Сам по себе…

Alex Kom, 2014

В этом мире есть только один город, масштабы которого стирают понятие границ, но имеют значение районов, что определяют положение каждого гражданина. Странная реальность, существующая в невесомости, между прошлым и будущем. И среди улиц мегаполиса есть человек как необозначенная единица, он каждый день дает себе новое имя, что берет из старых романов, словно заимствуя чью-то жизнь, не имея воспоминаний о собственной. И так он проводит свое существование, путешествуя между районами, находя новую работу, новых знакомых и новый ночлег. Но что это за мир без названия и что это за люди, готовые принять безымянного человека? Что это за реальность? И в чем замысел этого скитальца, знающего все закоулки города?

Часть 11 (неожиданность)

Надпись на табличке: «Здесь нет больных — мы все друзья»

Я работаю уже почти три месяца, наверно это не привычно, мне всегда показывали на человека и говорили: «он больной — вылечи его» — и я делал это без раздумий. Садишься напротив человека, задаешь вопросы, слушаешь, а потом назначаешь нужные процедуры и выписываешь определенные антидепрессанты. Но доктор Лайер……………….он не делает такого, он не разрешает и нам делать это. Он всегда говорит, что люди не больны, они, просто теряются и наша задача, помочь им найти дорогу домой.

Я уже давно бы порекомендовал что-нибудь своим больным, извините, чертова привычка, ДРУЗЬЯМ, но док говорит: «Лучшее лекарство — это выслушать и попытаться понять». Это знаете, все равно, что ты раньше ездил на хорошем автомобиле, но его у тебя отняли, дали велосипед и красиво так сказали: «наслаждайся…………». У меня нет выбора. Приходится делать именно то, что от тебя хотят, ведь это труднее всего — понять человека. Можно слушать его, кивать головой когда он заканчивает монолог и повторять одну и ту же фразу, когда ты не знаешь что сказать: «и что вы при этом чувствуете?» — нет, это теперь нельзя, я должен брать их за руку, вести в наш парк, сидеть на скамейках и даже просто вести беседы совершенно на другие темы.

Например, Иен, очень любит обсуждать фильмы, каждый месяц один из работников клиники приносят ему новые журналы. Он утверждает, что по темам фильмов можно наблюдать характер общества и проблемы, волновавшие людей в то время. Я плохо разбираюсь в кино и знаю, от силы, пару тройку имен, но не могу вспомнить, какой актер, в каком году и за какую роль получил премию «Идол». А вот Иен помнит, он не пропускает ни одной кино-награды.

— Сейчас не очень интересно смотреть эти награждения, не потому что они тусклые по оформлению, как раз наоборот, пафоса стало еще больше, но они потеряли свое былое качество. Фильмы награждают не за оригинальность или идею, а всего лишь ради их дальнейшей окупаемости. Ведь если ты увидишь на обложке бокса наклейку с надписью «этот фильм получил 12 наград премии «WORLD CINEMA» ты точно купишь этот фильм. А хорошие, по настоящему интересные картины, показывают на каких-нибудь тихих фестивалях в старых кинотеатрах и они потом лежат на полках магазинов в самом дальнем углу.

И что я могу ответить на это? Самый последний фильм, который я посмотрел в кино, был про каких-то спец агентов, борющихся против незримого врага. Я даже не помню, как он назывался, а ведь надо что-то сказать человеку, который 11 раз пытался покончить жизнь самоубийством.

То-то дело моя жена, она всегда знает какая актриса и с кем, где играла. Она даже помнит саунд-треки к каждому фильму. Но ее я не хочу сюда приводить, это не ее дело. Так и получается, что теперь я должен читать все эти журналы, чтобы налаживать общение с Иеном.

Второй мой ДРУГ — Патрик. Очень скованный мальчик, иногда мне кажется, что его можно просто игнорировать и он даже не посчитает это за обиду, ему как будто все равно. Я несколько раз пытался завести с ним беседу, но Патрик всегда хранил молчание. Он мало чем интересуется. Мальчик не читает, не слушает музыку, точнее он не знает какая она бывает, не смотрит те же фильмы, как Иен, он не интересуется девочками и не играет в спортивные игры.

Третий мой ДРУГ — та самая девушка, ее зовут Алайс. Очень милая, она любит делать глиняные горшки. Самое забавное, каждому своему творению, она дает имя. Специально для нее др. Лайер заказал гончарный станок и не поскупился на хорошую глину. Тут у меня хотя бы есть небольшой шанс в общении, т.к. в детстве я часто ходил в музеи и мне ужасно нравились произведения древних наций. Практически все наши беседы происходят в ее мастерской.

— Ну как, вы справляетесь? — улыбаясь, спросил др. Лайер, когда мы прогуливались по парку нашей Психиатрической клинике имени Д. Ллойда.

— Я стараюсь, это не просто, полностью поменять свой стиль работы, вы же знаете, какими методами мы практиковали в Клиники имени Фэй.

— Да, конечно и признаюсь вам, я не очень их поддерживаю. По моему мнению, так делают люди, которые считают ДРУЗЕЙ — он выделил это слово большим ударением — всего лишь объектами и не принимают во внимание присутствие в них ЛИЧНОСТИ — это слово он тоже выделил ударением.

Странный человек, этот др. Лайер, с виду обычный старик, но если его послушать, то понимаешь, это человек с богатым духовным опытом. Вся его клиника работает по методу, который он сам разработал. Доктор не использовал ни каких лекарств или процедур, только беседы. Да его клинике и присылали то не всех больных а только некие не стандартные или легкие симптомы не представляющие жесткого лечения, как там, где я раньше работал.

Мы сделали большое кольцо, прогуливаясь, по парку и начали возвращаться обратно в клинике. Я любезно открыл перед Лайером дверь и он поблагодарил меня за оказанную услугу. Затем свернули направо, в сторону приемного холла клиники. Беседа приятно продолжалась, мы обсуждали различные ток шоу, которые показывают по визуонеру и их влияние на современное поколение. Разговор так бы и шел в своем спокойном ритме, если бы я не увидел ЭТО……………….

В приемном холле на скамейке сидел Патрик с парнем, и они БЕСЕДОВАЛИ. Это меня очень удивило, ведь я и двух слов не мог вытянуть из этого юноши, а тут он что-то рассказывает своему собеседнику. Да и сама сцена выглядит не совсем нормально, Патрик вытянув руки вперед и дергая ими вверх-вниз, словно он держит большое кольцо, смотрит прямо, получается так, что его взгляд устремляется в парадную дверь. А этот парень, что сидит рядом с ним, облокотившись, на подлокотник скамейки и смотрит то в сторону, медленно обводя глазами пространство холла, то поворачивается к Патрику и говорит ему что-то, от чего юноша начинает УЛЫБАТЬСЯ и снова что-то рассказывает с еще большим энтузиастом.

Др. Лайер заметил мое удивление.

— Ох, простите, др. Дженнигс я совсем забыл вам представить еще одного, возможно, самого интересного ДРУГА. — с озабоченным видом проговорил старик. — Это Питер. Но знаете, давайте не будет подходить сейчас к нему, это очень странный случай, если хотите я могу позже дать вам информацию на Питера, но в ДРУЗЬЯ, его вам не запишу, т.к. он уже вроде как три года наблюдается за мной. — и др. Лайер улыбнулся своей огромной морщинистой улыбкой.

Я согласился с его предложением и вечером у меня на столе лежала небольшая папка с историей появления этого человека в клинике, а так же тетрадь в клетку. По ней можно было понять, что она многое пережила за свое существование, ее края были обшарпаны, а некоторые страницы вырваны. Я быстренько пролистнул ее, не вдаваясь в текст, только заметил, что некоторые абзацы пронумерованы, скорее всего, это номер главы или мысли автора.

Я положил все содержимое обратно в папку и убрал в стол. Снял с вешалки плащ, закрыл за собой дверь кабинета. Сегодняшний день был не таким трудным, но эта сцена меня сильно удивила.

Помню, что еще в первые дни своей работы встретил этого ПИТЕРА, он тогда подсел ко мне в столовой, весь такой не опрятный: не причесанный, в докторском халате (откуда он его достал я так и не смог понять, видно для него сделали исключение и за место обычной формы для пациентов, ему разрешили взять халат или он его, просто, своровал и на это не стали обращать внимание), в кроссовках с развязанными шнурками, которые все время болтались по полу, все пациенты ходили в тапочках, а для него словно не было правил. За спиной у Питера висела наволочка, к краям которой были привязаны веревки и получалось что-то на подобии сумки, что в ней, я не решился представлять, но судя по его походке, она была увесистой. Я тогда даже ничего ему не сказал, а он уже начал рассказывать мне какую-то историю, так и не могу вспомнить про что. В конце спросил, как меня зовут и протянул бумажку с именем, а затем ушел, после чего он больше не попадался.

Я поехал домой.