один чужак.

Представляете самолёт, заполненный односельчанами, где-нибудь в Центральной России? Смешно? В Центральной России не самолёты, а ржавые автобусы Павловского автозавода перевозят от райцентров к местным поселениям сельских тружеников — работяг, продавших с раннего утра свою нехитрую продукцию: молочко, там, сметанку, грибочки солёные в баночках, зверобой и душицу пучками, чеснок кучками или лук репчатый вязанками. Вот, продали они, что смогли, а на денежку, вырученную, закупили водку разливную, да и начали её дегустировать на месте, в автобусе. Зажурчала горячая кровь по жилам — кровотокам, ударила в головы, что-то там, в бедовых головах задела, расшевелила, подвигла к общению, вот и потекла речь, сначала разумная и спокойная, затем она становилась всё ярче, насыщаясь синонимами, метафорами и всё больше — междометиями. Вот уже кто-то и песню дорожную завёл и её подхватило всё временное население автобуса.

А вот здесь, в центре, точнее — будучи над центром Сибири, авиапассажиры между собой почти не разговаривали, они больше смотрели в хвост самолёта, где пристёгнутые широкими брезентовыми ремнями, затаились, в предчувствии своей страшной кончины, добротные, сработанные из тарной дощечки ящики со спиртным.